Контролируемое безумие

      Первым проблеском сознания Антона после бесконечной темноты послужил незнакомый голос, доносившийся откуда-то со стороны:       — Будет жить твой Чеба, что ему станется.       Тут же ответил другой:       — Не мой он, больно надо. Только странно это все, до пиздеца. Ребятам ни слова, если кто-то прочухает — ему голову свинтят, и мне заодно.       — Само собой, Барс, обижаешь.       Вместе с просветом мысли и чувства пришла дикая боль во всем теле. Но голова раскалывалась сильнее всего, затмевая почти все. Антон смог приоткрыть глаза. Картинка не сразу обрела четкость, все расплывалось, качалось, словно штормило на палубе малого парусника. Незнакомцы тут же обратили внимание на его пробуждение. Первым заговорил тот, к кому обратились «Барс»:       — Проснулся? Кто такой будешь, что на болотах забыл? — строгим тоном ему тут же начали устраивать допрос. В мутном обозрении возник мужчина с темными волосами, на шее повязана черная бандана, горят недружелюбно синие глаза.       Пока что Антон не мог издать и звука. Постепенно приходя в себя, парень начинал понимать, что он, черт возьми, ничего не знает о том, где он, кто он, и почему здесь. Неприятные мурашки покрыли все тело, стало словно еще холоднее.       Кто он? Черт побери… Антон, вроде? Это точно. Что он делал до этого? Пустота. И сырая темень. Последние воспоминания были об учебе в университете. Да, точно, он же учился на высшее. И что же… произошло?       — Перестань, он вообще не вдупляет, что происходит. Переломов нет, мелкие повреждения по всему телу, и явно башку сотряс, тут без разговоров.       — У тебя что, амнезия? — лицо Барса, склонившегося над Антоном приобретало четкость, словно объектив прокручивали в сторону фокуса. Недельная щетина, грозящая превратиться в бороду, черные брови, грозный взгляд. В целом, черты лица были достаточно правильными, но видно было, что мужчина вряд ли похож на библиотекаря или политика. Скорее, на головореза.       — М… ммм… — только и смог промычать Антон, стараясь одновременно повертеть головой, осматриваясь по сторонам. Правда что, это не дало ровным счетом ничего. Он лежал на пустой койке без матраца, поверх какого-то грязного вонючего тряпья, вокруг были бетонные стены и пол, а потолок находился на очень большой высоте.       «Наверное, это какой-то ангар,» — подумал парень, морщась от всех неприятных ощущений, что пронзали его тело и мозг, будто иглами восточных медиков.       — Кстати, не исключено, что у него пропала часть памяти, или что он вообще катушкой тронулся, — говорил другой мужчина, не такой высокий и коренастый, в очках на носу. Одежда у этих двух была похожа на что-то военное, но без зеленого камуфляжа, без нашивок. О принадлежности к армии Антон судил по оружию на плечах. Хотя, они могли быть просто террористами. И то место, где он пришел в себя… — затылком-то он нехило так приложился.       — Или его приложили, — предположил Барс, переглядываясь со своим собеседником. — Что делать будем, Грек?       — Что-что, — развел руками «Грек». — Тащи его на Кордон. Нахуй он тут никому не сдался. Пришибут за милу душу, никто и не вспомнит. У него даже ПДА нету, одет как гражданский, и с какого-то хера посреди Зоны объявился.       — М-да, чего нет, того нет, — нахмурился Барс, почесав заросший подбородок. Он отошел куда-то в угол помещения без крыши, из серого металлического ящика достал кожаную куртку и кинул ее прямо на Антона. — Надевай, нам выходить скоро.       — Я… — парень наконец почувствовал контроль над своими голосовыми связками, и напрягся, пытаясь произнести следующее: — …Кто я? — задал он, пожалуй, самый глупый вопрос, на который только был способен.       Барс невесело усмехнулся, а Грек лишь зажмурился, приподнимая очки одной рукой и потирая глаза.       — Это мы у тебя хотели узнать, Чебурашка, — незлобно, но явно с пренебрежением сказал Барс, складывая руки крест-накрест на груди.       Действительно, большие и оттопыренные уши Антона запылали, словно по старой привычке. Да, определенно, его дразнили за них на протяжении всей жизни, что-то он об этом помнил, но не конкретно, а обрывочно, фрагментами.       — А вы? Кто вы? — на нечто более многосложное он просто физически не был способен. Все же мало-помалу возвращающиеся силы позволили юноше принять полусидячее положение на жесткой скрипящей поверхности. Он с нескрываемым страхом смотрел вокруг себя, на свои руки, ноги, словно вот-вот зайдется в истерике.       — Тихо-тихо, малыш, — сказал коренастый Грек, возвращая очки на привычное место и примирительно поднимая руки перед собой. — Мы всего лишь вытащили тебя с того света.       — Ага, и Грек все еще ждет «спасибо» за свой врачебный подвиг, — отозвался Барс. — Ты хоть знаешь, где ты находишься, мальчик?       Мужчины обменялись друг с другом непонятными Антону взглядами. Они что-то поняли, но боялись произнести вслух. Мальчишка в гражданской одежде не знал, что он находится в Зоне.       — В каком-то ангаре? Мы за городом? — подтвердил он их догадку, тут же ошарашивая и прибавляя еще больше вопросов о своем неожиданном появлении.       Где-то за пределами строения послышалась короткая очередь выстрелов. Антон тут же среагировал на звук, подбирая к себе колени и стараясь сесть ближе к изголовью железной койки. Его глаза испуганно округлились, пальцы сжались в кулаках, а в голове продолжала происходить непонятная борьба за собственную память. Видя, что мужчины даже ухом не повели на звук, он все же спросил:       — Я что, на войне?       Что-что, но такую реакцию на свой вопрос он явно не ожидал наблюдать. Мужчины — особенно Барс — от души и заливисто засмеялись, чуть ли не складываясь пополам от пробиравшего их хохота.       — Что? Что я такого сказал? — с обидой в голосе поинтересовался парень, непонимающе глядя на своих, судя по всему, «спасителей». Хотя все могло быть так, что именно по вине этих двоих он тут и оказался. Вдали от дома, непонятно где, в смертельной опасности.       Просмеявшись, Барс утер выступившую от смеха слезу и с улыбкой произнес:       — Ты в Зоне, малец. Не знаю, какими судьбами, но, черт бы меня побрал, ты в Зоне отчуждения. Авария на ЧАЭС, Припять, эвакуация? Навевает хоть что-то знакомое?       — Что? — только и мог произнести парень, совсем теряясь в своих мыслях. Какая, блин, Зона? Чернобыль? Но он-то что тут забыл? Его родной город — Воронеж, находился явно очень далеко от соседней страны. Они издевались, шутили над ним, не иначе.       — Н-да, пацан, не повезло же тебе. Или повезло, раз Барс тебя с болота на своей спине приволок, — прокомментировал Грек.       — Да какое везение, оказаться здесь — это уже приговор, — хлестко заметил брюнет с банданой, нервно поправляя ее на шее. — Ну все, приехали. Точно на Кордон.       — Куда вы хотите меня отвести? — Антон явно не хотел следовать за ними, но эти мужчины — единственное, за что он мог зацепиться и узнать, откуда он и почему здесь. Он все еще не верил их словам. Конечно, конечно он слышал об этой аварии. Об этом знает весь чертов мир, дети проходят на уроках истории в школах. Произошло это не так уж и давно.       — Поближе к реальности, дружок, — что-то мало дружелюбия было в этом обращении от Барса, но на другое Антон и не рассчитывал. — Давай, вставай уже. Сюда скоро придет отряд Казаха, им тебя видеть ни к чему. Надеюсь, меня из-за тебя не пришьют.       — Он прав, Чеба, — отозвался уже Грек. — Расклад такой: Барс отведет тебя в более-менее безопасное место и объяснит все на ходу. И ты ему тоже расскажешь, или хотя бы попытаешься, что и почему ты делал посреди болот в Темной долине, один, без оружия и с ссадиной на затылке. Время не ждет, вам нужно уебывать отсюда да по-быстрее.       Легко понять, почему к Греку Антон испытывал большее доверие. На сколько вообще можно называть доверием то, что чувствовал отчаянно запутавшийся парень. Незнакомое место, незнакомый город, незнакомые люди, отсутствие памяти. Но что ему оставалось? Только послушаться и пойти следом, чтобы добыть максимум информации. После первичного шока от пробуждения в такой ситуации, он решил сменить тактику поведения: он выведает столько, сколько сможет, чтобы хотя бы частично составить пазл происходящего. Может, глядишь, что и прояснится. Втайне он все же надеялся, что это просто глупое недоразумение, ни в какой он ни в Припяти, или Чернобыле, или что это блин вообще. Всему должно быть объяснение, и он его найдет.