Буря красных песков

Он был там. Он видел ту холодную, всепожирающую глубину космоса вокруг злосчастной луны. Он видел те превосходные корабли, отливающие пурпуром в свете тусклого солнца. Он видел, как его легион был обречён. И едва ли не пал вместе с ним… На палубе легкого ударного крейсера «Багровый Лорд» царила суета. Матросы, дрожащие при виде своих громадных хозяев в силовых доспехах, метались между приборами, надеясь, что они не станут объектом вспышек ярости могучих Астартес. Капитанский мостик гудел от бесконечных разговоров персонала, настраивающего проекторы для предстоящей передачи. И лишь капитан корабля, Эстотон, которому уже давно было плевать, на чьей стороне он воюет, тихо постукивал дряхлыми пальцами по подлокотнику своего кресла. Он вглядывался в экраны, отображающие превосходные построения на расстоянии нескольких десятков тысяч километров. Построения флота Детей Императора всегда забавляли его, как и слухи об их «совершенстве» — будучи капитаном старой закалки, он не верил в какие-либо идеалы кроме своего корабля. Когда его приставили к флоту Пожирателей Миров, он даже не спросил, кто это. Он знал, что этот корабль лучше него не знает никто, и ни капли не волновался за свою жизнь, но сейчас, спустя бесчисленные скитания по варпу после бегства в Око Ужаса, Эстотона охватывали волнения за столь дорогое ему судно. Герметичные двери с шипением раскрылись. Шумные шаги, отдающие характерным стуком тяжёлых сабатонов о металлический пол, принадлежали трём космическим десантникам, один из которых выделялся высоким гребнем поверх шлема. На двух цепях к его ноге был привязан человеческий череп, а цепной топор, закреплённый магнитными замками на бедре, был разукрашен отмеченным мелом количеством жертв. Броня на предплечьях имела специальные пластины с заострёнными шипами, а керамитовый нагрудник модели Mk.III был покрыт засохшей кровью и царапинами. Капитан седьмой роты, Кресалакс Бруфар, прошёл через многое. Ещё будучи Гончим Войны, он видел рассвет и закат своего легиона. Он видел воссоединение с Ангроном и проникся уважением к Кхарну, капитану восьмой роты. Но сейчас он стал мрачен и резок, как никогда раньше — Гвозди Мясника, вживлённые в голову, медленно сводили могучего воина с ума, а Кхорн своим сухим шепотом обещал ему галактику, и шёпот этот раз за разом подталкивал Бруфара бросить свой легион и отправиться служить Богу Крови. Грузно шагая по мостику, он грубо оттолкнул с дороги одного из матросов, легко впечатав того в стену, и поднялся по небольшой лестнице. — Не стоит сразу калечить экипаж, — тихо и мягко заметил Эстотон, понимая, что капитан седьмой не в духе. — Передатчик готов? — коротко бросил мужчина, сжимая кулак с визгом сервоприводов. Простого кивка капитана корабля хватило, чтобы матросы запустили трансляцию. Кресалакс опоздал на начало Анклава, собрания капитанов всех состоящих во флоте рот Пожирателей Миров, не желая пропустить грандиозное сражение на арене на нижних палубах корабля. Встав на платформу, он узрел гололиты своих боевых братьев из других легионов. Его взгляд через прорези шлема бегал по грозным фигурам — Поглотитель Гогур, Джарег, Бронд, Солакс, Дрейгер, Кхорен, который нравился Кресалаксу меньше всего, Рокгур и Таругар...Все они выглядели крайне недоброжелательно. Встреча с флотом Детей Императора, значительно превосходящих остатки двенадцатого легиона числом, имела много неоднозначностей, слишком утонченных для варварского понимания берсерков. Бруфар не спешил вступать в дискуссию, понимая, что чем больше голосов гудят через вокс-решетки, тем больше шанс, что начнётся братоубийственная резня между кораблями. Однако, появление Кхарна — последнее, чего ожидал капитан седьмой роты. Он лично снимал его с горы трупов на Терре и помогал доставить на «Непокорный», лично разговаривал с Дрейгером и выслушивал его надежды на возрождение правой руки Ангрона. И вот, зубы слюдяного дракона, венчавшие цепное лезвие Дитя Крови, смотрели на Кресалакса, будто давая понять, что его цепной топор даже при всех украшениях не имеет и подобия того величия, коим обладало оружие Кхарна. Воцарило гробовое молчание. — Мы тебя не ждали, — наконец, произнёс Гогур. — И тем не менее я здесь, — ответил капитан восьмой роты. Вскоре, совещание было окончено. Прийдя к выводу, что на ближайшей луне будут проведены переговоры с Детьми Императора, Кхарн лично возглавил грядущую встречу и удалился, как и все остальные капитаны. Остались на своих плинтах только Кресалакс и Кхорен, пожирая друг друга взглядами. — Прекрати на меня так смотреть, — прошипел первый, чувствуя, как под шлемом начинают колоть Гвозди Мясника. Рассудок его был достаточно светлым, чтобы не напасть на гололит, однако рука машинально тянулась цепному топору. — Ты же понимаешь, что это конец. Как насчёт спуститься вместе с Кхарном и окончить ту вечную обиду после переговоров? — ядовито произнёс Ганс Кхорен. Несмотря на то, что о ресурсах и численности он заботился не меньше Дрейгера, к седьмой роте у него была особая неприязнь. Он присоединился к легиону уже после возвращения Ангрона, в то время как Кресалакс прошёл весь путь Пожирателей миров, от Гончих Войны до конца Ереси. Ни один, ни другой никогда не поймут друг друга. Ганс был нуцерийцем, в то время как Бруфар, как и Кхарн, вёл свой путь с самой Терры, и слишком много дружественной крови пролили они, сражаясь в безудержной ярости бок о бок. Ганс практически не снимал своего шлема — это был символ позора. Правый глаз его не был сокрыт за керамитом, а потому было видно отсутствие глазного яблока. Кресалакс никогда не извинится за такой жестокий удар по своему товарищу, и только Сангвинис Экстермис — традиционный кровавый поединок — разрешит их спор. — Я останусь здесь, такова воля Кхарна, — железным тоном ответил он. — Неужели ты слепо последуешь за этим ним? А если Гвозди уже подчинили его? — ухмыльнулся Ганс. — В таком случае, мы попросту уничтожим все на нашем пути, — рыкнул капитан седьмой и сошёл с плинта. Его одолевала злоба, и Эстотон ясно понял, что лучше не задавать лишних вопросов. Он знал, что делает Кресалакс, когда находится на пороге важного выбора, и тихо посмеивался над его зависимостью от мнения одного верного друга. Спускаясь в полном одиночестве в грузовой отсек, громадный капитан собирал на себя удивлённые взгляды экипажа. На нижних палубах редко можно было увидеть Астартес, ещё и почитаемых в легионе. Среди других рот Кресалакс имел прозвище Непреклонный за свой «оптимизм» — он относился к Гвоздям не только как к удручающим имплантам, ведущим к гибели легиона, но ещё и как к отличной возможности проявить себя перед Кхорном. Он легко отдавался во власть вечной ярости, круша всех врагов, стоящих у него на пути, и тем не менее судьба конкретно седьмой роты волновала его не меньше. Слишком много ветеранов Великого Крестового Похода объединились под его главенством, чтобы жить исключительно ради резни и междоусобиц. Двигаясь по тёмным коридорам, Бруфар постепенно приближался к заветному отсеку. Он уже отдал приказ несколькими часами ранее, и оттуда спешно выбегали матросы, не желая прерывать важный разговор своим присутствием. Тяжелые сабатоны шагнули на металлическую платформу, и двери с визгом закрылись у него за спиной. Мужчина прошёл уже более спокойным ходом ближе к перегородке. Перед ним предстал штурмовой почетный дредноут класса ”Кастраферрум”, окрашенный в медный цвет и покрытый знаками поклонения Кхорну, богу крови. — Азакрад…- прошептал капитан, не желая сразу обратить на себя внимание могучего воина. Тот был в состоянии стазиса последние десять лет, и его системы ещё недостаточно хорошо функционировали, чтобы распознать сигнатуру Кресалакса. — Что…тебе…нужно? — произнёс заточенный в броню мужчина, медленно поднимая голову и вглядываясь в черты товарища. Такой дружбой, как между этими двумя, мало кто мог похвастаться в двенадцатом легионе. Азакрад и Кресалакс вместе проходили программу становления космодесантниками, но первый пал, облив себя кровью тысяч ксеносов. Благо, удалось сохранить его останки и поместить их в саркофаг дредноута. Тем не менее, Азакрад утратил прежние черты — он не относится к резне как к чему-то веселому. Гвозди Мясника привели его к поклонению Кхорну, и отныне он сражается исключительно ради него. Кресалакс прекрасно понимал его мотивы и поддерживал их, находя в дредноуте не только грозную силу, но и вечного друга. Он нередко вызволял капитана из сложных ситуаций, и совет его был едва ли не священен для Бруфара. — Мне нужен твой сове…- не успел договорить Кресалакс, как он был вынужден отпрянуть назад. Тяжёлый цепной кулак с визгом прошёлся по платформе, оставив приличный след. «Ну конечно…- устало подумал он. — дредноут в ярости после своего пробуждения. Следовало этого ожидать.» — Как смеешь…ты…жалкое отродье…носить… Его…броню…- тяжело дыша рычал дредноут, срывая со своей брони кабели энергоснабжения. — Это я, Кресалакс. Кровь богу крови, брат, — успокаивающим тоном произнёс капитан, невольно морщась под шлемом от впивающихся Гвоздей. Его проницательный голос действовал даже на таких бессердечных созданий, состоящих из чистейшей злобы, как Азакрад. — Подойди…ближе…- несомненно, старый воин знал, как распознать своего командира. Ни один самозванец не осмелился бы просто взять и подойти к свирепому дредноуту, слыша визг цепных кулаков. Но не Бруфар. Он даже не дрогнул, снова шагая к краю платформы и уверенно смотря в глаза Азакраду через прорези сразу двух шлемов. Гвозди Мясника в обеих головах стали терять свою власть от этого контакта — дредноут приходил в себя после долгой спячки и реагировал уже спокойнее, лишь иногда дергаясь и прокручивая цепные лезвия. — Что…произошло? — Кхарн жив. Описать десять лет позорного бегства от лоялистов и скитаний по чертогам варпа — дело не одной минуты, но Кресалакс не отличался многословием и вскоре вернулся к последним событиям, вплоть до решения капитана восьмой роты. — Любопытно…грядёт…резня…- немного хищно протянул дредноут. — Быть того не может, — возразил десатник, качая головой, — я не думаю, что Кхарн прольёт кровь. — Не он…- Азакрад попытался выдавить их себя смех, но одно из его легких пробила острая конечность ксеноса, отчего все, что он смог сделать — это прокашляться в вокс-решетку своего шлема. Кресалакс погрузился в раздумья. — Дети Императора…- хрипел дредноут, -…Поклоняются Темному Принцу… Кхорн…его…презирает… — Наш легион не стоит на пороге гибели из-за предпочтений одного из тёмных богов, — после этого утверждения, на секунду капитан усомнился, что не оскорбит своего друга такими словами, однако тот и виду не подал, что его как-то задели. — Ошибаешься…твой час…благословения Кхорном ещё не пришёл…но…он близок… Слова фанатичного дредноута породили ещё больше сомнений в мыслях Кресалакса. Поблагодарив друга кивком, мужчина развернулся и покинул отсек, приказав матросам следить за Азакрадом. Его не покидало навязчивое ощущение, что помощь этого здоровяка скоро понадобится ему на поле боя. И он был прав, как никогда ранее.