Буря красных песков

Бруфар не ожидал, что в столь поздний час его сознание посетит достаточно странный вопрос. — Эстотон, — произнёс он, вставая с основания снесенной колонны. — Да? — на дисплее его шлема возник лик старика, в глазах которого даже сквозь помехи можно было разглядеть гнетущую тоску. — Где мы? — голос Кресалакса казался потерянным, ошарашенным. После долгой резни Гвозди согревали его мозг лёгким током, давая наконец действовать сознательно. Эстотон потёр сухими пальцами подбородок, изредка задевая потрескавшиеся губы длинными ногтями. — Затрудняюсь ответить, друг мой. Боюсь, эта планета не числится в Имперских архивах. Вдруг, из тени вышел Середакс. В его руке покоился скрупулёзно очищенный от плоти череп, а шлем свисал на бедре. Из всех знакомых Бруфару космодесантников, у него было самое худощавое и вытянутое лицо. Он местами напоминал Конрада Кёрза, отчего капитан седьмой роты предпочитал лицезреть забрало шлема модели «Империал Максимус» вместо его до омерзения мрачного лица. — Кхарн назвал эту планету Скалатраксом, — хрипло произнёс он, убирая в ножны кинжал, на лезвие которого оставались кусочки скальпа. — Где ты его видел? — сквозь линзы Кресалакс с прищуром смотрел на бледное лицо раптора, покрытое шрамами. На арене «Багрового Лорда» он был легендой, и даже сам капитан сомневался, что победит его в честной схватке. Тем не менее, он был одним из тех, кто чтил братские узы в легионе, и не решился бы пойти на брата до последней капли крови. Единственным объектом его ненависти был Ганс Кхорен. К несчастью, морозная ночь мешала вырваться на поле боя и прорычать это отвратительное Бруфару имя, назначая Сангвис Экстермис. — Шутишь? — ухмыльнулся Середакс, — у улиц этого паршивого городишки нет названий даже на низком Готике. Он просто прокричал это и исчез среди развалин. Капитан тихо рыкнул, отводя взгляд. — Надеюсь, он хотя бы не потеряет топор. — Ты заботишься о примархе, который нас бросил? — рассмеялся раптор, нанизывая череп на прикрепленную к прыжковому ранцу цепь. Он говорил на грубом, неотесанном нагаркали, и его гортанный смех создавал впечатление, что он очень пьян и зол. При упоминании Ангрона Кресалакс поморщился: Гвозди недовольно задрожали, требуя воплощения идеалов кровожадного безумца, скрывшегося в недрах варпа. — Не заводи этот разговор, — фыркнул он. Бруфар с радостью лёг под нож технодесантника, когда Ангрон предложил всему легиону Гвозди. Однако теперь, когда Ересь окончена, он не знал, как относиться к генетическому отцу. То, чем он стал, не было похоже на то, чем так гордился Кресалакс. — Скалатракс, мм? — прервал их разговор Эстотон, понимая, что его мягкий старческий голос подавит амбиции и вернёт к реальности легионеров. — Звучит символично, — хмыкнул Середакс, оборачиваясь и двигаясь к нескольким окнам. Однако, его остановило неожиданное происшествие. Прогремел взрыв. Раптора откинуло мощной взрывной волной, вбив его в стену. Вскочив с мест, воины седьмой роты настороженно зажужжали цепными лезвиями топоров и мечей. Кресалакс схватил свой болтер, подходя к пробитой стене и осторожно заглядывая внутрь. Он был одновременно приятно удивлён и шокирован: выстреливший «Хищник» Детей Императора полыхал, и в дыму стояла громадная фигура. — Не может быть…- прошипел воин, слегка дёрнувшись от покалывания в затылке. Это был Кхарн. В его руке находился шлем пурпурного цвета с литым, покрытым гравировкой гребнем. Дитя Кровопролития упивалось новой жертвой, счастливо визжа в воздухе зубами слюдяного дракона, что заменяли обычные зубья топора. Кхарн, руководствуясь несколькими группами обезумевших от жажды крови берсерков, стремился восстановить битву даже в ночи, когда раненые десантники замерзали заживо на холодной земле. Кресалакс не думал его вразумить. Он просто поддался, понимая, что не сможет долго сдерживать своих воинов от кровопролития. Единственное, чего он не хотел допустить — это братоубийства. Но, увы, он опоздал. Середакс зарычал, упав на одно колено. Его прыжковый ранец был поврежден, однако он слишком сильно сросся с броней, чтобы его можно было снять. Раптор тихо выругался на нагаркали, чувствуя, как Гвозди стремительно захватывают его разум. Он надел на истерзанную шрамами голову шлем, с шипением замков закрепляя его, и бросил холодный взгляд на широкий хол, предшествовавший укрытию седьмой роты. Сабатоны разъяренных воинов стучали слишком громко, чтобы их не заметить. Сверкнули грозовые когти, и время будто замедлилось вокруг. Гробовая тишина воцарила над рвущимися в бой космодесантниками. Дверь с шипением отворилась. Перед Кресалаксом начался балет из едва различимых фигур в красном и белом. Это были не Несущие Слово. Не Кровавые Ангелы. Это был Ганс Кхорен и его Собиратели Черепов. Палец капитана седьмой медленно отпустил спусковой крючок болтера. Ярость закипала в воине, что отбросил своё оружие. Кхорен лишь ждал этого. — Ты все ещё жив. Я уж надеялся, тебя возьмут как разменную монету, — ядовито ухмыльнулся Бруфар, снимая с магнитного замка топор и сдавливая пальцем кнопку активации лезвия, что с радостным визгом прорезало холодный воздух. — Но лишь твоя кровь станет ценой этой планетки. — ответил таким же тоном Ганс, покручивая два своих топора и медленно приближаясь к оппоненту. Кресалакс пристально следил за его движениями. Ещё на Арматуре, где они впервые столкнулись в бою, он стал изучать его, предчувствуя долгую вражду. Он дождался этого поединка, и сделал несколько шагов. — Я не буду сдерживаться. — Убей меня, старик, если сможешь, — рыкнул Ганс, срываясь с места. Его стиль боя был однообразен, но эффективен против неопытных противников и в большой резне. Но в дуэли Кресалакс всегда превосходил его отточенностью движений и закалкой. Это было неудивительно: размашистые рубящие удары топорами превращали Кхорена в вихрь смерти. Слишком предсказуемый вихрь смерти. Сжав древко топора, Кресалакс рванулся на противника, разъяренно рыча и слегка пригибаясь, ожидая удара в шею. Однако, он был сильно удивлён — прошлая схватка научила Ганса многому, и он, пользуясь положением бегущего, нанёс удар коленом в грудь, в мгновение Ока выбивая капитана седьмой из равновесия и вскоре сбивая его с ног грубым толчком наплечником. — И это всё?! — рыкнул Кхорен, занося топоры для решающего удара, однако Кресалакс успел перевернуться и снова встать, хрустнув шеей. — Копируешь мои приемы? А я думал, ты слишком горд для этого, — хмыкнул он. — Никогда не поздно чему-то научиться, — не церемонясь, рявкнул берсерк, на этот раз взяв инициативу на себя и с разбега нанося вихрь ударов, периодически сбивая врага с толку, ударяя его по броне тыльными частями топоров. Кресалаксу было трудно уследить за его движениями, но он отводил удар за ударом, стараясь не попятиться назад и пытаясь зайти с флангов. В схватках Пожирателей Миров было мало эстетики, но поединок выглядел настолько искусно на фоне резни, что никто, даже Середакс, не собирался его прерывать. Седьмая рота ещё помнила какие-то принципы чести. Юркнув под одним из ударов, Кресалакс смог рубануть бок своего оппонента, наслаждаясь брызнувшей на забрало шлема кровью и тут же отскакивая. Он чувствовал, как впрыскиваются стимуляторы и морфий через силовую броню, чувствовал, что эта боль — не помеха для свирепого воина. Гвозди просили больше, и Бруфар не медлил, продолжая убийственный танец. Кхорен ловко защищался и уходил в контратаку, где он был гораздо сильнее. Два капитана балансировали на тропе атаки и защиты, стараясь спихнуть друг друга в бездну. Наконец, Кресалакс понял, что начинает терять самообладание: его глаза налились кровью, а Гвозди беспощадно кололи, заставляя двигаться резче. Голова шла кругом, на защиту оставалось все меньше концентрации. Удар. Ещё удар. Топор с лязгом падает на пол, Кресалакс оказывается полностью безоружным. Зубья вонзаются ему в наплечник, визжа и застревая в толстом керамите — они уже иступились за многочисленные парирования и причиняли меньше вреда. — Неужели выдохся? — с издёвкой произнёс Кхорен, занося в очередной раз топор. Но ответа он не дождался. Кресалакс уже был во власти Гвоздей, уже не сторонился смерти и даже с удовольствием приближал её леденящее дыхание, будто желая грубо поцеловать в губы. Сильная рука схватила опускающуюся руку за запястье. Даже через линзы шлема можно было разглядеть ярость во взгляде капитана. Бруфар резко дёрнулся и ударил свободной рукой, сбивая шлем с истерзанного лица оппонента. Нанося следующий удар лбом, он оттолкнул от тебя Ганса и вырвал из наплечника топор. Когда же тот решил контратаковать снова, оба оружия отправились в стену, вонзаясь в неё с характерным треском. — Ты — ничтожество! — завопил Бруфар, рывком снося оппонента и вжимая его в стену. Ошарашенный и оглушенный Кхорен был не в состоянии противиться напирающей массе. Кулак скользил по его и без того искалеченному лицу, превращая его в кровавое месиво. Вскоре, разъяренный капитан вынул из стены один из топоров и вонзил его в живот противника, ударом колена проталкивая лезвие ещё глубже. Однако, завершить начатое ему суждено не было: обстрел из нескольких «Хищников» на улице обрушил колонны, и потолок рухнул, ограждая две роты друг от друга. Дуэль не была окончена. Она никогда не кончится, пока один из двоих дышит.