Буря красных песков

Рык застрял в горле Кресалакса. Он не мог выдавить из себя весь поток ругательств, пришедший в его мысли от услышанных вестей — переговоры обратились в бойню. — Сучий…потрох…- хрипел он, чувствуя невыносимую боль от Гвоздей. Вынув топор из шеи попавшего под горячую руку матроса, он направил его на Эстотона, трон которого окропился горячей кровью. — Приготовить крейсер к битве, все десантные корабли и капсулы на стартовые позиции. После битвы, я лично отрублю Кхарну кисти, чтобы он более не смел прикасаться к топору Ангрона! Он стал ничем не лучше позорных Кэдере, раз превратил переговоры в бессмысленную резню! Капитан корабля задумчиво смотрел на космодесантника. Он гадал, как далеко зайдёт его ярость, однако размышления прервала новая фигура на капитанском мостике. Апотекарий Савакхар не мог не явиться на гневные крики своего капитана — он нередко помогал ему принимать решения более прагматично и менее эмоционально. Однако, когда он узрел убитого матроса, через вокс-решетку прошел полный отчаяния вздох. Это не сулило ничем хорошим. — Почему ты не со своими братьями?! — рявкнул Бруфар, сжимая в руке древко топора. — Я…- в лёгком замешательстве начал апотекарий. — предполагаю, что на других кораблях чересчур много раненых. Геносемени слишком мало, чтобы так легкомысленно рисковать. Тяжелое и прерывистое дыхание Кресалакса дало ясно понять, что избежать высадки Савакхару не удастся, и тот мигом удалился, стараясь более не навлекать злобы капитана. На капитанском мостике воцарилась тишина. Глазами впиваясь в экраны, Бруфар следил за перемещением шаттлов и крейсеров как союзников, так и противников. И в то время как вся остальная часть флота Детей Императора двигалась единой грозной формацией, один боевой крейсер не сдвигался с места, что насторожило даже Эстотона. До чего же удивлен он был, получив сообщение, что «Золотой Абсолют» был захвачен Кхарном и сопутствующими ему Пожирателями Миров. Во время бойни на луне им удалось похитить шаттл Детей Императора и проникнуть на боевой крейсер, а затем устроить на нем жестокую бойню. Нос судна плавно поворачивался к покрытой плотными облаками планете, приводя в действие мощные двигатели и нарушая формацию вражеского флота. — Он хочет избежать битвы в космосе. У них перевес на орбите…- бормотал Кресалакс, после чего снова обратился к Эстотону, который не убирал гололита с записанным сообщением капитана восьмой роты. — отставить бой, после высадки нужно скрыть присутствие крейсера. Выполнять. Рыкнув, он прицепил топор к бедру и быстрым шагом покинул капитанский мостик. — Уберите это, — произнёс Эстотон, указывая вялой кистью на труп матроса. Вид его был удручённым и скучающим: он тяготел к крупным битвам, и приказ спрятаться был неприятен во всех своих проявлениях. Но, что поделать, такова воля господина. Ангар снова загудел, оживая на глазах. «Громовые Ястребы» нагружались техникой и пехотой, посадочные капсулы заполнялись разъяренными и жаждущими битвы берсерками. Кресалакс уже давно занял своё место в одном из кораблей и проверял боезапас своего болтера, иногда бросая ядовитые взгляды на Савакхара, судорожно пополняющего запас стимуляторов в своём наруче. Капитану не хватало Азакрада, однако он понимал, что подвергать товарища в такой момент опасности — было поступком подлым. Легион раскалывался, как хрустальная ваза, и никто более не даст Бруфару мудрый совет, кроме как верный дредноут. Посреди сборов на средних палубах возникла громадная фигура в терминаторской броне, украшенной множеством ржавых цепей и подвешенных черепов. Можно было заметить, что странная личность не обладала кистями — обе они были заменены на цепные лезвия, встроенные прямо в броню. Это был Кромель, сошедший с ума из-за имплантов воин, несущий на своём пути лишь разрушения и кровопролитие. Он отсек себе кисти ещё до Исстваана, считая, что ими он убивал ради лжеимператора, и заменил их на цепные кулаки, не видя в жизни ничего нужнее резни. Как и многие в седьмой роте, он отдался в поклонение Кхорну и крайне гордился этим. Стремительными шагами он подошёл к готовящейся к высадке посадочной капсуле, безмолвно заходя в неё и пристёгиваясь ремнями к упругому сидению. Рядом с ним сели ещё трое десантников — храбрецов, что не побоялись узреть на себе гнев сумасшедшего терминатора. Он из принципа не носил шлем, пугая своих врагов искажённым бесчисленными шрамами лицом с вечно яростным оскалом, с которым Кромель бросался в самую гущу событий. Он приносил своему богу как можно больше черепов, и порой даже убивал союзников ради своей добычи. Кресалакс скептично относился к его фанатичности — в отличие от Азакрада, он видел в терминаторе лишь сокрушительную силу, а не философию служения Кхорна во плоти. Те же Шрагг и Середакс отличились, по его мнению, больше в плане верования на уровне элитных десантников и заслуживали бóльших почестей. Перед капитаном раскинулся гололит с изображением безымянной планеты и её луны — местом начала кровопролитного сражения. Также был отображен стремительно падающий на поверхность планеты боевой Крейсер и множество посадочных капсул на нём. Однако, стоило Бруфару попытаться указать на гололите точку высадки, как корабль сильно тряхнуло, и магнитные замки, удерживающие технику в ангаре, задребезжали от напряжения. На связь вышел Эстотон, загородив своим лицом половину гололита. — Нас обстреливают, — на удивление спокойно произнёс он. — советую не медлить с высадкой. Мы будем у орбиты планеты через три минуты. Кресалакс раздраженно зарычал и стиснул рукоять болтера, тут же отмечая крупной точкой на одном из секторов планеты пункт высадки. — Координаты отправлены. Выполнять манёвр сближения, — скомандовал он, после чего оборвал трансляцию на капитанский мостик и рухнул на одно из сидений. Гвозди выбивали его из колеи, не давая грамотно думать перед началом битвы, и Савакхар прекрасно понимал это. Вздохнув, он сел напротив капитана и продолжил наблюдать за входящими в корабль легионерами — многие из них имели старую раскраску легиона, зная, что их капитан не любит медные цвета брони, заменяющие символ дела легиона на фанатичную веру. Сам же Кресалакс не до конца был откровенен, когда речь заходила о вере: в первую очередь, он был предан своему примарху и судьбе легиона — он презирал Дарра и Эрлена за их вечную лояльность трупу на троне, и впереди всего ставил нажитые за время Ереси поступки легиона и самого Ангрона. Для него Гвозди Мясника были неким даром свыше, что должен был направить их ярость в нужное русло, однако за такое могущество над своей судьбой приходится платить кровавую цену. Благо, капитан седьмой роты никогда крови не жалел. Двигатели «Багрового Лорда» неутомимо ревели, приближаясь к злосчастной планете, атмосферу которой уже прорезал падающий корабль неприятеля. Пристегнувшись, капитан на несколько секунд закрыл глаза под тонированными линзами. Длинный бело-красный гребень на его голове приятно шуршал о спинку сидения, когда сосредоточившийся Бруфар отклонял назад голову. Наконец, магнитные замки отпустили судно, и оно, в сопровождении ещё двух транспортников, бросилось вон из ангара. Десятки и сотни посадочных капсул понеслись вниз, направляя беспощадных Астартес на грядущую резню. «Громовой Ястреб» затрясся, когда атмосфера стала слой за слоем пропускать его к поверхности планеты, облака которой прорезали шпили древних, настолько извращённых строений, что расстилающиеся широты трудно было назвать городом. Одного взгляда на местную архитектуру хватало, чтобы понять, кто ждёт внизу — полчища пропитанных варпом космодесантников в пурпурной броне третьего легиона. Были отчетливо слышны взрывы десантных капсул под шквальным огнём систем планетарной обороны: противник не собирался сдаваться. Не успела посадочная капсула открыться, как палец Шрагга грузно опустился на спусковой крючок тяжёлого болтера. Его острый слух уловил за стенками капсулы громкие шаги сабатонов и щёлкание затворов. Металлические створки упали, и грохот выстрелов оглушил хавока, погружая в тот экстаз, ради которого он молился Темным Богам. Под его шлемом не было эмоций, он попросту разучился улыбаться — Гвозди Мясника сильно затупили характер опустошителя, местами и вовсе лишив его некоторых качеств, присущих обычному воину. Пламя выстрелов загораживало обзор, однако неумолимый хавок даже не думал спускать палец с крючка, поливая выстроившихся в до отвращения идеально ровные ряды Детей Императора шквалом болтов, что позволило другим Пожирателям Миров ворваться в ряды противника и перерубить оставшихся врагов. Медленно двигаясь по растрескавшейся от падения капсулы дороге, громадный воин осматривался по сторонам, выискивая новых противников. Однако, целая улица оказалась чиста после столь кратковременной бойни, чего не скажешь о других районах искаженного городка. На длинной и узкой улице образовался затор: крупный отряд Детей Императора использовал два уничтоженных «Носорога», чтобы перекрыть единственный проход с этой стороны к центральной улице. Всякий, кто осмеливался приблизиться к баррикаде, тут же расстреливался из множества болтеров. Однако, Середакс лишь воспользовался этим: здания были пусты, и проникнуть в одно из них не представлялось сложным. Виляя по кривым коридорам, он пробивал на своём пути стены и таким образом оказался прямо над противником, на третьем этаже странного строения. Когда на несколько секунд гул выстрелов на улице стих, раздался тот самый легендарный рёв свыше. Гвозди у всех стоявших перед баррикадой воинов тут же заставили их ринуться в новую атаку, а сам Середакс выпрыгнул из разбитого окна, подлетая на прыжковом ранце и выхватывая прикрепленную к его бедру связку фраг-гранат, которую он и сбросил прямо во врага, выдернув все чеки разом. Раздалось несколько взрывов. Бой оказался короче, чем раптор ожидал — гранаты сломили оборону и дали путь неудержимой ярости десятков берсерков, оттого многих Середакс попросту не успел убить. Его фигура молнией скользила между воинов в пурпурной броне, а силовые когти разрывали шейные мышцы под броней ошарашенных врагов, болтеры и мечи которых уступали ему в скорости. А вот Кресалаксу повезло меньше всего. Планетарная оборона смогла подбить его «Громового Ястреба». С ревом оставшихся двигателей, судно врезалось в башню строения, отдаленно напоминающего дворец — трудно сказать наверняка из-за сотен других башен кривых и извращённых форм, при виде которых любой здравомыслящий архитектор выколет себе глаза. Грузовой отсек потерял питание, и капитан оказался в полной тьме, видя лишь горящую оптику боевых братьев. Вскоре тряска прекратилась, и скрип металла стих — лишь сотни шагов снаружи и тихое потрескивание пламени нарушали гробовое молчание. Ремни на грудях воинов разомкнули свои спасающие объятия, позволяя им встать пятнадцатью грозными фигурами. Это были элитные воины седьмой роты, преданно служащие делу своего легиона и несущие Империуму месть за все обиды — однако, сейчас им было суждено биться насмерть с братьями по несчастью. Шлюз с шипением медленно опускался, проводя во тьму фюзеляжа свет. Бруфар быстро обвёл взглядом вставших перед ним оппонентов и успел лишь осознать, что ожидал большего, прежде чем Гвозди впились в его мозг, дрожа от жажды насилия. Загудели цепные топоры. Однако, грядущую схватку прервало проявление необычной фигуры впереди — идеально ровными строями солдаты Третьего разошлись в стороны, пропуская десантника с шестью глазами на шлеме и двумя лишними, выпирающими из-под брони руками. В каждой кисти его был отдельный гладий, что делало вид воина ещё грознее. — Капита-а-ан Крес-с-салакс-с-с…- прошипел он, касаясь кончиками раздвоенного языка вокс-решетки шлема. Поверх керамита на его голове красовался гребень — не такой, как у Бруфара, а в полтора раза выше и длиннее, а также имеющий все цвета радуги в своих самых кислотных оттенках. Эту личность капитан Пожирателей Миров не мог не узнать по многочисленным встречам во время битвы за Терру, когда он нажил себе дурную славу среди офицеров Детей Императора. — Кранолон…- хрипло произнёс он, медленно выходя на свет. Болтер тут же оказался на магнитных замках, крепкая рука сжала древко топора. — Неуж-жели леге-е-енда почтила нас-с-с…виз-зитом? ~ — Не обольщайся, пустозвон. Если ты хочешь драться — прикажи своим прихвостням копать могилу прямо здесь. Пусть только не делают место для головы. Тихий, ядовитый смех донёсся с уст мутировавшего хаосита. — Как наив-вно… Обернувшись, четырёхрукий жестом приказал бойцам встать в полукруг. Кресалакс его приказа не повторил, и Пожиратели Миров все ещё стояли сплоченной кучкой, будучи готовыми броситься на врагов в любой момент. Сам факт такой церемонности с врагом сильно раздражал Бруфара, но он хотел насладиться публичной казнью своего старого неприятеля в столь знаменательный день. Зубья цепного топора зажужжали в воздухе, требуя долгожданной плоти, а гулкий рык из вокс-решётки Кресалакса означал, что он не собирается сдерживаться. — Никаких приветс-с-ствий…- разочарованно произнёс Кранолон, вальяжно шагая вдоль края импровизированной арены. — как…грубо… — Я не здороваюсь с обреченными на гибель гордецами. — злобно фыркнул в ответ Бруфар, постепенно сближаясь с оппонентом. Но тот оказался достаточно проворным — видя прямолинейность врага, мечник сгруппировался и рывком постарался нанести удар всеми четырьмя остриями, однако Кресалакс, совершив полупируэт, смог избежать удара и попытался обрубить кисти чужому капитану. Отскочив назад, мутант нанёс несколько рубящих ударов, подобно молниеносному шквалу — и только один из них оставил царапину на забрале шлема Пожирателя Миров, что воспользовался моментом и нанёс резкий удар плечом, чтобы сбить Кранолона с ног. Хитрость космодесатника Детей Императора и погубила его — не желая терять равновесие, он упёрся ногой в кафель и оттолкнулся, чтобы запрыгнуть своему оппоненту за спину. Драка двух машин для убийств в силовой броне с подобным изяществом выглядела пугающе, но громадные воины воспринимали дуэли по-своему, и каждый бой один на один был жестокой схваткой умов. Вот только Кресалаксу ум заменяли рефлексы и ярость — именно поэтому он не был ошарашен от подобного действия. Наоборот, когда тень парящего над ним Кранолона стала отчетливо видна на лучах солнечного света, с гневным воплем Бруфар резко развернулся и рубанул с размаху по коленным сочленениям брони врага. Визг керамита очень быстро сменился хрустом кости, и искажённый губительными силами мечник рухнул, пронзительно крича от нарастающей боли. Кресалакс удивлялся характеру этого капитана — в отличие от других Детей Императора, он не был способен получать удовольствие от боли, так как видел своё совершенство лишь в превосходстве над другими. И лик стоящего впереди берсерка уничтожал его самомнение в прах. Голень была ещё едина с бедром, однако мечник едва стоял, перенося весь вес на вторую ногу и лишая себя подвижности. Желая зайти справа и нанести короткий удар по шее, он не учёл собственной предсказуемости, и зубья топора сначала отвели в сторону гладий, а затем, скользнув вдоль его лезвия, впились между пальцев мутанта, пробивая кисть и ладонь за считанные секунды. Основная вторая рука рефлекторно выронила меч от боли, а нижняя с противоположной стороны решила пробить броню колким ударом, но была схвачена за запястье и сжата до хруста, отчего второй меч уже пал наземь. Первая нижняя рука пала так же быстро, как и вторая: видя, что Кранолон заносит последнее лезвие для сокрушительного удара в бок, Кресалакс резко дернул вниз топор и тем самым смог быстро вонзить его в самое основание лишней руки, вскоре попросту обрубая её. — Грязный…шут! — взревел он, поднимая отрубленную руку и окропляя себя чужой кровью, а затем ударяя ей по лицевой пластине шлема другого капитана. В желании ретироваться, тот был остановлен грубым ударом тяжелым сабатоном ссади, который свалил десантника с ног. Грузной фигурой, Кресалакс взобрался на павшего Кранолона и упёрся одним коленом ему в спину, не давая высвободиться. Смяв в пальцах чужой шлем, он легко вырвал его и смог ухватиться за серые волосы на голове противника, дабы жестоко ударить его лицом об пол, одновременно разливая кругом кровь и пробивая как кафель, так и органы восприятия раненого. Шесть глаз легионера-мутанта залились кровью, а от повреждений был виден его череп под истерзанной осколками кафеля кожей. Встав на ноги, Кресалакс удостоверился, что его оппонент не встанет, прострелив ему оба колена из болтера, а затем подобрал четыре гладия, лежащих на полу. — Оскорбление чести! — завопил один из Детей Императора, бросаясь с цепным мечом на капитана седьмой роты, однако шквальный огонь стоящих сзади хаоситов повалил его наземь бездыханным телом. Подойдя к лежащему, едва животу Кранолону, Бруфар стал всаживать ему в шею сзади все четыре гладия, один за другим, наслаждаясь воплями поражённого. Затем, он приподнялся и оглядел вставших в полукруг Астартес, готовых в любой момент совершить хитрый и подлый ход. Хрустнула кость. Тяжелый сабатон вдавил до упора в пол все мечи, отсекая голову капитана. — Кровь богу крови. Уничтожить всех до единого. — железным тоном произнёс Кресалакс, поднимая голову поверженного врага и резким движением вонзая в неё заострённый конец цепи у него на наплечнике, чтобы через две височные кости продеть её и оставить в качестве трофея. Он практически не обращал внимания на разразившийся у него за спиной бой — было очевидно, что Дети Императора были разбиты ещё с поражения своего офицера на поединке с «варваром» из двенадцатого легиона, и перебить их в молниеносной атаке было несложно. Раздалось несколько громких выстрелов из лазпушек. Несколько баррикад, выстроенных из обломков зданий, обратились в прах от мощных взрывов, и очередная линия обороны врага была сломлена. Два грозных «Лэндрейдера» штурмовали широкую улицу, виляя между преградами и выкашивая целые гарнизоны противника. В первые часы штурма Дети Императора несли огромные потери, подвергаясь неумолимому натиску. Риновар гордо наблюдал за театром боевых действий с капитанского мостика, когда «Багровый Лорд» смог избежать битвы на орбите. Эстотону было любопытно, чем окончится эта резня, столь бессмысленная и увлекательная при всей своей неправильности. Где-то вдалеке грохотали макропушки, торпеды и лэнс-орудия крейсеров, а внизу — звенели лезвия и щёлкали опустевшие болтеры. Резня затягивалась в кровопролитную баталию, задачей которой все чаще становилось простое выживание среди безумных берсерков и гордых почитателей Темного Принца. Эстотону уже никогда не понять, каково сейчас его хозяину, собирающему черепа с убитых и складывающему их вдоль стены. Капитан седьмой роты чувствовал некую силу, что двигала им, помогая складывать эти черепа. В этот момент в его голове прозвучали слова Азакрада, заставив выругаться на нуцерийском — хоть Кресалакс и был с Терры, он все равно превосходно знал этот язык, особенно как словарь отборных ругательств. Ему было тяжело принимать веру в Кхорна как нечто важнее целей легиона, и, вероятно, именно поэтому он ещё не стал Кэдере — безумной машиной для убийств, полностью поддавшейся влиянию Гвоздей Мясника. Покидая странный замок, он оставил за собой тропу из мертвых космодесантников, ярко обозначая своё присутствие. Пропитанный свинцом воздух дал ему возможность отбросить ненужные мысли и сосредоточиться на текущих задачах. Однако, битву суждено было прекратить — солнце стало заходить за горизонт, и по вокс-передатчику на связь вышел Эстотон. — Капитан…не желаю прерывать, но судя по информации, которой я обладаю, ночью температура на поверхности этого мира падает до ужасно низких отметок, которые даже космодесантник в полном боевом облачении не выдержит. — Какая…ирония.- с гневом прошипел Бруфар, тут же обезглавливая поставленного на колени воина третьего легиона, — братья! Занять оборону в самом целом здании! Это приказ! Однако, единственное доступное здание было уже оккупировано противником. Крупная оборонная линия из нескольких пулемётных гнезд не давала занять позицию, но и здесь капитану седьмой повезло — на его глазах предстал Кромель, громадный и облитый кровью с ног до головы терминатор. Очевидно, он прошёл через многое с момента высадки. Хрипло усмехнувшись, Кресалакс вдруг выхватил с пояса фраг-гранату и кивнул нескольким другим десантникам, дабы те последовали его примеру. Кромель, своей массивной фигурой заполонив проход, стремительно понёсся к вражеским укреплениям, игнорируя боль от попаданий. За ним полетели гранаты, и он едва успел скрыться за колонной от мощного взрыва, что разбросал Детей Императора по широкому холлу, украшенному разбитыми вдребезги статуями из чистейшего мрамора. Кресалакс выдохнул с облегчением — симфония из криков практически добитых врагов дала ему понять, что здесь он сможет переждать ночь спокойно и на следующий день снова посеять хаос в рядах противника. Но даже он не смог предугадать дальнейшее.