Прима

Город погрузился в холодную тишину и только писк аппаратов в палатах нарушал её. Хёнвон очень быстро засыпал, вот только... Его мучали кошмары... И кажется, Чангюн даже знал, что именно видит парень. Всё начиналось одинаково - в ледяной тишине раздавался тихий, скулящий и безумно жалобный стон и снова наступала тишина, чтобы через несколько секунд лопнуть мыльным пузырём. Парень начинал плакать, задыхаясь. Его тело сотрясалось, а слёзы градом катились из всё ещё закрытых глаз. Казалось, будто кто-то из сна пытается достать его. И было сразу понятно кто именно. Выход из ситуации пришёл сам. Лишь только раздавался первый звук, как Чангюн был уже рядом с парнем, мягко обнимая и повторяя, что всё хорошо и это просто сон. Может магия - но стоило лишь Гюну коснуться его, как парень начинал успокаиваться, вскоре забывая про страшный кошмар. И в эту ночь было так же. Белый свет луны падал на пол сквозь занавески, а Хёнвон спокойно спал, прижимаясь к Гюну. Всё было хорошо. Но стоило лишь второму предпринять попытку встать и уйти, как его запястья коснулась забинтованная рука. - Останься со мной... Пожалуйста... И он оставался. Сначала просто рядом, а затем и вовсе ложась сразу рядом с парнем. И они говорили. Безумно много говорили. И постепенно Чангюн начал понимать, что это милый и временами болтливый парень нравится ему намного больше, чем прекрасная, но такая далёкая, немая прима.

***

Приглушённый свет в палате создавал какую-то романтически-уютную атмосферу и словно подталкивал к беседе на какие угодно темы. Но Чангюна, молчаливо перебирающего длинные волосы парня, волновал только один вопрос. - Вон-а... Скажи... Хёнвон приподнял голову, которая до этого так хорошо лежала на груди у Чангюна, и повернувшись спросил: - Что такое? Голос парня передавал его волнение и было очевидно, что он ждал каких-то совсем страшных слов. - Мне интересно... А что ты собираешься делать с балетом? Тебе не стоит появляться на сцене, ты же понимаешь... Хотя я не уверен, что ты сможешь... Твои переломы слишком серьёзные, чтобы ты мог быстро восстановиться... В глазах Примы промелькнула очень явная тоска. И Чангюн словно бы увидел свет софитов, падающий на сцену и балерину, скользящую в такт музыке. Он понимал его желание вернуться. Скорее всего, со временем мальчик, возможно нелюбивший изначально балет, нашёл в нём своё спасение. А ведь если подумать - так и было. У него не было друзей, был только "папочка", который издевался над "дочкой" как мог. Именно в такие моменты ребёнку нужно где-то спрятаться. Но так, чтобы никто не посчитал это бунтом. "Пап, я пошла в студию" или "Папуль, я побежала на тренировку" и всё - ребёнок спасён. Пока что. Ведь всегда Хёнвон знал, что в студии его не тронут. Что в театре он в безопасности. Там его дом. Чангюн взял обещание с Хёнвона ни в коем случае не возвращаться на сцену и в театр. Но он прекрасно видел, что однажды парень не выдержит и точно попытается вернуться на сцену. А пока что... Тонкие пальцы Хёнвона касаются его рук, словно обрисовывая их, запоминая каждую мелочь. - Хёнвон-а? - Ммм? Парень останавливает свои действия, опускает руку, но поднимает глаза, задумчиво глядя на парня. Чангюн видит звёзды в его глазах и с улыбкой понимает, что у него не хватает слов, чтобы описать свои чувства. - Почему ты так прекрасен..? Всего мгновение, а уже Хёнвон прячет пылающие щёки у Чангюна на груди, отказываясь поднимать глаза, а Гюн...просто сходит с ума. Всего один детский поцелуй, но он уже готов продать душу. И он действительно это сделает, если это будет нужно. Потому что видеть такого Хёнвона может только он. А больше ему ничего не нужно.