Драбблы к "Жить вопреки"

Инга была счастлива. Полностью. Она настолько привыкла жить мирно и спокойно, что сама себе поражалась – как это у неё нервы выдерживали рядом со Стоиком, будь спокойна Душа его в своих Странствиях! Теперь всё постепенно и размеренно менялось, незаметно для них, но стоило оглянуться назад, в прошлое, и становился очевиден масштаб произошедших для них все перемен – начиная от уничтожения Олуха и заканчивая тем, что Астрид Хофферсон удочерила одну из их многочисленных племянниц, слишком рано осиротевшую. Даже сама Инга, как бы детей не любила, кроху Эир забрать не могла – у неё собственных детей было трое, и ещё пополнение на подходе было (по крайней мере Мирослава пророчила ей дочь на исходе двенадцатой луны уходящего года…) Да и не ожидали её сестры, что их неожиданная родственница из Хофферсонов возьмёт к себе на воспитание ребёнка – слишком уж специфической была её слава воительницы. Впрочем, опыт общения с детьми Астрид имела – ей было бы намного тяжелее с Мией и Магни, если бы не двоюродная сестра, да и сама кроха покладистым характером не отличалась, да так, что большинство непосвящённых во все тонкости людей считали Эир родной дочерью Хофферсон, а её саму – вдовой какого-то воина, как оно часто бывало. На удивление, Астрид это мнение не разбивала, считая, что пусть говорят и думают. С неё не убудет. Теперь, будучи наконец-то женой такого дорогого её сердцу человека, но при этом – оставаясь свободной в своём выборе (в своих действиях, в своих решениях или большинстве их, в своих взглядах и в выборе друзей) Инга начала снова общаться с Астрид, но уже не как с младшей сестрою – как с равной. Хофферсон прошла не менее суровую школу жизни, и на её долю выпало не меньше испытаний. И выбора у неё было ещё меньше. Но они справились. И теперь – счастливы назло всем. Тут, у Берсерков, Инга познакомилась со многими интереснейшими людьми, и это тоже было составляющей идиллии этого нового мира – ей доселе так не хватало общения с умными, глубокими личностями. Хедер – сестра Дагура, оказалась очень милой девушкой, женой брата Мирославы. Она была словно отражением своего брата, словно его тенью, незаметно направляя его не совсем здоровые, а порою и откровенно кровожадные порывы в мирное русло. Незаметно и столь естественно, что оставалось только аплодировать. И она была залогом спокойствия, уравновешенности, разума в конце концов, Дагура – ведь ради неё он стал таким, каким стал. И это было… мило. У Инги никогда не было старших братьев – только хилый и болезный, терявшийся на форе сильных, здоровых сестёр младший братишка, тоже убитый Стоиком, сразу после её отца. Нет… То – в прошлом, то – минуло. Ушло. И не вернуть назад! Не исправить. Теперь – словно солнце выглянуло из-за туч, коими было скрыто всю её жизнь, и Инга грелась в его лучах, пытаясь забыть потраченные на этого страшного человека одиннадцать лет своей жизни, свою молодость, уверенная – у неё всё ещё впереди. И ещё более странно было замечать, как менялись Берсерки, изначально принявшие её хорошо. Теперь она была не вздорной, наивной и радикальной в своих взглядах на жизнь, чужачкой, явившейся на всё готовое – она была мудрой правительницей сильного племени, уставшего от сражений, от войны. И единогласно с Мирославой Инга сумела убедить Дагура всё поменять. Хватит войны. Пусть растёт хлеб, пусть пасутся овцы и кони, пусть рыболовы всегда возвращаются не с пустыми руками – пусть всё будет хорошо! Они ведь заслужили. А Викар на удивление хорошо прижился в племени – люди действительно относились к нему, как к своему наследнику, совершенно не смущаясь того, что тот был усыновлён Дагуром. «Чужих детей не бывает!» Вот за что любила Инга Берсерков – так вот за это. А ещё за то, что у неё была возможность наблюдать за тем, как хоть один её сын на её глазах рос, матерел и входил в силу, превращаясь из белобрысого озорного мальчишки в стройного и гибкого юношу, а потом – в ловкого и улыбчивого парня. В завидного жениха и талантливого воина. И Одарённого. Младшего сына отдавать пасынку Инга отказалась наотрез, но за него, неожиданно, взялся Радмир – муж Хедер, и тоже Одарённый, пусть и не очень сильный. И именно это её, стало быть, радовало – возможность не выпускать Викара надолго из виду. Как ей отрадно было слышать, что тот называл Дагура отцом! А ведь и правда (Инга видела рисунки неизвестного ей, давно уже погибшего, но, безусловно, талантливого художника, так что говорила не голословно и с уверенностью) молодой Стоик и Дагур весьма похожи. Только взгляд – разный. Впрочем, всё это было не важно теперь – все горести остались позади, особенно учитывая то, что теперь Аран, ставший по праву негласным правителем если не всего Архипелага, то значительной части, не допустит новой войны. А в своего пасынка Инга верила. И в своего супруга. У неё под сердцем вновь росла новая жизнь – дочь, которая, наверняка, будет вся в отца, такая же отважная и непоседливая, деятельная и умная. Сильная волей. И конечно же, ну просто обязательно – рыжая! Инга уже представляла себе уютными вечерами у очага, как будет расчёсывать тяжёлым костяным гребнем своей умаявшейся за день дочери волосы перед сном, как будет заплетать их ей в косы, обязательно – длинные, до пояса, а то и до колен. И, конечно же, их дочь будет зеленоглазой – ведь все её дети, подобно своему старшему брату, смотрели на мир этой зеленью залитых летним солнцем лугов. И так же на неё смотрел Дагур. Всё теперь будет хорошо, ведь солнце выглянуло, и теперь – надолго. Навсегда. Впереди у них – целая жизнь. Или - даже больше.