Обреченные

***

Тяжелое дыхание эхом разносилось по пустым коридорам главного дома наместника Гун Мэня. Шень шел по коридору, казалось, не забирая дороги. Наследник медленно переставлял ноги. Взгляд его был устремлён куда-то в пустоту из-за чего он походил на слепого, передвигающегося исключительно на ощупь. И все же, несмотря на усталость, походка его оставалась такой же уверенной, как и прежде. Следом за собой павлин волочил меч. Цепляясь за пол, меч издавал отвратительный шаркающий звук. Сяо, только что вышедшая из покоев своей хозяйки, была первой кто увидел молодого господина этим утром. Уточка застыла на месте. Казалось, что от увиденного она лишилась дара речи. Молодой наследник едва передвигал ноги. Его ханьфу из серебристого шелка, небрежно запаханное, было испачкано кровью и сажей. Особенно ярко выделялся один рукав. Он был полностью пропитан кровью и Сяо поняла, что молодого господина серьезно ранили. Величественное лицо павлина было покрыто ранами, из которых все еще сочилась кровь, а между ними проступали пятна сажи. От увиденного Сяо побледнела. – Госпожа, Ваш муж вернулся. – тихо произнесла Сяо, забежав обратно в покои Су Вон. В голосе юной служанки чувствовался испуг. Услышав голос служанки, Су Вон обернулась. Молодая госпожа обеспокоенно обвела взглядом комнату, словно пытаясь понять, что ей делать. Лебедь совершенно не обратила внимание на испуг, отразившийся в глаза Сяо. Су Вон была погружена в собственные мысли. Из-за это она почти не спала всю ночь. Молодая госпожа никак не могла решить, как же ей сообщить мужу о беременности. И, не найдя решения лучше, она решила сказать ему прямо, сразу же, как увидит его. Услышав слова Сяо, Су Вон вздохнула и направилась на встречу мужу. Но, как только Шень переступил порог покоев супруги, Су Вон отшатнулась от мужа. Сделав несколько неуклюжих шагов назад, молодая госпожа закрыла крыльями клюв. Её глаза округлились. Казалось, что она была готова закричать, но из-за испуга её клюв не смог покинуть ни один звук. Почти сразу же Су Вон почувствовала приступ тошноты. Лебедь была на достаточно раннем сроке беременности, поэтому остро реагировала на запахи. Как только муж переступил порог её покоев, она ощутила смесь из запахов крови, пота, гари и жженой плоти. Переступив порог покоев жены, Шень остановился. Павлин опустил голову. Он тяжело дышал. Отдышавшись, наследник поднял голову и посмотрел на жену. Взгляд павлина был наполнен безумством. Шень резко отбросил меч в стону и уверенным шагом вплотную приблизился к жене. Здоровым крылом он прижал девушку к себе и страстно поцеловал. Сяо, ставшая невольной свидетельницей этой сцены, тут же покраснела от смущения. Юной уточке показалось, что её лицо горит огнем. Она сразу же опустила голову и поспешила покинуть комнату, оставляя господина и госпожу одних. Шень не отрываясь от поцелуя, сделал несколько шагов вперед. Из-за этого Су Вон попятилась назад, пока не наткнулась на кровать. Потеряв равновесие, молодая госпожа упала на кровать. Наследник навис над женой. Шень хитро улыбнулся Су Вон. Он провел крылом по щеке супруги, оставляя на ней след от крови, смешанной с грязью. Павлин развязал завязки на основном ханьфу жены. Он делал это небрежно. Его крылья дрожали. Шень больше не хотел заставлять себя ждать, поэтому не стал снимать с Су Вон нижнее платье, а лишь приподнял его подол. От неожиданности Су Вон растерялась. Молодая госпожа ещё не видела мужа таким возбуждённым. Су Вон знала, что женщина в положении не должна была принимать мужчину, но она понимала, что не могла остановить мужа. Поэтому все, что ей сейчас оставалось – принять ласки мужа. То, что сейчас происходило между ними, отличалось от привычного для Су Вон «дождя и облаков». Обычно муж никогда не спешил. Снимая с супруги нижние одежды, наследник делал все, чтобы его жена почувствовала «ветер». И только после того, как крылья Су Вон оказывались на его шее, они переходили к главному. Как и прежде, лебедь хотела положить крылья на шею мужа. Но стоило ей прикоснуться к нему, как павлин прошипел. Су Вон поняла, что мужу было больно. Она медленно опустила крылья. Молодая госпожа едва успела сделать это, как Шень сжал своими крыльями её запястья. С каждым порывом «ветра» наследник сильнее сжимал крылья жены. Когда «пролился дождь», то павлин сжал крылья жены так сильно, что Су Вон поморщилась. Она хотела высвободиться, но крепкая хватка мужа не позволила ей сделать это. Шень тяжело дышал. Не отпуская крыльев супруги, павлин смотрел на нее. Безумство в его глазах перебивалось разве что на приступы боли, которые едва заметно оставляли отпечаток на его лице. Тело наследника дрожало от усталости и удовольствия. Но вскоре его хватка ослабла и он, обессиленный, упал рядом с женой. Су Вон тяжело дышала, переводя дух. В тишине комнаты было слышно, как стучит её сердце. Су Вон не знала её сердце стучит так из-за «дождя и облаков» или из-за испуга. Шень прижал супругу к себе. Вдохнув сладковатый аромат её перьев, он облегченно вдохнул. Наследник водил крылом по голове жены, слушая её сбивчивое дыхание. Шень устало опустил крыло и уснул. Поняв, что муж заснул, Су Вон, освободившись из-под его крыла, поднялась с кровати. Лебедь еще раз осмотрела мужа. Его серебристое ханьфу было местами порвано и виднелись следы гари. Как девушка и ожидала, на шее Шеня она увидела порез. Кровь давно застыла, но рана выглядела воспалённой. Лебедь не знала, что произошло с мужем. Если Шень и Лян Юй проводили боевые учения, как ей сказала Ли Цуй, то они оба явно зашли слишком далеко. Недовольно покачав головой, девушка укрыла мужа одеялом. Су Вон недовольно поморщилась, почувствовав в крыльях боль. Молодая госпожа подняла крылья и посмотрела на них. На своих запястьях она увидела красные следы от крыльев Шеня. Лебедь потерла крылья. Девушка тяжело вздохнула. Муж еще никогда не был с ней столь небрежен. Слегка повернув голову, взгляд Су Вон упал на собственное отражение. В небольшом зеркале, которое девушка привезла с собой из Чосона в качестве приданного, она увидела, что её лицо было испачкано кровью и сажей.

***

К тому моменту, когда громкоголосый слуга объявил о начале часа У, Ван Чэнь стоял на пороге усадьбы. Наместник наблюдал за тем, как слуги перенесли через главные ворота усадьбы паланкин. Когда слуги опустили паланкин на землю, из него вышел Гуан Вэй. Павлин раскрыл своей веер. На белоснежном веере, который павлин всегда носил с собой был написано стихотворение известного в Поднебесной поэта: «Множатся тени, она за другой, ползут по террасе прекрасной. Мальчонку-слугу я звал много раз, смести их пытался напрасно. Вечер настал, и они наконец исчезли вслед за светилом. Но ярким светом сверкая луна, снова их проложила», так министр выражал свое недовольство новой политикой. Гуан Вэй небрежно обмахнулся, показывая свое недовольство. Но, когда во двор усадьбы наместника въехало еще несколько паланкинов, он сложил веер и аккуратно сжав его в крыле, кланялся мужчинам, выходящим из паланкинов. Служители ямыня проходя мимо Гуан Вэя, с тем же уважением кланялись ему. Выйдя из душных паланкинов, они были рады тому, что, наконец-то могут вдохнуть свежий воздух. И хотя в Гун Мене воздух был уже достаточно теплым, он все же был лучше той духоты, что образовалась в их походных паланкинах за все то время, что они ехали из столицы. Обменявшись любезностями с Гуан Вэем, они переводили свои взгляды на роскошный сад семьи Ван. Все они довольно кивали и бурно обсуждали то, насколько точно тут соблюдены все конфуцианские и даосские традиции. Но, как только к ним подошел Ван Чэнь, мужчины тут же замолчали. Всей толпой они уважительно поклонились наместнику, но тут же опустили глаза в пол. Наместник весьма удивился, когда получил письмо от своего дядюшки, где тот сообщал, что совсем скоро нанесет племяннику очередной визит. Чэнь знал, что Гуан Вэй терпеть не мог долгих путешествий. К счастью, после гуань ли Шеня, Гуан Вэй с женой остановился погостить у её родственников, что жили совсем не далеко. Путь из дома семьи Бай до Гун Меня занимал не более трех часов. Возможно, именно поэтому Гуан Вэй выглядел свежим, а на его лице не было привычного раздражения от долгой дороги. А вот о других гостях такого сказать было нельзя. Все они проделали долгий путь из столицы. Утомленные долгой дорогой, они выглядели уставшими. Любезно пригласив гостей в дом, Ван Чэнь отдал служанкам приказ позаботиться о них. Как только мужчины ушли достаточно далеко, Гуан Вэй подошел к Чэню и окинул наместника строгим взглядом. – Что Вас привело, дядюшка? – с должным уважением спросил наместник. И хотя он не знал точной причины, он понимал, что ничего хорошего в визите дядюшки с чиновниками императорского двора ждать не стоит. – Я получил приказ из императорского дворца. – довольно грубо ответил Гуан Вэй. – Это касается твоего сына. – раздраженно буркнул павлин. – Шеня? – Ван Чэнь удивленно приподнял бровь. На мгновение наместник подумал, что император узнал об успехах его сына и даровал ему титул. – Именно. – все также недовольно буркнул Гуан Вэй. – Это решение о казни. – вздохнув, добавил министр и протянул племяннику свиток, который держал в крыльях. Крылья Чэня дрожали. Он неуверенно развернул свиток. Глаза наместника округлились от прочитанного. В свитке говорилось о том, что Шень замешан в страшном преступлении. Наместнику с трудом верилось в то, что он прочитал дальше. Павлин бы принял это все за злую шутку, но на свитке стояла императорская печать. Печать, которую нельзя спутать ни с какой другой во всей Поднебесной. – Этот гавнюк Лю Дань Цзян отправил прошение в столицу. Он сказал, что у него есть доказательство. – Гуан Вэй недовольно посмотрел на племянника. – Выходит, что написанное тут правда?! – спросил Ван Чэнь. Казалось, что он разговаривает сам с собой. – Это я должен у тебя узнать! – крикнул Гуан Вэй. – Где твой сын был весь прошлый день? – сурово сузив глаза, спросил павлин. – Не знаю. – Чэнь пожал плечами. – Никто из слуг не видел Шеня весь день. Даже его жена ничего не знает. – виновато опустив голову, ответил Чэнь. – Не знает или не говорит? – с хитростью в голосе спросил Гуан Вэй. – Что? – удивленно воскликнул наместник. – Твоего сына будут судить и если этому мальчишке удастся доказать свои показания, то тебе придется огласить решение императора. – павлин недовольно покачал головой. На мгновение Ван Чэню показалось, что дядюшку действительно волнует судьба Шеня. Но наместник тут же понял, что Гуан Вэй волновался только за репутацию рода Ван. Преступление, в котором обвиняли Шеня было весомым и, в случаи, если оно будет доказано, могло оставить своеобразное клеймо на всем семействе Ван на много поколений. – Похоже, что я ошибся. Твой сын все-таки дурак. Как можно было поступить так опрометчиво? – недовольно буркнул Гуан Вэй. – Боже, а я почти поручился за него! – павлин недовольно усмехнулся. – Дядюшка, может уладим это? – с надеждой спросил Ван Чэнь. – Уладим? – Гуан Вэй усмехнулся. – Этот гавнюк целую деревню вырезал! – зло закричал павлин и топнул ногой. Ван Чэнь замолчал. По телу наместника пробежала дрожь. Только сейчас сотворенное сыном обрело в его сознании какой-то вес. – Дядюшка, Вы же сможете защитить Шеня? – с надеждой спросил Чэнь. Голос наместника звучал совсем тихо. – Охо! – с нескрываемым недовольством, которое теперь, переполняло павлина, воскликнул Гуан Вэй. – Я тебе Будда, что ли? – фыркнул павлин. Ни сказав больше ни слова, Гуан Вэй направился в главный дом семьи наместника. Он махнул крылом, призывая племянника идти за ним. Но Ван Чэнь с трудом мог передвигать ноги. Все его мысли были только о том, как защитить единственного сына.

***

Проснувшись, Шень недовольно поморщился. В глаза бил раздражающий солнечный свет, а все тело болело. Придя в себя, наследник поднялся. Сидевшая на кане у окна Су Вон, заметив, что муж проснулся отложила книгу, которую читала. Встав с кана, она прошла по комнате и села на кровать рядом с мужем. Не говоря ни слова, девушка начала раздевать мужа. Молодая госпожа хотела распахнуть ханьфу мужа, но Шень схватил её крылья. От неожиданности Су Вон вздрогнула. Она встревоженно посмотрела на мужа, но павлин только усмехнулся. – Я убил их всех. – тихо сказал Шень. И хотя голос павлина звучал тихо, в нем слышалась угроза. – Они все мертвы! – довольно воскликнул павлин. – Су Вон, – когда павлин произнес имя жены, его голос изменился. Он говорил с нежностью. – я уничтожил их всех! – снова повторил павлин и рассмеялся. – Никто больше не встанет у меня на пути. – с той же гордостью добавил павлин, отпустив крылья супруги. – О чем ты говоришь? – с нескрываемой тревогой спросила Су Вон. Девушка вопрошающе посмотрела на мужа. – Панды… – довольно сухо буркнул Шень. Он замолчал. Павлин только недовольно шипел, когда жена принялась омывать его раны. – Панды? – удивленно спросила Су Вон, опустив в таз с водой уже пропитавшуюся кровью ткань. Сама молодая госпожа никогда не видела панд, но от Мао и его матери она слышала, что они были весьма миролюбивы. Поэтому девушка не понимала зачем мужу понадобилось убивать их. Смыв с крыла мужа кровь, молодая госпожа заметила, что рана проходила почти от самого плеча и заканчивалась у запястья. Омыв рану, она принялась наносить на нее заживляющую мазь из лепестков белой розы. После того, как она принялась помогать мужу с его опытами, ожоги перестали быть редкостью, поэтому лебедь всегда держала у себя заживляющую мазь. И все же, смотря на рану, Су Вон понимала, что от мази не будет особого проку. Мазь могла лишь уменьшить боль. Рана была глубокой и Су Вон не сомневалась, что на крыле мужа останется шрам. Смазав рану мазью, девушка перевязала крыло Шеня. Другие раны и ожоги были менее значительные. Девушка не сомневалась, что через несколько дней от них не останется и следа. – Ночью после гуань ли я не мог заснуть. Я решил выйти в сад, но услышал, как отцовская гадалка сказала, что у меня на пути встанет «черно-белый» воин. – Шень недовольно усмехнулся. – «Черно-белый» воин – это было слишком просто. – с той же усмешкой добавил павлин. – Мао показал дорогу, и мы с Лян Юйем уничтожили их всех до единого. – Шень снова рассмеялся. Отсмеявшись, Шень замолчал. Он ждал того, что скажет Су Вон. Но его жена молчала. Она, как и прежде, продолжала смазывать мазью его раны. Лицо девушки не выдавало ни единой её мысли и, казалось, что она и вовсе не слышала того, что рассказал ей супруг. – Ты поступил правильно. – наконец сказала Су Вон, закончив обрабатывать раны мужа. Су Вон подняла голову и посмотрела на Шеня. Сперва на её лице сохранялась присущая ей строгость, но вскоре появилась добродушная улыбка. Шень вопрошающе посмотрел на жену, словно хотел знать почему она так считает. – Жизнь во дворце меня научила тому, что никогда нельзя сохранять врагам жизнь. Мать моего отца, низложенная королева, позволила мерзавке Мун жить. И знаешь, что случилось? – Су Вон вопрошающе посмотрела на мужа. Шень кивнул и Су Вон продолжила. – Точно. – она покачала головой, словно соглашалась сама с собой. – Эта гадина убила её саму. – лебедь недовольно усмехнулась. Су Вон едва успела договорить, как в её покои вбежал евнух Ян. Старый свин был настолько напуган, что совершенно забыл о правилах приличия и не объявил о том, что заходит. Шень окинул старика строгим взглядом, но евнух не обратил на него внимание. Вбежав в покои жены наследника, старый свин сделал несколько глубоких вздохов. Достав из внутреннего кармана платок, который выглядел старым и потрепанным, старик протер лоб. Немного отдышавшись, евнух Ян поднял голову. Сперва он обеспокоенно посмотрел на Су Вон, а потом перевел взгляд на Шеня. Молодая госпожа заметила испуг в взволнованность во взгляде евнуха. А его лицо побледнело настолько, что он напоминал призрака. – Господин, Ваш отец требует, чтобы Вы пришли в зал совета! – с тревогой в голосе, произнес евнух Ян. Из-за того, что всю дорогу свину пришлось бежать, голос его звучал сбивчиво. – Прекрасно! – восторженно воскликнул Шень. – Самое время отправиться к отцу и доложить ему обо всем. – наследник довольно улыбнулся, развернувшись к супруге. – Евнух Ян, принесите моему мужу чистые одежды. – приказала Су Вон. Голос молодой госпожи звучал сухо и отстраненно, словно все происходящее не имело к ней отношения. – Нет! – резко крикнул Шень. Этим он заставил старого свина, который уже почти вышел из покоев молодой госпожи, остановиться и снова развернуться к наследнику. – Принеси мне парадные одежды! – приказал Шень. – Дорогой, ты уверен? – взволнованно спросила Су Вон. Лебедь растерянно посмотрела на мужа. – Конечно! – воодушевлённо ответил Шень, развернувшись к жене. – Я же победил. – голос наследника стал звучать спокойнее, но в нем все еще слышалась прежняя радость. – Разве я могу доложить об этом отцу в простых одеждах?! – спросил Шень, усмехнувшись. – Даже генералы одевают парадные одежды, когда докладывают императору о победах. – добавил наследник. Су Вон ничего не ответила мужу. Девушка знала, что наместник крайне редко призывал сына к себе. Все необходимые для рассмотрения прошения, Ван Чэнь обычно передавал через слуг. Наместник звал сына в зал совета только по особым случаям. Обычно наместник звал сына, чтобы высказать свое недовольство. Иногда Ван Чэнь приглашал сына в зал совета, когда проводил собрания с чиновниками. Но после «дня риса» и без того редкие визиты Шеня в зал совета стали еще реже. По взволнованному виду старого евнуха Су Вон поняла, что от этого визита не стоит ждать ничего хорошего. Но, казалось, что Шень совершенно не замечал этого. Наследник был преисполнен гордостью. Су Вон едва заметно кивнула евнуха Яну, который, казалось, ждал её решения, давая ему понять, что он может исполнить приказ её мужа. И хотя молодая госпожа чувствовала беспокойство, она не могла отказать мужу. Она еще никогда не видела Шеня таким одухотворенным. Получив приказ, евнух Ян и младшие служанки, находившиеся в его подчинении, засуетились. Старый свин самолично исполнил приказ. Сделал это старый свин непривычно быстро. Уже через несколько минут он со служанками снова стоял в покоях жены наследника. В своих копытах евнух держал деревянный поднос, на котором лежало аккуратно сложенное чиновничье ханьфу. Су Вон велела слугам оставить их. Евнух Ян помялся, словно хотел что-то сказать, но так и не решился сделать этого. Поэтому старому свину ничего не оставалось, как подчиниться приказу молодой госпожи. Су Вон помогла мужу собраться. Чиновничье ханьфу с нашивками, которые наследник получил за удачно выдержанный экзамен в столице, придавали павлину величественный вид. Нашивки, вышитые золотыми и серебряными нитями, поблескивали, когда на них падал свет, проникавший в комнату через полуоткрытое окно. Су Вон пришлось приподняться на мыски, чтобы застегнуть пуговицы у шеи мужа. Из-за волнения крылья молодой госпожи дрожали, поэтому сделать это ей удалось не сразу. После этого она завязала основной пояс дополнив его черным поясом с золотыми вставками, которые всегда носили чиновники. Шень провел крылом по лицу супруги. Наследник редко говорил жене о своих чувствах. Но даже этого Су Вон было достаточно, чтобы понять, что муж был благодарен ей за заботу. Наследник развернулся и направился к выходу. Су Вон смотрела вслед мужу. Она нервно теребила в крыльях подол платья. Сердце молодой госпожи стучало так, словно было готово вырваться из груди. Лебедь пыталась найти в себе силы, чтобы заговорить с мужем о беременности. Пока она собирала мужа, девушка так и не смогла сделать этого. Су Вон тяжело вздохнула. Собрав все силы, она сделала несколько уверенных шагов на встречу мужу и позвала его. – Шень, подожди. – Су Вон неуверенно позвала мужа. Из-за волнения и неуверенности голос молодой госпожи дрожал. Шень остановился. Развернувшись, павлин ожидающе посмотрел на жену. – Я должна кое-что рассказать тебе. – на выдохе произнесла Су Вон. Лебедь еще сильнее сжала в своих крыльях платье. От волнения всё её тело дрожало. Когда муж повернулся к ней, девушка отвела взгляд. Ей казалось, что если она продолжит смотреть в глаза Шеню, то лишится последней уверенности. Чувство, охватившее молодую госпожу, казалось, сводило её с ума. Она не чувствовала ничего подобного со дня их первой ночи. Это чувство лишало Су Вон покоя, не давало спать по ночам. Поэтому она хотела покончить с этим чувством. Но открыть клюв, чтобы все рассказать мужу она так и не смогла. Су Вон вздрогнула, когда Шень подошел к ней вплотную. Наследник поцеловал жену. Поцелуй Шеня был наполнен нежностью и страстью. Су Вон показалось, что это чувство отступило. Но стоило Шеню оторваться от нее, как оно снова дало о себе знать. – Подожди немного. – ласково прошептал Шень, закончив свой поцелуй. – Скоро у нас будет все время мира, чтобы поговорить. – с хитростью в голосе прошептал наследник на ухо жене. Су Вон пришла в себя только после того, как муж покинул её покои. Стоило Шеню переступить порог покоев своей жены, как его встретили солдаты отца. Мужчины, одетые так, словно им предстояла долгая битва, уважительно поклонились молодой госпоже. Но, когда они посмотрели на наследника, то замешкались. Су Вон показалось, что они смотрели на её мужа так, словно он был призраком. Солдаты наместника ничего не сказали наследнику, они только схватили его за крылья. Павлин прошипел, сильно сжимая клюв, когда солдаты сжали в своих копытах его раненное крыло. Наследник недовольно посмотрел на солдат отца. Но их лидер – генерал, чье лицо походило на камень, не обратил на недовольство наследника никакого внимания и сухо приказал солдатам вести его в зал совета. От увиденного у Су Вон закружилась голова. Живот начал сильно болеть. Мысли о ребенке уступили место беспокойству о муже. Теперь Су Вон не сомневалась, что не стоит ждать ничего хорошего. Лебедь вышла из своих покоев и прибавив шаг, направилась следом за Шенем. Наследник пытался сопротивляться солдатам. Он то и дело пытался высвободить свои крылья. Но сделать этого ему не удалось. Несмотря на внешне хрупкое тело, воины-антилопы были крайне сильными и удержать павлина им было несложно. – Син-ке… Голос, раздавшийся за спиной, заставил Су Вон остановится. Обернувшись, лебедь увидела Ли Цуй. Пава шла непривычно быстро. Лицо женщины побледнело, а в глазах отражался испуг и волнение. Не обращая внимания на столпившихся служанок, волков, которых, как и Шеня стражники-антилопы привели к залу совета, и невестку, Ли Цуй стараясь догнать сына, повторяла только одно слово: «син-ке». Син-ке – «сердечко», так матери называют своих малышей, когда их очень-очень любят. Жена наместника подошла к сыну. Казалось, что женщина хотела что-то сказать. Но сделать этого она не успела. Ли Цуй смогла лишь посмотреть на сына, который усмехнулся в пишущей ему манере, после чего из-за дверей раздался голос наместника, двери открылись, и стражники ввели Шеня в зал совета. Следом за наследником в зал втолкнули волков. Лян Юй посмотрел на Су Вон. Юный генерал выглядел немногим лучше её мужа. Лапы волка были перевязаны белой тканью, которая снова покрылась кровью. Один глаз молодого генерала был плотно перевязан и Су Вон поняла, что Лян Юй лишился его. Ли Цуй упала на пол, как только двери в зал закрылись. Её бросало то в жар, то холод. Женщина обезумившими от страха и волнения глазами посмотрела на двери. Жена наместника не могла поверить в правдивость того, о чем ей с утра доложила её служанка. Пава знала, что сын мог быть вспыльчивым, но совершить то, в чем его обвиняли, как считала Ли Цуй, Шень не мог. Женщина вздрогнула, когда почувствовала прикосновение. Повернув голову, она увидела перед собой невестку. Су Вон смотрела на мать мужа холодным взглядом. – Матушка, с Вами все хорошо? – сухо спросила Су Вон. Уверенный, величественно-строгий взгляд невестки, казалось, напугал Ли Цуй еще сильнее. Она подняла глаза на Су Вон и посмотрела на невестку так, словно хотела, чтобы та сказала, что все происходящее неправда. Но так и не получив желаемого, Ли Цуй едва заметно кивнула. – Поднимайтесь, матушка. Прошу, сохраняйте лицо. На нас смотрят слуги. – голос Су Вон стал строгим. Осмотревшись по сторонам, Ли Цуй поняла, что это действительно было так. Су Вон протянула крыло свекрови. Ли Цуй, ухватившись за невестку, поднялась. – Сяо, приготовь чай и принеси его в покои Её Светлости. – голос молодой госпожи стал звучать мягче. Су Вон, придерживая Ли Цуй под крылья, помогла ей дойти до собственных покоев. Су Вон с сочувствием смотрела на свекровь. Некогда гордая Ли Цуй, никогда не показывающая своих чувств, сейчас шла согнувшись, словно древняя старуха. Жена наместника с трудом передвигала ноги. Она шла так, словно к её ногам были привязаны тяжелые камни. А взгляд Ли Цуй был обращен куда-то в пустоту. Переступив порог покоев свекрови, в нос Су Вон ожидаемо ударил резкий запах благовоний. Однако сегодня запах их был куда сильнее. В горшке, стоявшем у алтарного столика, дымилось около десяти палочек с благовониями. Ли Цуй с самого утра, как только услышала новость, молилась Небесному Владыке, прося его защитить её единственного сына. Но палочек было так много, что Су Вон поняла, что просила помощи её свекровь не только у Небесного Владыки, но и других божеств. Ей казалось, что Ли Цуй была готова молиться даже пурпурной деве Цзы Гу – Богине туалетов, лишь бы кто-то из них смог защитить Шеня. Из-за резкого запаха у молодой госпожи разболелась голова. Поэтому усадив свекровь за стул с высокой резной спинкой, девушка поспешила раскрыть окно. Но помогло это немногим. На улице было уже слишком жарко, поэтому стоящая в комнате духота, смешанная с терпким запахом благовоний, стала только сильнее. – Син-ке… – тихо произнесла Ли Цуй. Её крылья безжизненно повисли на подлокотниках стула. – Мой дорогой Шень… Неужели мой сын погибнет так же, как Хэн Лай?! – спросила Ли Цуй обращаясь толи к самой себе, толи к Небесам. – Хэн Лай? – с нескрываемым удивлением спросила Су Вон. Су Вон резко развернулась и ожидающе посмотрела на свекровь. Произнесенное Ли Цуй имя показалось молодой госпоже знакомым. Немного подумав лебедь вспомнила, что видела на семейном алтаре семьи мужа поминальную табличку с таким именем. Поминальная табличка стояла во втором ряду. Поэтому Су Вон никогда не обращала на нее особого внимания. Девушка считала, что некий Ван Хэн Лай был всего лишь одним из предков её мужа. – Ты прожила в этом доме столько лет и до сих пор ничего не знаешь про Хэн Лая? – Ли Цуй удивленно посмотрела на невестку. В голосе женщины впервые Су Вон услышала присущий упрек с насмешкой. – Верно. – буркнула пава, словно обиженный ребенок. Она покачала головой, словно соглашаясь сама с собой. – Это мерзкая женщина приложила слишком много усилий, чтобы её сына все забыли. – с отвращением, словно почувствовала отвратительный запах, добавила Ли Цуй. – Хэн Лай… – Ли Цуй тяжело вздохнула. Женщина повернула голову, посмотрев в окно. Жена наместника долго молчала. Но вскоре, словно очнувшись от сна, развернулась и посмотрела на невестку, которая сидела напротив неё. – Хэн Лай – старший брат господина. – наконец сказала Ли Цуй. Она несколько минут молчала, а потом снова заговорила. – Уже после свадьбы я узнала, что должна была выйти за Хэн Лая, наследника семьи Ван. Но почти за месяц до этого семья Гуан дала свое согласие на брак. И, чтобы не отказывать моему отцу и не навлекать на семью Ли позор было решено, что я стану женой Второго сына семьи Ван. – пава опустила глаза и замолчала. Ли Цуй приподняла плотную красную вуаль, скрывающую её лицо от посторонних глаз. Пава с интересом обвела взглядом комнату, в которой находилась. Комната эта была значительно больше той, в которой она жила в доме отца. Но больше всего Ли Цуй поразило то, что это не покои её мужа, где они будут проводить совместные ночи, а её личные покои. Теперь молодая пава поняла, почему в разговоре с тетушкой, который она подслушала, матушка говорила, что Цуй повезло с семьей мужа. Но больше всего юную невесту удивило то, что у нее будут личные служанки. В доме отца у них тоже были слуги. Однако её отец мог позволить себе содержать не такое большое количество слуг. Поэтому ни у кого из обитателей дома Ли не было личных слуг. В доме мужа у Ли Цуй появилась не одна, а сразу несколько служанок, готовых исполнить любое её поручение. Цуй старалась привыкнуть к новому дому, но у нее ничего не выходило. Красные подушки, красное одеяло, красные свечи и красные украшения, погруженная в честь праздника в красное, комната пугала юную паву. Но девушка успокаивала себя тем, что уже завтра она вернется домой, где будет жить до того дня, пока не понесет ребенка. До Ли Цуй донёсся запах еды. Пава стиснула зубы, стараясь сдерживать боль в животе. По традиции девушка могла бы поесть только на третий день своей свадьбы. До этого её кормили только супом, который больше походил на кипяток куда бросили горсть ароматных трав. Но Цуй подумала, что её живот болел не от голода, а от волнения. Все это время Цуй могла думать только о том, что её ждет в доме мужа. И самым мучительным были мысли о «дожде и облаках». Ли Цуй не имела ни малейшего понятия о том, как это происходит. Она слышала, как её сестра Цзы Гэ, рожденная от наложницы, после своей первой ночи рассказывала сестрам о том, как это происходит. Но говорила она настолько спутанно, что Цуй испугалась еще сильнее и не стала дослушивать. Пава успела услышать только о том, что когда это происходит, то мужчина начинает дышать так, словно поднимался в гору, а его лоб покрывается потом. А еще Цзы Гэ сказала, что когда муж раздевал её, то она чувствовала странное чувство, будто кто-то щекотал её изнутри. Это сильно пугало Цуй. Она боялась щекотки, а когда она представляла, что это она почувствует внутри себя, то думала, что сойдет с ума. Сейчас Ли Цуй решила не думать о словах Цзы Гэ. Она подумала, что у нее все может быть иначе, ведь они с Цзы Гэ были разными. Цуй с замиранием сердце ждала момента, когда муж снимет с неё свадебную вуаль. У семейного алтаря она уже видела своего мужа. Точнее его очертания и подол ярко-красного свадебного ханьфу. Но она уже успела почувствовать его прикосновения. В тот момент, когда свекровь связала их крылья, муж нежно, словно Цуй была сделана из фарфора, держал её крылья. Крылья мужа показались паве слишком горячими. Цуй тяжело вздохнула. Юная пава снова обвела комнату взглядом. Комната была большой, Цуй она казалась такой огромной, что на какое-то мгновение она даже подумала, что муж сможет потерять её тут. По щекам девушки скатились слезы, настолько ей было страшно представлять рядом с собой мужчину чьего лица она и представить не могла. Цуй тут же захотелось увидеть матушку и младшую сестру. По её щекам скатилось еще несколько слез, хотя она понимала, что уже завтра вернется домой, она не могла успокоиться. «Хватит, дурочка, хватит!» – прошептала Ли Цуй сама себе и постучала себя по щекам. Девушке все же удалось успокоиться, сказав себе, что через это должна пройти каждая девушка, чтобы исполнить свой долг. Когда за дверью послышались уверенные шаги, Цуй спешно набросила свадебную вуаль на лицо. Сложив крылья на колени, она смиренно ждала мужа. По уверенным шагам, которые приближались к ней, девушка поняла, что это был именно он. Пава поднялась и сделала несколько неуверенных шагов на встречу мужу. И почти тут же почувствовала, как его крылья опустились на её плечи. Юноша нежно провел своими крыльями по её крыльям, но Ли Цуй почувствовала себя товаром, который так удачно ему удалось купить. Павлин занес крыло и, ухватившись за красную вуаль, снял её. Ли Цуй зажмурилась. Но, поняв, что стоит уже без вуали, медленно открыла глаза. Перед собой она увидела юного павлина. Он был ненамного старше её самой. Темно-синие перья юноши поблескивали в свете свечей. Павлин неловко улыбнулся девушке. Казалось, что он смущался так же сильно, как и она. Они не говорили друг другу ни слова, просто продолжали смотреть друг на друга. Цуй посмотрела в темные глаза мужа, но не почувствовала ничего из того, что рассказывала Цзы Гэ. Она не чувствовала щекотки в животе и улыбаться «просто так» ей тоже не хотелось. Цуй сперва испугалась, что что-то делает не так. Но тут же успокоила себя тем, что все это может появиться позже, когда «пойдет дождь». – Чэнь. – уверенный голос юноши нарушил тишину. – Что? – переспросила Цуй. Девушка была настолько погружена в собственные мысли, что совершенно не услышала слов мужа. Ей было неловко переспрашивать. Но промолчать она тоже не могла, ведь по виду мужа она поняла, что он ждет от нее ответа. – Меня зовут Чэнь. – снова повторил он. На этот раз его голос звучал увереннее. В нем слышалась усмешка. – А тебя? – спросил он. Глаза юноши блеснули. – Цуй. – смущенно ответила пава. Она опустила голову и сильно сжала подол платья в своих крыльях. – Ли Цуй. – добавила она, посчитав, что будет не приличным при знакомстве называть лишь свое собственное имя. Юноша довольно улыбнулся. Казалось, что имя жены понравилось ему. Чэнь поднял крыло и провел им по щеке жены. Цуй снова почувствовала его прикосновение. Нежное, наполненное лаской, оно казалось паве невероятно тяжелым. И хотя она была слишком юной, чтобы что-то знать о чувствах мужчин, она поняла, что её муж чувствует то, что описывала Цзы Гэ. Цуй поняла это по неуклюжей, но доброй улыбке, что не сходила с лица юноши. Только вот она сама ничего подобного к нему не чувствовала. Цуй застыла в изумлении, когда Чэнь поцеловал её. Никогда прежде ей не приходилось делать ничего подобного. Лишь раз, когда они с сестрой гуляли по саду, тайком наблюдая за прогулкой старшего брата и его жены, она видела, как брат целовал супругу. Цуй помнила то неприятное ощущение. От стыда и смущения её щеки горели так, словно в ней развели костер. Сейчас она чувствовала что-то подобное. Её лицо горело, словно она съела много острого перца. Она не могла ответить мужу взаимностью. Поэтому решила, что не будет мешать ему делать то, что нужно. В конце концов сама она не знала, что полагается делать супругам в день свадьбы. На какое-то мгновение у девушки мелькнула мысль, что это и есть «дождь и облака». И тогда Ли Цуй решила, что было это вовсе не страшно. Ничего приятного она не почувствовала, но и отвращения в ней это не вызывало. Такая середина вполне устраивала паву. Тогда, когда Чэнь развязал завязки на платье Цуй, она поняла, что ошиблась и ей еще придется узнать, что такое «дождь и облака». Юноша раздел жену, показывая свою благосклонность к ней. Оставшись в нижнем платье, Цуй почувствовала стыд. Пока муж раздевался сам, пава села на кровать и поджала ноги, опустив голову на колени. Раздевшись, Чэнь сел рядом с женой. Его взгляд упал на оголенные ноги супруги. Но Цуй, заметив это, стыдливо спрятала их под подол нижнего платья. – Ты какая милая, словно ребенок. – с добродушной усмешкой сказал Чэнь, когда жена стыдливо опустила голову. – Буду называть тебя Сяо Цуй. – с той же улыбкой добавил он и рассмеялся. Повернув голову, она увидела, что муж держит в крыльях книгу. Цуй любила читать. Поэтому книга сразу же привлекла её внимание. Книга была старой и потрепанной. Этим она казалась Цуй еще более желанной. Иногда отец и братья давали ей читать книги, которые передавали в семье Ли из поколения в поколение. Такие книги всегда были потрепаны и местами порваны. Но, как только пава прочитала её называние – «Искусство брачных покоев» – лицо девушки покраснело. – Сяо Цуй, ты знаешь, что это? – голос Чэня стал звучать тише. Было понятно, что ему неловко говорить с женой о содержании книги. – Я никогда не читала ее. Но я знаю, что там описано то, что должна знать замужняя женщина. – сухо ответила Цуй. – Верно. – молодой павлин кивнул. – Я…– юноша замялся. Он провел крыльями по книге, но так и не решился открыть её. – Я хотел рассказать тебе об этом. – наконец сказал Чэнь. В голосе юноши слышалась неуверенность. Цуй посмотрела на него. Она поняла, что под словом «этом» он имел ввиду не книгу, а то, что их ждет дальше. – Сяо Цуй, ты знаешь о «дожде и облаках»? – также неуверенно спросил Чэнь. – Я… – Цуй замялась. Она понимала, что будет крайне неприлично, если она расскажет, что сестра рассказывала ей. Но и показаться дурочкой в глазах мужа она не могла. – Я слышала, что это то, что происходит между мужем и женой. – ответила она. Голос её звучал отстраненно и сухо, словно она хотела закричать: «Отстань от меня! Хватит задавать вопросы, ответы на которые я все равно не знаю!». Чэнь довольно кивнул. Цуй подумала, что муж остался доволен её ответом. После этого павлин пролистнул несколько страниц. Указав пером на нужную страницу, он привлек внимание Цуй. Девушка подняла голову, чтобы посмотреть. Но от увиденного её щеки покраснели еще сильнее. Пава удивленно ахнула, после чего закрыла крыльями лицо. Ей казалось, что она была готова сгореть от стыда. То, что нарисованный на картинке мужчина делал с женщиной казалось Ли Цуй крайне неприличным. Но Чэнь только рассмеялся. Смущение жены нравилось ему. – Сяо Цуй, – нежно обратился Чэнь к жене. Он провел крыльями по крыльям супруги, призывая её не прятать лицо. – ты нравишься мне. Поэтому я не хотел, чтобы эта ночь напугала тебя. – сказал павлин, виновато опустив голову. – Я хотел рассказать тебе о том, что будет до того, как это случится. В том, что тут написано нет ничего постыдного, пока это происходит, между нами. Поэтому не прячь лицо. – с добродушной улыбкой сказал павлин. Цуй смотрела на мужа испуганным взглядом. То, что он сказал ей казалось девушке большой глупостью. Это звучало так же абсурдно, как если бы палач перед казнью рассказывал обвиняемому, что отрубленная голова – это не так уж и страшно и, что пока это делает он, то преступнику не стоит переживать. И все же Цуй нашла в себе силы улыбнуться мужу. Он был с ней нежен и, пава решила, что никто другой, вероятно, не стал бы поступать так же. Поэтому решила, что улыбка будет её благодарностью за его заботу. Цуй нашла в себе силы снова посмотреть в книгу. Чэнь перелистывал страницы. От каждой новой картинки, Цуй смущалась сильнее. Но она упорно заставляла себя смотреть. К счастью для Цуй муж показал ей всего несколько страниц и убрал книгу. – Запомни это. – смущенно сказал юноша, откладывая книгу. – Я не стану просить большего. – добавил он. Цуй показалось, что в голосе павлина мелькнула грусть. Пава подумала, что он понял, что она не чувствует то же самое, что чувствует он. Поэтому он и пошел ей на уступки, обозначив то, что будет между ними. Девушка почувствовала облегчение. Ей всего то и нужно, что исполнять обязанности. А это Ли Цуй делать умела. Все поручения в доме отца она выполняла в точности из-за чего матушка всегда хвалила её. Чэнь снял с себя нижние одежды. Увидев обнаженное тело мужа, щеки Цуй снова покраснели. Но девушка заставила себя сидеть спокойно и никак не показывать мужу свое смущение. Но когда муж раздел её, пава почувствовала, как дрожит её тело. Чувство неловкости сменилось страхом, когда муж погасил свечи. Юноша навис над женой. Проводя крыльями по её телу, он чувствовал, как появляется «ветер». В молодой жене ему нравилось все: её сдержанность, манеры и миловидное лицо. Ему даже нравилось то, в какое смущение приходила молодая супруга. Чэнь получал удовольствие от тихих стонов супруги. Сама Цуй старалась делать это как можно тише. Перед отъездом в дом мужа, матушка дала ей, как Цуй тогда казалось, весьма странное наставление: «В спальне мужа, веди себя тихо». Теперь она понимала, о чем говорила матушка. Звуки, которые так и норовили вырваться из её клюва, удавалось сдерживать с трудом. В отличии от неё Чэнь не сдерживался. Но Цуй решила, что он мужчина, поэтому может делать все, что захочет. После того, как «полился дождь» Чэнь довольно посмотрел на жену. В тусклом свете луны Цуй видела, как от пота лоб мужа поблескивал. Пава подумала, что, возможно, в чем-то Цзы Гэ все же была права. Но определенно не во всем. Она так ничего не почувствовала, кроме боли, знаменующей то, что она стала женщиной и теперь принадлежит мужу. Пава почувствовала только облегчение, когда муж, наконец-то, оставил её в покое. Чэнь лег рядом с женой и водил крылом по её голове. Ли Цуй закрыла глаза. За день она так устала, что не заметила, как заснула. Проснувшись, девушка ощутила боль в теле. Боль была такой, словно её били бамбуковой палкой. Ей пришлось испытать что-то подобное всего раз, но этого раза ей вполне хватило, чтобы уяснить для себя то, что подчинение – главная добродетель женщины. Открыв глаза, пава увидела перед собой мужа. Лицо юного павлина приняло строгий и величественный вид. Она едва ли могла узнать в нем смущающего юношу, что вчера был с ней. Сегодня она смотрела на него иначе. Ей казалось, что, став женщиной, мир изменился вместе с ней. Но даже сейчас она ничего не чувствовала, смотря на мужа. Несмотря на это, Цуй чувствовала благодарность. Вчера ей это казалось ужасным, но только сегодня она поняла, что если бы «дождь и облака» случились просто так, то она бы умерла от страха. Цуй поняла, что не сможет ответить ему тем, чем он хотел. Но она решила, что в благодарность будет заботиться о нем и делать то, что доставляет ему удовольствие. Цуй решила, что должна приготовить мужу чай. Аккуратно, чтобы не разбудить мужа, она встала с кровати и стала одеваться. В доме мужа она ничего не знала, поэтому поверх нижнего платья ей пришлось надеть темно-зеленое платье, которое сшила ей матушка в качестве приданного. Когда мать шила его, украшала вышивкой, девушке оно казалось похожим на платье императрицы, но в стенах роскошного дома мужа, платье казалось простым, почти что крестьянским. Выйдя из покоев Цуй, осознала, что не знает куда идти. Дом отца был небольшим. И дом семьи Ван значительно отличался. В нем было несколько этажей и нескончаемое множество коридоров. Бродя по коридорам и рассматривая картины, висевшие на стенах, пава наткнулась на свекровь. Вчера она видела её мельком, но успела запомнить, что от женщины пахло пионовым маслом. Стоявшая перед ней пава удивлённо посмотрела на Цуй. От взгляда свекрови девушке стало не по себе. – Ты же Цуй? – спросила женщина так, словно боялась ошибиться. Пава осмотрела девушку, после чего горделиво фыркнула. Цуй сразу поняла, что её фырканье было адресовано платью. – Да, госпожа! – с уважением ответила Цуй. Она сложила крылья на животе и поклонилась. – Меня будешь называть «госпожа Ду». – сухо произнесла пава. – Я мать твоего мужа. – величественным тоном добавила она и запрокинула голову так, словно ждала похвалы только за этот факт. – Что ты тут делаешь? – голос женщины продолжал оставаться грубым. – Я хотела приготовить мужу чай. – тихо ответила Цуй. – Но, похоже, что я заблудилась. – стыдливо призналась девушка. – Видимо твой дом был небольшим, раз ты решила, что способна сама найти кухню. Верно? – горделиво спросила госпожа Ду. Она смотрела на Цуй так, словно та была крестьянкой. – Да, госпожа. – Цуй не нравился тон матери мужа. Но, привыкшая подчиняться, она только и могла, что говорить так, как того ожидали от нее. – Хорошо. – госпожа Ду одобрительно кивнула головой. – Конечно, тебе не стоило ходить по дому одной. – пава покачала головой. – Но то, что ты так уважительно относишься к моему сыну, мне нравится. – на лице женщины появилась улыбка. Госпожа Ду махнула крылом и Цуй пошла за ней. Пока они шли на кухню, госпожа Ду рассказывала невестке об устройстве дома и негласных правилах, которые нужно неукоснительно соблюдать. Цуй все внимательно выслушивала. Но то, с каким пренебрежением с ней говорила свекровь Цуй не нравилось. Она не помнила, чтобы её матушка говорила подобным образом с наложницами отца или женами сыновей. Её матушка всегда трепетно относилась к ним и, пока они не обоснуются на новом месте, обходилась с ними, как с драгоценной яшмой. Цуй была еще совсем маленькой, но помнила, как матушка привела на кухню жену старшего сына. Пава казалась Цуй совсем взрослой. Только сейчас девушка поняла, что не такой уж взрослой она и была. Пока матушка готовила завтрак, она успокаивала невестку, которая плакала. Цуй не понимала почему девушка плачет. Её старший брат был добрым и всегда обходился с Цуй хорошо. Он приносил ей книги и, когда уезжал в город, то привозил сладости или красивые украшения. Сейчас пава поняла, почему плакала жена брата. Цуй и сама была готова разрыдаться. Но держалась. Она уже поняла, что госпожа Ду не из тех женщин, что будут снисходительны к своим невесткам. Войдя на кухню, Цуй заметила, что у очага, на циновке сидела пава. На вид ей было столько же, сколько и самой Цуй. У девушки было красивое благородное лицо. Пурпурные перья и ханьфу из дорогого шелка говорили о том, что девушка была родом из знатной семьи. Пава веером поддерживала огонь, но, когда увидела госпожу Ду, то сразу же вскочила и уважительно поклонилась ей. – Вот, познакомься, это Цуй, она жена Чэня. – грубовато произнесла госпожа Ду, указав на Ли Цуй. – Её звали Гуан Юн Лэ. – с тоской произнесла Ли Цуй. – Она была женой Хэн Лая. Иероглифы её имени означали «вечная радость». – пава вздохнула, словно обиженный ребенок. – Юн Лэ происходила из семьи Гуан. Сказать, что семья Гуан была влиятельной, значит не сказать ничего. Отец Юн Лэ был вхож во дворец. Тогда говорили, что нет двери, которую министр Гуан не мог бы открыть. – Цуй вздохнула, покручивая в крыльях чашку с чаем. – Возможно поэтому она стала женой Хэн Лая. Может из-за этого госпожа Ду обращалась с ней, как с самой большой драгоценностью. – пава обиженно сузила глаза. –Тогда, сидя на кухне, мы болтали обо всем. Оказалось, что её свадьба с Хэн Лаем была в один день с моей. Я до сих пор не знаю почему Хэн Лай женился так поздно. Ходили слухи, что он уже был женат, но его жена умерла при родах. Но это всего лишь слухи. Я спрашивала господина об этом. И он сказал, что эти слухи пустили, чтобы унизить клан Гуан. – буркнула Цуй, словно говоря: «Никто никогда не смог бы подобным унизить семью Гуан». – Юн Лэ была старше меня, поэтому называла меня мэймэй. – Ли Цуй довольно улыбнулась. – Я никогда не забуду нежность в ее голосе. Любой, кто бы услышал, как она звала меня, подумал бы, что мы и правда сестры. Мы и правда считали себя сестрами. Наши мужья были родными братьями, разве мы могли не считать себя сестричками?! – Цуй усмехнулась. Су Вон поняла, что воспоминания были свекрови приятны. Цуй шла следом за Юн Лэ. Обе девушки несли подносы с чаем и мисками риса с тушенными овощами. Ли Цуй заметила, что Юн Лэ ведет её не в сторону покоев. Но пава только призывала Цуй следовать за ней. Девушке ничего не оставалось, как покорно идти за старшей «сестрой». Вскоре девушки подошли к одной из комнат. Служанки поклонились и, объявив об их приходе, открыли двери. Войдя в комнату, Цуй увидела двух павлинов, сидевших за большим круглым столом. Юноши что-то обсуждали и громко смеялись. В одном из них Цуй узнала своего мужа. Другой павлин, сидевший по правое крыло от Чэня внешне мало чем отличался от её мужа, разве что выглядел старше, а черты его лица были нежнее. Цуй даже подумала, что если бы его одели в женское ханьфу и спрятали хвост, то он мог бы сойти за весьма хорошенькую девушку. И все же в павлине виднелись явно мужские черты. Скулы его были острыми, а плечи широкими, словно горы. Пава сразу поняла, что он был старшим братом её мужа. Отсмеявшись, юноши развернулись. Когда Цуй встретилась взглядом с братом мужа, юноша добродушно улыбнулся ей, а Ли Цуй показалось, будто её сердце готово вырваться из груди. Но Цуй тут же взяла себя в крылья и уважительно поклонилась ему в ответ. Поставив перед мужьями пиалы с рисом, девушки сели за стол. – Гэ-гэ, позволь представить тебе мою жену. – радостно заговорил Чэнь. Он толкнул брата под крыло и кивком головы указал на Цуй. – Приветствую старшего брата мужа. – с должным уважением произнесла Ли Цуй и склонила голову. – Боже! – воскликнул павлин и рассмеялся. – Тебе не нужно разговаривать так официально. – добавил павлин. – От чего же, гэ-гэ? – подхватил Чэнь рассмеявшись вслед за братом. – Чувствуете себя слишком старым? – добавил юноша, продолжая смеяться. – Я просто не хочу, чтобы твоя жена чувствовала себя неловко. – сказал павлин, отсмеявшись. – Как тебя зовут? – с добродушной улыбкой спросил он, смотря на Цуй. – Цуй… Ли Цуй. – поспешила ответить пава. Она смотрела на павлина. – У тебя красивое имя. – с той же добродушной улыбкой, ответил павлин. – Верно, жена? – спросил он, развернувшись к Юн Лэ. – Да, дорогой. – пава кивнула. По её взгляду Цуй поняла, что у нее был такой же легкий характер, как и у её мужа. – Цуй, можешь называть меня Хэн Лай – гэ-гэ. – наконец сказал старший брат Чэня. Он шутливо усмехнулся. Хэн Лай начал рассказывать историю. Она показалась Цуй забавной и на лице девушки появилась улыбка. Но вскоре Цуй поймала себя на мысли, что совершенно не слушает истории Хэн Лая. Пава поняла, что просто смотрела на его. А когда павлин кинул на неё взгляд, Ли Цуй почувствовала то чувство, о котором рассказывала Цзы Гэ. Цуй показалось, будто кто-то щекотал её изнутри из-за чего на лице невольно появлялась улыбка. Су Вон заметила, как блестели глаза свекрови каждый раз, когда она произносила имя старшего брата мужа. Лебедь поняла, что Ли Цуй не просто любила его, но и любит до сих пор. Ли Цуй не сказала ей об этом прямо. Но Су Вон заметила, как изменился взгляд Ли Цуй. Он больше не был полон нервозности и страха, в нем появилась безысходная тоска. Тетушка Вон Джу однажды сказала Су Вон, чтобы она никогда не влюблялась в того, кто может управлять её жизнью. Су Вон подумала, что, возможно, Ли Цуй тоже знала об этом. Поэтому и любила Хэн Лая. Ведь он был тем, кто не мог распоряжаться её жизнью. – Господин всегда был таким: гэ-гэ – то, гэ-гэ это… – Ли Цуй усмехнулась. – Мой муж и Хэн Лай были очень дружны. Хэн Лай был старше господина всего на три года. Они росли вместе. Поэтому в этом нет ничего удивительного. Они часто проводили время вместе. Однажды я увидела, как они сидели на крыше. Они пили вино и смотрели на звезды. Они что-то обсуждали, сейчас я даже не вспомню, о чем они говорили. Но они оба смеялись. Но они были похожи только внешне. Хэн Лай был наследником, но он совершенно не проявлял рвения к делам. Ему больше нравилось писать стихи и читать их Юн Лэ. А потом он и вовсе построил для них этот павильон… Павильон Весеннего ветра. – сказа это, Цуй тяжело вздохнула. – Там они могли оставаться наедине. Они играли на музыкальных инструментах, рисовали, читали друг другу стихи. Поэтому получив от отца прошения, Хэн Лай просил моего мужа написать все за него. Из-за этого они ругались. Но мой муж не мог отказать брату. Поэтому, как бы он ни злился на него, всегда делал это за него. Мой муж даже научился копировать почерк брата, чтобы их отец ничего не заподозрил. У Хэн Лая было большое сердце. Когда я узнала, что мою семью казнили, то он пришел ко мне. Хэн Лай был единственным, кто не сказал ничего. Он не говорил, что сожалеет. Когда он вошел в мои покои, то, как ни в чем не бывало, уселся за стол. Он закинул крылья за голову и стал рассказывать о собрании, которые провел его отец. Но делал он это так, что я не выдержала и засмеялась. Мне стало так стыдно. Ужасно стыдно. Моя семья умерла, а я позволила себе смеяться. Но я всегда смеялась рядом с ним. – сказав это, Ли Цуй виновато опустила глаза. Хэн Лай вышел из-за стола. Он встал напротив Ли Цуй. Пава посмотрела на брата мужа измученным взглядом. Она плакала настолько долго, что её глаза стали красными. Павлин ласково улыбнулся ей и провел крылом по её щекам, стирая слезы. У Цуй сжалось сердце. От нежности, с которой брат мужа относился к ней, ей становилось только больнее, ведь он даже не подозревал о том, что она чувствует, когда он вот так, легко и беззаботно, играючи, прикасается к ней. Стерев слезы с лица Цуй, Хэн Лай резко поднял жену брата с кана, на котором она сидела, и заключил в свои объятия. От неожиданности Ли Цуй опешила. Её сердце стало стучать сильнее. Подобный поступок выходил за рамки приличия. Мужчинам нельзя было касаться женщин, не связанных с ними кровными узами. Но Хэн Лай, считавший жену брата своей сестрой, не придал этому правилу никакого значения. Цуй неуверенно обхватила Хэн Лая за плечи и положила голову на его грудь. Пава закрыла глаза. Она понимала, что Хэн Лай любит только Юн Лэ, а к ней относится, как к младшей сестре. И все же, хоть на мгновение, но ей хотелось оказаться в его объятиях. И даже если он пришел к ней только ради того, чтобы утешить, она была благодарна Небесам и за это. По щекам Цуй скатывались слезы. Она чувствовала слишком много. И ни о каких из чувств не могла рассказать. Поэтому все, что ей оставалось дать чувствам выйти через слезы. Хэн Лай не мешал ей. Он гладил жену брата по голове, словно она была маленьким ребенком. А потом стал напевать шуточную детскую песню из-за чего Ли Цуй снова рассмеялась. – Цуй, – заговорил Хэн Лай мягким и спокойным голосом, словно успокаивал ребенка. – мы же живые и нам нужно есть, дышать и иногда смеяться. – с задором сказал Хэн Лай. – Сегодня вечером мой брат придет к тебе. Пожалуйста, Цуй, прогуляйся с ним. Он не находит себе места. Прошу тебя, Цуй. – с тоской в голосе попросил павлин. – Я сделала так, как он хотел. Только та прогулка ничем хорошим не обернулась. – прошептала Цуй себе под нос. Она произнесла это так, словно говоря: «Меня Небеса наказали за мои желания». – Хэн Лая нельзя было назвать безответственным. – после долгого молчания наконец заговорила Ли Цуй. – Он мог хорошо позаботиться о жене и детях, если бы они у них с Юн Лэ были. Но управлять городом он бы не смог. – пава покачала головой. – Он и сам понимал это. Хэн Лай много раз говорил с моим мужем об этом. Хэн Лай хотел отказаться от наследования и вместе с Юн Лэ уехать в загородную резиденцию. Он говорил, что господин и я справимся с управлением городом лучше, чем они. Это была правда. Но мой муж не соглашался. Разве может он поступить так? В его глазах это выглядело как предательство. Хэн Лай не оставлял попыток уговорить брата. Забирая прошения, он говорил: «Видишь, как ты хорошо справляешься». И все же мой муж согласился. Мы долго говорили с ним об этом. Господина всегда интересовало мое мнение. И я дала согласие. Так было правильно. – пава вздохнула. – Но это было только полдела. Сложность состояла в их отце. Прежний наместник был консервативен. И даже не мог допустить мысли о том, чтобы младший сын стал наследником в обход старшего. И все же Хэн Лай решил заговорить об этом… Наместник Гун Мэня быстрым шагом шел по террасе главного дома. Следом за ним шла жена, младший сын и его жена. Павлин резко остановился, когда увидел старшего сына, который вальяжно прогуливался с женой. Они оба были так увлечены беседой, что совершенно не обратили внимание на то, что происходило вокруг. Хэн Лай заметил отца только тогда, когда подошел к нему почти вплотную. Увидев отца, наследник растерянно обвел его взглядом. Хэн Лай совершенно забыл, что сегодня было собрание, на котором он должен был присутствовать. Увидя младшего брата, Хэн Лай понял, что Чэнь снова заменял его. После того, как Хэн Лай построил для них с женой павильон, в котором они проводили почти все свое время, Чэнь стал не только отвечать на прошения, но и заменять брата на собраниях. Чэнь всячески выгораживал старшего брата перед отцом, ссылаясь на плохое самочувствие наследника, он стал посещать собрания, которые отец проводил с чиновниками каждую неделю. Хэн Лай недовольно поморщился, понимая, что ему снова придется выслушивать недовольство отца. Наместник строго посмотрел на старшего сына. Павлину не нравилось то, как его наследник относился к своим обязанностям. Он подошел к старшему сыну почти вплотную. Глаза наместника блестели от злости, которая переполняла его. – И где тебя носило? – недовольно закричал наместник. Павлин взмахнул крыльями. – Отец… – неуверенно начал говорить Хэн Лай, но наместник тут же прервал его. – Я даю тебе простейшие поручения, но ты даже этого сделать не можешь! – недовольно кричал павлин. – Тебе так сложно на прошения отвечать? Даже твоему младшему брату это под силу! – злость слышалась в каждом слове наместника. Хэн Лай посмотрел на младшего брата. Чэнь виновато опустил голову, словно говоря: «Он обо всем догадался». Младшему сыну наместник устроил не меньший скандал. Отец сильно отчитал Чэня за того, что все это время он, подделывая почерк старшего брата, выполнял его работу. Наместника возмущало не столько то, что младший сын делал это, а то, что все от него скрывали это. Павлину это казалось самым унизительным. Он был наместником и знал обо всем, что творится в провинции, но не знал, что происходит у него под клювом каждый день. – Если тебе не под силу такие простые вещи, то разве можешь ты быть наследником? – с тем же раздражением крикнул наместник. – Отец, я хотел поговорить с Вами об этом. – голос Хэн Лая стал звучать увереннее. – Отец, прошу, назначьте Чэня наследником. Вне всяких сомнений, что брат справится с этим лучше меня. – юноша улыбнулся в привычной для него манере. – А мы с Юн Лэ уедем жить в загородную резиденцию. – добавил павлин. Развернувшись к жене, он посмотрел на нее с нежностью. – Ты сам себя слышишь, мерзавец?! – разъяренно крикнул наместник. Он схватил старшего сына за ворот ханьфу и притянул к себе. – Назначить Чэня наследником? Для тебе это очередная игра? – павлин сильно встряхнул сына, словно надеясь привести нерадивого наследника в чувство. – Про загородную резиденцию и думать забудь, мерзавец! Хватит с тебя этой выходки. – прошипел наместник, подобно змею. Он махнул крылом в ту сторону, где Хэн Лай построил павильон Весеннего ветра. – Ты останешься здесь и будешь исполнять свои обязанности. – буркнул наместник. Наместник оттолкнул сына от себя. Хэн Лай сделал несколько неуклюжих шагов назад. Сделав последний шаг, наследник понял, что оступился. Хэн Лай стал размахивать крыльями, стараясь удержать равновесие. Чэнь ринулся к брату. Павлин сделал несколько больших шагов и попытался ухватиться за рукава ханьфу старшего брата. Но шелк выскользнул из его крыльев. Потеряв равновесие, Хэн Лай упал на лестницу и, не в силах подняться, кубарем покатился в самый низ. Чэнь замер на месте. Павлин хотел ринуться к старшему брату, но ноги его не слушались. Ему казалось, что они прочно вросли в каменные ступени. Цуй медленно переставляя ноги, подошла ближе. Посмотрев вниз, через перила, она увидела Хэн Лая. Раскинув крылья в разные стороны, он лежал у самого подножия лестницы. Голова юноши была повернута в сторону, а под ней виднелась кровь. От увиденного на глазах Ли Цуй появились слезы. Она прижала крылья к клюву, чтобы не закричать. Истошный крик Юн Лэ вернул всех собравшихся в чувство. Девушка ринулась вниз. Сбегая по ступеням, она звала мужа по имени. Пава умоляла Хэн Лая открыть глаза и посмотреть на нее, но павлин не отзывался. Юн Лэ понимала, что муж был мертв, но она не могла успокоиться и только и делала, что продолжала звать его, призывая подняться. Только когда она прижалась к его мертвому, но еще теплому телу, девушка замолчала. Уткнувшись в грудь любимого мужа, Юн Лэ тихо плакала. А потом она закричала так сильно, что привела в ужас наместника, его жену, Чэня и Цуй. – Хэн Лай погиб от крыльев собственного отца. – Цуй тяжело вздохнула. Женщина посмотрела в открытое окно. – Там, откуда я родом, говорят, что смерть особенно жестока не к тем, кто умер, а к тем, кто остался жить. – подняв на невестку глаза, пава вздохнула. – Это оказалось правдой. Каждый винил себя в смерти Хэн Лая. Его отец винил себя в том, что оттолкнул сына. Мой муж – за то, что не успел схватить брата. А госпожа Ду… Она винила себя в том, что все рассказала мужу. Эта мерзкая женщина как-то узнала, что господин отвечал на прошения вместо брата и все рассказала мужу. – Ли Цуй зло усмехнулась. Ли Цуй сидела рядом с госпожой Ду. Пава была одета в траурное ханьфу. Жена наместника сильно рыдала и то и дело, тяжело вздыхая, хваталась за сердце. Цуй, которая несколько дней назад потеряла ребенка, сидела рядом со свекровью. По просьбе мужа, она должна была утешать госпожу Ду, но мысли Цуй были далеки от матери мужа, от поместья семьи Ван. Она только и могла думать о Хэн Лае, о том, что больше никогда не увидит его. После того, как он пришел к ней и попросил жить, она жила только ради него. А что ей делать теперь? Какой ей смысл жить? К тому же пару дней назад она потеряла их с мужем второго ребенка. Из-за всех пережитых волнений у Цуй сильно разболелся живот, а ночью случился выкидыш. – Госпожа, прошу, поешьте. Вам нужны силы. – сухо повторяла Цуй. Ей было все равно будет ли свекровь есть или заморит себя с горя голодом. Второй вариант даже казался Ли Цуй наиболее предпочтительным. – Какая мать после смерти своего ребенка захочет есть? – зло крикнула пава, вырывая свое крыло из крыла невестки. – Я даже дышать не могу. – причитала женщины. И хотя Цуй сама не могла найти себе места от переполнявшей её тоски, она надеялась, что госпожа, наконец-то, поймет её чувства и больше не станет упрекать её в том, что она потеряла двух детей. – Мой сын… Мой драгоценный сынок… Мой Хэн Лай… – то и дело причитала женщина. – Мой сын, погиб не из-за меня? Скажи мне! Хэн Лай умер не из-за меня? – госпожа Ду вцепилась в одежды Цуй и посмотрела на нее обезумившим от страданий взглядом. – Я тоже винила себя в смерти Хэн Лая. Я винила себя за то желание, что загадала в детстве. – Ли Цуй виновато опустила голову. Она недовольно поморщилась, словно память об этом причиняла ей физически ощутимую боль. – Желание? – с нескрываемым удивлением спросила Су Вон. Голос девушки звучал потерянно. – В тот год, когда отец объявил о моей помолвки, матушка Цзы Гэ взяла нас в храм, чтобы мы помолились об удачном замужестве. – Цуй усмехнулась. – Мы были еще совсем маленькими, чтобы понимать все. Для нас это была просто поезда куда-то за приделы дома. Матушка Цзы Гэ тогда купила нам яблоки в карамели. Тогда для нас это было важнее, чем молитва какой-то богине. – Ли Цуй посмеялась. Но почти сразу же её лицо снова стало серьезным. – Матушка дала мне наставление. Она сказала, чтобы я просила у Богини «хорошего мужа». Я была ребенком. – пава тяжело вздохнула. – Разве я могла тогда знать, что матушка имела в виду?! – Ли Цуй посмотрела на невестку так, словно ждала поддержки. Но Су Вон молчала. – Я решила, что матушка говорила о влиятельном мужчине. Поэтому, стоя у статуи Богини, я пожелала стать женой чиновника. Я выросла в небольшом городе, поэтому самый крупный чиновник, которого я знала, был наместник. Вот об этом я и попросила. – лицо женщины приняло виноватый вид. – Я уже сказала, что должна была стать женой Хэн Лая. Но этого не случилось. Тогда я решила, что такова воля Небес. В конце концов быть женой Второго сына такой влиятельной семьи – тоже хорошо. И все же мой муж – наместник. Мое детское желание исполнилось. Только вот цена этого желания – жизнь Хэн Лая и Юн Лэ. – жена наместника сперва виновато опустила голову, словно приговоренная к казни, а потом недовольно покрутила ей, ругая себя за произнесенное когда-то желание. Су Вон смотрела на свекровь с сочувствием. Сама молодая госпожа не верила в подобного рода вещи. Мысль о том, что та случайность, произошедшая со старшим братом свекра, случилась из-за детского желания Ли Цуй, казалась Су Вон глупостью. Но девушка знала, что Ли Цуй верила в это. И не только верила, но и действительно считала себя виновной в том, что случилось. – Юн Лэ страдала больше всех. Слугам с трудом удалось оттащить её от тела Хэн Лая. Её крик до сих пор стоит у меня в ушах. – Ли Цуй закивала головой, соглашаясь сама с собой. – Боль, что она чувствовала была хуже той, если бы её пронзила тысяча мечей. – пава вздохнула и посмотрела в окно. – Юн Лэ стала вдовой слишком рано. У нее даже не успел родиться ребенок. Поэтому госпожа Ду решила выдать её замуж во второй раз. Будь у нее ребенок, пусть даже и дочь, никто не посмел бы выгнать её. Но она больше никому не была нужна. Её отец отказался принимать дочь. Видимо он решил, что возвращение дочери домой плохо отразится на репутации семьи Гуан. Поэтому Юн Лэ ничего не оставалось, как надеяться, что госпожа Ду найдет семью, которая согласится на подобный брак. Даже если бы такая семья нашлась, то ничего хорошего её бы не ждало. Юн Лэ и сама этого не хотела. Она любила Хэн Лая… Разве могла она выйти за другого? Поэтому она покончила с собой. – Ли Цуй отвернулась от окна. Женщина сделала глоток уже остывшего чая. – За несколько дней до похорон Хэн Лая она сбросилась с крыши. – сухо добавила Ли Цуй. – Их похоронили в одном гробу. Обычно так не делают, но все произошедшее могло вызвать скандал. Поэтому её положили в гроб к мужу. – на лице павы появилась улыбка, наполненная болью. – Их положили боком, лицом друг к другу, и казалось, что они просто заснули вместе. Ли Цуй вздохнула. Отвернувшись от невестки, она, впервые за долгое время, дала волю чувствам. Су Вон видела, как скатывались с её глаз слезы, оставляя после себя поблескивающие дорожки. За годы жизни в доме мужа, Ли Цуй научилась плакать бесшумно, не привлекая к себе внимания. Пава и её невестка сидела в тишине. Было слышно лишь их дыхание. Но вскоре Ли Цуй пришла в себя. Она достала из внутреннего кармана белый шелковый платок и вытерла слезы. Убрав платок, она снова посмотрела на невестку. – После похорон моего мужа объявили наследником. Из-за смерти Хэн Лая и Юн Лэ мог получиться большой скандал. Но эта отвратительная женщина сделала все, чтобы ничего не было. Она казнила всех слуг, что были свидетелями, а чиновникам велела доложить, что Хэн Лай умер от лихорадки. Как и Юн Лэ. А потом… Эта гадина запретила всем говорить о Хэн Лае и Юн Лэ. Боги! Она настолько жестока, что вырвала из сердца собственного сына. – Ли Цуй зло усмехнулась. – На могиле этой мерзкой женщины даже трава не должна расти. – недовольно фыркнула Ли Цуй. – Наместник поддержал решение жены. За это мой муж так и не смог простить отца. – Ли Цуй вздохнула. – Когда Шень стал наследником, мой муж был довольно суров с ним. Мне он говорил, что не хочет, чтобы Шень вырос безответственным, как Хэн Лай. Но я знала, что это неправда. Шень совершенно не похож на Хэн Лая. Ни одной общей черты. Своим характером Шень похож на прежнего наместника, на отца моего мужа. Он не был плохим павлином, но если наместник считал что-то правильным, а что-то не правильным, то во всей Поднебесной не нашлось бы того, кто бы смог переубедить его. – Ли Цуй зло усмехнулась. – Мой муж боялся отца и не мог сказать ему что-то. Но он мог сказать сыну. Мой муж очень любит нашего сына, но, как только Шень показывает характер своего деда, это сводит господина с ума. – пава покачала головой. Выражение её лица говорило том, что пава ненавидела себя за то, что не могла защитить своего сына.

***

Стражники-антилопы ввели Шеня в зал совета. Наследник смотрел по сторонам. Его отец сидел на троне, величественно распушив свой хвост. Наместник смотрел на сына не то со злобой, не то с сочувствием. По правое крыло от него, на стуле с высокой резной спинкой, сидел дядюшка Гуан Вэй. У старого министра все чувства были написаны на лице. В обеих частях зала толпились министры и мелкие чиновники. Никого из них Шень прежде не видел. Стоило павлину пройти мимо них, как тут же слышался шепот. Они обсуждали между собой то, что сотворил наследник. Чиновники не скупились в выражениях и некоторые из них сравнивали молодого господина с демонами из старинных преданий. Некоторые из них и вовсе выдвигали предположение, что один из таких демонов завладел телом сына наместника. Только так чиновники могли воспринимать то, что сделал Шень. Слыша обрывки их перешептываний, Шень только посмеивался над мужчинами. Обсуждая его поступок мужчины, казались смелыми, но стоило павлину кинуть на них взгляд, то они тут же опускали глаза в пол. Этим они вызывали у наследника еще большую усмешку. Стражники дернули наследника за крыло, приказывая остановиться. Шень недовольно поморщился. Он почувствовал, что рана на его крыле снова начала кровоточить. Наследник схватился за крыло. Стражник, что стоял справа от Шеня, со всей силы ударил его по ногам из-за чего юный павлин упал на колени. Молодой господин зло посмотрел на юного стражника, но тот не обратил на недовольство сына наместника никакого внимания. – Как ты посмел явиться сюда в парадных одеждах? – раздраженно закричал Гуан Вэй. Павлин подскочил со стула так резко, словно тот был сделан из раскаленного металла. – Считаешь, что у тебя есть повод для гордости? – министр сильно размахивал крыльями. – Да. – с усмешкой ответил Шень. Он хитро сузил глаза, смотря на разъяренного дядюшку. – Отец, – наследник перевел взгляд на отца, который все это время молчал. – полагаю, что Вы уже обо всем знаете, – на лице Шеня появилась довольная улыбка. Его глаза сияли от гордости. – Ты хоть понимаешь, что сделал? – спросил Ван Чэнь. Голос наместника звучал отстраненно. – Да. – Шень кивнул. – Я сделал все, чтобы слова этой презренной женщины никогда не сбылись. – зло буркнул Шень, указав крылом на Вещунью, стоящую за троном отца. – Теперь, когда все панды мертвы, никто не сможет встать у меня на пути. – Шень рассмеялся. – Отец, неужели Вы не гордитесь мной? – все еще смеясь, спросил Шень. – Сними свои одежды! – прикрикнув, приказал Ван Чэнь. Наместник строго посмотрел на сына. – Что? – растерянно спросил Шень. Наследник посмотрел на отца, но наместник отвернулся и недовольно фыркнул. Поведение отца взбесило Шеня. Павлин поднялся и резкими движениями начал снимать с себя парадные одежды. Шень сдернул с себя пояс и отбросил его в сторону. Резко дернув за ворот ханьфу, он оторвал пуговицы. Три пуговицы, похожих на жемчужины, покатились по полу. Молодой господин с полным равнодушием развязал основной пояс и, сняв ханьфу, отбросил его в сторону, оставшись стоять лишь в нижних одеждах. Стражники снова опустили наследника на колени. – Обвинения против тебя серьезные. – Ван Чэнь тяжело вздохнул. Павлин постукивал крыльями по подлокотникам трона, на котором сидел. – Наказанием за подобное преступление может быть только смерть. – наместник ударил крыльями по подлокотникам трона. – Конечно, если всем собравшимся будет представлено доказательство. – сухо произнес Ван Чэнь и махнул крылом. – Ваша Светлость, конечно, доказательство будет представлено. – из толпы мужчин послышался высокомерный юношеский голос. Мужчины расступились, давая возможность юноше выйти в центр зала. Дань Цзян величество прошел мило чиновников, держа в крыльях небольшой сверток. На лице павлина играла ехидная улыбка. Дань Цзян с превосходством посмотрел на Шеня. Юный вельможа был несказанно рад тому, что ему выпала возможность отомстить наследнику за то унижение, что он испытал, упав в пруд. Шень зло посмотрел на Дань Цзяна, но тот только усмехнулся и начал разворачивать сверсток. Отбросив белую ткань, Дань Цзян поднял вверх крыло, в котором держал один из флагов Шеня. Ткань была заметно сожжена, но на ней все еще был заметен ало-красный «знак Феникса». Как только юноша сделал это, по залу совета пронесся хор испуганных возгласов. Шень удивленно посмотрел на флаг, который держал Дань Цзян. Но тут же лицо наследника исказила злоба. – Дань Цзян, грязный ублюдок! – разъяренно крикнул Шень, вскочив на ноги. Он сделал шаг, желая приблизиться к юноше, но стражники схватили его за крылья и оттащили. – Поразительно! – воскликнул кто-то из толпы. Голос мужчины звучал удивленно и вместе с тем испуганно. – Верно. – подхватил второй. – Выходит, что это правда! – голос мужчины дрогнул. – Какой ужас. – произнес кто-то еще. – Как наследник мог устроить такое? – с возмущением заметил он. – Уничтожить целый город… – тяжело вздохнул еще один мужчина. Голос его звучал спокойней остальных, и все же в нем слышалось недовольство. – Ради чего? Ради собственных амбиций? – Закройте свои рты! – разъяренно крикнул Шень. Наследник развернулся к чиновникам. – Не вам судить меня! – Шень нервно взмахнул крыльями. – Разве вы сами не делали ничего подобного?! – Шень зло усмехнулся. – Дядюшка, может расскажите нам, сколько людей умерло для того, чтобы Вы заняли Ваше нынешнее положение?! – наследник развернулся к Гуан Вэю. Молодой господин хитро сузил глаза. Но так и не дождавшись ответа, рассмеялся. – Всем в Поднебесной известно, что император убил своего отца и братьев, чтобы получить трон. Почему вы все молчите об этом? Почему не судите его?! – раздраженно кричал наследник. – Замолчи! – резко крикнул наместник. Павлин встал с трона и, подойдя к сыну, со всей силы ударил его по лицу. – Мне следовало лучше воспитывать тебя. – зло прошипел наместник, продолжая бить сына по лицу. Выплеснув всю свою злость, наместник отошел от сына. Министры принялись на перебой выкрикивать свое мнение о дальнейшей судьбе наследника. Каких бы разных взглядов по политике они обычно ни придерживались, сегодня все они сходились в одном: наследника нужно казнить. Стоявший все это время в толпе мужчин, евнух Ян незаметно вынырнул. Старый свин выглядел совершенно потерянным. Он знал, что единственной, кто мог бы найти какой-то выход, была Су Вон. Поэтому, как только старый свин услышал о том, что министры настаивают на казни Шеня, евнух Ян поспешил доложить об этом молодой госпоже. В создавшейся суматохе, Гуан Вэй вальяжно спустил с возвышения, на котором стоял трон наместника. Погрузившись в толпу мужчин, он нашел Дань Цзяна и, схватив юного вельможу за крыло, потянул на себя. Заметив это, молодой павлин развернулся. Сперва он растерянно посмотрел на высокопоставленного министра, но почти сразу же его взгляд стал надменным. Он смотрел на Гуан Вэя так, словно тот бы его давним должником. Но сам министр не обратил на взгляд мальчишки никакого внимания. Гуан Вэй считал, что не добился бы того положения, которое занимал, если бы обращал внимание на то, как на него смотрят другие люди. Гуан Вэй махнул крылом, призывая Дань Цзяна следовать за ним. Дань Цзяну показалось это странным, но он все же решил последовать за Гуан Вэем. Пройдя через толпу мужчин, они вышли из зала совета. Выйдя из зала, Гуан Вэй пошел по коридору, после чего зашел в покои, в которых он останавливался всякий раз, когда приезжал в Гун Мень. К нему тут же подскочили служанки. Гуан Вэй приказал им принести чай, а сам уселся за стол. Министр с присущем ему высокомерием посмотрел на Дань Цзяна, стоявшего рядом и, махнув крылом, пригласил юного вельможу сесть на соседний стул. Юный павлин вопрошающе смотрел на Гуан Вэя, но министр молчал. Гуан Вэя ужасно раздражало то, что именно ему приходилось решать проблемы, возникающие в семье племянника. Министр почти придумал, как сохранить Шеню жизнь, но доказательство, представленное Дань Цзяном, было слишком убедительным. Поэтому действовать по старому плану павлин больше не мог. Но Гуан Вэй довольно быстро напомнил себе, что не был бы тем, кем является, если бы не умел находить выход из различных ситуаций. Идея, посетившая павлина, не нравилась ему. Но служба при дворе научила Гуан Вэя тому, что для сохранения лица нужно иногда делать то, что не нравится. – Вы хотели о чем-то поговорить со мной? – не выдержав долгого молчания Гуан Вэя, заговорил Дань Цзян. Голос юноши звучал раздраженно. – Верно. – сухо ответил Гуан Вэй, сделав глоток чая. – Сдается мне, что твой ум можно считать незаурядным, раз ты устроил все это. – Гуан Вэй усмехнулся. – Раз это говорит такой министр как Вы, то приму это за комплимент. – Дань Цзян усмехнулся. – Жалко, если такой ум пропадет. – Гуан Вэй говорил совершенно спокойно. С чашкой чая в крыльях он напоминал мудреца, живущего в горах, погрузившись в полное одиночество. – Я не совсем понимаю Вас. – хитро сузив глаза, сказал Дань Цзян. – Я поручусь за тебя. Ты получишь неплохой титул при дворе. Ранг не будет высоким. Но, если ты действительно умен, то довольно быстро поднимешься. – Гуан Вэй хитро усмехнулся. – Бобо, Вы предлагает мне сделку? – холодным тоном спросил Дань Цзян. Его черные глаза блеснули хитростью. Юноша усмехнулся, смотря на то, как от злости покраснело лицо Гуан Вэя. Было заметно, что обращение «бобо», его явно раздражало. – Да. – министр кивнул. Успокоившись, лицо Гуан Вэя снова приобрело спокойный вид. Министр решил, что нужно всего лишь перетерпеть высокомерные выходки мальчишки. В конце концов без него во дворце Дань Цзян не продержится и дня и вот тогда он будет смеяться над ним. – Я предлагаю тебе заключить сделку. – Гуан Вэй сделал глоток чая и ожидающе посмотрел на юного вельможу. – Чего же Вы хотите от меня? – все с той же хитростью в голосе, спросил Дань Цзян. – Понимаю. – наконец заключил он, рассмеявшись. – Полагаю, что Вы хотите получить вот это. – с улыбкой добавил павлин, достав из внутреннего кармана своего ханьфу обгоревший флаг армии Шеня. – Можешь оставить это себе. – фыркнул Гуан Вэй. – Что? – удивленно воскликнул Дань Цзян. – Я сказал, что можешь оставить это себе. Можешь хранить её до самой смерти, хоть потомкам передай. Или же можешь избавиться от этого. Мне нет дела до того, что ты будешь с этим делать. – с абсолютным безразличием заявил Гуан Вэй. – Тогда, чего же Вы хотите от меня? – с нескрываемым непониманием спросил Дань Цзян. – Ты поедешь со мной в столицу и лично доложишь императору о том, что ты своими глазами видел, как казнили Шеня. – Гуан Вэй хитро усмехнулся. – Хотите, чтобы я обманул императора? – смеясь, спросил Дань Цзян. Он с наигранной строгостью покачал головой. – Министры обманывают его каждый день. – с довольной усмешкой ответил Гуан Вэй. – Твоя ложь – меньшая из зол. – Гуан Вэй хитро посмотрел на юного вельможу. – Как только сделаешь это, император отдаст приказ щедро наградить тебя. И тогда я поручусь за тебя. Не волнуйся. Я буду не один. Все мои люди поручатся за тебя. – Гуан Вэй усмехнулся. Павлину нравилось ощущать ту власть, которой он обладал. – Что ж, бобо, надо быть полным дураком, чтобы отказаться от такого покровителя, как Вы. – хитро усмехнувшись, заявил Дань Цзян. – К тому же я добился того, чего хотел. – буркнул себе под нос павлин. Он ощущал сладость от того, что смог отомстить Шеню за унижение. Но больше всего его радовало то, что его месть обернулась такой удачей. – Поэтому я принимаю Ваше предложение. Можете не переживать. Ван Шень сегодня был казнен на моих глазах. – усмехнувшись добавил Дань Цзян.

***

Хаотичные выкрики министров сводили Ван Чэня с ума. Сперва он посмотрел на сына, который все еще стоял на коленях, ожидая какое же решение примет отец. Но тут же отвел взгляд. Чэнь знал, что должен был поступить так, как написано в указе императора. В конце концов вина его сына была доказана. Самое ужасное для наместника было отнюдь не то, что Дань Цзян представил доказательство, которое он мог опровергнуть, самым ужасным наместник считал то, что Шень сам признался в содеянном. От мыслей у наместника кружилась голова. Он хотел спросить совета у дядюшки, но развернувшись, не увидел Гуан Вэя. – Замолчите все! – резко крикнул Ван Чэнь, призывая всех собравшихся чиновников к порядку. – Господа, наше собрание изрядно затянулось. Полагаю, что вы все устали. Я прикажу слугам подать вам еду и вино. А ты, Шень, будешь ждать приговора в своих покоях. – тяжело вздохнув, заявил наместник. Услышав предложение наместника, возгласы министров сменились с осуждающих на восторженные. Они все действительно устали. Кроме того, судить глупого мальчишку и его армию им не было никакого интереса. Исход был понятен каждому из них – отцу придется отдать приказ о казни собственного сына. И если наместник хотел отсрочить этот момент, то они были не против предоставить ему такую возможность. Ван Чэнь махнул крылом, и стражники потащили Шеня в его покои. Наместник смотрел вслед сыну. Шень старательно пытался вырваться из цепких копыт стражников. Но все его попытки были тщетны. Уже почти переступив порог зала совета, Шень развернулся к отцу и попросил его подумать о решении, которое ему следовало принять, еще раз. Но Ван Чэнь лишь отвернулся, делая вид, что не слышит просьбу сына. Когда стражники увели Шеня, наместник направился в покои супруги. Павлин не помнил, как дошел. Он осознал, что стоит у покоев жены только тогда, когда служанки открыли перед ним двери. Отпустив невестку, Ли Цуй осталась наедине с собственными мыслями. Пава стояла у открытого окна и всматривалась вдаль. Наблюдая за тем, как солнце заходит за горизонт, а небо окрашивается в ярко красные, оранжевые и желтые тона. Цуй подняла голову и мысленно проклинала Небеса. Только сейчас она подумала, что если бы первенцем был её муж, а Хэн Лай родился вторым сыном, то всего этого бы не случилось. Женщина отвлеклась от мыслей, когда муж позвал её по имени. Она не любила этот голос, но по привычке, каждый раз, отвечала на его зов. Развернувшись, Ли Цуй увидела мужа. Чэнь выглядел совершенно измотанным и уставшим. Он виновато посмотрел на жену. У Ли Цуй закололо сердце. Ей показалось, что ноги онемели, а тело бросало то в жар, то в холод. Прислонившись спиной к стене, Ли Цуй ждала, что скажет муж. Но наместник молчал и это молчание казалось паве хуже пыток. – Неужели… – едва слышно прошептала Цуй, смотря на мужа обезумевшим от горя и ужаса взглядом. Все тело женщины дрожало. – Шень живой. – поспешил успокоить супругу Ван Чэнь. Заметив, как побледнела супруга, он подошел к ней и, взяв на крылья, усадил на кровать. – Он в своих покоях, ожидает решения. – добавил наместник, сев рядом с женой. – Сяо Цуй, как мне поступить? – павлин посмотрел на жену так, словно она была Древним Божеством, знающим обо всем. Ли Цуй только тяжело вздохнула. Услышав о том, что её сын все еще жив, пава, казалось, успокоилась. Её тетушка, совершив какую-то ошибку, любила повторять: «Исправить нельзя только смерть. Все остальное так или иначе можно поправить». Пава вздрогнула, когда муж положил голову на её плечо. Цуй положила крыло на крыло мужа и аккуратно провела по нему несколько раз, словно успокаивала маленького ребенка. Все происходящее казалось женщине страшным сном, от которого она не сможет очнуться. – Муж мой, – наконец заговорила Цуй после долгого молчания. – боюсь, что нам придется отказаться от собственного сына. – с надрывом произнесла Цуй. – Сяо Цуй, что ты такое говоришь? – ошарашенно спросил наместник. Он оторвался от супруги. Наместник удивленно посмотрел на жену. – В законе говорится, что если отец предатель, то и сын тоже. Ребенок, которого родит наша невестка, сможет стать следующим наследником. Поэтому, муж мой, мы должны отречься от Шеня, чтобы его сын, когда родится, мог наследовать земли. – пояснила Ли Цуй. Паве самой верилось с трудом в то, что она говорила. – Но тогда у ребенка должен быть другой отец… – с явным замешательством пробубнил себе под нос наместник. – За хорошие деньги чиновник, что ведет запись напишет все, что нам угодно. Пусть будет сыном хоть Юаня, хоть Хэн Лая. Нет разницы. – недовольно кинула Цуй. – Муж мой, раз мы не можем защитить нашего сына, то должны защитить нашу невестку и внука. – Ли Цуй вцепилась в крылья мужа и умоляюще посмотрела на него.

***

Вбежавший в покои молодой госпожи евнух Ян, застал жену своего господина стоявшей к окна. Ожидание вестей о судьбе мужа, лишили девушку покоя. Сперва Су Вон пыталась занять себя чтением. Но иероглифы знакомые ей с детства вдруг потеряли смысл и стали казаться всего лишь набором черных полос, начертанных на белой бумаге. Она долго ходила из стороны в сторону, словно измеряла комнату шагами, а потом встала у одного из окон. Девушка смотрела на едва видневшееся из-за города море. Рядом с ней, на кане, поджав ноги по себя, сидела Сяо. Уточка несколько раз пыталась узнать о судьбе молодого господина, но все её попытки обернулись неудачей. Стражники, стоявшие у дверей зала совета не стали даже разговаривать с ней. Мужчины лишь ударили служанку и прогнали. – Что с моим мужем? – сухо, словно ей не было до происходящего никакого дела, спросила Су Вон, услышав, что старый евнух переступил порог её покоев. – Уже верхние одежды сняли. Господин на коленях стоит. – немного помявшись, ответил евнух Ян. Су Вон испуганно посмотрела на старого свина. Молодая госпожа водила глазами из стороны в сторону, пытаясь как ей следует поступить. Что же делать? Как поступить? Су Вон не знала ответа. Она ходила из стороны в сторону, упорно обдумывая каждый из возможных вариантов, – а их слишком мало – как вдруг остановилась. Она поняла. Сочетать покорность и смелость. Это пятая из девяти добродетелей. Молодая госпожа подошла к невысокому шкафчику и достала оттуда шкатулку, в которой хранила самые ценные из своих украшений. Лебедь стала неспешно перебирать их. Вскоре она нашла то, что искала. Су Вон достала из шкатулки норигэ и повязала его на пояс своего ханьфу. Нити норигэ были сплетены в узор, который должен был принести своему владельцу удачу. В самой середине красовался нефрит, по своей форме напоминавший полную луну. Вниз спадала кисть из разноцветных нитей. Молодая госпожа перебрала украшения еще раз и достала с самого дна шкатулки еще одно норигэ. Оно отличалось от того, что Су Вон повязала на пояс. Норигэ, что лебедь держала в крыльях выглядело значительно проще, но даже самому глупому человеку, взглянувшего на украшение, стало бы понятно, что оно стоило немалых денег. Норигэ было сплетено из плотных красных нитей. В узор, означающий счастье, были вплетены жемчужины. Они были большой редкостью. Такие жемчужины добывали хэнё, – «женщины моря», – ныряльщицы с Чеджудо. Су Вон получила это норигэ в подарок от дядюшки-короля в качестве, приданного к свадьбе. – Сяо, подойди ко мне. – голос молодой госпожи звучал спокойно и ласково. Юная уточка медленно подошла к своей госпоже. – Сяо, скажи, тебе нравится это украшение? – с добродушной улыбкой спросила Су Вон. – Да, госпожа. – Сяо кивнула. – Оно очень красивое. – глаза юной служанки блеснули. – Тогда я дарю его тебе. – сказала Су Вон. Лебедь взяла крылья служанки в свои и вложила в них дорогое украшение. Сяо изумленно посмотрела на свои крылья. Украшение, что лежало в них было слишком дорогим, чтобы кто-то вроде нее мог хотя бы прикасаться к нему. Уточка, смотря на различные украшения своей госпожи, мечтала, что когда-нибудь тоже будет носить похожие. Она полагала, что, став придворной дамой императрицы сможет позволить себе такое. Но теперь, когда заветное украшение лежало в её крыльях, уточка испугалась. – Госпожа, украшение слишком дорогое. Разве я могу принять такой дорогой подарок? – упав на колени, довольно быстро проговорила Сяо. Ей было неловко от того, что госпожа снова сделала ей подарок. – Ты верно служила мне все это время. Это меньшее, чем я могу отплатить тебе за твою преданность. – с улыбкой сказала Су Вон. – Благодарю Вас, госпожа! – не поднимая головы, ответила Сяо. Голос юной служанки дрожал от переполнявших её чувств. – Госпожа, я буду и дальше служить Вам. Я буду верна Вам до конца своих дней. Нет. Даже после смерти я буду служить Вам. – гордо заявила Сяо, чем вызвала у молодой госпожи улыбку. Договорив, Сяо поднялась с колен. Уточка принялась рассматривать украшение. Девочка решила, что будет надевать его только по особым случаям. А пока такого повода не было, девочка решила спрятать дорогой подарок в деревянную шкатулку, когда вернется в свою комнату. Эта шкатулка была единственной вещью, хранившей память об её родном доме. Су Вон достала из ящичков еще две шкатулки. Шкатулки, покрытые черным лаком, поблескивали в свете свечей. Су Вон раскрыла каждую из них и внимательно осмотрела содержимое. В первой шкатулке, на крышке которой были изображены вьющиеся ветви винограда, лежали золотые украшения. Многие из них были подарены Су Вое её мужем. Во второй шкатулке, на крышке которой были изображены ирисы, лежало несколько связок монет. Связок было немного, но в каждой из них было достаточно денег, чтобы жить безбедной жизнью не один год. Осмотрев свои вещи, молодая госпожа одобрительно покачала головой. – Евнух Ян! – голос Су Вон снова принял присущий ему величественно-строгий тон. – Да, Ваша Светлость. – голос молодой госпожи, казалось, привел старого евнуха в чувство. Подняв голову, он смотрел на жену наследника внимательно. И все же взгляд его казался туманным, словно его только что разбудили. – Когда господину вынесут приговор, всех его слуг тоже казнят. Я не хочу, чтобы вы пострадали. – Су Вон посмотрела сперва на старого евнуха, а потом на Сяо. – Поэтому, евнух Ян, воспользуйтесь всей этой суматохой. Возьмите эти украшения и деньги. – молодая госпожа протянула евнуху Яну шкатулки с украшениями и деньгами. – И вместе с Мао и Сяо бегите. – голос Су Вон дрогнул. – Продайте часть украшений и купите себе дом, где-нибудь в северной провинции. Мао вырастит и станет вам опорой в старости. А Сяо… Устройте для нее брак. – Су Вон улыбнулась, посмотрев на уточку. Сяо смотрела на свою хозяйку с болью, а потом на её глазах появились слезы. – Придумать убедительную легенду для вас будет не сложно. – лебедь усмехнулась, переведя взгляд на старого свина. – Госпожа, что Вы собираетесь делать? – встревоженно спросил евнух Ян. – Спасать своего мужа. – с хитрой усмешкой ответила Су Вон. Су Вон больше не сказала ни слова. Евнух Ян хотел было возразить, но понимал, что лучше подчиниться прикажу молодой госпожи. Взяв со стола шкатулки, старый евнух схватил за крыло рыдающую Сяо и потащил за собой. Маленькая уточка покорно поплелась за ним. Она лишь то и дело оборачивалась, кидая взгляд на молодую госпожу, словно хотела запомнить ее навсегда. Младшие служанки закрыли двери и Су Вон осталась совсем одна. Вздохнув, девушка устало откинулась на резную спинку стула. Девушка закрыла глаза. Посидев так несколько минут, молодая госпожа поднялась. Лебедь собиралась выйти из комнаты, как почувствовала на себе прикосновение теплого ветра. Девушка развернулась и посмотрела в окно. Су Вон посмотрела на юг, в сторону Чосона. Хён Гун вошел в комнату дочери после того, как служанка закрыла её лицо свадебной вуалью. Принц посмотрел на свою дочь. Су Вон действительно была очень красивой. Платье из красного шелка было украшено множеством прекрасных вышивок. Смотря на дочь, лебедь только сейчас понял смысл тех слов, что она сказала ему несколько часов назад. Минские одежды, действительно, смотрелись на ней чужеродно. Су Вон была не похожа на саму себя. – Прости меня, Су Вон. – тихо произнес Хён Гун. Голос принца звучал виновато. – Отец, за что Вы извиняетесь? – с непониманием спросила Су Вон. – Когда ты родилась, твоя матушка сказала мне, что мечтает о том, чтобы ты была счастлива также, как она. – лебедь вздохнул. – Но… Смогу ли я после смерти смотреть ей в глаза? – также тихо произнес принц. – Не волнуйтесь, отец. Я обещаю Вам, что проживу счастливую жизнь и умру, улыбаясь. – величественным тоном, словно она говорила с самим королем, произнесла Су Вон. – Отец, я сдержала данное Вам слово. Поэтому больше не беспокойтесь об этом. – с добродушной улыбкой сказала Су Вон, смотря в окно.

***

Су Вон окинула стражников, стоящих у дверей зала совета, недовольным взглядом. Но несмотря на все требования молодой госпожи они оставались не приклонны и упорно отказывались впускать жену наследника в зал. Их генерал, мужчина, чье лицо напоминало Су Вон камень, заявил, что сейчас в зале решается судьба наследника и раз молодую госпожу, не пригласили, то они просто не имеют права пускать её. – Немедленно откройте двери! Я – жена наследника! – величественно-строгим тоном заявила Су Вон и топнула ногой. Молодая госпожа едва успела договорить, как из-за дверей донесся уставший голос наместника. Павлин отдал приказ пустить жену сына. Он, вероятно, настолько устал слушать её препирания со стражниками, что решил, что будет лучше все же выслушать невестку. Стражники открыли перед Су Вон двери. Войдя в зал совета, лебедь окинула всех собравшихся присущим ей величественно-строгим взглядом. Некоторые чиновники заметно заволновались. Перешёптываясь между собой, они спорили о том, может ли столь прекрасная девушка обладать таким пронзительным взглядом. Но Су Вон не обращала на них никакого внимания. Она смотрела только на Ван Чэня, сидевшего на троне и Ли Цуй, что стояла рядом с ним. Свекровь недовольно посмотрела на невестку. Пава считала поведение жены сына совершенно не приемлемым. – Приветствую Вас, Ваша Светлость! – уважительно поклонившись, с должным уважением произнесла Су Вон, встав напротив Ван Чэня. – Твоему упорству позавидовать можно. – с усмешкой буркнул Чэнь. Голос наместника звучал устало. – Что тебе нужно? – с явным раздражением спросил наместник. – Я хотела просить Вас о том, чтобы мне позволили присутствовать с мужем до вынесения ему приговора. – все с тем же уважением, которое было весьма наигранным, произнесла Су Вон. – Вот мерзавка! – воскликнул Гуан Вэй, вскочив со своего стула. – Какая неслыханная дерзость! – продолжал кричать министр. Су Вон усмехнулась. Обычно она уважала людей подобных Ван Гуан Вэю. Хотя такие люди были хитры, изворотливы и часто врали в угоду себе, они были честны перед своей природой. Но крикливый министр сильно раздражал молодую госпожу. Молодая госпожа взмахнула крылом, привлекая внимание окружающих. Тут же у нее в крыле оказался кинжал. Су Вон поднесла кинжал к животу. Она направила его острие так, что всего одно движение могло лишить её жизни. – Нет! – довольно громко воскликнула Ли Цуй. Но тут же замолчала, поймав на себе недовольные взгляды мужа и дядюшки Гуан Вэя. – Боги! – воскликнул кто-то из мужчин. – Что это? Кинжал? – подхватил другой. По его тону было ясно, что он был удивлен не меньше. – Точно. Кинжал! – с неменьшим удивлением воскликнул другой. – Откуда у молодой госпожи кинжал?! – почти хором воскликнуло несколько мужчин. – Эй вы! – крикнул Гуан Вэй. Он развернулся к стене, у которой сидели младшие служанки. – Обыщите её. – павлин махнул крылом, указывая женщинам на Су Вон. Служанки спешно подошли к Су Вон. Некоторые из них держали молодую госпожу за крылья, а остальные стали проводить обыск. Су Вон старалась вырваться, но девушки так сильно ухватились за ее крылья, что у нее ничего не вышло. Одна, престарелая служанка, обычно прислуживавшая на кухне, заметила, что между перьев на крыле молодой госпожи что-то поблескивало. Она сильно ударила по крылу жены наследника и на пол упали кинжалы, которые Су Вон носила между перьев. – Мерзавка. – подобно змею, прошипел Гуан Вэй. – И как тебе только наглости на такое хватило? – кричал павлин, спускаясь в возвышения. – Угрожать вздумала? – Гуан Вэй подошел к Су Вон почти вплотную и уже занес крыло, чтобы ударить её. – Хватит! – громкий крик Чэня заставил Гуан Вэя остановиться. – Не трогайте её! – раздраженно крикнул павлин, посмотрев на дядюшку строгим взглядом. – Ты будешь указывать мне? – со злой усмешкой спросил Гуан Вэй, развернувшись к племяннику. – Если хочет, то пусть идет к мужу. – сухо произнес Чэнь. Казалось, будто бы он не слышал того, что ему сказал дядюшка. – Пусть идет к мужу? – зло прошипел Гуан Вэй. – Для тебя это шутки, что ли? – разъяренно крикнул павлин. – Неужели Вы забыли, Ваша Светлость, что её муж – преступник? То, что он ждет решения не в тюрьме, а в своих покоях – уже большая роскошь. – Гуан Вэй весь покраснел. – Жена, что готова разделить невзгоды мужа разве не является примером благородства? – голос наместника стал звучать величественно. Говоря, он обращался ко всем, кто находился в зале. – Разве я могу отказать ей в такой просьбе? – наместник хитро усмехнулся, глядя на то, как вытянулось от удивления лицо Гуан Вэя. – Но ты должна понимать, что не сможешь покинуть покои мужа. – тем же величественным тоном сказал Ван Чэнь, развернувшись к Су Вон. – Я все понимаю, господин. – тихо ответила Су Вон. Сложив крылья на животе, она сделала низкий поклон. Ван Чэнь с сочувствием посмотрел на Су Вон. Но тут же отвернулся от нее. Позвав солдат, он приказал им проводить жену сына в его покои. Выставив перед собой копыта, стражники поклонились наместнику, давая понять, что поняли его приказ. После чего пригласили молодую госпожу следовать за ними. Выходя из зала совета, Су Вон остановилась. Развернувшись к свекру и свекрови, молодая госпожа уважительно поклонилась им на прощание. Подойдя к покоям мужа, стражники, что сопровождали Су Вон, сообщили тем, что охраняли покои молодого господина, что наместник разрешил молодой госпоже оставаться с наследником до тех пор, пока ему не будет вынесен приговор. Охранявшие покои Шеня солдаты, недовольно фыркнули, но ничего не сказали. Они не имели на это права. Поэтому все, что им оставалось, открыть жене наследника двери и впустить её в комнату. Шень резко поднялся, когда двери его комнаты открылись. Наследник был удивлен, когда вместо стражников или отца, он увидел Су Вон. Переступив порог его покоев, жена добродушно улыбнулась ему. Как только стражники закрыли за Су Вон двери, Шень быстрым шагом подошел к супруге и заключил её в свои объятия. Наследник прижал к себе Су Вон. Он опустил голову на ее макушку и закрыл глаза. А она, опустив голову на его грудь, обхватила его крыльями за пояс. Несколько минут они стояли в полной тишине, прижавшись друг к другу. – Как тебе это удалось? – спросил Шень. Он оторвался от жены. Павлин посмотрел на Су Вон, хитро сузив глаза, и провел крылом по её щеке. – У меня был убедительный довод. – ответила Су Вон, усмехнувшись. – Но, должна признаться, это было непросто. Твой дядюшка чуть не ударил меня. – с той же усмешкой добавила молодая госпожа. Шень провел крылом по лицу жены. Почувствовав нежные прикосновения мужа, Су Вон закрыла глаза. Она вдохнула аромат жженого пороха, который, как и прежде исходил от крыльев мужа. На глазах девушки появились слезы. Она почувствовала, как Шень начал медленно целовать её. Обхватив мужа за шею, она ответила ему взаимностью. Но, почувствовав, что их поцелуй вот-вот перерастет в большее, Су Вон отшатнулась от мужа. – Шень, у меня к тебе просьба. – чуть слышно произнесла Су Вон. – Просьба? – с усмешкой переспросил павлин, словно говоря: «Будто я сейчас что-то могу». – Ты должен убить меня. – совершенно спокойно заявила Су Вон. Она посмотрела на мужа строгим взглядом. – Что? – Шень изумленно посмотрел на жену. Спокойствие, с которым она это сказала, напугало и, вместе с тем, сильно разозлило павлина. – Ты себя вообще слышишь? – наследник усмехнулся и отошел от супруги. На лице наследника мелькнуло недовольство. Су Вон хотела прикоснуться к крылу мужа, но Шень отдернул его. Девушка хотела заговорить, но так и не решилась сделать этого. То, как муж посмотрел на нее, напомнило ей о том дне, когда он узнал, что она тайком отправляла отцу письма в Чосон. – Шень, я все слышала… Они хотят казнить тебя. – голос Су Вон дрогнул. Былая уверенность пропала. Слова, сказанные женой, заставили Шеня развернуться к ней. Наследник зло усмехнулся. Он не мог поверить в то, что отец действительно принял такое решение, ведь он был единственным наследником своей семьи. Но он также понимал, что его жене не было смысла врать ему. – Знаешь, что бывает с вдовами, которые не смогли в браке родить ребенка?! – в голосе Су Вон слышалось отчаяние. – Их отправляют обратно в дом отца, либо повторно выдают замуж. Мне некуда возвращаться… – лебедь опустила глаза. – Я не хочу, чтобы меня отдали другому мужчине. Поэтому и прошу сделать это. – Су Вон подняла глаза и посмотрела на мужа. Её взгляд был полон решимости. – Если ты сделаешь это, то мне не будет страшно. – прошептала лебедь, прижавшись к мужу. – Даже если бы я и хотел, то мне нечем сделать это. – буркнул наследник. – У меня забрали все оружие. Вижу, что и у тебя тоже, жёнушка. – с усмешкой добавил Шень, взяв в свои крылья крыло Су Вон. Су Вон хитро усмехнулась. Оторвавшись от мужа, она отодвинула разноцветную кисть норигэ. Из-под нитей показался небольшой футляр. По форме он напоминал ножны. Пхэдо нередко становилось дополнением к норигэ. В нем девушки и женщины носили маленький нож «чандо». Обычно его использовали для украшения. И все же иногда он служил для защиты чести. «Лучше потерять жизнь, чем лицо», – гласила одна из женских мудростей. Поэтому женщины убивали себя, если их чести что-то угрожало. Су Вон его подарила тетушка Вон Джу. Королева сама всегда носила пхэдо, словно готовясь в любой момент покончить с собой. Лебедь вложила чандо в крылья мужа. Су Вон обхватила мужа крыльями и прижалась к нему. Су Вон улыбнулась мужу и кивком головы дала понять, что готова. Опустив голову на его грудь, девушка закрыла глаза. «Если такова судьба, что один из нас должен умереть, чтобы другой продолжал жить, то будет правильно, если это буду я», – подумала Су Вон. Она еще сильнее прижалась к мужу, схватившись крыльями за его ханьфу. Свободным крылом Шень обхватил Су Вон. Наследник занес крыло, в которое жена вложила ему чандо. Юный павлин замер на несколько секунд. Сильнее сжав чандо, Шень со всей силы вонзил его в шею жены. Из клюва Су Вон вырвался тихий стон. Она сильно вцепилась в ханьфу мужа, стараясь совладать с болью, которую чувствовала. Молодая госпожа вспомнила, как свекровь учила ее готовить мужу горячий суп, который можно было подавать только после того, как обжигала в нем перо. – Это не больно! - восклицала госпожа Ли, если Су Вон недовольно шипела. – Разве такая жертва ради собственного мужа – такая боль? Услышав стон жены, Шень тут же отбросил чандо в сторону. Павлин чувствовал, как пульсировала рана. Появившаяся на шее кровь, начала стекать по спине. Совсем скоро ханьфу Су Вон цвета спелого персика покрылось кровью. Сперва девушка могла стоять самостоятельно. Но вскоре она почувствовала сильное головокружение и потеряв равновесие, упав на крылья Шеня. Наследник вместе с женой медленно опустился на пол. Облокотившись на кровать, наследник усадил Су Вон рядом с собой. Голова девушки упала на его плечо. Су Вон сильно закашлялась. На подол её шелкового ханьфу упало несколько сгустков крови, а по подбородку и шее стекала тонкая струйка крови. – Помнишь, мы дали друг другу слово, что состаримся вместе? – спросила Су Вон. У нее не было силы поднять голову. Голос девушки звучал совсем тихо. Шень тяжело сглотнул, но так ничего не ответил жене. Все, что Су Вон услышала от него, было едва различимое: «угу». Но, казалось, что девушке этого было достаточно. – Прости, что не смогу сдержать обещание. – добавила Су Вон и снова замолчала. Лебедь провела крылом, на котором по-прежнему красовалось нефритовое кольцо – подарок Шеня, по животу, словно хотела успокоить ребенка. – Один павлин на две монеты смог в свой дом купить трех слуг. Из Сычуани прибыл он… Услышав слова знакомой ему с детства песни, павлин удивленно вздохнул. Он, хотел было спросить жену откуда она её узнала, но крыло Су Вон, которое она положила на живот, безжизненно соскользнуло с её живота. Шень закрыл глаза и тяжело вздохнул. В комнате было настолько тихо, что его дыхание отдалось эхом. Дрожащими крыльями наследник прижал супругу к себе. Опустив свою голову на её макушку, Шень поцеловал жену. Наследник ласково постукивал Су Вон по крылу, как обычные делали взрослые, чтобы дети скорее заснули. Когда за окном совсем стемнело, за дверью послышались шаги. Их тяжелый звук привел павлина в чувство. Открыв двери, стражники бросили злые взгляды на наследника. Увидев, что молодой господин прижимает к себе жену, стражники почувствовали неловкость. В темноте комнаты они не заметили того, что молодая госпожа была мертва и приняли её за спящую. Посчитав, что стали участниками не самой приличной сцены, они шагнули за порог и встали так, чтобы не показываться из-за дверей. – Господин, Его Светлость хочет видеть Вас! – громко объявил начальник стражников-антилоп. Шень усмехнулся. Поднявшись, он взял тело Су Вон и аккуратно переложил её на кровать. Свет от фонарей, которые держали стражники, проник в комнату и Шень смог увидеть лицо жены. Шеню приходилось много раз видеть смерть. И каждый раз он видел, как смерть уродовала лица своих «жертв». Их лица застывали то ли в неимоверной боли, то ли в испуге, перед неизвестностью. Но лицо Су Вон не было изуродовано. Она была также прекрасна, как и ещё несколько часов назад, когда её сердце ещё билось. Наследник наклонился и провел крылом по лицу Су Вон, словно давая обещание о скорой встречи. Шень знал, что его ждет и был готов к этому. Поэтому, выйдя из своих покоев, он с гордым видом пошел следом за стражниками. Войдя в зал совета, Шень снова прошел мимо мужчин, которые, как и раньше смотрели на него с ненавистью, злостью и страхом. Они кидали вслед наследнику разного рода колкости. Но Шень прошел мимо них с полным безразличием. Остановившись у отцовского трона, наследник поклонился отцу. – Шень, выслушай приказ! – величественным тоном заговорил наместник. Его голос стал звучать увереннее. – Отец, – Шень усмехнулся и посмотрел на отца с некой небрежностью. – если уж решили казнить меня, то сделайте это быстрее. – павлин склонил голову, ожидая ответа отца. – Тебя не казнят. – голос Ван Чэня стал мягче. Гуан Вэю все же удалось договориться с чиновниками и от этого павлин чувствовал облегчение. – Ты умер только на бумаге. – добавил наместник и кинул к ногам сына свиток, в котором говорилось, что сегодня по приказу императора он был казнен. Под текстом стояли именные печати всех собравшихся. – И еще… Ты больше нам не сын. – добавил павлин. Он бросил к ногам сына второй свиток. Шень подобрал свиток. В нем наместник собственным крылом написал о том, что лишает Шеня титула наследника и заявляет, что отказывается от него, как от сына. Под текстом стояла не только личная печать отца, но и фамильная печать семьи Ван, подтверждающая, что Шень больше не имеет к этой семье никакого отношения. Шень зло усмехнулся и отбросил свиток в сторону. – Отец, Вы не можете убить меня даже на бумаге. Так же, как и не можете отказаться от меня. – с нескрываемым недовольством крикнул Шень. – Я – Ваш единственный наследник! – гордо заявил павлин. – Больше нет. – ответил Чэнь. Павлин развернулся и посмотрел на сына. Но Шень лишь с непониманием посмотрел на отца. – Ребенок, которого родит твоя жена станет наследником вместо тебя. – пояснил Ван Чэнь. Голос его звучал тихо. Павлину не нравилось то, что пришлось сделать. И все же такой исход ему казался лучше казни Шеня. – Су Вон была беременна? – растерянно спросил Шень. От услышанного юному павлину казалось, что ноги отнялись, а тело онемело. Теперь Шень понял, о чем хотела поговорить с ним Су Вон, понял поступок жены, понял, почему она вдруг начала петь детскую песню. Теперь он все понял. Теперь все встало на свои места. На лице павлина мелькнула улыбка. Шень усмехнулся. После нескольких смешков послышался хохот. С каждым разом смех бывшего наследника становился все сильнее. Шень смеялся настолько истошно, что упал на колени. Чиновники, посчитав, что юноша, вероятно сошел с ума, сделали несколько шагов назад. Но Шень не обратил на них никакого внимания. Павлин продолжал истошно смеяться. Его смех перерос в истерику. Отсмеявшись Шень со всей силы, ударил крыльями по полу. Издав еще несколько смешков и, опустил голову так низко, что лбом касался пола. Из клюва вырвался стон. Наполненный болью и отчаянием он был тяжелым, словно огромный камень, вес которого могли ощутить все собравшиеся. Шень истошно закричал, а по его щекам скатывались слезы.

«И я опять скажу: скорби Сатаны! Скорби неизмеримые, как сама вечность. Вообразите их! Быть изгнанным с небес! Слышать сквозь бесконечные сферы отдаленные голоса ангелов, которых однажды он знал и любил! Блуждать среди пустынь темноты и тосковать о небесном свете, который был раньше воздухом и пищей для его существа, — и знать, что человеческая глупость, человеческая жестокость, человеческий эгоизм держат его таким образом в изгнании, отверженным от прощения и мира!» Мария Корелли «Скорбь Сатаны»

КОНЕЦ.