Обреченные

***

Прогулочные дорожки в усадьбе наместника Гун Мэня были усыпаны лепестками отцветших вишневых, яблоневых и персиков цветов. И хотя слуги старались убирать их как можно чаще, восточный ветер, пришедший со стороны моря, разносил опадающие лепестки по всему саду. В этом году деревья цвели особенно обильно, поэтому слуги ожидали, что плодоносить деревья будут также обильно. На смену отцветшим деревьям пришли пионы и ирисы, сладкий запах которых полностью окутал сад. Младшие служанки каждое утро выходили в сад, чтобы собрать опавшие лепестки. Отобрав из них самые лучшие, они относили их евнуху Яну, который делал из них пионовое масло. Раньше этим маслом пользовалась наложница молодого господина. Но после того, как Хулань покинула дом семьи Ван, пионовое масло использовали редко. Жена наместника не любила его запах и каждый раз жаловалась на головную боль, когда ощущала хоть какой-то намек на него. Несмотря на то, что на дворе все еще была весна, в Гун Мэне уже стало жарко и душно. Дышать становилось невозможно с самого раннего утра. А к обеду воздух прогревался настолько, что, казалось, обжигал. От духоты не спасал даже восточный ветер. Он лишь поднимал дорожную пыль и разносил ее по окрестностям. Только ближе к ночи, когда солнце заходило за горизонт, а земля начинала медленно остывать, была возможность вдохнуть прохладный воздух. Серовато-белая дымка благовоний окутала небольшое помещение домового храма семьи Ван. Храм был совсем не большим. Тут был алтарь, где стояла статуя Будды и нескольких архатов. Из-за духоты, пропитавший маленький храм, приторно-сладкий аромат благовоний, казался Су Вон невыносимым. Молодой госпоже нездоровилось с самого утра. Лебедь проснулась еще до восхода солнца из-за ощущения тошноты. Она долго ходила по комнате, лежала и даже отрыла окно. Но лучше не стало. И, спустя несколько попыток побороть неприятное чувство, девушку все же стошнило. Молодая госпожа не придала этому никакого значения. С детства она плохо переносила жару. Поэтому в детстве, отец отвозил её и братьев на север, в их поместье у горы Пэкту. Сейчас же лебедь могла только мечтать о царившей там прохладе. Из мечтаний Су Вон вывел очередной приступ тошноты. Девушка сильно стиснула клюв и стала жадно дышать. Она знала, что если сейчас покажет свою слабость перед Ли Цуй, которая сидела совсем рядом, то пава никогда ей этого не забудет. Немного отдышавшись, Су Вон посмотрела на старого козла-монаха, которого пригласила Ли Цуй для чтения мантр. Но монах был настолько погружен в чтение мантр, что не заметил измученного взгляда молодой госпожи. Он лишь повторял мантру: «Ом мани падме хум» и время от времени ударял в барабан. Старый козел выглядел ужасно, а пах и того хуже. Его старые одежды из грубой льняной ткани, были изрядно потрепанными, грязными и местами порвались. На шее у него висели длинные четки с большими деревянными бусинами, на которых, тушью были написаны мантры. Такие же четки он держал в своих копытах. Монах был слепым на один глаз. Его правый глаз был цвета дымки, поднимающейся из золотой курильницы. Вторым глазом он видел не лучше. Это становилось понятно сразу же, как только кто-то заводил с монахом разговор. Старик всегда смотрел в сторону своего собеседника, но, казалось, что он смотрит сквозь него. Однако, несмотря на неприглядный вид старика, Ли Цуй всегда приглашала именного этого монаха, когда проводила молебен в храме. Пава считала, что старый козел познал истину в учении Будды. Хурал, который монах проводил назывался монлам, что означало «благие пожелания». Монлам был направлен на то, чтобы душа, покинувшая тело, нашла благую участь. Согласно учению Будды души, после смерти, попадают в промежуточный мир, который называют «бардо». Души, оказавшиеся в бардо, были подобны путникам, отправившимся в незнакомое и опасное место и опыт, прибывая души в этом месте может оказаться пугающим и мучительным. Поэтому души нуждались в помощи. Чтение определенных молитв, как считалось, придает душам больше энергии и у них будут силы преодолеть этот путь и возродиться в новом воплощении. Во время ритуала монах поочередно зачитывал имена умерших и называл их земные заслуги. Обычно такой ритуал проводили для тех, кто умер не позднее, чем 49 дней назад. Но Ли Цуй проводила его каждый месяц для своих детей. Паве хотелось верить в то, что души ее детей покинули ад, куда, согласно традиции, попадали все дети, ушедшие из жизни раньше родителей, и злые демоны больше мучают их. И все же жена наместника приглашала монаха, чтобы он проводил монлам каждый месяц. Однако сегодня монах в своих молитвах упомянул не только детей Ли Цуй, но и семью Су Вон. Су Вон была благодарна Ли Цуй за это. Это был один из тех редких случаев, когда Ли Цуй делала что-то для невестки без какой-либо выгоды для себя. И все же, молодой госпоже было невыносимо находиться в душном помещении с кучей запахов, смешавшихся друг с другом. Поэтому единственное, о чем могла думать Су Вон, было желание открыть дверь храма и выйти в сад. Девушке казалось, что, вдохнув свежий воздух, она сможет избавиться от ощущения тошноты. Но пока ей приходилось ждать не только, когда монах закончит читать все необходимые мантры и тексты, но и окончания разговора монаха и Ли Цуй. Пава говорила с ним не более десяти минут, но они показались Су Вон невероятно долгими. Открыв двери и выйдя в сад, Су Вон тут же разочаровалась в своем желании. Солнце уже прогрело воздух. Из-за этого в саду было ненамного лучше, чем в тесной комнате храма. Следом за невесткой, из храма вышла Ли Цуй. Жена наместника, как и ее невестка, плохо переносила жару, поэтому сделала недовольное лицо. Пава едва открыла клюв, чтобы пожаловаться на погоду, которую она считала крайне отвратительной, как к ней и Су Вон подошли дама Ю и Сяо. Служанки раскрыли бумажные зонтики и укрыли своих хозяек от солнца. Как только зонт создал над Ли Цуй тень, пава развернулась к невестке и пригласила ее позавтракать с ней в её покоях. Лебедь приняла предложение свекрови. Молодая госпожа была рада, что Ли Цуй решила завтракать в своих покоях, а не в одной из беседок, как она это делала обычно. Су Вон надеялась, что среди прохладных стен она, наконец, найдет спасение от изводившей ее духоты. В покоях жены наместника служанки накрыли стол. Они заставили стол пиалами с густым супом, рисом, тушеными овощами и обжаренными семенами тыквы. В покоях госпожи Ли было так же душно. Не помогала даже мокрая ткань, которую служанки положили на окна, чтобы в комнате стало хоть немного прохладнее. Су Вон почувствовала новый приступ тошноты. Есть молодой госпоже совершенно не хотелось. И все же лебедь заставила себя съесть несколько ложек риса, помня о том, что лекарь У, настоятельно советовал ей регулярно питаться, чтобы восстановить желудок. К тому же, девушка знала, что если Ли Цуй заметит, что она не ест, то начнет задавать вопросы. И как только Су Вон ответит ей, то свекровь начнет давать ей советы. А этого молодой госпоже никак не хотелось. К счастью для Су Вон, Ли Цуй начала сетовать на погоду. Пава была так увлечена своим рассказом, который от недовольства погодой перерос в высказывание своего недовольства касательно некоторых своих знакомых, которым еще вчера женщина улыбалась и общалась с большим уважением. Пава так увлеклась, что не обратила внимание на то, что невестка съела всего пару ложек риса. К тому времени, как Ли Цуй закончила свой рассказ, служанки уже подали чай. Лекарь У запретил Су Вон пить чай сразу после еды, чтобы не расстроить желудок, но лебедь просто не могла отказать свекрови, которая сама наполнила ее чашку. Молодая госпожа решила, что ничего плохого не будет, если она сделает несколько глотков, к тому же съела она совсем немного. Но стоило ей только поднести чашку к клюву и сделать глоток, как новый приступ тошноты нахлынул на нее. Су Вон резко поставила чашку на стол. Отвернувшись от стола, она прикрыла клюв крылом. После нескольких порывов, Су Вон все же удалось не только сдержать тошноту, но и проглотить тот глоток чая. – Тебя тошнит? – с беспокойством и едва различимым азартом спросила Ли Цуй. – Немного. – голос Су Вон дрожал. Лицо Су Вон было бледным, только щеки покраснели. – Ю, иди сюда. – крикнула Ли Цуй. Двери в покои жены наместника открылись и в комнату вошла свинка. Она поклонилась своей хозяйке и её невестке, после чего подошла ближе. Она встала напротив Ли Цуй и немного склонила голову, давая госпоже понять, что готова выслушать приказ. – Жене моего сына нездоровится, поэтому пригласи лекаря У. – весьма спокойно приказала Ли Цуй. – Матушка, прошу, не беспокойтесь обо мне. – тихо произнесла Су Вон. Её голос звучал устало. – Мой желудок еще не до конца восстановился. Поэтому меня часто подташнивает. Но совсем скоро я полностью поправлюсь. – уважительно проговорила Су Вон и улыбнулась свекрови. – Нет! – довольно грубо прикрикнула Ли Цуй. Пава ударила крылом по столу, заставив невестку посмотреть на нее. На лице жены наместника читалось недовольство. – Ты уже несколько месяцев пьешь настойки, которые тебе прописал лекарь У. Но я не вижу, чтобы тебе было лучше. – более спокойно сказала пава. – Раз уж решила жить, так делай все для этого. – строго добавила женщина. Лицо павы вмиг стало строгим и властным. – Ю, зови лекаря У и побыстрее. – сказала Ли Цуй, повернувшись к своей служанке. Выслушав приказ своей хозяйки, свинка поклонилась и направилась исполнять приказ. Ли Цуй посмотрела на жену сына. Пава вздохнула и покачала головой. Она по-прежнему считала, что девушке было бы лучше умереть несколько месяцев назад. И все же сейчас жена наместника не могла позволить невестке умереть. Ли Цуй знала, что смерть Су Вон, вероятно, было единственным, что Шень никогда не простит ей. Через несколько минут на пороге покоев госпожи Ли появился лекарь У. Старый буйвол поклонился женщине. Пава слегка склонила голову, показывая, что он может войти. Подойдя ближе, лекарь У поприветствовал и Су Вон. Лекарь–буйвол был крайне удивлен, когда увидел жену наследника живой. И хотя жизнь молодой госпожи была больше похожа на пламя свечи, которое могло вот-вот потухнуть, он увидел в ней неподдельное желание сохранить эту жизнь. И хотя в тот день ему пришлось выслушать от юного наследника множество утверждений о том, что старый лекарь ошибался касательно жизни его супруги, лекарь У был рад тому, что молодая госпожа решила бороться за свою жизнь. Лекарь У положил на стол несколько инструментов, которые были ему необходимы для работы. Обычно он не брал с собой ничего кроме акупунктурных игл, которые он носил в специальном футляре. В Гун Мэне и его окрестностях лекарь У славился как мастер акупунктуры. Говорили, что его учил врач из императорской столицы. Но сам лекарь никогда не говорил кто был его учителем. Буйвол лишь недовольно фыркал и говорил: «Какая разница кто учитель?! Разве достижения ученика не важнее?». После того, как Ли Цуй дала свое разрешение осмотреть невестку, лекарь У положил на запястье Су Вон тонкую шелковую ткань и только тогда начал измерять пульс. Буйвол положил копыто на крыло молодой госпожи. Он измерил сердцебиение Су Вон и, не найдя в нем ничего плохого, одобрительно кивнул. Когда же он положил копыто на другую часть крыла, на лице буйвола появилось непонимание. Лекарь едва слышно, задумчиво фыркнул. – Ну, лекарь У, что с моей невесткой? – с недовольством спросила Ли Цуй. Пава уже устала ждать вердикта старого лекаря. – Госпожа, – с довольной улыбкой заговорил лекарь У, повернувшись к Ли Цуй. – я должен сообщить Вам, что недуг молодой госпожи весьма приятного свойства. – с улыбкой сказал буйвол и слегка склонил голову. – Что Вы имеете ввиду? – с непониманием спросила Ли Цуй. Жена наместника вопрошающе посмотрела на лекаря. – Ваша Светлость, молодая госпожа в положении. – сдержанно ответил лекарь У. От услышанного Су Вон бросило в жар, а по телу пробежала дрожь. На мгновение ей показалось, что все тело онемело. Ребенок… Молодая госпожа не могла поверить в реальность услышанного. Не понимала, как это могло произойти. – Вы уверенны? – с тревогой в голосе спросила Су Вон. Она встревоженно посмотрела на лекаря У. – Да, Ваша Светлость! – так же добродушно ответил лекарь У. – Я точно слышал пульс ребенка. – добавил буйвол и склонил голову. – А кого она ждет? – взволнованно спросила Ли Цуй. – Госпожа, ребенок еще слишком маленький, чтобы точно определить его пол. Но, когда я только прикоснулся к крылу молодой госпожи, то сразу почувствовал ци ребенка. Ваша Светлость, – сказал буйвол, развернувшись к Су Вон, – у Вашего ребенка очень сильная ци. Поэтому я убежден, что Вы ждете мальчика! – с довольной улыбкой сказала лекарь У. – Поздравляю Вас, госпожа! – гордо воскликнул буйвол. Мужчина выставил копыта перед собой и уважительно поклонился. Сперва Су Вон не могла поверить в то, что действительно ждет ребенка. Но, чем дольше она думала об этом, тем эта мысль все сильнее укоренялась в ее сознании. На лице Су Вон появилась едва заметная улыбка. Лебедь медленно провела крыльями по животу, сомкнув их в самом низу. Лекарь У все же предупредил Су Вон, что она все еще не полностью оправилась от болезни. Поэтому посоветовал ей пить разные настойки и пилюли «Император Небес», сделанные из женьшеня, для работы сердца. Су Вон слушала все, что говорил ей лекарь У и даже отвечала ему. Но почти не улавливала смысл сказанных им слов. Все мысли молодой госпожи были о ребенке. Молодой госпоже казалось, что она чувствует своего сына. Она чувствовала его вес и как бьется его сердце. Страх и волнение стали отступать. Девушка вслушалась в разговор лекаря со свекровью и узнала, что была беременна уже несколько месяцев. Девушка усмехнулась. Теперь она все поняла. Молодая госпожа подумала о том дне, когда муж принес ей «поминальный посох». Та ночь была наполнена страстью. Поэтому девушка решила, что «пролившийся» той ночью «дождь», принес ей ребенка. – Какая приятная новость! – с радостью ребенка воскликнула Ли Цуй, как только лекарь У покинул её покои. – Должно быть Приносящая детей Матушка услышала мои молитвы! – добавила женщина и тяжело вздохнула. Госпожа Ли покачала головой так, словно соглашалась сама с собой. Громкий голос Ли Цуй вернул Су Вон в реальность. Молодая госпожа была настолько погружена в собственные мысли, поэтому только сейчас заметила, что лекарь У ушел и они со свекровью снова остались одни. Пава едва заметно усмехнулась, словно ей была ведома великая тайна. Девушку поражало то, с какой искренностью мать мужа верила в то, что ее беременность случилась благодаря какой-то богине, о которой сама Су Вон никогда не слышала. – Не знаешь о ней? – с явным непониманием спросила госпожа Ли, когда невестка вопрошающе посмотрела на нее. – Ну, конечно. – буркнула Ли Цуй и снова закивала головой. – Откуда тебе знать. – с пренебрежением добавила пава и горделиво улыбнулась. Даже сейчас жена наместника не упустила возможность заострить внимание на том, что Су Вон родилась в Чосоне, в стране, которую в Поднебесной уважали не больше, чем одну из провинций. – Вот она. – вздохнув, Ли Цуй указала на небольшую нефритовую статуэтку. Повернувшись туда, куда указала свекровь, Су Вон увидела невысокий алтарный стол. Образ женщины, вырезанной из камня, терялся на фоне других изображений божеств, которыми были заставлены покои жены наместника. На троне, по краям которого произрастало множество ветвей, похожих на виноградные лозы, сидела женщина. Присмотревшись, Су Вон заметила, что на каждой ветви были вырезаны совсем маленькие, но все же заметные, причудливого вида фигурки детей. Сама женщина сидела в позе Будды. От будд и архатов ее отличало то, что она смотрела не перед собой, а на ребенка, которого держала. А в другой руке, словно детскую игрушку, женщина держала кисть винограда. Нефритовая фигурка выглядела довольно старой, поэтому Су Вон подумала, что, возможно, она была частью приданого доставшегося Ли Цуй от её матери. В Мин женщины часто отдавали дочерям подобные вещи в качестве приданого. Так они не только хотели даровать дочери благословение на рождение детей, но и оставить ребенку, которого вынуждены потерять, хоть что-то на память о себе. – Цуйгу, так её звали, когда она была смертной, жила в те времена, когда жители Поднебесной жили в мире и хорошо ладили друг с другом. Однажды в семье главы деревни случилось радостное событие: родился мальчик. В тот день глава деревни устроил большой праздник и принимал всех с подарками. В тех местах Цуйгу была известной танцовщицей, поэтому жители деревни стали просить ее станцевать. Цуйгу в то время носила ребенка и все же она согласилась. Ей не стоило делать этого. Но она не могла отказать жителям деревни, которые так радовались. Поддавшись на уговоры, Цуйгу танцевала один танец за другим. От быстрых движений ее бедный ребенок умер, не успев родиться. Цуйгу была так опечалена, что заболела и вскоре умерла. Повелитель Подземного царства Яньван, узнав о трагедии Цуйгу, стал особенно заботиться о ней. А вскоре он женился на ней. Он хотел, чтобы его жена забыла о своей печали. Поэтому Повелитель Яньван сделал так, что у Цуйгу сразу родилось пятьсот детей. И тогда все бесы Подземного царства стали называть её Матерью. Матушка любила всех своих детей. Она не ленилась и каждый день пересчитывала их, чтобы убедиться, что все ее дети на месте. И все же она думала о том ребенке, которого носила в мире смертных и которого она не уберегла. И тогда ею овладевала тоска. Однажды Матушка решила, что во всем виноваты жители деревни. Если бы они так не настаивали, то ей не пришлось бы танцевать. Тогда бы её ребенок родился бы, да и сама бы она была жива. Одной темной ночью Мать бесов пришла в мир смертных, в свою деревню, и унесла одного ребенка, вместо того, которого потеряла. Матушка смотрела на унесенного ребенка и радовалась. Она заметила, что ребенок, рожденный в мире смертных, отличался от её шаловливых бесят. Он был милым, спокойным и послушным. И сам малыш подружился с бесятами. Матушка играла с детьми и становилась счастливой. Однажды она решила, что если у нее будет больше детей, то будет еще веселей. Поэтому она стала являться в мир смертных каждую ночь и забирать с собой по одному ребенку. Жители были ужасно напуганы. Они нигде не могли спрятать своих детей. Матушка была духом, поэтому видела все и проходила куда хотела. Поэтому жители стали молить небожителей, чтобы они защитили их детей. И вскоре, одна небожительница услышала их молитвы. Пока Матушки не было, она спустилась в Подземное царство и забрала одного из ее бесят. Тем временем Матушка вернулась с еще одним ребенком. Она села пересчитывать своих детей, но не досчиталась. Она подумала, что ошиблась. Она пересчитала их снова. Но снова не досчиталась. Одного ребенка не хватало. Сперва Матушка не предала значения этому. Бесята бегали, путались. Их и прежде было сложно считать, а теперь, когда их стало еще больше, и подавно. На следующую ночь она снова принесла смертного ребенка. И снова недосчиталась своих бесят. Матушка не понимала, как такое могло произойти. Неужто она считать разучилась. Матушка решила, что ее бесята потерялись, пока ее не было. Поэтому она отправилась искать их. Она искала их по всему миру. Но так и не нашла. Матушка больше всего любила своих детей. Поэтому горького заплакала, когда не нашла их. Неожиданно к ней вышла старушка-небожительница и сказала: «Посмотри, у тебя столько детей. Ты же потеряла всего двоих и уже страдаешь. А ведь у смертных их всего-то один или два. Подумай, разве можно забирать их? Их родители тоже печалятся». Выслушав небожительницу, Матушка совсем расстроилась. Небожительница видела, что сожалеет Матушка о своем поступке и вернула ей детей, которых забрала. С тех пор Матушка больше не похищает смертных детей. Она дала слово, что будет помогать детям смертных. Матушка снова приходила каждую ночь в мир смертных, но теперь для того, чтобы пересчитать детей смертных и понять не случилась ли беда. А если видела, что у мужа и жены нет ребенка, то отдавала им своего. Нефритовый император услышал эту историю и даровал ей титул – приносящая детей Матушка. И сделал её небожительницей. Сейчас женщины просят Матушку принести им чудесного ребенка. – закончив свой рассказ Ли Цуй вздохнула. – Я тоже молилась за тебя. – добавила женщина, сделав глоток чая. Выслушав рассказ Ли Цуй, Су Вон снова посмотрела на фигурку богини. Теперь девушка поняла почему фигурки, изображающие детей, были такими странными. Сказка госпожи Ли напомнила молодой госпоже о бабушке Самщин. В Чосоне женщины просили бабушку Самщин помочь им с родами и защитить детей. – Ты чего такая грустная? – с неким упреком спросила Ли Цуй. – Ты не рада тому, что беременна? – голос жены наместника все еще звучал тихо, но уже принимал привычную строгость. – Конечно нет, матушка. – вежливо ответила Су Вон. Она посмотрела на свекровь и улыбнулась ей. – Я очень рада этому. – с тем же уважением ответила Су Вон. – Просто… – молодая госпожа на секунду прервалась. Она провела крылом по животу. – Я еще не привыкла к тому, что ношу под сердцем ребенка. – голос девушки стал звучать тише. – Я понимаю твои чувства, деточка. – ответила госпожа Ли. На лице женщины появилась добродушная улыбка. Обращение «деточка» госпожа Ли использовала только тогда, когда была в хорошем расположении духа. – Я чувствовала тоже самое, когда впервые понесла ребенка. Скоро ты привыкнешь. – добавила Ли Цуй и по-матерински ласково посмотрела на невестку. – Но не привязывайся к нему. Ничего хорошего это не принесет. – с тоской добавила Ли Цуй. – Сейчас тебе нельзя заниматься домашними делами. Поэтому отдай мне все ключи и прикажи своим служанкам принести домовые книги. – жена наместника едва сдерживала свою радость. Она была рада, что жена сына понесла ребенка, но больше всего женщина радовалась тому, что управлять домашними делами снова будет она. – Конечно, матушка. – с добродушной улыбкой ответила Су Вон и немного склонила голову. – Я прикажу, чтобы Вам сегодня же принесли все книги и ключи. – добавила лебедь и сделала глоток чая. Су Вон совершенно не хотелось отдавать свекрови право снова вести домашние дела. Но лебедь знала, что сейчас в этом была необходимость. Согласно старинным повериям женщине, которая носит ребенка, было нельзя заниматься домашней работой. Считалось, что все это может так или иначе навредить еще не рожденному малышу. Поэтому женщины, особенно крестьянки, ждали беременность. Ведь в это время они могли отдохнуть от своих обязанностей. Ли Цуй так же напомнила невестке, что ей нельзя вышивать и вовсе избегать острых предметов. – Боги! – неожиданно воскликнула Ли Цуй. – Я совершенно забыла о том, что следует рассказать моему сыну о твоей беременности. – добавила пава уже более спокойно. Су Вон снова бросило в жар. Шень. Новость о ребенке была такой неожиданной и приятной для Су Вон, что она даже не подумала о муже. Все те приятные чувства, что молодая госпожа ощущала еще несколько секунд назад, разом пропали. На их место пришли волнение и страх. Лебедь слышала, как стало стучать её сердце. – Ю, иди сюда. – госпожа Ли позвала свою служанку. Свинка тут же открыла двери и вошла в покои своей госпожи. – Позови моего сына. – с хитростью в голосе, приказала госпожа Ли. – Прошу меня просить, госпожа, но Его Светлость никто не видел со вчерашнего вечера. – склонив голову, ответила дама Ю. – Никто не видел? – недовольно вскрикнула госпожа Ли. – Мой сын призрак что ли? Что значит его никто не видел? – раздраженно кричала жена наместника. – А ты что скажешь? – спросила Ли Цуй, развернувшись к невестке. – Разве эту ночь мой сын не с тобой провел? – госпожа Ли говорила спокойно, но в голосе женщины слышалось раздражение. – Вы правы, матушка. Эту ночь я действительно провела с мужем. – Су Вон стоило больших усилий, чтобы госпожа Ли не заметила ее волнения. – Но, когда я проснулась в середине часа инь, моего мужа со мной уже не было. – голос молодой госпожи звучал совершенно спокойно. – А что, если он… – голос Ли Цуй дрогнул. Пава заметно заволновалась. Она испуганно посмотрела на невестку. – Вам не стоит волноваться, матушка. Если бы мой муж все узнал, то мы бы с Вами не пили чай так спокойно. – с усмешкой ответила Су Вон. Она сразу поняла, о чем говорила свекровь. После того, как Хулань покинула дом семьи Ван, Ли Цуй не раз высказывала невестке свои опасения. Пава боялась, что её сын узнает, что было на самом деле. Выслушав невестку, госпожа Ли подумала о том, что она, возможно была права. – Спроси у Лян Юйя. Он точно знает. – сказала госпожа Ли, повернувшись к служанке. – Госпожа, но его тоже нет. – тихо ответила дама Ю. Она нервно сжимала подол своей юбки, явно боясь наказания от своей госпожи. – Тогда все ясно. – с усмешкой ответила Ли Цуй. – Мой сын снова играет в генерала. – откинувшись на округлую спинку стула, пава засмеялась. – Ладно. – отсмеявшись, сказала госпожа Ли. Её голос снова стал звучать строго. – Пусть делает, что хочет. Ю, пусть мой сын придет ко мне, когда вернется. – госпожа Ли едва успела договорить, как Су Вон перебила её. – Матушка, прошу Вас, позвольте мне самой сообщить мужу о беременности. – попросила Су Вон. Голос молодой госпожи звучал взволнованно. – Хорошо. – хотя госпожа Ли и не была довольна своевольством невестки, она решила позволить ей сделать то, что она хотела. – Сейчас ты единственная кто может позаботиться о ребенке. Даже его отец не может ничего сделать для него. – после недолгого молчания заговорила пава. Она тяжело вздохнула и покачала головой. – Поэтому ты должна хорошо позаботиться о нем. Хорошо ешь и больше гуляй. – наставническим тоном сказала Ли Цуй. – Если будет тошнить, то скажи мне. – тем же наставническим тоном добавила Ли Цуй. – Благодарю Вас, матушка. – с должным уважением ответила Су Вон. – Не беспокойтесь обо мне. Лекарь У сказал какие настойки нужно принимать, чтобы избежать тошноты. – Су Вон едва успела договорить, как Ли Цуй перебила ее. – Мужчины. – недовольно буркнула госпожа Ли. – Что они знают? – пава недовольно усмехнулась. Но, вскоре, на ее лице снова появилась добродушная улыбка. – Я взрослая женщина, поэтому слушай меня. Кладешь одну сливу в рот и ждешь. – сказала пава, указав на тарелку с солеными сливами. – Не жуй, просто посасывай. И увидишь, что тебе станет лучше. – с материнской заботой сказала госпожа Ли. – Спасибо за заботу, матушка! – голос Су Вон стал звучать тише. Девушка чувствовала усталость. – Этому научила меня моя матушка, когда я впервые забеременела… – Ли Цуй тяжело вздохнула. Тоска отразилась на лице павы. Женская комната, что находилась в отдаленной части усадьбы министра Ли, была окутана ночной темнотой. На расстеленных на полу циновках спали женщины. Только средняя дочь министра Ли никак не могла уснуть. Юная Цуй переворачивалась с боку на бок, но уснуть так и не получилось. Сперва она смотрела на лицо спящей младшей сестры Ли Ю Чжэнь. Пава смотрела на девочку достаточно долго, словно старалась запомнить каждую черту ее лица. Потом она перевернулась на другой бок и так же долго всматривалась в лицо матери. Но вскоре сердце павы заболело от тоски, и она легла на спину, уставившись в потолок, который из-за темноты она не видела. Уже завтра Ли Цуй должна будет снова отправиться на несколько дней в дом мужа. А делать этого девушке совершенно не хотелось. Дом мужа не нравился Цуй. Он казался ей слишком большим и находиться там ей было не приятно. Сейчас пава посещала мужа лишь по дням, которые предсказательница семьи Ван считала наиболее удачными для зачатия ребенка. Но, пока она не понесла ребенка, она возвращалась в родной дом. Цуй это нравилось. Она была замужем уже полгода, но так и не забеременела. Пава знала, что однажды это все рано случится и она с болью в сердце думала о том дне, когда ей придется навсегда покинуть родную семью. Тут были её отец, мать, братья и сестра. Она любила их. Сейчас девушка подумала, что будет скучать даже по наложницам отца. А в доме мужа все было ей чужим. Ли Цуй крутилась по всей циновке, но безуспешно. Паве казалось, что она заболела. Девушка часто болела в детстве. Но после того, как она стала взрослеть и тело стало меняться, пава становилась сильнее. Цуй больше не могла лежать, поэтому решила выйти на улицу. Отец и братья еще спали, поэтому девушка могла гулять спокойно. Единственный, кто мог быть в саду это дедушка, но он был лоялен к женщинам. Ли Цуй поднялась и направилась к выходу. Поднявшись, она разбудила Ю Чжэнь. Девушка лениво потерла глаза. Ю Чжэнь была младшей из законнорожденных детей министра Ли. Пава была всего на пару лет младше своей сестры, но черты её лица уже приобрели женственный вид. Девушка уже прошла через обряд совершеннолетия и вместе с матерью и сестрами от наложниц отца, готовила приданное к свадьбе. Ю Чжэнь по-доброму завидовала старшей сестре. В доме семьи мужа у Цуй были свои покои, служанки и красивая одежда. Слуг и одежды в доме министра Ли было достаточно. Но сам дом был небольшим. Большая часть дома принадлежала мужчинам. Женщинам же оставалась небольшая часть с одной жилой комнатой, в которой они все ютились. Поэтому, узнав о том, что в доме мужа у Цуй будут свои покои, Ю Чжэнь невероятно порадовалась за сестру. – Дзе-дзе, ты чего не спишь? – заспанным голосом спросила Ю Чжэнь. – Не могу уснуть. Тут слишком душно. – шепотом ответила Цуй, уже почти выйдя из комнаты. – Я пойду в сад. – добавила она и переступила порог женской комнаты. – Я пойду с тобой. – с беспокойством сказала Ю Чжэнь. Пава быстро встала с циновки. Она накинула верхнее платье и вышла следом за старшей сестрой. Слова дзе-дзе смутили её, ведь в комнате, в которой жили женщины, всегда было прохладно. Но Ю Чжэнь не стала говорить старшей сестре о своих беспокойствах. В детстве она всегда ходила за старшей сестрой. Сейчас пава решила поступить так же. Девушки спустились вниз и вышли во внутренний сад. Было тихо. Только их тетя Му Янь Ин, жена третьего брата отца, сидела в беседке и курила трубку. Тетушка была любительницей выкурить трубку с утра. Иногда это делал и ее муж, но только в те моменты, когда был расстроен. Тетушка же курила по утрам стабильно. Среди женщин их происхождения это считалось неприлично. Но, если кто-то начинал упрекать Янь Ин в курении она отвечала: «Когда в провинции Юньнань началась малярия, выжили только те, кто курил». Она всегда рассказывала эту полуправдивую историю в свою защиту, чем смешила Цуй. Сам министр Ли, отец Цуй так не делал никогда. Хотя она видела, что он пробовал это, когда давал пьесу по случаю своего повышения. Но больше Цуй никогда не видела, чтобы он курил. Услышав шаги, тетушка Му развернулась. Увидев племянниц, она уважительно кивнула головой. Девушки поклонились ей. Но, стоило Цуй выпрямиться, как она почувствовала, что её сейчас стошнит. Сорвавшись со своего места, Цуй побежала через весь сад в уборную. Цуй сильно тошнило. Паве казалось, что её вывернет наизнанку. Через несколько минут ей стало лучше, и она смогла подняться. Цуй едва могла дышать. Все тело дрожало, болело, а во рту стоял отвратительный привкус. Ю Чжэнь, которая все это время стояла рядом с сестрой, подала Цуй платок. Прежде стойкая Ю Чжэнь в растерянности смотрела на сестру. Младшая сестра всегда казалась Цуй похожей на старое дерево, чьи корни прочно ушли в землю. Несмотря на юный возраст Ю Чжэнь всегда здраво рассуждала, не болтала лишнего и, если ей нужно было принять решение, то тщательно обдумывала его. Но сейчас девушка была похожа на росток, который только пробился из земли. Ветру и дождю ничего не стоило погубить такой росток. – Дзе-дзе, подожди немного. Я сейчас позову матушку. – растерянно сказала Ю Чжэнь. Пава усадила свою сестру на каменную скамейку и уже хотела побежать в дом, как почувствовала прикосновение к своему крылу. Обернувшись Ю Чжэнь увидела, что её схватила тетушка Му. Тетушка Му была женщиной властной и часто любила руководить. Но, так как мать Цуй, госпожа Чжао, после смерти матери своего мужа, стала старшей в доме, они часто ссорились из-за совершенно глупых, на взгляд Цуй вещей. Госпожа Чжао не была властной, но она строго подчинялась правилам и любила порядок, тетушке же нужно было командовать. Она была готова командовать даже там, где совершенно не разбиралась. Госпожу Чжао это выводило из себя. К тому моменту, когда тетушка Му вальяжно подошла к племянницам, у Цуй случился новый приступ. Ю Чжэнь, освободившись от крыла тетушки, снова подбежала к сестре. – Цуй, душа моя, ты ждешь ребенка?! – с усмешкой спросила женщина. Голос тетушки Му из-за курения был грубый и больше напоминал мужской. Когда Цуй стало лучше, она приподнялась. Сил у павы почти не осталось, поэтому она положила голову на плечо младшей сестры, сидевшей все это время рядом с ней. Услышав предположение тетушки Му, Цуй бросило в жар. Пава подумала, что тетушка, вероятно, была права. Но пока Цуй предпочитала думать, что это было всего лишь последствие жара. Она была уверена, что просто заболела. Тетушка Му решила, что госпожа Чжао разберется лучше. Поэтому она велела Ю Чжэнь бежать в дом и будить матушку. Сама же женщина помогла племяннице подняться и отвела её на кухню. Янь Ин усадила Цуй за стол, стоявший недалеко от печи, и поставила перед девушкой ночной горшок, на случай если ей снова станет плохо. Цуй успела сделать только глоток чая, который ей налила тетушка, как в кухню спустились ее матушка и Ю Чжэнь. – Цуй, с тобой все хорошо? – взволнованно спросила госпожа Чжао, подойдя к дочери. Госпожа Чжао была невысокой павой с темно-синими перьями, которые напоминали Цуй вечернее небо. Глаза у нее были похожи на два спелых финика и смотрелись гармонично на худом лице женщины. У павы был нежный голос. Подойдя к дочери, она обняла ее. Цуй прижалась к матери. Госпожа Чжао гладила дочь по голове. Цуй не хотелось отрываться от материнских объятий. Но ей пришлось сделать, поскольку девушку снова стало тошнить. – Ю Чжэнь, побудь с Цуй. Я схожу к господину и попрошу его пригласить лекаря. – несмотря на волнение, голос госпожи Чжао звучал уверенно и спокойно. Госпожа Чжао вышла с кухни. Пава двигалась очень грациозно, несмотря даже на то, что шла слишком быстро. Цуй всегда восхищала грация и манеры матушки. Они казались юной паве идеальными, и она старалась подражать матери. Тетушка Му отправилась следом за ней. Ю Чжэнь уселась рядом с сестрой. Она посмотрела на Цуй. Казалась, что девушка хотела что-то сказать. Но вместо этого разрыдалась. – Ю Чжэнь, ты испугалась? – обеспокоенно спросила Цуй. – Да. – с надрывом ответила Ю Чжэнь. – Дзе-дзе, все же будет хорошо? – немного отстранённо спросила пава. Она стерла слезы. Цуй сразу поняла, что младшая сестра говорила не о её состоянии. – Что тебя тревожит? – с тревогой спросила Цуй. Она видела, что Ю Чжэнь почти что дрожит. – Я выхожу замуж. – едва слышно ответила Ю Чжэнь. – Через год я уеду на север. – голос павы дрогнул. – Дзе-дзе, это очень страшно? – так же тихо спросила девушка. Как и матушка, Ю Чжэнь никогда не говорила прямо о вещах, которые считала неприличными, но по её покрасневшим щекам Цуй сразу поняла, что она имела ввиду. – А ты не слышала, рассказ Цзы Гэ? – с едва заметной усмешкой спросила Цуй. Цзы Гэ была рождена от наложницы отца. Она считалась второй дочерью министра Ли только из-за того, что его первая дочь умерла, когда была совсем маленькой. Поэтому, среди дочерей министра Ли, Цзы Гэ стала первой по старшинству. Год назад она вышла замуж. Как и Цуй, до беременности, она жила в доме отца. После первой ночи, Цзы Гэ собрала сестер и тихо рассказала им про «дождь и облака». Правда рассказ её был настолько не ясным, что Цуй недослушала и до половины. – Нет. Она сказала, что я слишком маленькая, чтобы знать о таком и прогнала меня. – обиженно буркнула Ю Чжэнь. – Это не страшно. В начале было больно… – Цуй начала тихо, чтобы их никто не услышал, отвечать сестре, но Ю Чжэнь перебила её. – Сильно больно? – испуганно спросила пава. Черты ее лица смягчились, и она показалась Цуй похожей на маленького ребенка. – Не очень. – ответила Цуй и пожала плечами. – Достаточно, чтобы почувствовать, но недостаточно, чтобы помнить. – добавила пава. – А потом? – с тем же волнением спросила Ю Чжэнь. Она смотрела на свою дзе-дзе, как на мудреца, которому открыты великие тайны. – А потом «пошел дождь». – с тем же безразличием ответила Цуй. – Должно быть мой муж получает от этого удовольствие… – пробубнила Цуй себе под нос и сильно сжала подол платья. В голосе девушки слышалась тоска. – А ты? – спросила Ю Чжэнь. Своим вопросом она заставила Цуй посмотреть на себя. Пава не думала, что младшая сестра услышала её последние слова. – Я не знаю. – вопрос сестры смутил Цуй. Она ничего не чувствовала, когда была с мужем. Она слышала, что некоторые женщины получают от «дождя и облаков» такое же удовольствие, как и мужчины. Но она его не чувствовала. – К тому же, это совершенно не важно. – строго сказала Цуй и покачала головой. Строгость павы по большому счету была адресована самой себе. – Старая мудрость гласит: «Делай то, что должна, а потом забудь» … Этого больше, чем достаточно. – так же строго добавила Цуй. Так учила её мать. И сама она считала так же. Цуй едва успела договорить, как в кухню снова вошла мать. На этот раз она появилась в сопровождении лекаря и старшего брата Цуй, Фэна. Фэн был старше сестры на пять лет. У молодого павлина были перья такого же цвета, как у матери и круглое лицо, унаследованное от отца. Фэн был первенцем министра Ли и его наследником. Цуй казалось, что Первый брат по праву занимает место наследника. Мальчик был умен. В свои двадцать лет он выдержал несколько уровней государственного экзамена и теперь занимал неплохую должность. У Цуй и Фэна с детства были хорошие отношения. Старший брат учил её читать и даже сам подбирал книги. Цуй думала, что благодаря этому она смогла произвести впечатление на мужа, когда у них однажды зашел разговор о книгах. Сейчас Фэн был женат и готовился стать отцом. Лекарь, получив разрешение, измерить пульс Цуй, взял её крыло. Старик долго ощупывал крыло девушки. На кухне воцарилась тишина. Цуй даже слышала свое дыхание. Наконец лекарь, который за все это время не проронил ни слова, только странным образом фыркал, словно безуспешно старался чихнуть, убрал свою лапу с крыла юной павы. – Что ж, госпожа, Вы ждете ребенка. – с полным безразличием заключил лекарь. Слова лекаря эхом отразились в голове Цуй. До последнего она хотела верить в то, что это был всего лишь жар. Теперь она была беременна, а это означало только одно. В этот раз визит в дом мужа не будет временным. Теперь она переедет туда навсегда. Сердце павы защемило от тоски и отчаяния. Госпожа Чжао заметила это и поспешила выпроводить всех. Она велела Фэну заплатить лекарю и попросила проводить его. Ю Чжэнь она сказала вернуться в комнату и садиться за работу. Девушке нужно было готовить свадебное платье. Тетушка Му, не дожидаясь пока госпожа Чжао найдет и для нее какое-то дело, первой вышла с кухни. Только когда госпожа Чжао и Цуй остались одни, юная пава разрыдалась. Госпожа Чжао положила голову дочери на плечо и стала тихо гладить ее по плечам и крыльям. Пава решила, что дочь заплакала из-за переполнявших ее чувств. Она и сама плакала, когда впервые забеременела. Но истинная причина была ведома только Цуй. Девушка не хотела покидать дом отца. Тут все было родным, знакомым и понятным. В доме мужа, где все было чужим, её ждала неизвестность и мужчина, которого она не любила. – Если бы я тогда знала, что вижу их всех в последний раз… Служанки открыли двери перед молодой госпожой. Переступив порог, Ли Цуй вошла в свои покои. Юная пава находилась на довольно позднем сроке беременности. Её живот заметно округлился. Из-за этого девушке было труднее передвигаться. Госпожа Ду, мать ее мужа, пообещала своей невестке, что разрешит ей навестить свою семью, как только она родит. Поэтому Ли Цуй с нетерпением ждала рождения своего ребенка. Ей не терпелось на несколько дней снова вернуться в родной дом. Молодая госпожа уже представляла себе, как приедет в дом отца со своим сыном. Недавно лекарь семьи Ван подтвердил, что Ли Цуй носит мальчика. С того дня гордость переполняла паву. Ли Цуй прошла по комнате, которая до сих пор казалась ей слишком большой. Она села на кан у окна. Девушка собиралась написать письмо матушке. После переезда в дом мужа, Ли Цуй часто писала матери. Девушка ужасно скучала по ней, по сестре, отцу и братьям. В своих письмах Ли Цуй интересовалась здоровьем отца, матушки и братьев, как продвигается подготовка к свадьбе Ю Чжэнь. Матушка всегда отвечала, что все идет своим чередом. В одном из писем она сообщила дочери, что жена Фэна родила здорового мальчика, которого назвали Шан. Узнав об этом, Ли Цуй послала в подарок брату и его жене отрез шелковой ткани и немного денег. С того дня Ли Цуй не терпелось увидеть своего племянника. Иногда пава думала на кого мальчик больше похож. В своих письмах матушка писала, что первые перышки у мальчика были цвета нефрита, поэтому Ли Цуй поняла, что оперение малыш унаследовал от своей матери. Жена Фэна всегда казалась Ли Цуй очень красивой женщиной. Она была высокой, в меру худой с тонкими чертами лица. Но Ли Цуй так же считала, что лицом сын брата похож на своего отца. Ли Цуй достала из ящика стола бумагу и положила по краям два держателя. Держатели были сделаны из дерева и покрыты черной краской. Верхнюю часть держателей украшали золотые драконы. Разведя чернила, молодая госпожа достала кисть. Придерживая свободным крылом длинный рукав, Ли Цуй обмакнула кисть в тушь. Пава уже была готова начать писать. Но звук, открывшейся двери заставил девушку прерваться. В покои молодой госпожи вошла юная свинка. Служанка долго стояла у двери и никак не могла решиться подойти к своей хозяйке. Но, после того как Ли Цуй махнула крылом, давая ей понять, что она может подойти, Ю все же набралась смелости и подошла к своей госпоже. Ли Цуй удивило то, как робко и неуверенно двигалась служанка. Она никогда не видела свинку такой. – Госпожа, Вам письмо из провинции Шаньдун. – робко и не решительно Ю протянула своей госпоже шелковый конверт. – Из Шаньдуна? – с удивлением переспросила Ли Цуй. – Цзы Гэ дзе-дзе прислала? – с тем же удивлением спросила молодая госпожа. Но последний вопрос прозвучал так, словно она говорила сама с собой. Ли Цуй и Цзы Гэ хотя и были сестрами, никогда не были близки настолько, чтобы обмениваться письмами без особого повода. Последний раз Ли Цуй писала Цзы Гэ лишь для того, чтобы поздравить сестру с рождением первенца. Она направила сестре письмо с поздравлением и немного денег, как пожелание богатства и счастливой жизни ее новорожденному ребенку. Поэтому пава очень удивилась, получив письмо от сестры. Ли Цуй достала из конверта аккуратно сложенный лист бумаги и развернула его. Ли Цуй начала читать письмо. Крылья молодой госпожи затряслись, письмо упало на пол. Государственная измена. Казнь. Были единственными словами крутившимися в голове Ли Цуй. – В письме, которое прислала Цзы Гэ дзе-дзе, говорилось, что нашего отца обвинили в государственной измене и приговорили к казни. А вместе с ним убили и всех членов его семьи. – Ли Цуй отстраненно покачала головой. И ненадолго замолчала. – Мой отец был магистратом в небольшой деревушке, в провинции Ханчжоу. – после нескольких секунд молчания, жена наместника снова заговорила. – Потом, за заслуги и хорошую работу, его повысили и дали должность в Шанхае. Его обвинили в том, что он, яко бы, участвовал в заговоре против императора. Но я никогда не поверю в это. Мой отец никогда не пытался получить высокий пост. Такой он был павлин. Но врагов у него все равно было много. – Ли Цуй тяжело вздохнула. – В ту ночь я потеряла отца, мать, трех братьев, невесток, племянников и мою младшую сестрицу Ю Чжэнь. – голос Ли Цуй дрогнул. Договорив, жена наместника отвернулась от невестки и посмотрела в окно. Она долго молчала. Су Вон видела, как по щекам свекрови скатились слезы. – Я потеряла семью и стала дочерью предателя. – сказала Ли Цуй куда-то в пустоту. Тяжело вздохнув, она развернулась к невестке и пристально посмотрела на Су Вон. – Поэтому я и говорила, что тебе лучше умереть. Это было моё желание. Тогда я мечтала об этом. – с надрывом сказала пава. По телу Су Вон пробежала дрожь. Молодая госпожа посмотрела на свекровь. Лицо жены наместника приняло страдальческий вид. Ли Цуй долго молчала, а если и говорила, то делала слишком долгие паузы между словами. Су Вон понимала, что пава делала это для того, чтобы не расплакаться. Ли Цуй сидела на стуле с резной округлой спинкой и бесцельно смотрела в открытое окно. Несколько дней назад юная пава узнала о смерти семьи. Но девушка даже не могла отправиться на похороны. По приказу императора тела изменника и его семьи сожгли. Это совершенно лишило Ли Цуй покоя. Она не могла спать и есть. Девушке иногда казалось, что даже дышать невыносимо. Единственной, кто мог понять её боль, была Цзы Гэ. И хотя госпожа Ду была против визита незаконнорожденной дочери министра Ли, свекру Цуй, наместнику Ван Ши Дану, все же удалось убедить жену принять в их доме сестру их невестки. Обычно наместника Ван Ши Даня никогда не интересовало то, что происходило в женской части дома. Он интересовался только тогда, когда дело непосредственно касалось его любимой жены Ду Линь. И хотя Ли Цуй была бесконечно благодарна свекру за его доброту, визит Цзы Гэ не принес молодой госпоже ничего утешительного. Она смотрела на свою дзе-дзе, как на призрака. Ли Цуй видела призрака даже в собственном отражении. Она и Цзы Гэ были единственными кто смог избежать смерти. Пава понимала, что даже через много лет, глядя друг на друга они будут видеть лишь отражение того, что они обе потеряли. И все же Ли Цуй приняла предложение Цзы Гэ общаться чаще. – Сестрица, я знаю, что в детстве мы не были сильно дружны. Но, сейчас, мы единственные остались друг у друга, поэтому давай сохраним нашу связь. – предложила Цзы Гэ. Ли Цуй приняла предложение своей дзе-дзе. Но сил общаться с ней у павы не было. После своего отъезда, Цзы Гэ писала сестре почти каждый день. Но Ли Цуй не написала ответ ни на одно письмо. Она даже не читала. Молодая госпожа относила их на кухню и сразу же сжигала. Иногда она оставалась и смотрела, как огонь пожирает тонкую рисовую бумагу и плакала. Двери в покои молодой госпожи открылись. Ли Цуй повернулась на звук. На пороге стоял её муж. Чэнь махнул крылом, приказав служанкам оставить их с женой одних. Ли Цуй посмотрела на мужа. Она хотела было что-то сказать ему, но, как только муж закрыл двери, она выдохнула и опустила голову. Чэнь тяжело вздохнул. Он видел, как страдает жена. Но ничем не мог помочь ей. – Сяо Цуй, пошли в сад? – тихо и успокаивающе предложил Чэнь. Он сел рядом с женой и провел крылом по её лицу. – Это полезно для тебя и нашего ребенка. – добавил павлин, проведя крылом по животу жены. Пава подняла голову и посмотрела на мужа. Взгляд у молодой госпожи был пустым и полным тоски. Но отказать ему девушка не могла. В конце концов муж был прав и ей нужно было подумать о ребенке. Опираясь на крылья мужа, Цуй встала и вместе с ним вышла в сад. Чэнь был невероятно рад, когда получил письмо от семьи Ли, в котором говорилось, что его жена ждет ребенка. Молодому господину очень нравилась его супруга. У павы было красивое лицо и хорошие манеры. Но больше павлину нравилось обсуждать с молодой женой стихи старинных авторов, читать их друг другу. Ли Цуй даже могла обсуждать с мужем исторические трактаты. Молодому павлину нравилось и одновременно забавляло то, как супруга высказывала свои мысли. За этими обсуждениями Ли Цуй становилась другой. Её строгость и формальность, которая присутствовала во всем, что делала девушка, пропадали. Чэнь прогуливался с женой по саду. В Гун Мэне наступила осень. Несмотря на то, что днем было довольно жарко, уже к вечеру в саду становилось прохладно. Поэтому павлин приказал слугам принести накидку его жены. И хотя Ли Цуй совсем не было холодно, она не спорила с мужем. Пава покорно делала все, что он хотел. Ли Цуй резко остановилась. Пава почувствовала сильную боль в животе. Боль была настолько сильной, что заставила молодую госпожу согнуться. Пава обхватила крыльями живот и поморщилась. Ей хотелось закричать, но она не могла позволить себе сделать этого. Немного постояв, Ли Цуй показалось, что ей стало лучше. Девушка выпрямилась. Она заметила, что довольно сильно отстала от мужа. Поэтому пава поспешила догнать его. Но молодая госпожа успела сделать всего несколько шагов. Новый приступ был гораздо сильнее предыдущего. Схватившись за живот, девушка старательно сжимала клюв, чтобы не закричать. Пава почувствовала, как подол её платья становился мокрым и липким. По телу Ли Цуй пробежала дрожь. Подняв крылья, молодая госпожа увидела на них кровь. Ли Цуй бросило в жар. Девушка застыла от страха. Весь подол её ханьфу покрылся кровью. Ли Цуй сделала несколько шагов, стараясь догнать мужа, но с каждым шагом боль только усиливалась. – Муж мой… – прошептала Ли Цуй. Из-за боли её голос потерял силу. Пава сделала еще несколько шагов, выставив перед собой покрытое кровью крыло. – Чэнь, подожди! – крикнула Ли Цуй. Она впервые назвала мужа по имени. Услышав крик жены, павлин остановился. Обернувшись, Чэнь увидел жену. Ли Цуй стояла у старого персикового дерева. Жена поняла голову, посмотрела на него, но потом снова схватилась за живот. Павлин подбежал к жене. Молодой господин не понимал, что происходит и что ему делать. Он винил себя в том, что не заметил, как жена отстала от него. Чэнь едва успел подбежать к Цуй, как пава потеряла сознание и упала на крылья мужа. Когда Цуй пришла в себя, то почувствовала ноющую боль во всем теле. Пава недовольно поморщилась. В памяти тут же всплыли недавние события. Девушка тут же опустила крылья на живот. Но не ощутила его округлости. Он был таким же, как до беременности. – Госпожа, Вы пришли в себя? – обеспокоенно спросила Ю, которая все это время сидела рядом со своей хозяйкой. – Как Вы себя чувствуете? – с грустью спросила свинка. – Ю, что случилось? Что с моим сыном? – испуганно спросила Ли Цуй. Она ожидающе смотрела на свою служанку. – Ваша Светлость, прошу, только не волнуйтесь. – сбивчиво заговорила юная служанка. – Вчера, на прогулке с молодым господином, Вам стало плохо. Госпожа, у Вас случился выкидыш. – голос свинки стал звучать тише. От слов, сказанных служанкой, у Ли Цуй закружилась голова. – Ю, оставь меня одну. – сухо приказала Ли Цуй. Служанка ушла. Ли Цуй долго сидела на кровати, всматриваясь куда-то в пустоту. Она не могла поверить в то, что слова служанки были правдой. Медленно на глаза павы стали появляться тонкие дорожки от слез и вскоре девушка разрыдалась. Сперва она плакала. Пава положила крылья на живот. Её плач перерос сперва в стон, а потом вырвался криком. Впервые пава позволила себе такое. Но сейчас она, наверное, впервые, не думала о приличиях и что подумают о ней слуги. Её сердце разрывалось от боли. Еще пару дней назад она почувствовала, как её сын начал шевелиться. Но сегодня его больше не было. Ли Цуй лежала на кровати, поджав под себя ноги и напоминала ребенка. Девушка плакала несколько дней. Она не выходила из своих покоев и приказала своим служанкам никого к ней не пускать. Молодая госпожа отказывалась от еды. Звук открывшихся дверей отвлек Цуй от её мыслей. Она приподнялась. Пава думала, что это снова пришла госпожа Ду, матушка мужа, чтобы снова высказать ей какая она никчемная. Но на пороге своей комнаты она увидела своего мужа. Ван Чэнь смотрел на жену с не меньшей болью. В тот вечер павлин сильно испугался за жену. По неопытности он решил, что у жены роды начались раньше. Но пришедший лекарь заявил, что его с Ли Цуй ребенок умер. Лекарь У приложил немало усилий, чтобы сохранить жизнь жене молодого господина. Его мать даже не дала ему посмотреть на тело нерожденного сына. Женщина только покачала головой и недовольно заявила: «Нечего тебе на это смотреть» и брезгливо поморщилась. Ван Чэнь прошел по комнате и сел рядом с женой. Ли Цуй посмотрела на него измученным взглядом. Под глазами девушки появились темные круги. Чэнь обхватил жену крылом и прижал к себе. Ли Цуй чувствовала, что муж хочет что-то сказать. Но Чэнь никак не мог заговорить. Он то и дело набирал воздуха в грудь, но почти сразу же выдыхал, не в силах начать разговор с женой. Он только водил крылом по её плечу и крыльям. И все же, спустя несколько минут, павлин нашел в себе силы заговорить. – Сяо Цуй, давай попробуем пережить это время. – спокойно заговорил Чэнь. – Если будем так думать, то наступят и счастливые дни. – павлин поцеловал жену. Ли Цуй удивленно посмотрела на мужа. Ли Цуй не понимала почему он снова пришел к ней?! Не понимала, почему он просто не даст ей умереть?! Но снова не стала спорить с ним. Девушка подумала, что, возможно, ей стоит довериться ему. Она чувствовала с какой любовью и нежностью относится к ней муж. Она не могла ответить ему взаимностью. Но пава решила, что родит ему наследника. – Вот так господин сказал мне. – договорив, Ли Цуй вздохнула. – Потом я долго не могла понести ребенка. И все же я забеременела. – на лице павы появилась едва заметная улыбка. – Помню, что заплакала от радости, когда лекарь это подтвердил. Но, – голос павы дрогнул. – не прошло двух месяцев, как я потеряла этого ребенка. – Ли Цуй всхлипнула. Вокруг Ли Цуй суетились служанки. Они собрали в кучу испачканные в крови простони и вынесли из покоев молодой госпожи. Ли Цуй лежала на кровати. Девушка поджала ноги под себя и тихо плакала. Она боялась, что её может услышать стоящая рядом госпожа Ду. Госпожа Ду Линь была любимой женой наместника Гун Мэня. Пава была не высокой, но худой и грациозной. Лицо павы было маленьким и круглым, а глаза, казалось, застыли в безмолвной усмешке. Перья павы имели небесно-голубой оттенок. Она строго смотрела на лежащую перед ней невестку. – Мерзавка. – сквозь зубы процедила госпожа Ду. Она схватила невестку за ворот ночного платья и резко приподняла. За последние несколько месяцев Ли Цуй похудела настолько, что госпоже Ду не составило труда сделать это. Жена наместника замахнулась и со всей силы ударила Цуй по щеке. – Бесполезная девка. От тебя только одни неприятности. – со злостью кричала пава. – И зачем мы только настаивали на свадьбе Чэня с тобой? С твоим появлением в нашем доме только прибавилось проблем. – продолжала отчитывать невестку, госпожа Ду. Раз от раза пава била жену сына, чтобы та слушала её. – Ты оказалась совершенно никчемной! Даже от камней на дороге больше толка, чем от тебя. – зло буркнула жена наместника. – Было бы лучше, если бы ты тоже умерла тогда. И зачем мой сын просил спасти тебя? Чтобы ты снова потеряла ребенка?! Мерзавка! Никчемная девка! – кричала женщина. Госпожа Ду продолжала осыпать невестку разного рода ругательствами. Ли Цуй же просто сидела и слушала все, что говорила ей мать мужа. Мыслями молодая госпожа была далека от того, что происходило вокруг неё. Она думала о своем ребенке. Вскоре госпоже Ду надоело ругать невестку, и она вышла из её покоев. Ли Цуй проводила свекровь взглядом и снова, словно ребенок в материнской утробе, свернулась на кровати. – Госпожа, Вы что-то хотите? – заботливо спросила служанка. – Госпожа, я принесла Вам суп. Прошу, поешьте. Вам нужно восстановиться. – с волнением и все такой же обеспокоенностью сказала Ю. – Почему мне до сих пор хочется яблок? – отстраненно, почти плача, проговорила Ли Цуй. Казалось, что пава задала вопрос самой себе. – Я думала, что яблок хочет мой ребенок. – пава вздохнула. – Но, похоже, что их хотела я. – добавила Ли Цуй и заплакала. – Прошло несколько месяцев прежде, чем я снова понесла ребенка. Все проходило хорошо. Меня даже почти не тошнило. Но потом, когда я была уже на довольно позднем сроке беременности, лекарь сообщил, что я ношу под сердцем девочку. – Ли Цуй покачала головой. – Сперва я расстроилась. Этот ребенок должен был быть первенцем. Разве могла я родить мужу девочку?! Но потом я поругала себя. Это был мой ребенок, а я его мать. Я ношу его под сердцем. Так могу ли я не любить его только за то, что это девочка?! Я не могла. А вот госпожу Ду это не волновало. Небеса, должно быть, были злы на меня, раз позволили моей свекрови услышать слова лекаря. – на лице жены наместника отразилась обида. – Она проклинала меня и называла всякими грязными словами. Даже мой муж не мог остановить её. Я никогда не забуду, что она сказала мне: «Только попробуй родить девку. Я утоплю её, как это делали в мое время». Как же жаль, что её никто не утопил. Служанки набросили длинную белую ткань на кроватные балки. Госпожа Ду, которая решила присутствовать при родах невестки, приказным тоном велела Цуй ухватиться за ткань. Обозвав жену сына, как ей казалось, для приличия, она пояснила, что так будет проще справиться с болью во время схваток. Жена наместника достала из внутреннего кармана белый платок с вышивкой в виде трех розовых пионов и скрутила его в плотную трубочку. Пава велела невестке зажать его в клюве. Это должно было заглушить стоны молодой госпожи, которые не должны были слышать другие обитатели дома, особенно мужчины. И хотя Ли Цуй покорно делала все, что говорила ей свекровь, госпожа Ду все равно через слово вставляло что-то обидное в адрес невестки. Схватки мучали Ли Цуй около трех часов. Служанки, принимавшие роды, давали молодой госпоже разные настойки, чтобы облегчить её страдания и ускорить роды. Но ребенок все никак не появлялся на свет. – Ты такая никчемная, что даже родить не можешь! Бестолковая девка! – зло фыркала госпожа Ду всякий раз, когда у невестки были схватки. – Госпожа, прошу Вас, постарайтесь еще немного. – взволнованно повторяла Ю. Она крутилась вокруг своей госпожи. Свинка то подавала своей госпоже настойку, то протирала её лоб, который покрывался потом, влажным платком. Служанка начинала подбадривать свою госпожу каждый раз, когда госпожа Ду начинала осыпать Ли Цуй оскорблениями. При этом Ю старалась говорить так, чтобы хозяйка слышала только её. Свинка понимала, что госпожа Ду прикажет выпороть её, а может даже побить бамбуковой палкой, но девушка этого совсем не боялась. В детстве отец избил её до полусмерти. После этого свинка говорила, что не чувствует боли. – Госпожа, госпожа, постарайтесь еще. – радостно закричала одна из служанок принимавшая роды. – Ребенок уже показался, госпожа. – так же радостно добавила служанка. Ли Цуй собрала все силы, что у нее были. Слова служанки о том, что ребенок скоро появится на свет, воодушевили девушку. Пава очень надеялась, что лекарь все же ошибся и она сейчас рожает мальчика. Но для себя решила, что не будет любить дочь меньше. Все же Чэнь заверил Цуй, что будет рад даже если родится девочка. Ли Цуй сделала еще несколько усилий и почувствовала, как ребенок появился на свет. – Госпожа, поздравляю Вас! – радостно закричала старшая служанка, как только Ли Цуй родила. – Поздравляем Вас, госпожа! – хором повторили все младшие служанки. – Ну, и кого она там родила? – спросила госпожа Ду. Слово «она» прозвучала из уст жены наместника с таким пренебрежением, словно она говорила о какой-то ненужной вещи. – Ваша Светлость, Ваша невестка родила девочку. – тихо ответила старшая служанка. Услышав ответ служанки у Ли Цуй, перехватило дыхание. Пава была готова разрыдаться от обиды. Но из-за родов она ослабла настолько, что не было сил даже на это. Переводя дух, Цуй смотрела на расписной потолок. Грустные мысли постепенно отступали. Молодая госпожа представила как их с мужем дочь сделает первые шаги, как она научит её вышивать и танцевать. Когда-то Цуй очень любила танцевать. Но, после того как она переехала в дом мужа, девушка больше никогда не танцевала. Она решила, что будет любить малышку так же сильно, как матушка любила её и Ю Чжэнь. Матушка. Как же Ли Цуй хотела, что она сейчас оказалась тут. Пава хотела, чтобы она обняла её и сказала: «Ты молодец, моя малышка Цуй. Ты хорошо постаралась. Твоя дочь похожа на тебя. Она очень красива». И Ю Чжэнь. Цуй хотела, чтобы младшая сестра увидела её дочь. «Ух ты! Она такая маленькая!», – пава подумала, что именно так сестра бы и сказала. Но вместо этого она слышала бесконечные крики свекрови. – Почему эта никчемная девка не плачет? – разъяренно крикнула госпожа Ду. Визгливый крик свекрови вернул Ли Цуй в реальность. По телу павы пробежала дрожь. И правда. Она была настолько погружена в собственные мысли, что даже не заметила, что её дочь не заплакала. Сама она не была опытной в таких делах, но, еще живя в доме отца она слышала сильный плач ребенка, которого родила одна из отцовских наложниц. Тогда Цуй испугалась, что с малышом что-то случилось. Но госпожа Чжао только рассмеялась и объяснила дочери, что с малышом все хорошо: «Не волнуйся, Цуй. С сыном наложницы Ци все хорошо. Он плачет для того, чтобы показать, что пришел в этот мир», – сказала ей тогда матушка. – Простите, Ваша Светлость, но, похоже, что дочь молодого господина и молодой госпожи родилась мертвой. – виновато опустив голову, ответила старшая служанка. – Тем лучше. – с недовольством буркнула госпожа Ду и безразлично пожала плечами. Ли Цуй приподнялась, но она так и не смогла увидеть дочь. Служанки плотно столпились вокруг старшей служанки, державшей малышку в своих крыльях. – Госпожа, – едва слышно сказала Ли Цуй. Госпожа Ду повернулась к ней. – прошу Вас, дайте мне посмотреть на неё. – дрожащим от усталости голосом, попросила Цуй. – Хорошо. – госпожа Ду кивнула головой и махнула крылом, приказывая служанкам отдать ребенка матери. – У тебя три минуты. Потом я заберу её, чтобы похоронить. – с абсолютным безразличием. Старшая служанка положила на крылья Цуй небольшой сверток. Тело малышки было завернуто в кусок белой тряпки. Когда служанки вышли, пава откинула ткань и разрыдалась. На её крыльях лежала совсем маленькая девочка. У девочки было красивое лицо и Цуй подумала, что если бы её дочь была жива, то выросла бы настоящей красавицей. Цуй прижала дочь к себе. Все её мечты тут же разрушились. Цуй снова почувствовала себя одинокой. Тело малышки совсем остыло, но пава покачивала её и пела дочери, словно та могла её услышать. – Я назвала её Чуань. Я знала, что не имела права делать этого. Да и необходимости не было. Но я все равно сделала это. Она же моя дочь. Разве я могла не дать ей имя?! – Ли Цуй снова отвернулась от невестки. Жена наместника с трудом сдерживала слезы. И если раньше ей это как-то удавалось, то сейчас женщина дала волю чувствам. По щекам Ли Цуй скатились слезы. – Эта отвратительная женщина не сказала мне, где похоронена моя дочь. Но я все равно узнала. – с усмешкой сказала пава. – После смерти Чуань я снова пыталась забеременеть. Господин и я делали все. Мы проводили вместе почти каждую ночь. Но мне так и не удалось забеременеть. Лекарь приходил к нам каждый месяц, чтобы проверить не беременна ли я… За полгода я так и не смогла понести ребенка. Я знала как мой муж хочет ребенка, но господин ничего не говорил мне, когда снова и снова слышал, что я не беременна. – Ли Цуй усмехнулась. – А вот госпожа Ду говорила: «Никакого от тебя проку. Одну только девку родила и ту мертвую». А потом госпожа Ду уехала, а когда вернулась, то привела своему сыну наложницу. Выйдя из своих покоев, Ли Цуй прошла по длинному коридору. Спустившись по лестнице, пава вышла во внутреннюю часть сада. От своей служанки молодая госпожа узнала, что госпожа Ду уже вернулась из своей поездки в монастырь и с минуты на минуты переступит порог усадьбы. И Ли Цуй спешила, чтобы встретить матушку мужа. На самом деле паве совершенно не хотелось этого делать. Жена наместника плохо переносила поездки, поэтому всегда возвращалась в плохом расположении духа. Госпожа Ду ругала Ли Цуй даже когда была в хорошем настроении, а когда что-то или кто-то портил ей его, то она срывала свою злость на несчастной невестке. Выйдя в сад, Ли Цуй ощутила приятную прохладу. Восточный ветер, пришедший со стороны моря, принес с собой не только прохладу, но и разносил по усадьбе наместника сладковатый аромат цветов. Впервые за несколько лет, тех лет, что пава жила в доме мужа, аромат цветов заставил её остановиться. На лице павы появилась улыбка. Цуй не знала, чем была вызвана радость, столь внезапно зародившаяся в её душе, но это приятное чувство, хоть и ненадолго, но заставила молодую госпожу забыть о горестях и просто насладиться сладковатым запахом осенних цветов. Когда служанка сообщила о прибытии своей госпожи, Ли Цуй пришла в себя. Приятное чувство тут же пропало и девушка, придерживая подол платья, побежала к задним воротам, через которые, как ей сообщила Ю, будет проходить госпожа Ду. Сперва Цуй это показалось странным. Госпожа Ду довольно часто покидала дом мужа. Женщина либо навещала дом своей семьи, либо один из монастырей. Но, куда бы не отправлялась жена наместника, возвращаясь в дом мужа, она всегда проходила через главные ворота. Однако Ли Цуй не предала этому решению никакого значения. Наместник Гун Мэня любил свою жену и исполнял любую её прихоть. Подойдя к задним воротам, Ли Цуй увидела паланкин свекрови. Служанка госпожи Ду, невысокая уточка Инь, откинула ткань, закрывающую паланкин и помогла своей хозяйке выйти. Госпожа Ду неуклюже выползла из паланкина. То, как неестественно двигалась мать мужа вызвало у Цуй усмешку. Ей стоило больших сил сохранить приличие и не рассмеяться. Спустившись с паланкина, госпожа Ду начала громко кряхтеть и жаловаться на все, что только могла вспомнить. – Приветствую Вас, госпожа! – с уважением склонив голову, поприветствовала Цуй свекровь. – Как прошла Ваша поездка? Надеюсь, дорога не сильно утомила Вас?! – тем же уважительным тоном спросила пава. – Да, я сильно устала. – недовольно буркнула госпожа Ду, подойдя к невестке. – Но поездка того стоила. – с хитрой усмешкой добавила пава. – Я молилась о даровании наследника. – гордо, что было ей весьма свойственно, заявила жена наместника. – Благодарю Вас за заботу, госпожа! – все с тем же уважением, которое было изрядно наигранным, ответила Цуй, не поднимая головы. – Я молилась не за тебя, безмозглая. – с отвращением буркнула госпожа Ду. Её лицо скривилось, словно она почувствовала неприятный запах. – Я молилась за то, чтобы у моего сына появился наследник. – сказала пава так, словно объясняла невестке простейшие вещи. Госпожа Ду едва успела договорить, как из паланкина вышла совсем юная пава. На вид ей было не больше пятнадцати. У девушки были темно-синие перья с едва заметными фиолетовыми полосами на кончиках. И хотя девушка была одета в старую, местами порванную, одежду, она шла так грациозно, словно была императрицей. Лицо молодой павы было не менее прекрасным. Глаза у павы были черными как ночь. На худом лице павы они казались значительно больше, чем у госпожи Ду или Ли Цуй. Подойдя к Ли Цуй, девушка сложила крылья на животе и уважительно ей поклонилась. – Инь, проводи её в покои моего сына. – крикнула госпожа Ду, подзывая свою служанку. Уточка тут же подскочила к своей хозяйке. Когда жена наместника кивнула, уточка повернулась к молодой паве и пригласила её следовать за ней. Пава растерянно озиралась по сторонам. Казалось, все то, что попадалось ей на глаза, вызывало у нее интерес. – Сегодня не беспокой моего сына. Теперь у него будет новая игрушка. Возможно, она понравится ему даже больше. – с усмешкой сказала госпожа Ду, проходя мимо Ли Цуй. – Её звали Фу Шуй. Я называла её Мо Йе. А моя свекровь, говоря о ней, использовала слово «тело». – Ли Цуй говорила спокойно, но в её голосе слышалась тоска. – Фу Шуй была очень доброй девушкой с прекрасным лицом. Удивительно красивым для крестьянки. Её красота была достойна императорского дворца. Иногда я думаю, что если бы её тогда увидела и купила не моя свекровь, а императорский евнух, то судьба Фу Шуй была бы другой. Возможно, она бы была жива. – Ли Цуй виновато опустила голову. – Но её купила моя свекровь. Госпожа Ду, во время своего путешествия в монастырь, проезжала мимо какой-то захолустной деревушки. Она говорила, что увидела Фу Шуй через приоткрытую створку паланкина. Тот год был неурожайным, поэтому ничего удивительного, что тот крестьянин продал свою дочь. На те деньги, что дала ему моя свекровь он мог есть рис несколько месяцев. «Этот неотесанный мужик продал свою дочь, словно она ненужная вещь», – так сказала госпожа Ду. Сперва мой муж не хотел принимать Фу Шуй. Он даже сильно поругался с матерью. Но его отец так сильно избил его, что мой муж неделю ходил прихрамывая. Тогда Фу Шуй проявила заботу о нем. Она была красивой, но вместе с тем глупой. Конечно, что можно ждать от крестьянки?! Она не могла читать и писать. Иногда она даже говорила с ошибками. Но она нравилась моему мужу. Я видела это. Я много раз видела, как они гуляли по саду и то, как нежен он был с ней. И тогда я решила поступить так, как поступала моя матушка, когда у отца появлялась новая наложница. Мой отец имел не так много наложниц. У него их было всего три. Но каждую моя матушка принимала, как сестру. Я никогда не понимала откуда в ней столько сил и мужества. Может, оставаясь одна, она плакала и сетовала на судьбу, но я этого никогда не видела. Из-за того, что матушка была так радушна с наложницами отца, в доме был мир. Да и мой отец был мудрым павлином. Он любил каждую из своих женщин и никого не обделял вниманием. Мы с Ю Чжэнь тому доказательство. Мы родились уже когда у отца были все его наложницы. Отец любил всех своих женщин одинаково, хотя происхождение у них было разное. Моя матушка была дочерью знатного и довольно влиятельного рода, а мать Цзы Гэ, до того, как мой отец сделал её наложницей, была кухаркой. – договорив, Ли Цуй сделала глоток чая. Теперь Су Вон поняла, почему Ли Цуй и Цзы Гэ были такими разными. Ли Цуй стала той, кем и должна была быть. Цзы Гэ же стала той, кем никогда не должна была быть. – Сперва я думала, что Фу Шуй будет вести себя заносчиво, раз мой муж оказывал ей внимание. Но все было иначе. В тот день, когда я принимала её, она сидела тихо. Мне даже показалось, что она боится. Мы поговорили с ней, и она согласилась называть меня старшей сестрой. Сперва я хотела завести с ней доверительные отношения лишь для того, чтобы позлить госпожу Ду. Однако вскоре я привязалась к Фу Шуй. Мы стали так же дружны, как ты с Хулань. – сперва на лице женщины мелькнула улыбка, но почти сразу же пропала. – Мой муж проводил с Фу Шуй больше времени, чем со мной. Но я не ревновала. Она могла дать ему то, что я была дать ему не в силах. – с тоской в голосе проговорила Ли Цуй, покручивая в крыльях чашку. – А потом Фу Шуй забеременела. Следом за ней ребенка понесла и я. Это заставило господина радоваться в два раза сильнее. – Ли Цуй тяжело вздохнула. Женщина сделала глоток чая. Су Вон заметила, как дрожат крылья свекрови. Ли Цуй сделала глоток чая. Отставив чашку, пава посмотрела на паву, сидящую напротив. Фу Шуй улыбнулась ей. Молодой госпоже нравилась улыбка наложницы мужа. Она отдаленно напоминала ей то, как улыбалась её сестра Ю Чжэнь. Но сегодня улыбка девушки казалась молодой госпоже странной, словно Фу Шуй хотела что-то сказать, но боялась начать разговор. – Ты что-то хочешь сказать мне? – спросила Ли Цуй, сделав еще один глоток чая. Пава отставила чашку и вопрошающе посмотрела на наложницу мужа. – Да. – девушка кивнула. – Дзе-дзе, – Фу Шуй все еще было непривычно называть старшую жену господина старшей сестрой, поэтому слово «дзе-дзе» всегда звучала натянуто. – вчера наш муж пообещал мне, что как только родится мой ребенок, – Фу Шуй провела крылом по округлому животу. – он официально сделает меня своей наложницей. – с восторгом ребенка сказала пава. Слова, сказанные наложницей мужа, вызвали у Ли Цуй новое чувство. Оно было похоже на непреодолимую злость, но не было ею в полной мере. Ли Цуй отставила чашку и строго посмотрела на наложницу мужа. И если раньше Ли Цуй ничего не чувствовала, видя мужа с наложницей, сейчас жена наследника чувствовала себя так, словно Фу Шуй украла и присвоила себе то, что принадлежало ей. Цуй недовольно усмехнулась. Она и подумать не могла, что такая простушка, как Фу Шуй сможет понравиться её мужу настолько. – Наш муж? Твой ребенок? – строгим и властным тоном крикнула Ли Цуй. Пава ударила крыльями по столу. Ли Цуй зло усмехнулась. Овладевшее ею чувство набирало силу, и пава больше не могла сопротивляться ему. Жена наследника вышла из-за стола и встала напротив наложницы мужа. Фу Шуй тут же вскочила со своего места и виновато опустила голову. Она еще никогда не видела старшую жену молодого господина настолько злой. Пава подумала, что, возможно, сделала что-то не так. – Дзе-дзе, прошу прощения, если сделала что-то не так… – начала сбивчиво говорить Фу Шуй. – Ты, наверное, забыла кто ты на самом деле?! – с недовольством крикнула Ли Цуй. – Моя доброта к тебе и любовь моего мужа затмили твой рассудок? – прикрикнула пава. – Ты всего лишь безродная девка. И ты тут только для того, чтобы родить ребенка. – величественным тоном произнесла Ли Цуй. Сперва Ли Цуй почувствовала отвращение от собственных слов. Но как только Фу Шуй посмотрела на неё это ощущение тут же прошло. – Когда твой ребенок родится, то он будет называть матерью меня. – властно добавила пава. Высказав все, что хотела, Ли Цуй тяжело вздохнула. Она еще раз посмотрела на наложницу мужа. Фу Шуй смотрела на неё испуганным взглядом. Из-за этого черные глаза девушки казались еще больше. Ли Цуй больше ничего не сказала ей. Жена наследника развернулась и направилась к выходу. – Дзе-дзе… – нарушив воцарившуюся тишину, произнесла Фу Шуй. Голос девушки звучал робко и нерешительно. Фу Шуй сделала несколько шагов, чтобы догнать старшую жену молодого господина. Девушка ухватилась за верхнюю часть рукава ханьфу павы, которую последние несколько месяцев называла «дзе-дзе». Слова, брошенные Цуй, задели паву, но она подумала, что сделала что-то не так, раз Ли Цуй накричала на неё. Проблема была лишь в том, что Фу Шуй не понимала в чем была её ошибка. Но, вместо того чтобы развернуться, Ли Цуй резко дернула крылом, оттолкнув наложницу мужа от себя. От неожиданности Фу Шуй пошатнулась и, потеряв равновесие, сделала несколько неуклюжих шагов. Наткнувшись на невысокий столик, Фу Шуй оступилась и упала. – Дзе-дзе…Госпожа…Госпожа, прошу, помогите мне. – простонала Фу Шуй вслед уходящей Ли Цуй. Ли Цуй нехотя обернулась. Настойчивость, с которой Фу Шуй старалась привлечь её внимание, выводила паву из себя. Но, обернувшись, Ли Цуй увидела Фу Шуй, лежавшую на полу. По телу жены наследника пробежала дрожь. Девушка подошла к наложнице мужа и заметила, что подол платья павы был мокрым, а сама Фу Шуй держалась за живот и из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать от боли. – Фу Шуй, слушай меня. Твой малыш хочет появиться на свет. Ты должна очень постараться и помочь ему. – тон голоса Цуй заметно изменился. Он стал звучать совершенно спокойно и по-матерински обеспокоенно. Ли Цуй помогла паве подняться. Жена наследника сама была на довольно позднем сроке беременности, из-за чего двигаться ей было довольно сложно, но она помогла наложнице мужа встать и уложила её на кровать. Но как только Фу Шуй легла на кровать, Цуй заметила, что платье наложницы мужа было покрыто кровью. Ли Цуй замерла от ужаса. Пава вспомнила, как потеряла своего первенца. В реальность паву вернул крик Фу Шуй. Девушка схватилась крыльями за одеяло. От боли её тело трясло. Приподняв окровавленное платье, Ли Цуй поняла, что Фу Шуй совсем скоро родит. – Ю, Ю, иди сюда скорее. – растерянно крикнула Ли Цуй. Когда свинка вбежала в покои наложницы молодого господина, то увидела Фу Шуй. Пава лежала на кровати. Она извивалась и кричала от боли. Рядом стояла жена наследника. Её крылья и платье были испачканы кровью. Ли Цуй смотрела на служанку испуганным взглядом. – Ю, позови служанок. Наложница моего мужа рожает. – растерянно приказала Ли Цуй. – И прикажи позвать лекаря. – добавила пава, видя, что белая простыня под Фу Шуй стала багровой. Свинка кивнула, давая понять, что поняла приказ и со всех копыт неслась его исполнять. Ли Цуй же повернулась к Фу Шуй. Она заметила, что ребенок павы уже показался. Но сама девушка едва дышала. Она все еще вскрикивала от боли, на глазах появились слезы. Фу Шуй развернулась и посмотрела на Цуй взглядом испуганного ребенка. Крылья жены наследника тряслись. – Госпожа, простите меня… – едва слышно произнесла Фу Шуй. Её голос дрожал. – Я не хотела разозлить Вас. – виновато произнесла девушка и снова вскрикнула от боли. Ли Цуй только успела открыть клюв, чтобы ответить, как двери резко открылись. В покои Фу Шуй вбежали служанки, госпожа Ду. В отличие от служанок женщина не суетилась. Она передвигалась медленно, словно была на прогулке. Войдя в комнату, она закрыла двери и неспешно дошла до стула с резной округлой спинкой. Пройдя мимо невестки, она заметила на крыльях павы кровь. Госпожа Ду обвила невестку взглядом, в котором читалась усмешка и недовольство, и неодобрительно покачала головой. – Что ты устроила, безмозглая? – с пренебрежением выдавила из себя госпожа Ду. – Госпожа… Я не… Я не делала ничего. Она… Фу Шуй упала. Она сама упала. – испуганно протараторила Ли Цуй. – Госпожа, Вы пригласили лекаря? – встревоженно спросила Цуй. – Зачем? – с безразличием спросила госпожа Ду. – Она же… – начала неуверенно говорить Ли Цуй, испуганно смотря на наложницу мужа. – Звать лекаря ради этой девки?! – госпожа Ду ехидно усмехнулась. Пава покачала головой. – Я бы сама сюда не пришла, если бы это не была моя обязанность, как старшей женщины семьи Ван. – госпожа Ду фыркнула и недовольно скривила лицо. Двери в покои Фу Шуй снова открылись. В комнату вбежал Чэнь. Вообще-то мужчинам было запрещено присутствовать при родах, но наследник пренебрёг правилами, когда от своего евнуха узнал, что роды Фу Шуй проходят сложно. – Муж мой… – Ли Цуй сделала шаг вперед, чтобы поприветствовать мужа, но павлин прошел мимо нее, словно её там и вовсе не было. Чэнь подошел к Фу Шуй. Лицо павы стало бледным и покрылось потом. Увидев молодого господина, на лице Фу Шуй появилась улыбка. Пава приподняла крыло и потянулась им к Чэню. Павлин прибавил шаг. Наследник едва успел прикоснуться к крылу наложницы, как крыло девушки безжизненно упало на кровать. Павлин застыл на месте. Старшая служанка объявила о смерти Фу Шуй. Ван Чэнь обернулся. Обернувшись, он увидел свою жену. Крылья и платье Ли Цуй были в крови. Девушка, закрыв крыльями клюв, плакала, испуганно смотря на тело наложницы мужа. – Господина сильно наказали за то, что он вошел в комнату. Но, я думаю, что он должен был сделать это. Если бы он не увидел ее живой, то сожалел бы всю жизнь. – Ли Цуй вздохнула. – Я все рассказала господину. – пава виновато опустила голову. – Но он сказал, что я не виновата. Ребенок Фу Шуй запутался в пуповине, поэтому умер. Но я знала, что я виновата в её смерти. Если бы я не оттолкнула ее, то, возможно, всего этого не было бы. – голос Ли Цуй дрожал. – Я просила прощения у Фу Шуй за это. Но… Разве могли мои слова что-то изменить? – Ли Цуй посмотрела на невестку виновато, а потом и вовсе отвела взгляд. – Поэтому я и сказала тебе избавиться от Хулань. – голос павы стал звучать грубее. – Не важно, как вы дружны и как мой сын относится к вам. Рано или поздно случилось бы что-то похожее. – с упреком, который она, явно адресовала себе, произнесла женщина. И ненадолго замолчала. Пава сделала глоток чая и снова заговорила. – Мой муж тайком от своей матери провел ритуал, чтобы выкупить душу Фу Шуй из кровавого озера в аду, куда попадают все женщины, умершие при родах. На этом я успокоилась. В конце концов мне нужно было подумать о ребенке, которого я носила под сердцем. – тяжело вздохнув, сказала Ли Цуй. Обхватив крыльями белоснежную ткань, Ли Цуй потянула их на себя. Из её клюва вырвался тяжелый стон. Столпившиеся вокруг своей госпожи служанки, подбадривающие призывали молодую госпожу постараться еще. Цуй сделала еще несколько усилий и вскоре почувствовала, как ребенок покинул её тело. Пава упала на подушку и тяжело вздохнула. Покои молодой госпожи наполнились звонким детским плачем. На глаза павы выступили слезы. – Госпожа, поздравляем Вас! – радостно закричали служанки. – Это мальчик, госпожа. Вы родили мальчика, Ваша Светлость! Поздравляем Вас! – радостно тараторили служанки. – Ай-ай! – с искренней радостью, которую Ли Цуй никогда от нее не слышала, воскликнула госпожа Ду, когда служанки положили на её крылья новорожденного внука. – Какой хороший! – с неподдельным умилением заговорила пава, глядя на ребенка. – Ай-ай! Ты очень похож на своего отца! – с той же радостью заявила жена наместника, глядя на малыша. – Госпожа, – тихо произнесла Цуй. Госпожа Ду неохотно повернулась на голос невестки. – прошу, дайте мне посмотреть на сына. – измученно, тяжело дыша, попросила пава. Госпожа Ду недовольно фыркнула, но все же дала добро. Её служанка Инь отдала ребенка матери. Как только сын оказался на крыльях Ли Цуй, на лице павы появилась улыбка. Такой любимый. Такой долгожданный. Теперь она могла держать его на крыльях. Ли Цуй могла услышать, как он тихонько сопит. В отличии от Чуань, тельце которой завернули в кусок тряпки, её сына служанки обернули в толстое одеяло, в котором мальчик выглядел еще более маленьким. Ли Цуй посмотрела на сына. Госпожа Ду была права. Хотя он был еще совсем маленьким, каждой черточкой он был похож на своего отца. Малыш подал голос и Цуй стала покачивать его. На крыльях матери малыш тут же уснул. Ли Цуй только успела привыкнуть к сыну, как госпожа Ду снова забрала его из её крыльев. Жена наместника играючи покачала мальчика, а потом приказала служанкам открыть двери, за которыми уже около часа стоял её сын. Чэнь вошел в комнату. Павлин был счастлив, услышав, что жена родила здорового мальчика. Увидев мать, держащую сверток, Чэнь подошел к ней. Наследнику еще не доводилось видеть младенцев, поэтому он сперва смутился. Но как только мать положила сына на его крылья, и павлин присмотрелся к сыну, на его лице появилась улыбка. – Поздравляю Вас, муж мой! У Вас родился сын! – произнесла Ли Цуй. И хотя пава говорила с должным уважением, в её голосе слышалась обида. – Дорогая, ты хорошо постаралась! – с радостью ответил Чэнь. Наследник вместе с сыном подошел к жене и сел на кровать, рядом с ней. – Наш сын такой красивый. Он похож на тебя, Сяо Цуй. – с восторгом ребенка сказал павлин. – Отдыхай, Сяо Цуй. – ласково прошептал павлин, проведя крылом по лицу жены. – Я не могла поверить своему счастью. Каждый раз, беря сына на крылья, мое сердце замирало от восторга. Тогда я была очень счастлива. – Ли Цуй искренне улыбнулась. Су Вон поняла, что воспоминания о тех днях свекровь хранила как что-то ценное и священное. – Но вскоре мой сын заболел. Я не находила себе место. Господин приглашал разных лекарей, но они не знали, что сделать. Они и причину болезни объяснить не могли. Мой сын умер, не прожив и ста дней. – на глазах павы снова появились слезы. – Он так и не получил официальное имя. Но я назвала его Сы. – Ли Цуй тяжело вздохнула. Су Вон понимала, что свекрови было больно помнить об этом, а говорить еще больнее. – Я уже привыкла хоронить своих детей. Поэтому не могла плакать. Я знала, что должна была. И ругала себя за то, что не плакала. Но я не могла. – жена наместника покачала головой. – Однажды моя свекровь сказала, что это Фу Шуй, ставшая призраком, забрала моего сына. Сперва я посчитала это глупостью. Но чем больше я об этом думала, тем больше соглашалась с ней. Я попросила Вещунью провести обряд, чтобы успокоить Фу Шуй. Но она сказала, что Фу Шуй умерла без обиды и поэтому не стала мстительным духом. – по щекам Ли Цуй скатились слезы. – Я не поверила ей. И стала посещать других шаманов. – пава тяжело вздохнула. Су Вон с тоской посмотрела на свекровь. Девушка видела каким сильным было чувство вины. – Но потом я снова понесла ребенка. У меня родился здоровый мальчик. Юань. Иероглиф его имени означает «дорогой». – и снова лицо жены наместника озарила живая улыбка. По телу Су Вон пробежала легкая дрожь. Она вспомнила с какой обидой её муж говорил о своем брате. – Таковым он был для нас с господином. Юань рос смышленым и с детства был любознательным. Юань был копией своего отца. Его перышки были такими же, как у моего мужа. Возможно поэтому госпожа Ду так сильно его любила?! – Ли Цуй усмехнулась. – А когда Юань смеялся, то его лицо становилось еще более красивым и на щеках появлялись ямочки. Юань рос и для меня этого было достаточно. Но через пять лет после рождения сына, я поняла, что снова беременна. Меня тошнило так же сильно, как при первой беременности. Но еще сильнее мне хотелось яблок. За круглым столом с резными элементами собралась вся семья Ван. Наместник Ван Ши Дань сидел рядом со своей женой и сыном. Рядом с Чэнем сидел его пятилетний сын. Мальчик звонко смеялся и крутился на стуле. Но как только отец кидал на сына недовольный взгляд, мальчик тут затихал и сидел смирно. Ли Цуй сидела рядом с госпожой Ду, но это соседство нисколько не устраивало паву. Слуги заставили стол различной едой. Но молодая госпожа съела только несколько ложек супа. Муж и свекровь заставляли её есть даже через силу. Но как только слуги подали фрукты, Ли Цуй аккуратно подцепила несколько больших кусков яблок и положила их в свою тарелку. Она с большим удовольствием съела несколько штук, совершенно не обращая внимания на недовольный взгляд свекрови. – А ты чего все яблоки ешь? – недовольно спросила госпожа Ду. – Тебя до сих пор тошнит? Или… – женщина сузила глаза, словно подозревала невестку в чем-то не хорошем. – Неужели ты девку носишь? – с явным упреком вскрикнула госпожа Ду. – Ваша Светлость, позволю себе заметить, что такое бывает не только, когда женщина ждет дочь, но и, если ребенок слаб. – в разговор вмешался евнух Ян. – Значит точно девку носит. – махнув крылом, сказала госпожа Ду. – Или твой ребенок больной? – женщина хитро прищурилась. Ли Цуй уже привыкла к подобному роду словам. Но паве все равно они показались обидными. Госпожа Ду обладала невыносимым для Ли Цуй характером. Она вечно лезла в чужие дела и много говорила. И жена наследника еще была готова смириться с бесконечным трепом этой женщины, если бы, раз от раза, её рот не покидали отвратительные вещи. – Что Вы такое говорите, матушка? – недовольно прикрикнул Чэнь. Павлин ударил крылом по столу. – Закрой свой рот! – в разговор вмешался наместник. Павлин недовольно посмотрел на сына, после чего покачал головой. – Как ты смеешь проявлять неуважение к матери? – строго отчитывал сына наместник. – Такой пример ты подаешь своему сыну?! – павлин недовольно фыркнул и снова приступил к еде. – Шень родился в срок. Роды начались ночью, а на свет мой сын появился на рассвете. – Ли Цуй снова улыбнулась. Служанки положили на крылья матери новорожденного мальчика. От волнения у Ли Цуй по-прежнему стучало сердце. После того, как её дочь, так и не закричала, пава каждый раз ужасно переживала. Но услышав звонкий голос своего сына, пава улыбнулась. Он был совсем маленьким. – Малыш, спасибо, что решил прийти в этот мир. – прошептала Ли Цуй прижав сына к себе. Пава едва успела договорить, как в ее покои вошел муж и сын. Юаню было интересно посмотреть, кого его матушка держала на своих крыльях. Мальчик вбежал в покои матери вперед отца и забрался на кровать. Он даже забыл поприветствовать матушку, настолько ему были интересно посмотреть на «младшего брата», о котором ему говорили все, но сам мальчик даже не представлял какой он этот «младший брат». Ли Цуй развеселило то, как старший сын тянулся заглянуть в сверток. Женщина привстала и развернула новорожденного малыша к сыну. Юань долго всматривался. А когда новорожденный малыш зевнул, удивленно ахнул. Чэнь и Цуй лишь посмеялись. Но, изучив брата, Юань, казалось, разочаровался в увиденном. – А почему он такой маленький? – спросил Юань, посмотрев на матушку. – Он только родился. – ласково ответила Ли Цуй. – А почему у него перьев нет? – казалось, что этот вопрос волновал Юаня больше остальных. – Он еще слишком маленький. Но уже очень скоро они у него появятся. – ответил Чэнь. – А я могу поиграть с ним? Отец, я хочу показать брату своего воздушного змея. – восторженно воскликнул Юань. – Матушка, можно брат пойдет со мной? – мальчик умоляюще посмотрел на Ли Цуй. – Твой брат еще не может играть. Ему нужно подрасти. – Ли Цуй улыбнулась. Её сын напоминал ей Ю Чжэнь. Пава вспомнила, как в детстве Ю Чжэнь любила задавать вопросы. – Через месяц у Шеня стали заметны первые перышки. Когда я увидела их, то мое сердце закололо от радости и ужаса. Они были белыми. Таким же, какие были у моего отца. – Ли Цуй грустно вздохнула. – Именно поэтому у отца было столько врагов. Мой сын был еще маленьким, но ему уже пришлось столкнуться с этим. Госпожа Ду возненавидела его. Она постоянно говорила, что мой сын принесет в дом несчастье и смерть. Мой муж сильно поругался с ней. Но все закончилось тем, что его отец сильно избил его. И все же, когда мой свекр посмотрел на внука, он сказал своей жене не говорить глупости и не разносить сплетни. Это был, возможно, единственный раз, когда он повысил на нее голос. – Ли Цуй довольно усмехнулась. Казалось, она до сих пор чувствует вкус той победы. – А потом пришла новая беда. В Гун Мэне началась эпидемия кори. Первым заболел Юань. Сперва он стал сильно уставать. Я забеспокоилась уже тогда. Но господин сказал, что это, возможно, связано с тем, что Юань стал больше учиться. Я согласилась. Он начинал учиться с раннего утра и заканчивал поздно ночью, делая всего один перерыв во время обеда. Но потом у Юаня пропал аппетит. А потом поднялась температура. Никогда не забуду, как он плакал. – пава покачала головой. – Мы подумали, что он простыл. Но его начало тошнить. А потом на его лице, крыльях и теле стали появляется красные пятна. Тогда лекарь сообщил нам, что это корь. Следом за Юанем заболел и Шень. И его забрали у меня, чтобы я тоже не заразилась. – пава отвела взгляд. – Тогда было так же жарко. Боги! Мои несчастные мальчики. И как только им удалось пережить этот ужас?! – Ли Цуй покачала головой. – Я не могла найти себе место. Но мне даже не давали посмотреть на них. – Госпожа, простите нас, но мы не можем впустить Вас! – с должным уважением проговорила служанка госпожи Ду. – У Ваших сыновей корь. А Вы корью не болели. Таков приказ госпожи Ду. – тем же тоном добавила уточка и поклонилась. – Я слышала, как плакали мои дети, но ничего не могла для них сделать. Я пошла к госпоже Ду и встала перед ней на колени. Я плакала и умоляла разрешить мне хотя бы посмотреть на сыновей. Но она отказала мне: «С ними служанки и лекари. Чем ты можешь помочь им?», – спросила она меня. Потом она добавила, что больше не хочет меня видеть и велела больше не приходить к ней с этим вопросом. Я старалась занять себя, чтобы отвлечься. Но я везде слышала плач Юаня и Шеня. Ли Цуй прижалась спиной к стене и медленно сползла вниз. Пава поджала ноги по себя и, закрыв крыльями уши закричала. Ей казалось, что она сходит с ума. Ей всюду слышались голоса сыновей. Они плакали. Её несчастным сыновьям было больно, но она, их мать, не могла ничего сделать. Она даже не могла быть рядом. Немного подумав, Ли Цуй, казалось, нашла решение. Пава достала из небольших ящичков все свои украшения. Большинство из них она получила в качестве приданного на свадьбу. Некоторые из подвесок принадлежали еще её матери. Сперва молодой госпоже было жаль украшения, подаренные матушкой в честь её свадьбы, но Цуй решила, что матушка не расстроилась бы, узнав, что дочь собирается сделать. Вечером, в начале часа Сюй, Цуй снова пришла к покоям старшего сына. От своей служанки Ю пава узнала, что именно в это время меняются служанки. Свинка так же сообщила своей хозяйке, что ночью будут дежурить совсем юные служанки. Но самое главное заключалось в том, что дежурят они без присмотра старшей служанки. Ли Цуй решила подкупить юных служанок, чтобы они пропустили её к детям. Три совсем юные девушки сперва неуверенно мялись. Но как только увидели украшения молодой госпожи тут же согласились и дали слово молчать. Ли Цуй отдала украшения Ю и велела ей раздать их служанкам. Войдя в комнату, Ли Цуй ощутила противный запах лекарств, смешанный с запахом пота и рвоты. Юань, раскинувшись, лежал на своей кровати и тихо постанывал. Ли Цуй подошла к сыну и приложила крыло к его голове. У Юаня все еще был жар. Пава села рядом с ним и, обмакнув платок, который достала из внутреннего кармана платья, в золоченый таз с водой, провела по лбу сына. Почувствовав прохладу, мальчик потянулся. Он тихо простонал и открыл глаза. – Матушка, – едва слышно произнес Юань. – Вы тоже заболели? – заспанным голосом спросил мальчик. – Нет. Со мной все хорошо. – заботливо ответила Ли Цуй и провела крылом по голове Юаня. – Я пришла проведать тебя и твоего братика. – тихо произнесла Ли Цуй. – А лекарь сказал, что сюда можно заходить только тем, кто болеет. – тонкий, все еще детский голос, сына заставил Ли Цуй улыбнуться. – Мне можно, я же ваша матушка. – успокаивающе произнесла Ли Цуй, продолжая гладить сына по голове. Ли Цуй посадила сына на колени и уговорила выпить лекарства. От служанок она знала, что Юань не хотел их пить. Пава переживала за сына. Ли Цуй была единственной, кому Юань доверял полностью. И хотя мальчику совершенно не нравился вкус лекарств, он послушал мать и выпил все, что было в пиале, стоявшей на столике у его кровати. Юань едва успел допить лекарства, как закричал маленький сын Ли Цуй, которому еще не дали имени. Ли Цуй подошла к кроватке, в которой лежал её второй сын. За время болезни мальчик сильно похудел. Его тельце было покрыто красными пятнами. Ли Цуй взяла сына на крылья. Почувствовав запах матери, малыш всхлипнул, но почти тут же затих. Пава прижала сына к себе. Он не был горячим, как его брат. И Ли Цуй решила, что у него спала температура, но его тело все еще болело. Поэтому мальчик плакал. Ли Цуй ходила с сыном по комнате и разговаривала с ним. Малыш смотрел по сторонам. Пава покрутила сына, и мальчик рассмеялся. – Госпожа, простите, но скоро придет лекарь, Вам пора уходить. – сказала Ю, войдя в комнату. Ли Цуй вздохнула. Ей не хотелось уходить. Не хотелось оставлять своих сыновей. Но она была вынуждена уйти. Пава покачала младшего сына, дождавшись пока мальчик заснет и уложила его обратно в кроватку. Юань к тому времени заснул сам. Жар начал постепенно отступать. На утро Ю сообщила своей госпоже, что её хочет видеть свекровь. Ли Цуй все сразу поняла. Она знала, что госпожа Ду отчитает её, а может даже накажет, но Ли Цуй было все равно. Она уже увидела своих сыновей. Приведя себя в порядок, жена наследника отправилась в покои свекрови. Покои госпожи Ду считались вторыми по роскоши в доме наместника Вана. На стенах висели картины известных мастеров Поднебесной. Некоторыми из них пава гордилась особенно, ведь они были частью её приданого и в её роду передавались по женской линии. Но у госпожи Ду не было дочерей, поэтому она решила, что перед смертью отдаст свои любимые картины своему сыну. На столике у окна и в центре комнаты стояли широкие фарфоровые вазы. На одной из них были изображены лотосы, а на второй – хризантемы. Подушки, лежавшие на кровати и кане, были шелковыми. Госпожа Ду сидела на кане у окна. Окна её покоев выходили во внутренний сад. Обычно она открывала окна и могла часами любоваться на цветущие вишни. Но сегодня окна были закрыты. И Ли Цуй сразу поняла, что у свекрови было плохое настроение. – Приветствую Вас, госпожа! – сказала Ли Цуй, войдя в комнату. Пава сложила крылья на животе и поклонилась. – Пришла? – с пренебрежением фыркнула госпожа Ду. – Нахалка! – крикнула женщина и поднялась с кана. – И как тебе только наглости хватило?! – возмущенно кричала пава, ходя вокруг невестки. – Инь, принеси мне розги. – грубо приказала госпожа Ду. – Сейчас, я тебя научу, раз твоя мать не сделала этого! – визгливо прокричала пава. Уточка подала своей хозяйке розги. Ли Цуй послушно подняла подол платья. Обычно она сопротивлялась госпоже Ду, вставала перед ней на колени и молила о прощении, чем доставляла жене наместника огромное удовольствие. Ли Цуй казалось, что госпожа Ду ничего не любила настолько сильно, как когда кто-то о чем-то умолял её. Но сегодня пава не считала нужным делать это. Может она и ослушалась приказа. Но разве могла она поступить иначе?! Пока госпожа Ду била невестку по ногам, пава узнала, что о её визите к сыновьям свекровь узнала от лекаря. Придя осмотреть мальчиков, он заметил, что пиала с лекарством старшего сына наследника была пустой. Лекарь понимал, что Юань не стал бы пить настойку сам. Он так же понимал, что никто из служанок не был в силе заставить старшего сына молодого господина выпить её. Тогда он пришел к выводу, что тут замешана его мать. – Шло время, но моим сыновьям не становилось лучше. Вдобавок ко всему заболел и мой свекр. – пава покачала головой. – Тогда я узнала, что есть один монастырь, где люди находят исцеление. И там живет монах, который может помочь. Я уговорила мужа отпустить меня. Когда я приехала туда, меня проводили к старому монаху. Я едва успела переступить порог, как он спросил мое имя и дату рождения. Я сказала ему. Старик зажег свечу. Потом достал лист бумаги и куском угля записать мое и дату рождения. Он долго думал, а потом пристально посмотрел на меня и сказал: «Ты родилась в богатой семье. И замуж вышла за мужчину, который пока еще не занимает высокий пост, но уже совсем скоро займет его. Ты здорова. Так чего ты хочешь от меня?». Я рассказала ему об эпидемии кори и о том, что мои дети болеют. Он спросил меня их имена и даты рождения. У Шеня еще не было имени. Ему еще не было ста дней. Поэтому монах записал только дату его рождения. Он зажег благовония и достал несколько камней, а потом начал трясти их. Монах тряс их и шептал что-то непонятное. Потом он кинул их и стал рассматривать. А потом поднял на меня глаза и сказал: «Ты часто думаешь о плохом. Но дети иногда болеют. И взрослые болеют. Все смертные существа проходят через страдания. Что в этом такого?». Я поблагодарила его. Я собиралась оставить это. – Ли Цуй достала из внутреннего кармана яшмовое украшение. Су Вон вспомнила, что видела вчера это украшение на поясе мужа. – Монах взял украшение и внимательно осмотрел его. Старик положил его в пиалу и провел её над благовониями и стал нашептывать что-то непонятное, как и в прошлый раз. Потом он отдал мне это украшение и пожелал моим сыновьям здоровья. Вернувшись, я попросила одну из служанок положить эту подвеску под подушку Шеня. Ли Цуй вошла в домой храм семьи Ван. Женщина приходила сюда каждое утро, чтобы молиться за скорейшее выздоровление сыновей. Пава зажгла благовония и поставила их в песок, которым был наполнен невысокий горшок, стоящий у алтаря. Ли Цуй сложила крылья вместе. Пава сперва занесла их над головой, потом опустила к клюву, потом к груди и поклонилась. Женщина едва успела встать на колени, как послышался звук траурного колокола. У Ли Цуй перехватило дыхание. Секунда, от удара колокола до того, как закричал слуга, показалась Ли Цуй вечностью. – Наместник скончался! Наместник скончался! Наместник скончался! – трижды прокричал громкоголосый слуга. Ли Цуй, услышав крик мужчины, потеряла сознание. – В тот день умер мой свекр. Лучше бы умерла эта мерзкая женщина. – словно обиженный ребенок, буркнула Ли Цуй. – Смерть моего свекра – была большим горем для многих. В Гун Мэне его уважали. Но сложнее всего его смерть переживала моя свекровь. Она кричала, плакала, срывала картины и била вазы. Как-то раз она пришла ко мне и заявила, что её муж погиб из-за того, что Шень родился с белыми перьями. Какая глупость. – Ли Цуй фыркнула. – После похорон свекра, мой муж стал наместником. Он устроил большой праздник в тот день и дал прекрасную пьесу. А госпожа Ду передала мне все домовые книги. С тех пор я стала хозяйкой в этом доме. – с гордостью заявила пава. – После смерти свекра мои сыновья пошли на поправку. На утро, когда Шеню исполнилось сто дней, господин пришел ко мне и сказал: «Я выбрал нашему сыну имя». Я поспешила узнать его у мужа. И тогда он назвал мне его. Шень. Иероглиф имени моего сына означает «выживший». Это имя подходит ему. Пока я носила Шеня, то лекари говорили, что я потеряю ребенка еще до того, как он родится. Но Шень все же родился. Потом они говорили, что он умрет совсем маленьким. А вчера мой сын стал мужчиной. И совсем скоро сам станет отцом. – Ли Цуй довольно рассмеялась. Мысль о том, что у её сына появится ребенок грело паве душу. – Все шло хорошо. Юань и Шень росли. Они братья, но были абсолютно разными. Юань был непоседой. Ему было трудно усидеть на месте. Но учиться ему нравилось. Он быстро выучился читать и писать. И уже в четыре года знал все простейшие уроки. Шень был другим. Он был тихим, усидчивым и послушным. Он всегда внимательно слушал, когда с ним говорили. – Ли Цуй снова рассмеялась. – Особенно он любил сидеть у меня на крыльях. Мы смотрели с ним в окно или рассматривали какие-то вещи, до которых он сам дотянутся не мог. А когда Юань заканчивал учиться, то они с Шенем играли. Шень всегда так звонко смеялся. – Ли Цуй улыбалась. Су Вон крайне редко видела, чтобы свекровь искренне улыбалась. – А потом случилась беда. Ли Цуй сидела на кане у окна. Шень, которому недавно исполнилось два года, сидел рядом с матерью. Мальчик смотрел за тем, как матушка вышивает. Но вскоре ему стало скучно. Он слез с кана и пройдя по комнате, взял в крылья шелковый мячик и начал играть. На лице Цуй появилась улыбка. Сейчас женщина была счастлива. У нее росли два здоровых и очень смышленых мальчика, которыми пава очень гордилась. Через год Шень должен был начать обучение и Ли Цуй не сомневалась, что обучение будет даваться её второму сыну так же легко, как и старшему. – Госпожа! – закричала испуганно Ю, вбежавшая в покои Ли Цуй. – Прошу, госпожа, поспешите! – задыхаясь протараторила служанка. – С наследником случилось несчастье. – почти плача сообщила свинка. Ли Цуй показалось, что у неё земля ушла из-под ног. Голова кружилась. А все тело дрожало. Дослушав служанку, она побежала в женскую часть сада. Свинка так и не сказала, что случилось с Юанем. А может это она выбежала из комнаты настолько быстро, что не услышала. Так или иначе для жены наместника сейчас было важно только то, чтобы её сын, её любимый Юань, был жив. Выбежав в сад, Ли Цуй увидела служанок, приставленных к Юаню. Пава заметила, что все они были напуганы и растерянны. Когда Ли Цуй подошла ближе, служанки ужасно перепугались. Они отошли в сторону и Ли Цуй увидела своего сына. Мальчик лежал на земле и не двигался. Служанки вытолкнули вперед старшую среди них. Она долго собиралась с духом, но все же сообщила жене наместника о том, что наследник захотел погулять. Но он сбежал от них, а когда служанкам все же удалось найти его, то нашли его в искусственной речке, проходящей вдоль всей усадьбы. Бедный ребенок наглотался воды. Из-за этого его живот неестественно раздулся, чем уродовал тело мальчика. Лицо мальчика уже приобрело синевато-фиолетовый оттенок, а тело стало холодным. Ли Цуй опустилась на колени. Пава взяла тело старшего сына в свои крылья. Женщина провела крылом по голове своего ребенка. Цуй позвала сына по имени. Женщина просила его открыть глаза. Но вскоре осознала, что сын умер. Она прижала сына к себе и громко закричала. Истошный крик жены наместника вызывал жалость у служанок. Чэнь прибежавший в сад следом за женой, остановился в нескольких шагах от неё. Павлин не решался подойти ближе. Когда евнух Ян сообщил наместнику о том, что его наследник, его сын Юань, утонул, у павлина от боли сжалось сердце. Только через несколько минут павлин решился подойти к жене. Павлин положил крыло ей на плечо. Пава подняла голову и посмотрела на мужа. Лицо её стало красным, а по щекам скатывались слезы. Она ничего не сказала ему. Её глаза были холодными и опустошёнными, как вход в пещеру. Пава отвернулась от мужа и снова посмотрела на сына. Женщина провела по его крылышкам и стала покачивать, словно убаюкивала. – Нет! Нет! Нет! – закричала Ли Цуй, когда госпожа Ду вырвала тело Юаня из её крыльев. Служанки госпожи Ду схватили жену наместника за крылья. Ли Цуй истошно кричала и извивалась, пытаясь вырваться, но женщины сильно сжали её крылья в своих лапах. Она отталкивала служанок от себя. Но ничего не помогало. Госпожа Ду совершенно спокойно ушла в дом с телом Юаня. –Я не могла спать. Мне снился мой сын. Он ничего не говорил. Только плакал. – голос Ли Цуй дрожал. – Сейчас я все чаще думаю, что госпожа Ду была права. Это я виновата в смерти сына. Мне нужно было самой пойти с ним. А я отправила с ним служанок. – пава виновато опустила голову. – Есть старая поговорка: «боль матери, потерявшей ребенка, подобна тому, будто её вывернули наизнанку». Я потеряла пятерых детей. – с болью сказала пава. – Они все похоронены по традиции – без надгробий. Это кажется бесчеловечным, но это сделано для того, чтобы матери не думали о смерти детей. – голос Ли Цуй звучал отстраненно. – Но разве может мать забыть место, где похоронен её ребенок? – Ли Цуй подняла голову и посмотрела на Су Вон. Но лебедь молчала. Ей нечего было сказать свекрови. – Юаня похоронили на следующее утро. – тяжело вздохнув, пава продолжила говорить. – И тогда же Шеня объявили наследником. Ли Цуй сидела в своих покоях с Шенем. Второй сын был еще слишком маленьким, чтобы понять почему сегодня его старший брат не пришел поиграть с ним. Госпожа Ду разрешила Ли Цуй присутствовать на похоронах сына, которые проходили совсем скромно. Она даже разрешила жене сына надеть траурные одежды. Но как только они вернулись домой, пава приказала невестке снять траурное ханьфу и служанки сожгли его. Госпожа Ду также приказала сжечь все вещи Юаня. У Ли Цуй остался только пояс от ханьфу сына. Это была единственная вещь, которую пава спасла от огня. Всю ночь Ли Цуй не могла уснуть. Она плакала. Она крутила в крыльях пояс и представляла, что её сын лежит рядом с ней. Но каждый раз, открывая глаза, снова возвращалась в реальность. Пава вздрогнула, когда двери её покоев открылись. На пороге стоял её муж и госпожа Ду. Свекровь вошла в комнату первой. Она подошла к Шеню и, схватив мальчика за крыло, потащила за собой. Шень заплакал, испугавшись резких движений своей бабки. Мальчик плакал и звал матушку. Ли Цуй встала с кана. – Закрой свой рот! – крикнула госпожа Ду. Она стукнула палкой, которой пользовалась последний год. Она схватила внука за ворот ханьфу и резко оттолкнула его в сторону сына. – Что Вы делаете? – голос Ли Цуй дрожал от слез и злости. – Твой сын теперь наследник. – с язвительной улыбкой, которая, казалось, не покидала лицо госпожи Ду, сказала пава. – Он больше не принадлежит тебе. – словно вынеся приговор, добавила пава. Чэнь взял Шеня за крыло. Наместник с сочувствием и болью, которая отражалась в его глазах, посмотрел на сына. Теперь Шеню предстояло занять место старшего брата. Ли Цуй смотрела, как муж уводит сына. Она хотела подбежать к нему, но не могла сдвинуться с места. – Так Шень вошел в мужской мир. С тех пор он не отрывался от книг. Когда ему исполнилось три года, госпожа Ду устроила ему первый экзамен. Она пригласила министров и заставила Шеня цитировать простейшие уроки. Мой сын успешно выдержал её экзамен. Она тогда похвалила его. Но я знала, что на самом деле она ненавидит его. – Ли Цуй едва сдерживала слезы. – А через год госпожа Ду сильно заболела. Она долго мучилась, а потом умерла. – пава довольно усмехнулась. – Я была рада этому. Эта отвратительная женщина отправилась в ад, где ей самое место. – Ли Цуй покачала головой, словно соглашалась сама с собой. – Теперь я могла быть с моим сыном. Только я больше не была ему нужна. Я казалась ему чужой. – с тоской сказала Ли Цуй. – И все же, я всегда была рядом с ним. Даже тогда, когда он не замечал этого. Я же его мать. Разве я могла оставить его?! Ли Цуй сидела у постели сына. Шеню было уже тринадцать, но он все еще часто болел. Пава протерла лоб сына влажным платком. Шень поморщился и едва слышно простонал. Ли Цуй провела крылом по крыльям сына. И тихо стала напевать колыбельную, когда пела своим сыновьям, когда они были совсем маленькими. Ли Цуй провела у постели всю ночь и ужасно устала. Поняв, что жар спал, пава хотела вернуться к себе и немного отдохнуть. Но сил совсем не было. Женщина положила голову на кровать сына и закрыла глаза. Пава едва успела закрыть глаза, как двери в покои сына открылись. По уверенной поступи Ли Цуй поняла, что это пришел её муж. Последнее время у наместника было много работы. Прежде он разделял некоторые свои обязанности с сыном, которого не так давно начал обучать ведению дел, но сейчас, когда Шень заболел, ему снова приходилось все делать самому. Ван Чэнь сел на кровать рядом с женой. Ли Цуй сперва хотела подняться, чтобы поприветствовать мужа, но сил совершенно не осталось. Она почувствовала, как муж провел крылом по её голове. Он сделал это с нежностью, как и всегда. А потом занес крыло и остановил его на уровни лица жены. Павлин закрывал жену от назойливого солнечного света, проникающего в комнату сквозь полуоткрытое окно. – В детстве Шень очень любил эту песню. – на лице павы появилась улыбка. – Даже не знаю, помнит ли он её еще. – в голосе Ли Цуй проскользнула тоска. – Вне всяких сомнений, что твой ребенок будет похож на своего отца. Поэтому я научу тебя этой песне, чтобы ты пела её своему сыну. – Су Вон смотрела на то, как повеселела Ли Цуй. Её глаза заблестели от переполняющего её чувства радости и восторга. – Один павлин на две монеты смог в свой дом купить трех слуг. Из Сычуани прибыл он. Одежда у него из шелка. А шелк тот всех пяти цветов. А перышки белы, как снег. Разве не прекрасен он? – пропела Ли Цуй. – Малыш, тебе понравилось, как пела найнань? – Ли Цуй добродушно засмеялась. – Теперь тебе будет петь твоя матушка. Малыш, расти сильным. Не беспокой свою матушку сильно и появись на свет, когда придет время. – с нежностью произнесла Ли Цуй. Пава повторила те же слова, что произнесла её мать, когда пава впервые понесла ребенка. Су Вон никогда не слышала, как поет свекровь. Девушка была приятно удивлена. Голос Ли Цуй был тонким и приятным. Её сильно удивило то, с какой нежностью Ли Цуй обратилась к её еще не родившемуся ребенку. Ли Цуй сказала слово "ребёнок" так, словно ей было все равно родится девочка или мальчик. Это удивило Су Вон еще сильнее. – Когда я стояла у могилы моего Юаня, я поняла, что если потеряю Шеня, то не смогу больше жить. – в голосе Ли Цуй снова появилась тоска. – Но теперь, когда у моего сына будет ребенок, я могу дышать спокойно. – Пава улыбнулась невестке и с материнской нежностью погладила ее по крыльям. Су Вон покинула покои свекрови ближе к вечеру. Девушка совершенно не заметила, как пролетело время. Вернувшись в свои покои, Су Вон открыла окно. На улице по-прежнему было нестерпимо душно. Девушка собрала все домовые книги, ключи от павильонов и все необходимые записи, которые она успела сделать. – Сяо, подойди ко мне. – Су Вон позвала свою служанку. Уточка вошла в комнату и поклонилась своей хозяйке. На лице юной служанки играла улыбка. От евнуха Яна она уже знала о том, что её хозяйка ждет ребенка. – Госпожа, поздравляю Вас! – с неподдельной радостью произнесла уточка. – Я уверенна, что у Вас и молодого господина родится мальчик! – с той же радостью добавила уточка. – Спасибо! – с добродушной улыбкой ответила Су Вон. – Сяо, отнеси это всё госпоже Ли. Теперь домашними делами будет заниматься она. – сухо добавила лебедь. Сяо и несколько других служанок взяли все, что приказала Су Вон. Другие служанки принесли молодой госпоже чай и сладости. Но девушке не хотелось есть. Она все еще чувствовала тошноту. Есть соленые сливы, как советовала свекровь, Су Вон тоже не хотелось. Она с детства ненавидела их вкус. Девушка решила, что от вкуса соленых слив её стошнит с большей вероятностью. Су Вон подошла к окну. На Гун Мэнь уже опускался вечер и город, который был хорошо виден из окна Су Вон утром, уже скрылся в вечернем сумраке. Су Вон тяжело вздохнула. Все её мысли были о ребенке, которого она носила. Мысль о ребенке одновременно радовала и вместе с тем пугала Су Вон. Лебедь провела крылом по животу. Он пока еще был маленьким. Но Ли Цуй сказала невестке, что уже через пару месяцев ребенок подрастет, а вместе с ним и живот. Ли Цуй даже заметила, что к концу беременности Су Вон будет тяжело ходить. Поэтому посоветовала невестке не переживать об этом. Сама Су Вон нисколько не переживала по этому поводу. Молодую госпожу куда больше волновало то, как рассказать Шеню о беременности. Су Вон казалось, что она разрывается на части. Она любила мужа и хотела помочь ему добиться желаемого. Она и сама хотела этого. Но ребенка Су Вон хотела не меньше. Девушка уже давно представляла себе, как будет держать его на крыльях, как он сделает первые шаги и впервые заговорит. Скопившиеся мысли лишали Су Вон покоя. Она не могла принять решение. Больше всего она боялась, что муж заставит её избавиться от ребенка. И хотя девушка убеждала себя в том, что Шень никогда так не поступит, ведь это его ребенок, она надеялась, что, если такое все же произойдет, что госпожа Ли заступится за неё. От мыслей у Су Вон заболела голова. – Малыш, ты хорошо поживаешь? – с добродушной улыбкой спросила Су Вон, проведя крылом по животу. – Госпожа Ли посоветовала мне не привязываться к тебе, но думаю, что это тебе не стоит привыкать ко мне. Возможно, что мы скоро расстанемся. – лебедь тяжело вздохнула. – Пока не вернется твой отец, я назову тебя Сан. Малыш, тебе нравится? – Су Вон по-доброму усмехнулась. Договорив, Су Вон продолжила всматриваться вдаль. Спать девушке совершенно не хотелось. Могла ли она спокойно уснуть после сегодняшней новости?! Поэтому она просто стояла и смотрела вдаль. На лице девушки снова появилась улыбка.

***

Скрывающееся за горизонтом солнце, украсило темно-синее небо желтовато-оранжевыми полосами. Наступал вечер. Несмотря на это, Шень не хотел останавливаться. До деревни панд оставалось совсем немного. Молодой наследник планировал покончить с этим как можно скорее. Рядом с павлином шел Мао. Он был единственным, кто знал путь. Когда-то его отец работал в деревне панд, на рисовых полях. Иногда он брал сына с собой. Мао обладал хорошей памятью, поэтому сразу же запомнил дорогу. Мальчик не знал, почему его господин захотел отправиться в деревню панд. Но казалось, что Мао это совершенно не волновало. Мальчик был рад тому, что мог быть полезен своему господину. Следом за Шенем шла его личная армия. Волки были одеты в военное ханьфу, поверх которого были доспехи. Металлические доспехи, напоминающие чешую рыбы, защищали плечи, спину и грудь военных. Волки, что шли по краям строя, несли в своих массивных лапах знамена молодого господина. На плотной ткани черного цвета был вышит ярко-красный «знак феникса». Этот же символ был выгравирован на доспехах и оружии волков. – Я удивлен, что ты не взял с собой свою женушку. За годы вашего брака она научилась куда лучше обращаться с оружием. – с усмешкой сказал Лян Юй, повернувшись к Шеню. Волк шел по правое крыло от молодого павлина. – Точно. – Шень довольно усмехнулся. Он гордился собой. За все это не долгое время, что он был женат на Су Вон, он смог научить её не только правильно обращаться с мечом, но и стрелять из лука. – И все же я не могу подвергать её риску. – голос павлина стал звучать строже. – Если хочет, то пусть занимается политикой, но махать мечом на поле боя я ей не позволю. – добавил павлин все так же строго. – К тому же, это касается только меня. – сухо произнес Шень. – Ты так и не объяснил мне, что случилось. – с интересом произнес Лян Юй. – Вчера я услышал, как старая коза рассказывала отцу и матери о моем будущем. Она сказала, что моим планам может помешать некий «черно-белый воин». – с злостью в голосе произнес наследник. – Я слишком долго шел к своей цели, чтобы позволить кому-то вставать у меня на пути. Поэтому решил, что они все должны умереть. – с довольной усмешкой произнес павлин. – И давно ты стал верить тому, что говорит эта старуха? – спросил Лян Юй. Молодой генерал недовольно поморщился, словно почувствовал неприятный запах. – Тебя это вообще касаться не должно. – раздраженно ответил Шень. Казалось, что наследник хотел сказать что-то еще, но восторженный крик Мао, остановил его. – Господин, мы пришли! – радостно вскрикнул Мао. Мальчик запрыгал от переполнявших его чувств и указал копытом на уже показавшиеся из-за пригорка поселение. На пороге небольшого дома сидели двое мужчин. Один из них был стариком. У него была белая бородка и тонки усы. А лицо покрыто складками морщин. Второй был значительно моложе. Лениво развалившись на ступенях, они отдыхали от знойного дня. Мужчина, что был помоложе, наблюдал за тем, как, усевшись на траве, играет его сын. На лице мужчины появилась довольная улыбка. У сына старосты деревни было все – хороший крепкий дом, жена, которую он безумно любил и недавно родившийся сын по имени Лотос. Увидев приближающуюся армию, пожилой мужчина, являющийся старостой деревни, поднялся. Он толкнул сына под лапу, давая понять, что ему тоже стоит подняться. Панда поднялся. Вместе с отцом он подошел к главным воротам. По тому, как вел себя его отец, мужчина понял, что пришедшие гости были весьма высокого положения. Он уже приготовился поклониться, но первым в их деревню вбежал Мао. Мужчина узнал его. Только сейчас мальчик выглядел иначе. Он больше не был худощавым юнцом в поношенных одеждах. Лицо и тело мальчика стало принимать юношеские черты, он немного набрал в весе, а одежда его была сшита из шелка. – Здравствуй Мао! – радостной воскликнул староста деревни. – Здравствуйте, господин! – так же радостно ответил Мао и поклонился обоим мужчинам. – Как поживает твоя матушка? – с неподдельной обеспокоенностью спросил старик. – Моя матушка несколько лет назад умерла, господин. – с грустью ответил Мао. – Но теперь я служу молодому господину. – на лице мальчика снова появилась улыбка. В деревню вместе с армией вошел Шень. Все жители деревни тут же обратили внимание на молодого господина. Никому из них еще не доводилось видеть наследника вживую. Староста и его сын поклонились павлину, подавая пример односельчанам, а потом подошли ближе к наследнику. – Приветствую Вас, Ваша Светлость! – по-доброму сказал староста деревни. – Я староста деревни Ли Хэ, а это мой сын Ли Шань. – с должным уважением сказал мужчина, представив себя и своего сына. – Ваша Светлость, примите мои извинения, что не смог присутствовать на Вашей свадьбе. Нам пандам тяжело дается дорога, а до Гун Мэня путь, как Вы видели, не близкий. – старик вздохнул и покачал головой. – Надеюсь, господин, что Вам… – Староста тяжело простонал. А потом его окровавленное тело упало на землю под ноги сына. – Убить их всех. – с полным безразличием в голосе, словно все происходящее не касалось его, приказал Шень. – Что? – испуганно воскликнул Ли Шань. По приказу молодого господина волки натянули луки и, как только Шень отдал приказ, выстрелили. Стрелы с подожженными наконечниками, попадая на соломенные крыши домов и сухую траву, поджигали их. Огонь распространялся быстро и пожирал все, что попадалась ему на пути. Шень приказал бросить несколько пороховых бомб, которые он сделал еще со старшим братом своей жены. Раздались взрывы. Какая-то женщина истошно закричала, после чего деревню охватил настоящий ужас. Крики слышались уже отовсюду. Разделившись на небольшие группы, волки разбежались по всей деревне. Они бегали быстрее панд, поэтому им не составляло труда догнать их. Каждого, кто подался в их лапы, волки убивали. Тела они бросали в огонь. Из этого воздух пропитался нестерпимо душным запахом паленой плоти. И все же, под предводительством сына погибшего старосты, некоторые мужчины решили дать отпор. Панды были мирным народом, оружия у них не было. Поэтому мужчины взяли первое, что попалось им в лапы. С такими волки расправлялись особенно жестоко. Схватив мальчишку панду, отмахивающего от них ножом, волки только посмеялись. Командир их небольшой отряда, пока его подчиненные держали мальчишку за лапы, со всей силы воткнул кинжал в его глаз. Когда глазница наполнилась кровью, волк принялся за другую. Волк уродовал лицо мальчика до тех пор, пока оно не превратилось в кровавое месиво с свисающими кусками мяса. Волки бросили мертвое тело на землю. От увиденного юного волка, до этого хохотавшего, стошнило. Лян Юй с возглавляемой им группой, стреляли из луков по тем, кто надеялся сбежать в лес. Когда молодой генерал узнал, что им предстоит, он приказал своим волкам взять короткие стрелы. Лян Юй помнил совет, который ему дал принц Су Гиль. Как и сказал ему принц, короткие стрелы летели с большей скоростью и быстрее достигали цели. Но самым главным было то, что тот, в кого попадала стрела, тут же умирал. Лидер одной из групп волков схватил девушку, пытающуюся убежать, за ворот платья и потянул на себя. Сделав несколько неуклюжих шагов, она упала на землю. Её тут же обступило несколько юных волков. Присев на корточки, волк сжал лицо девушки в своих лапах. Девушка попыталась вырваться. Заметив это, один из волков со всей силы ударил её лапой в живот. Девушка скрючилась от боли, чем вызвала у волков смех. Смеясь и высказываясь о привлекательности девушки в грубовато-насмешливой манере, волки отволокли все еще сопротивляющуюся девушку к развалинам сгоревшего дом. Девушка плакала и истошно кричала, пока волки насиловали её. Но её крики терялись на общем фоне, поэтому на помощь девушке никто не пришел. Шень сошелся в схватке с довольно увесистым мужчиной. Лицо его было искажено от боли и злобы. Только что волки, под предводительством молодого павлина жестоко расправились с его старой матерью, беременной женой, тремя сыновьями и дочерью. Сейчас их тела догорали в одном из кострищ. Мужчину трясло от злости. Подобравшись к Шеню, он набросился на него. Серпом, который он держал в своей лапе, мужчине-панде удалось распороть крыло молодого господина. Ханьфу из серебристого шелка покрылось кровью. Шень схватился за крыло. Боль была ужасной. Наследник был в бешенстве. Он замахнулся и вонзил меч в грудь нападавшего. Изо рта панды потекла кровь, после чего мужчина замертво упал. Шень истошно рассмеялся. Жители деревни плакали и кричали: " Амитаба", призывая буддийского проводника в загробную жизнь. Вся деревня сходила с ума. Таонань. – Всех уничтожить! – крикнул Шень. Молодой господин махнул крылом, указывая Лян Юйю, который подбежал к павлину, и его брату по оружию на маленького мальчика-панду, сидевшего у степеней горящего дома. Мальчик сидел в полном одиночестве и плакал. Он водил головой из стороны в сторону, стараясь найти отца или мать. Волки тут же бросились к ребенку, решив просто перегрызть ему горло. Но только они приподнялись, чтобы наброситься, как внезапно перед ними появился сын покойного старосты. Молотом, который мужчина держал в своих лапах, он ударил по мордам волков. Силы панды хватило, чтобы отбросить волков. Лян Юй упал за землю. Молодой генерал сразу почувствовал боль в области глаза. Из глаза, стекая по щеке, заструилась кровь. – Вставайте, недоумки! Вставайте! – истошно кричал Шень. Шень толкнул тело мальчишки-волка, лежавшего рядом с Лян Юйем, но оказалось, что, принявший весь удар себя, волк умер. Из-за сильного удара правая часть его головы была полностью разбита. – Собери других! Та женщина сбежала с ребенком! Её надо догнать! Ни один из них не должен выжить! – так же истошно кричал Шень на Лян Юйя. Лян Юй поднялся. Голова кружилась. С глаза и лба текла кровь. Голова кружилась настолько, что молодой генерал едва мог стоять. Перед глазами все расплывалось. Но разъяренный крик Шеня заставил его собраться. Волк свистнул и к нему подбежали его подчиненные. Лица и лапы мальчишек были покрыты кровью. Некоторые из них были серьезно ранены. Выслушав приказ Шеня, волки под его предводительством, помчались в лес. Женщина, державшая в лапах ребенка, уже успела убежать значительно далеко. Но волкам удалость догнать её. Они набрасывались на женщину, стараясь схватить её за подол платья, но ей каждый раз удавалось уворачиваться. А вскоре женщине-панде и вовсе удалось скрыться. Никто из волков не понял куда пропала женщина. – Ищите её! – прокричал Шень. Павлин обернулся вокруг себя и тяжело вздохнул. Из его рта вырвалась струя пара. В горах, у которых жили панды, все еще лежал снег и было довольно холодно. – Ищите! Ищите! Она не могла убежать далеко! – кричал Шень. Волки разбежались в разные стороны. Шень осматривался по сторонам. Он должен был найти эту женщину, её ребенка и убить их. Никто не должен выжить после этой ночи. – Ваша Светлость! – громко прокричал женский голос. – Я тут, Ваша Светлость! Ваши волки настолько безмозглые, что не могут поймать одну женщину? – кричала женщина. Она прыгала на месте и размахивала лапами, чтобы привлечь к себе внимание. Услышав голос женщины, Шень с волками побежал к ней. Павлин не понимал, почему она так яро привлекала к себе их внимание. И хотя наследнику это показалось странным, он не придал поведению женщины особого значения, решив, что она просто сошла с ума от страха. Убегая от волков, женщина оступилась и упала в снег. Лян Юй приказал своим мальчишкам поднять женщину. – Где твой ребенок? – строго спросил Шень. Он смотрел на женщину с безумием. Никто из волков никогда не видел своего господина таким. – Он умер. – с тоской ответила женщина. Она подняла голову и посмотрела на Шеня. Шень лишь усмехнулся. Он махнул крылом, и волки стали бить женщину-панду по лицу и животу. Их удары были такими сильными, что женщина согнулась от боли. От боли и усталости её тело дрожало. Волки только ехидно посмеялись. – Я спрашиваю тебя еще раз: где твой ребенок? – голос Шеня звучал спокойно, но в нем слышалось то, насколько наследник был в бешенстве. Её наглость выводила наследника из себя. Он был готов убить её прямо сейчас, но ему нужно было знать, где женщина спрятала ребенка. – Ваша Светлость, я уже сказала Вам, что мой сын умер. – тяжело вздохнув, ответила женщина. – Я упала с пригорка… Так мой сын погиб. – по щекам женщины скатились слезы. – Он умер из-за Вас! – истошно закричала женщина. – Вы убили всех! Всех убили! – истерично повторяла женщина. – Я желаю, чтобы все, кого любите Вы, так же, умерли на Ваших глазах! – злобно прошипела панда. – В отличии от тебя, глупая женщина, я могу защитить тех, кого люблю. – прошептал Шень, почти вплотную приблизившись к женщине. Шень вонзил один из тех кинжалов, что подарила ему жена, в тело женщины. На лице павлина появился злобный оскал. Наследник вонзил кинжал в самое сердце своей жертвы. Хлопковое ханьфу женщины покрылось кровью. Несчастная женщина сделала последний вздох, после чего умерла. Шень усмехнулся. Волки отволокли тело женщины к обрыву и сбросили его. – Она врет. – заявил Шень, подойдя к Лян Юйю. – Её ребенок жив. Найди его и убей. – приказал павлин. Его глаза сверкнули безумием. – Господин, – тихо заговорил Лян Юй. – мои ребята устали. Многие из них серьезно ранены… Вы и сами пострадали. – устало заявил волк. – Даже если ребенок жив, то он один среди гор, где никого нет. Так или иначе, но завтра он точно будет мертв. – заключил волк. Он едва мог стоять на лапах. – Ты прав. – вздохнув, проговорил павлин. – Возвращаемся в Гун Мэнь! – приказал Шень. Шень вдохнул прохладный горный воздух. С пандами было покончено. Теперь наследник чувствовал себя спокойно. Пророчеству было не суждено сбыться. И павлину не терпелось рассказать отцу, матери и жене об этом. Он не сомневался, что родители и жена будут горды им. Поэтому, вернувшись в деревню и собрав тех, кто еще был жив, Шень направился домой.