и шторм не коснётся нас

— нет, — говорит куроо. и бьёт ойкаву по рукам, тянущимся к оладушкам. — руки-то убери. этот разговор у них происходит шестой раз за неделю — а сейчас только вторник. дайшо — ещё сонный и явно не соображающий, что через полчаса пара, — открывает холодильник. закрывает. — опять, — монотонно произносит он. куроо делает вид, что не улыбается — торжествующе и невыносимо довольно, — но дайшо всё равно щипает его за плечо. молока опять нет — куроо доказывает, что там было совсем чуть-чуть и вообще оно прокисло, дорогой, а дайшо рычит половина упаковки! молоко позавчерашнее! ты однажды не проснёшься, клянусь. — куроо, — настойчиво зовёт ойкава, — пожалуйста. и стягивает оладушек. он чуть подгорел — плита под наклоном, сковородка, соответственно, тоже, — и слегка пресноват, но со сгущёнкой будет идеально. — мы буквально живём в общаге, ойкава, твоего парня сюда не пропустят, — куроо показывает язык дайшо, возвращаясь к готовке. то, что куроо и дайшо, оба живущие пусть и в отдалённых частях токио, но всё-таки токио, попали в общежитие, оставалось главной шуткой века: родители куроо переехали в киото, пообещав снять ему квартиру — а хозяин квартиры внезапно сообщил, что его дочка выходит замуж, извините, квартирку освободите. у дайшо сложилась схожая ситуация, только квартиру ему никто не обещал с самого начала. кенма предлагал куроо пожить у него, но добираться до универа было долго и муторно, и тот в итоге отказался. — пропустят, если мы придумаем отмазку, — упрямо говорит ойкава. — ага, и нарисуем ему пропуск, — фыркает куроо. — а зачем ему проходить через турникет? — интересуется дайшо. вальяжно — и смешно, — прислоняется бедром к столешнице, явно повидавшей жизнь. под его рукой кипятится чайник. — я уже объяснял… — раздражённо начинает ойкава, но дайшо машет рукой. — похер мне на это, — он закатывает глаза, — я говорю, почему он не может по пожарке в окно к нам забраться? ойкава восхищается и проникается этой идеей. куроо же просто в ужасе. — я тебя обожаю, — говорит ойкава, хватая телефон. — спас мне жизнь, а ива-чану деньги. куроо бормочет что-то среднее между "какая пожарка" и "блять, нет". дайшо ухмыляется — глаза сверкают, довольный донельзя, — и одними губами произносит: "я тебя уделал". /// ИВА-ЧАН ЯЯЯЯЯ НАШЁЛ СПОСОБ ПОСЕЛИТЬ ТЕБЯ У СЕБЯ так ПРИДЁТСЯ ПОЛЗТИ ПО ПОЖАРНОЙ ЛЕСТНИЦЕ НО Я УВЕРЕН ЧТО ТЫ СПРАВИШЬСЯ что ты в своём уме как я с сумкой буду ползти по пожарке не волнуйся сумку я у тебя заберу! дайшо гений скажи дайшо идиот, так ему и передай додумались блять я похож на тома холланда? нет но я и не с ним встречаюсь о боже а если нас УВИДЯТ ива-чан тебе пять??? не увидит нас никто что насчёт людей на улице ой я тебя умоляю на прошлой неделе мем был кто-то из старшекурсников лез в окно на третьем этаже по связанным простынкам рыдали все и ничего и ничего ну да просто мог упасть и сломать себе что-нибудь О БОЖЕ НЕ ВОЛНУЙСЯ ТЫ ТАК??? клянусь нормально ты взберешься всё я побежал! люблю тебя!! иди уже, горе луковое /// всё идёт не по плану. сначала автобус задерживается в пробке и приезжает не в шесть вечера, а в восемь. потом — уже в токио, — всех ждёт ещё одна пробка. дайшо с кем-то задорно ругается в твиттере — не то из-за книжки, не то из-за новой песни the 1975, — ойкава потерял нить спора в самом начале. иваизуми устало улыбается. — куроо вроде ужин готовит, — говорит ойкава, стараясь подбодрить. — поешь и сразу лучше станет. — мне станет лучше, если я просплю лет десять, ойкава, — иваизуми фыркает. потом они слишком долго копошатся позади здания и пугают какого-то третьекурсника, тайком курящего в форточку на втором этаже. куроо появляется на середине спора о том, выдержит ли лестница иваизуми или обвалится. — давайте возьмём чей-нибудь пропуск? — куроо трёт переносицу. — сабито вряд ли будет против. ойкава сначала раздумывает, а потом — мгновенно, — ужасается. — ни за что, — отрезает он. — я с его парнем задорно посрался два дня назад из-за тостера, меня прикончат. в итоге иваизуми пробует лестницу — та ворчливо и крайне угрожающе скрипит, — а ойкава подхватывает сумку. — шестой этаж, ты не заблудишься, — бодрым и довольным голосом сообщает дайшо. иваизуми дарит ему максимально мрачный взгляд. лезть по старой лестнице в новых джинсах и любимой серой рубашке хотелось от слова "не хотелось", но не то чтобы у него были варианты. ойкава, куроо и дайшо успевают зайти в свою комнату, когда в окно раздаётся стук. — вы, блять, там чай что ли пили? — шёпотом ругается иваизуми. — я тут две минуты торчу! ойкава извиняется, поясняя, что охранник сегодня был настроен на разговоры о собственной юности. и в этот момент куроо звонят. — а, привет, сабито… что? его лицо меняется — с нормального на бледное, и глаза становятся огромными и испуганными. — боже, господи, — бормочет он, — спасибо, что позвонил, я сейчас… пока, я перезвоню. иваизуми, сидящий на кровати, устало смотрит на него. ойкава пытается запереть окно — старьё, обветшало, — когда куроо замогильным голосом произносит: — кто-то видел иваизуми, сообщил охраннику, что к нам лезет вор, и теперь он шагает к нам. дайшо — работа мысли, — начинает хохотать. в этот момент раздаётся стук в дверь. ойкава делает страшное лицо и хватает иваизуми за руку. сразу же отпускает. — это не по плану, — яростно шепчет он, — совсем-совсем, блять, не по плану! дайшо бросается к окну и, скинув все учебники на пол, старательно делает вид, что поливает цветы, дышит воздухом и фоткает небо. — актёр из тебя дерьмовый, — сообщает куроо зачем-то. яростный взгляд в ответ. стук раздаётся вновь, но уже с последующей фразой: — ребята, вы здесь? ойкава начинает лихорадочно вытаскивать из шкафа одеяла и наволочки — куроо сразу присоединяется. — да-да! сейчас откроем, митсуши-сан! — кричит куроо. — ива-чан! живо ляг и притворись мертвым! — ни дня спокойно в твоей компании не проходит! иваизуми залезает под одеяло — прямо в обуви, и куроо стонет, — и ойкава сразу бросает на него всю одежду, что нашёл, а куроо — сомнительного вида рваное лоскутное одеяло и пару комплектов спального. и сразу прыгает к двери. — здравствуйте ещё раз! — блистательно улыбаясь, произносит куроо. дайшо оборачивается и, чуть повернувшись — окно открыто и тут только я, цветы и прекрасный вид снаружи, — вежливо кивает. ойкава продолжает равнодушно бросать вещи из шкафа на кровать. (иваизуми думает, что возможно умрёт молодым от удушения одеждой) — мне тут сообщили, — говорит митсуши, — что кто-то взбирался по пожарной лестнице. куроо — очень натурально, — ужасается. — кто-то настолько не дружит с мозгами? ойкава — мельком, словно вспышкой, — видит ухмылку дайшо. ну твою-то мать. митсуши с подозрением оглядывается. — да уж, молодёжь пошла, — сетует он, — у вас точно никого? ойкава подходит к куроо. у него в руках — огромное полотенце. — можете всю комнату посмотреть и в ванную зайти, — говорит он с улыбкой. и кричит внутри. — наверное, на свиданку к кому-то лез, вот безумец, — митсуши делает шаг вперёд, в комнату, и куроо с ойкавой синхронно напрягаются и отступают. — по пожарке лезть, — ойкава качает головой. — она ж буквально разваливается! подыши и всё, до свидания. точно ненормальный. если врёшь — ври убедительно. да так, чтоб самому поверить. — а ежели вор действительно? — митсуши вновь оглядывается, но видит только бардак. — ну, не у нас точно, — откликается дайшо. — я тут с самого нашего прихода стою и вроде как никто не лез. он говорит уверенно, своим равнодушно-насмешливым тоном. ойкава чувствует, как сердце цельным камнем пробивает рёбра. — да-да, — рассеянно говорит митсуши, — ну, моё дело проверить. к кому ж он на свиданку лез?.. мужской же корпус… с этими словами он разворачивается — облегчение прям под колени, — и уходит. ойкава и куроо переглядываются. смотрят на дайшо. они начинают хохотать секундой позже — слёзы в уголках глаз, — и иваизуми, взбешённый и покрасневший, выкапывает сам себя из-под одежды. ойкава подходит к нему и звонко чмокает в лоб. тот — зарождение смеха в подрагивающих уголках губ, — ерошит ему волосы. — дурак, — ласково произносит он, — я думал, что сдохну. — это мы сдохнем убирать тут всё, — стонет куроо. из окна веет вечерней прохладой. она — мягкое касание по их разгоряченным лицам и волосам. куроо зовёт всех ужинать — "потом уберём, у меня сил нет даже думать об этом бардаке", — и ойкаве просто беспричинно хорошо. хочется — в улыбки и касания. лазанья пересолена, а в салате слишком много кунжутного масла, но никто — кроме дайшо, — не возражает. июнь — солнечноволосая девушка в мятом пастельном платье, — понемногу ощущается в воздухе.