В умелых руках и абьюз балалайка.

- …жести, что ли, хочешь, мелочь? - Ну, не прям жести-жести, - уточнил Стас, - Так, на пол шишечки, ок? Без хуйни. - Ладно, - сказал Юра после недолгого молчания, - Я тебя услышал. *** Юра, полностью одетый и вымораживающе спокойный, откинулся на спинку кровати. - А ты раздеваться не будешь? - уточнил Стас, надеясь не выдать, как сильно на самом деле ссыкует. - Не, нахуя, - расслабленно отозвался Юра, - А вот ты давай резче. И ложись. Стас стянул футболку, стараясь не сжиматься и не сутулиться под чужим внимательным взглядом, негнущимися пальцами развязал шнурок на спортивках и торопливо, не поднимая головы, стянул их вместе с трусами. Затем забрался на кровать и лёг поперёк Юриных коленей, пряча в руках горящее лицо. Юра ласково погладил его костяшками пальцев по спине и притянул ближе, так, что Стас чувствовал тазовой косточкой холодную пряжку его ремня. - Не зажимайся так. Ляг поудобнее. И голову, лучше, на бок поверни, - советовал Юра. Стас послушно поёрзал, занимая более удобное положение, но руки от лица не отнял - было не столько страшно, сколько стыдно. Юрин взгляд ощущался едва ли не ярче, чем его прикосновения - пока ещё ласковые и едва заметные. - Давай без счёта, наверное. Просто до готовности. - Ага, - отозвался Стас, с трудом пропихивая звуки сквозь задеревеневшую глотку, - Базару ноль. Как считаешь нужным. - Вот всегда бы так, - Юра не столько погладил, сколько потрогал его за копчик, и Стас дёрнулся всем телом, потому что неожиданно, и потому что блять - по позвоночнику вверх искры, как от сварки, - Тише-тише... Лежи спокойно, - Юра положил руку ему на поясницу, фиксируя. Стас думал, что сходу будет и больно, и звонко, и вообще, но первые шлепки были несильными, на пробу. Юра вообще, кажется, больше игрался, чем шлёпал - трогал по-всякому, щипал, гладил, и от его больших тёплых ладоней тепло поднималось вверх по спине и опускалось вниз, коленям. Сосредоточившись на новых ощущениях, Стас не мог даже сказать с уверенностью, стоит у него или нет. А потом Юра стал шлёпать сильнее, с небольшим замахом, время от времени перемежая шлепки легкими, почти невесомыми поглаживаниями, и от этой бессистемности у Стаса перед глазами плясали тёмные точки. Стало больно. Не так больно, как молотком по пальцу, или наступить босой ногой на острый камешек. Скорее жаркое, зудящее "больно" разбитого колена или заживающего пореза. Только в этот раз, вместо пятен зелёнки на пальцах и "две недели никакого велика", боль несла с собой грязное, удушливое удовольствие и что-то ещё, детское почти, щенячьи-восторженное. Не от боли даже, а от того, что Юра держит его в руках и делает с ним всякое, любое, что считает нужным. - Жопа у тебя, конечно - балдёж, - поведал Юра в приступе откровенности, - Вообще бы с неё руки не убирал. Стас чувствовал, как уплывает, ускользает из реальности. Словно в первые пять минут после пробуждения, когда нельзя с точностью определить, где закончился сон и началась реальность. Был ли на самом деле Стас - старшеклассник, нормальный подросток, любитель видеоигр, или он ему только приснился, привиделся, и на самом деле не было никогда другого Стаса, кроме этого, обнажённого, беспомощного в чужих руках? Он стонал еле-слышно, на выдохе. Жмурился, и снова распахивал глаза, когда от пляски цветных пятен по внутренней стороне век начинало мутить. Ему хотелось приподняться на локтях, просто чтобы проверить, позволят ему, или обратно прижмут к кровати, но сил с трудом хватало на то, чтобы дышать и не слишком сильно дёргаться. Рука на пояснице теперь казалась неподъёмной тяжестью. Он понял, что плачет, только когда солёная капля попала в рот. Слёзы текли как-то сами по себе, словно тихая истерика сразу ушла в глаза, минуя мозг. Наверное, это было к лучшему. "Господи, помоги мне выжить среди этой смертной любви" - по камню краской, по голове набатом, гулко, много, больно почти. В полном раздрае он завёл руку за спину и положил поверх Юриной свободной. Тот поймал его ладонь, ласково погладил костяшки и мимолётно коснулся холодных пальцев губами. Следующий шлепок был сильнее. - Хватит с тебя, - хрипло сказал Юра, а Стас, даром что взгляд сфокусировать толком не мог, всё равно понял, что это с Юры хватит, что брат наигрался, - Давай на спину, аккуратно только. Стас сполз с него и устроился рядом на кровати, с трудом вспоминая, как пользоваться конечностями. Он поспешно размазал остаток слёз по лицу и попробовал выровнять дыхание. В голове шумело, задница горела огнём, член болезненно требовал к себе внимания, а ещё хотелось отгородиться ото всех, хотя бы одеялом, и попить - в горле было ужасно сухо. Юра, одетый, большой и почему-то ужасно взрослый, навис над ним, не позволяя ни уйти, ни закрыться. И глаза у него были как лунные кратеры - непроглядно тёмные, инопланетные. - Бля, какой ты... - выдохнул он и полез целоваться, с обезоруживающим напором, - Хочу тебя. Если у Стаса и были возражения, то он обо всём забыл, когда Юрина рука спустилась по груди, огладила живот и, не прошло и года, блять, легла ему на член. Стас думал, что кончит от одного прикосновения, но оказалось, что это не так. Юра не стал сходу доводить его до оргазма. Раздразнил, раззадорил, пообещал облегчение, а затем щёлкнул пряжкой ремня и стащил с полки над кроватью тюбик смазки. Стас за это время, успел сунуть себе подушку под поясницу и немного размять затёкшую руку. Юра торопился. Видимо и сам хотел уже так, что зубы сводило, и понимал, что Стас долго не продержится. Поэтому раскрыл его на два пальца, смазал по минимуму, перехватил под коленками (при попытке схватиться за жопу Стас зашипел и чуть не въехал ему пяткой в живот) и толкнулся внутрь, по лихорадочному жару чужого тела. Стас вцепился в его лопатки, сминая тонкую ткань футболки под пальцами, уткнулся ему в плечо и глухо взвыл, стараясь не зажиматься. Он любил трахаться с Юрой. Блять, да если уж на то пошло - он ничего не любил сильнее, чем трахаться с Юрой, но сейчас ему просто было много. Много настолько, что тихая внутренняя истерика грозила перерасти во внешнюю, оглушительную. Господи, помоги мне выжить среди этой смертной любви. У Юры затылок мокрый, и шея тоже, он пахнет терпко - собой, и сладко - дезиком. Волосы в беспорядке, татуировка на руке кажется такой яркой, словно ее только что нарисовали фломастером, пальцем проведи - смажется. Он держит крепко, надёжно, широкой спиной от всего мира заслоняет. Не агрессор, а защитник, не чужой, а свой. Стасу хуёво, но Стас потерпит. Юра кончил довольно быстро, видимо и так из последних сил держался, и сыто цапнул Стаса за плечо, прежде чем обратно застегнуть штаны и ремень. - За щеку взять? - спросил он у Стаса, который ничего уже не соображал, заблудившись в ощущениях и рваных обрывках мыслей. - Блять, да, - отозвался Стас, мгновенно позабыв об усталости и рефлексии. Юра фыркнул, мол, "другого и не ждал", и спустился к его паху.