Вечнa погоня, вечнo над морем лететь нашей вepe;
Бледныe норны шепчут: нa севep, вы в сером, вы звери…
© Мельница — «На север»
— То, что ты сделал — предательство! — конунгу жаль было говорить такое одному из бывших друзей, бывших соратников. У него в голове никак не могло уложиться, что его дружинник мог поступить подобным образом. Конечно, конунг знал, что иногда люди, поражённые великолепием Царьграда или Рима, отрекаются от Правды отцов и матерей, но это всегда казалось чем-то, что происходит не рядом. Со знакомыми знакомых, но не с твоими собственными дружинниками. — Как мог ты отречься от нашего Обычая? Одноглазый Один дал нам силу, сделал нас теми, кто мы есть! Что заставило тебя ответить чёрной неблагодарностью? Конунг втянул носом воздух. Острый звериный нюх был одним из даров Одина, бога войны и победы, своим доблестным почитателям. От бывшего друга почти не пахло страхом. Он всегда был доблестным воином. Конунг простил бы ложное крещение, принятое, чтобы освободиться из плена христиан или получить от них какую-то выгоду, но не искреннее отречение от веры предков, от бога-покровителя руотси — дружины плывущих на драккаре воинов. Запаха страха не было, но он чувствовал аромат злости, исходивший от воинов. Они в ярости от предательства того, кого считали братом. — Один — злой демон, а его дары — суть проклятье, — отрезал бывший друг. — Подумай сам, конунг, подумайте, братья — вы уподобляете себя зверям, бегая по ночам в обличье волков и убивая обычных людей! Разве честно то, что мы намного могущественнее и пользуемся этим, чтобы ходить в набеги и сбирать дань? Неужели вас не пугает расплата в огненной геенне после смерти? На наших руках кровь невинных, мы пожирали живую человеческую плоть! Конунг задумался. Он не совсем понимал, кто эти невинные, и почему он должен расплачиваться за их смерть. Поклонники Одина верили, что доблесть не останется без награды, и каждый павший от их рук враг, если он достаточно доблестен, попадает в Вальхаллу, где больше никогда не будет голодать и нуждаться. — Только врагов, — мрачно проговорил предсказатель, названный за свои умения Рагенхарт, «сильный советом», стоящий сейчас по правую руку от вождя. Он был угрюмее всех — новоявленный христианин приходился ему побратимом. Светлые глаза, казалось, яростно светились, словно греческий огонь, на разрисованном красной краской лице. — Мы, руотси, как волки, сильны своим единством! — Предсказатель тряхнул гривой давно не чёсанных светлых волос. У самого конунга, в отличие от его дружинников, волосы были чёрные — мать имела кровь гуннов. — Ты же предал нас! Предал меня, ведь мы были братьями, ближе, чем кровные! Христианин опустил глаза. Кажется, ответить ему было нечего, но раскаиваться в своём поступке он не собирался. — Он всегда был слаб духом, — криво улыбнулась Руда, щитоносная дева, стоявшая по левую руку от конунга. Её имя на языке её родичей, полянских словен, значило «красная», или «кровавая», но все они, по сути, были красными из-за привычки раскрашивать лица. Однако, Руда, дочь торгового гостя-викинга и полянской женщины, пожалуй, получила своё имя за пригожее лицо — у словен «красная» значит «красивая». — Иначе бы он не отрёкся от нашей веры! Один даёт нам силы, чтобы мы защищали обычных смертных от хищников и врагов! Призывали урожай своими заклятиями! Мы нужны тем, кто платит нам дань, неужели, будучи в здравом разуме, можно хотеть быть слабым, как простой крестьянин, не способный отбиться ни от набега соседей, ни от обычного волка?! — Все доблестные умершие станут эйнхериями и валькириями, и будут жить вечно в чертогах Бога войны и победы! — неистово воскликнул Рагенхарт. — Как можно усомниться?! — Но мы видели лишь тех мертвецов-драугов, что заклинает конунг! — вскинул голову христианин. — Никто из нас не видел эйнхериев, валькирий и Одина, братья и сестра! — Можно подумать, ты видел распятого и его святых, Иоанн или как тебя теперь следует называть, — конунг поднялся со своего высокого места. — Поскольку мы — гордые свободные руотси, а не рабы императора, покорно исполняющие все его прихоти, объявляю голосование: кто за то, чтобы лишить изменника жизни? — он сам первый вскинул кулак с сжатым в нём мечом в ножнах. — Славься, Один! Царьград, где правит император, или, как зовут его греки, василевс, великолепен, но конунг относился к византийцем с некоторым пренебрежением: подлые, трусливые, изворотливые люди, отказавшиеся от своей воли и преуспевшие в лизоблюдстве. Там можно заработать золота, но подражать им хоть в общественном устройстве, хоть в вопросах веры — унизительно для свободного человека. — Один! — вся дружина в едином порыве вскинула руки, хоть лица их были мрачны. — Один! Один!***
— Жители этой земли выбрали меня своим правителем, — объявил конунг, когда дружина сошла с драккаров. Здесь, на берегу громадного светло-голубого озера, будет теперь их новый дом. Знамя с огненным соколом, родовым знаком конунга, развевалось, ярко освещенное солнцем. — Отныне мы — защитники этих людей перед людьми и богами, а значит, мы должны почтить кровавой жертвой духов этого места и Одина, чтобы нам и нашим потомкам сопутствовала удача! Слышишь, предатель? Здесь ты найдёшь свою смерть. Конунг всё ещё испытывал сожаление, не только из-за отречения бывшего друга, но и из-за того, что никто не знал руны лучше. Впрочем, Руда тоже достаточно хороша в них, ей он и поручит вырезать заклятье, когда жертва будет принесена. Молчание, когда нашли подходящий ясень и подвели к нему бывшего собрата, затянув на его шее верёвку, стало по-настоящему мрачным. — Отрекись от Христа, — отрывисто попросил Рагенхарт. Предсказатель хмурился и почти ничего не ел всё плавание. — Я видел будущее, мы ещё встретимся, все мы! После смерти мы родимся вновь! Твоё крещение ничего не изменило для тебя! Я раскидывал руны — нам ещё не раз предстоит сражаться вместе! До самого Рагнарёка, когда города запылают от огня из железных птиц, и громадные армии пропитают кровью эту землю! Приговорённый покачал головой. Он не верил побратиму. А вот конунг был уверен, что его предсказатель никогда не ошибается, а значит, всё так и будет. — Духи, примите жертву! — выкрикнул конунг, обращаясь к земле, воде и ветрам. — Да будет процветать эта земля! Да будет удача с нами и нашими потомками до последнего из них! Славьтесь, духи! Славься, Один, бог войны и победы! Тело бывшего соратника повисло на одной из ветвей. Бог войны и победы принял их жертву — его шея сломалась и он умирал недолго. — Славься, Один! — закричали руотси. — Славься, конунг Рёрик! — Разливайте вино и мёд, — приказал конунг слугам. Рёрик совершенно не сомневался, что сейчас дружинники хотят только одного — напиться.***
— В общем, большинство серьезных учёных считает, что слово «Русь» произошло от финно-угорского «руотси», как называли скандинавских дружинников, ходивших на боевых галерах, — Марья просто поражалась, как быстро студенты забывают пройденное. Сама она изучала скандинавскую историю в Англии, но российская школа археологии — сильная, наверняка преподаватели им это всё уже вдалбливали. Сейчас Марья курировала археологическую экспедицию под Старой Ладогой, где трудились некоторые практиканты профильных российских ВУЗов. — Впрочем, в некоторых византийских источниках и в Ксантенских анналах наименование «народ Рос» связывается с их красными лицами, только неясно, почему они красные, обгорели на солнце? — Или много бухали, — предположил темноволосый, щуплый и невысокий парень, совсем не похожий на вероятного потомка варягов, впрочем, как и сама Марья, чей отец имел монгольскую кровь, и все засмеялись. Спасибо, что хоть не над словом «анналы». — Ритуальные пиры были неотъемлемой частью жизни княжеской дружины, — пожала плечами Марья. Студенты уже сильно устали, но она не хотела их пока отпускать. Точнее, просто незаметно для себя увлеклась рассказом. — Впрочем, если вернёмся к руотси, то антинорманисты, конечно, оспаривают связь с Русью… — Марья Владимировна, здесь что-то есть! — окликнула её девушка с русой косой, залезшая в раскоп вооружившись кисточкой для расчистки. — Кажется, руны… — Осторожнее, давай я сама посмотрю, — Марья говорила беспечно, но сама напряглась. Кажется, здесь было настоящее проклятье, не хватало только несчастным практикантам познакомиться с драугом… на самом деле, её задачей сейчас это и было — следить, чтобы никто случайно не активировал древнее могильное проклятье, хотя она действительно очень любила археологию и историю, и её магистерский уровень с перспективой скорого получения следующей научной степени был честно заработан без помощи денег или чар. Кажется, здесь когда-то проводили ритуал… это явно заклинание, но она не всё смогла прочесть. Что хотел сказать резчик? Она быстро сфотографировала вязь на айфон, чтобы не прикасаться лишний раз. — Сегодня я вас отпускаю, вы хорошо поработали. Домашнее задание — повторить доводы норманистов и антинорманистов, раз уж у вас возникают вопросы по этой основополагающей теме. Конечно, в современной науке обе эти концепции уже не вполне актуальны, но если вы действительно хотите стать историками, вы должны разбираться во всех тонкостях вопроса! Марья усмехнулась про себя. Она совершенно не сомневалась, что сейчас студенты хотят только одного — напиться.