Нам нельзя любить

      Так втроём мы просидели достаточно долго. Стас Данилыч вообще, кажется, слетел с катушек. Причём окончательно и бесповоротно. Откуда-то со стороны учительского стола он раздобыл бутылку виски и теперь, томно окидывая нас взглядом, испивал сей чудный напиток. Ну также, к слову, травил байки и раскидывался словечками о жизни своей грациозной. Это забавляло, позволяло чувствовать себя свободнее и, что немаловажно, на одной волне со своим учителем. И всё бы хорошо, если бы он меня не бесил. Я мало доверяла ему.       Голубые глаза его, которые периодически окидывали нас изучающим взглядом, то ли от освещения, то ли от алкоголя немного потемнели.       Я уже постепенно начала привыкать к его обществу: уж больно интересно слушать пьяные бредни своего учителя математики. К тому же, в такие моменты он был особенно похож на подростка, страдающего депрессией и желающего поболтать. Впрочем, изливал душу свою он очень фигово. Болтал только о проблемах и только о своих. И все они звучали жалко.       — Знаете, девочки, вы такие ещё молодые, зачем нужно было вас втягивать в это? — загадочно говорил больше сам с собой он. — Впрочем, раз нужно, то так тому и быть. — И вновь припадал к горлышку бутылки с яркой заманчивой этикеткой «Jack Daniel's».       Все учителя у нас в школе странные. Опасная, кстати, болячка. Передавалась она не только половым, но и воздушно-капельным путём. А у него уже, видимо, тоже шарики за ролики закатились.       Он вновь сделал глоток и с силой зажмурился. По глазам было видно, что пытался побороть себя и бросить эту чёртову бутыль куда подальше, но что-то заставляло его глоток за глотком опустошать его до дна вновь. Может, странное чувство, которое случалось с каждым, когда хотелось просто хотя бы на миг забыться, хоть и под действием алкоголя. Но так часто это мнение бывало ошибочно, ведь вместо этого все воспоминания атаковали с новой силой. И Стас — точно наш случай.       Не думала, что когда-либо позволю таким мыслям прийти в голову, но мне вздумалось подсчитать разницу в возрасте, которая показалась не слишком гигантской. Если иметь в виду, что через три месяца мне семнадцать, и начинать отсчёт с этой цифры, то разницы в возрасте всего шесть лет.       Я зажмурилась, напряглась и с силой начала выталкивать из разума такие мысли. В юном возрасте, проведя уже порядком три часа в компании пьяного мужчины, раскидывающегося пошлыми шуточками, начинала уже, видимо, понемногу увлекаться. Главное, вовремя разобрать, что к чему, и не допустить лишнего. А лучше всего уничтожать даже малейшие попытки так думать.       — Девочки, а может, ко мне? Посидим, отдохнём. Мне как раз не хватает компании… — он несколько раз прокашлялся, отчего в мою сторону пахнуло забористым запахом алкоголя. Мерзко и грязно смотреть на это, когда на улице уже всё смеркалось. Конечно, может, в силу своего незрелого возраста алкоголь не затмевал полностью его рассудок, однако на речь повлиял точно. Должна признать, не в трезвом состоянии он более неформальный, что не могло не успокаивать. Гораздо сложнее находиться в обществе с учёным человеком, толкающим уйму заумных слов, происхождение которых тот сам едва догонял.       — Конечно, Станислав Данилович, но в другой раз и при других обстоятельствах. А сейчас мы, пожалуй, пойдём. Припозднились тут у вас, — я почти умоляюще взглянула на него, проговорив всё с явно слышимым скрежетом зубов. Как по мне, для учителя он уже слишком многое себе позволил, пускай и во внеурочное время. Показал свою грязную скрытую натуру, которая прячется за видом порядочного юноши двадцати трёх лет отроду.       — Да-да, валите уже, всё равно от вас толку мало. Даже поддержать разговор толком не можете, — он подкинул ключи и жестом указал на дверь. До моего мозга очень медленно доходили его слова. Прям совсем недавно задержал нас, не хотел отпускать вот-вот, а уже получите-распишитесь. — Ну-ну, живее. Пока дядя Стас добрый.       Первой вновь отозвалась шустрая Алиса. Она молниеносно преодолела расстояние, размашистым жестом выхватила из его ладони подсобные ключи, что он изъял часом ранее, решив, что они нам ни к чему, слегка задела ногтём ему кожу на запястье и подорвалась открывать кабинет.       — До скорого, Станислав Данилович, — кинула я напоследок, закрывая дверь. Последнее, что я видела, было напряжённое, но с частичкой той самой пьяной радости лицо юного математика. Он словно был трезв и смотрел на нас так, будто мы повелись на его пьяную комедию… или мне так казалось? Тупая паранойя.       Вот мы и узнали вас, Косенко, с новой стороны. Признаться, ваши слабости меня зацепили, эдакий страдающий е-бой. Замечательно.       На следующий день в школу я не явилась. У меня были куда более важные дела, в которые скучные занятия никак не входили. Я сама себе устроила выходные и самостоятельно задала им тему. О да, веселье с папкой мы запомним надолго. Никогда не скажу, что он примерный отец, но и поэтому ведь он мне так нравился. Два дня мы провели на диване, смотря фильмы и сериалы, играя в настольные игры. Готовил он изумительно, а напитки были самые разнообразные: начиная всевозможными газировками и кончая изумительными алкогольными коктейлями. Словом не жизнь, а сказка! Правда, длилась она не вечно.       На третий день, вновь прогуляв школу и надеясь на очередной такой праздничек, я обнаружила пустующую квартиру. Подлетев с постели как ужаленная, причём время было уже далеко не утреннее, я побежала на кухню, где на столе обнаружила небольшую бумажку, на которой виднелось: «Вынужден отчалить, любимая моя девочка. Прости отца, загулял малясь. Буду звонить, обещаю, ты, главное, не забывай обо мне и всегда отвечай. И на случай, если будет очень хреново, или наоборот решишь устроить вечеринку или шабаш, загляни в нижний шкафчик рядом с плитой, там тебя ждёт весь нужный арсенал. Скоро увидимся. Любимый папка :)»       Я улыбнулась и вновь поймала себя на мысли, что не могу на него злиться. Заглянув в шкаф, обнаружила там, разумеется, выпивку. Я не пью, так как самостоятельно ещё не могла приобрести подобную продукцию, и это к лучшему. Иначе давно бы спилась от своей невъебенно счастливой жизни. Ну, а пока надо с экономностью пользоваться отцовскими дарами, ведь эти резервы не бесконечны.       Завтра я должна вновь оказаться в стенах любо ненавистной мне школы, поэтому сейчас стоило бы подумать, в каком виде я предстану перед классом. Не любила я производить впечатление, как и возвращаться в места, где меня не особо ждут, но выбора у меня всё равно не было.       Открыв шкаф и выудив оттуда короткую чёрную кожаную юбку, украшенную белыми бусинами, и белую шифоновую блузку, я примерила всё перед зеркалом в прихожей и решила, что сойдёт. Красоваться мне не перед кем, кому надо, тот и так посмотрит, да и мучиться часами, выбирая, в чём лучше появиться спустя несколько дней отсутствия, не в моей прерогативе.       Только угомонившись с выбором, я села в кресло в надежде попялить в одну точку и подумать, поразмышлять о жизни и о своих приоритетах, как мобильник начал трезвонить как сумасшедший. Я в ярости хотела было откинуть его подальше к чертям, но, увидев на дисплее «Алиса», передумала.       — Приветики, — начала тут же она, — и чего это мы не отвечаем на звонки?       — Подняла трубку тут же, как музыка заиграла о твоём желании поболтать, — самодовольно пропела я и поспешила перевести тему. — Ты чего-то срочно или так? Я просто… занята.       — И чем занята наша мисс прогульщица? — с завистью в голосе спросила она. — Между прочим, каждый твой день засчитывается прогулом… А наше математическое недоразумение ох как не любит непосещение занятий по его сложному предметику…       — Я принесу справку о больничном, — перебила я.       — Где ты её возьмёшь? — с иронией спросила она.       — У врача, — как само собою очевидное сказала.       — Здоровым девушкам, желающим полежать дома, просто так не выдают столь спасительный документ, — со смешком, немного недоброжелательным, сказала она.       — Без тебя знаю, — я хотела было придумать отмазку, как отвязаться от неё, но не придумала ничего, поэтому просто ответила так, как могла всегда: — Ладно, у меня дела… Поговорим позже. — И отключилась, не дождавшись ответа.       Развалившись на диване, я думала, как бы за день усвоить хотя бы половину тех сложных тем, которые прошёл мой класс за эти три дня. Я никогда не была любительницей частых прогулов, максимум один-два дня, не считая дней по болезни, но уже тогда начинала смертельно мучиться в попытке усвоить хотя бы ту же биологию и её наследование генов, но вот как разобрать математику у нового преподавателя без него же самого — это представлялось мне невозможным.       Пока я думала, как же усвоить программу, при этом не начиная её сейчас даже выполнять, веки стали наполняться усталостью, и появилось небольшое головокружение. Только я добралась до кровати и прикрыла глаза в надежде поспать пару вечерних часиков, как телефон затрезвонил вновь.       Да какого чёрта я опять кому-то понадобилась!       Я твёрдо решила не отвечать нахалу, а перезвонить, как только хорошенько высплюсь. Кто бы это ни был, но в таком состоянии я ему скажу только таких пару ласковых, после которых мой номер он позабудет сразу же. Я, тихо зевнув, перевернулась набок и, по шею завернувшись в одеяло, при этом случайно пнув рукой телефон куда-то в бок, с силой попыталась отвлечь себя от посторонних мыслей и уснуть. И вот наконец мобильник успокоился, я начала проваливаться в царство Морфея со спокойной душой… но как бы не так! Не будет мне никакого спокойствия!       Телефон зазвонил второй раз, но я вновь проигнорировала. Затем он протрезвонил третий раз, четвёртый — и вот только на пятый раз, грубо скинув с себя одеяло, грязно выругавшись, я яростно схватила телефон и ответила на звонок, лишь в последний момент заметив, что номер не был записан в контактах. Мне звонил неизвестный абонент.       — Я занята, — тут же процедила я, даже не спросив, кому я понадобилась на том конце провода. И только я собиралась сразу же отключиться, как мужской голос с грубоватой волной ответил мне:       — А меня не волнует. — И готова была поклясться, голос своего учителя я узнала сразу же. — Сколько ты не была на занятиях? Пять дней, шесть? И позволь же узнать о причине отсутствия.       — Три. Я болею, — спокойно заявила я. — А сейчас я хочу спать, до свидания.       — Ты не появлялась ни в одной больнице… — последнее, что вырвалось из трубки, перед тем как я сбросила вызов.       На этот раз я по-умному отключила мобильник, кинула его куда-то в сторону кресла и, завернувшись в одеяло, при этом сверху накинув плед, я наконец погрузилась в царство Морфея, сладко посапывая в своей квартире.       Проснулась я, когда за окном всё было в голубоватых оттенках. По ощущениям, это была не глубокая ночь, где-то в районе трёх часов, когда до рассвета оставалось буквально всего ничего. Я достаточно долго отдыхала и пролежала бы так ещё, если бы живот глухо не заныл от голода, что всё-таки заставило меня подорваться с места, на ходу раскрывая закрытые во время моего сна занавески, и побежать готовить яичницу на кухню.       Подойдя к зеркалу, увидела в нём высокую худощавую мадам, украшенную потёкшей тушью, размазанной по щекам, с бровями а-ля лесенками и растрёпанным пучком набекрень. Ну прямо-таки красотка из Зазеркалья, оставалось только исправить ситуацию, чем я и занялась в первые минуты пробуждения.       Проходя мимо зала по направлению к кухне, я заметила, что со временем практически угадала: часы показывали без пятнадцати четыре.       Время летело быстро, стремительно. Мгновенно соорудив себе необходимое блюдо, я так же оперативно умяла его и, наскоро убравшись за собой, так как не люблю жить в беспорядке, а потом мне точно будет лень прибираться, я вновь вернулась в свою комнату, на ходу размышляя, чем бы таким себя занять.       В полумраке комната имела какой-то волшебный перламутровый отблеск, переходя в градиент от фиолетовой синевы до сероватого дымчатого оттенка. Несколько секунд я любовалась представшей картиной, а потом, нашарив на стене выключатель, включила свет, отчего видение мигом пропало. На столе мирно лежал мой выключенный телефон, что не могло не радовать: долгое время меня хоть в коем-то веке никто не донимал. Впрочем, фанатов у меня и так не великое множество было.       Включив мобильный, причём при этом выслушав идиотскую мелодию его оживления, я, пустив нервный хохот, уставилась на экран.       Тридцать три пропущенных от того же незнакомого номера. Впрочем, не такой уж он и незнакомый, раз я знала адресата. Не то, чтобы он мне докучал, но в школе надоел уже точно, так ещё и дома выслушивать его дьявольские учительские наставления… Но в любом случае завтра мне придётся с ним встретиться лицом к лицу, и уж точно его математический мозг сможет подсчитать количество пропущенных за день и приблизительно такое же количество будущих «неудов».       «В общем, звоню», — решила я, недолго обдумав все доступные варианты. Как там по правилам — если не смог ответить вовремя, перезвони, как появится свободная минутка? И пускай на часах четыре утра пробило. Пускай это будет моя маленькая пакость… Ладно, была не была. Для кого-то это время глухая ночь, а для меня утро доброе. И пусть только посмеет сказать мне что-то, я ему буду вторить в ответ десять слов о том, что как раз-таки из-за такого количества домашки многие ученики попутали день с ночью.       Какое-то время на том конце были лишь монотонные гудки, но я не сдавалась. Несколько часов назад он не успокаивался и трезвонил мне до потери пульса, так пускай и я его теперь достану. С него не убудет. Вызов выбило, но я не унималась: набрала его номер повторно. Теперь он точно познает, какого это быть на моём месте.       С четвёртого раз мне, однако, ответили, причём ни чуть не сонным голосом.       — Утро доброе, Станислав Данилович. Как спалось? — мелодично и чересчур оптимистично протараторила я.       — Бывало и лучше, Минаева. Ты чего-то хотела? — в такт мне спросил он.       — Хотела спросить, по какому вопросу вы мне звонили? — нахально прошипела я, довольствуясь своей маленькой местью. И пускай скажут, что мстят лишь слабые люди: я девочка, я обязана хоть иногда быть маленькой и слабенькой.       — Я тебя ближайшее время и не думал набирать, Минаева. Ну, после нашего разговора и твоей несуразной выходки. Может, набрал по ошибке… — начал он виновато, но я пресекла дальнейшие слова и с нажимом спросила:       — Тридцать три раза?       То ли признал своё поражение, то ли на связи начались помехи, но спустя пять секунд после этого послышались неразборчивые звуки, а дальше вызов автоматически выбился. Вот же… Везение, блин.       Я недовольно пнула телефон, что тот прилетел опять на то злополучное креслице. Пора что-то решать со своей чрезмерной агрессией, пока не стало поздно. Кажется, я упустила момент, когда слишком часто начала предаваться импульсивным действиям и слушать лишь свои «хочу»… Прямо как мать… Бр-р…       В итоге, я так и не уснула, а вместо бесполезного проведения времени посредством хождения по дому, зависания в телефоне или слушания тупой новой музыки, которую так обожала нынешняя молодёжь (как и я, не будем уж скрывать), решила хоть немного подготовиться к завтрашнему дню. Обложившись учебниками за письменным столом, я дала себе слово, что не отвлекусь ни на что постороннее, пока не постигну знания хотя бы одной науки, пусть и не в совершенстве.