Нам нельзя любить

      И надо сказать, слово сдержала, потому что смогла более-менее подготовиться тогда, когда часы показывали уже ровно восемь. И вообще, меня удивляло, что я опомнилась хотя бы сейчас, а не тогда, когда большинство уже выходили из школы по направлению домой, а не шли туда рано утром. Впрочем, не все идут рано и вовремя, кто-то вот, например, я, только собиралась туда отправиться.       А учитывая, что жила я на окраине города, и до здания всея наук на маршрутке только ехать как минимум час, то я не то, чтобы опоздала, но задержусь в попытке собраться урока на два точно.       Злостно выругавшись своей несобранности, я нацепила на себя заранее приготовленные выглаженные вещи, наскоро накрасилась и, покормив кота первым выпавшим из холодильника «вискасом», выскочила из дома. В надежде успеть хотя бы к третьему уроку, я изо всех ног бежала к остановке, где, судя по расписанию, ждать следующую маршрутку мне предстоит минут двадцать как минимум.       Ну слава всем ныне существующим божествам! Удача сегодня хоть в чём-то мне сопутствовала. Конечно, во всю шёл второй урок, но я хотя бы к его концу подоспею, если не задержусь в раздевалке или охраннику не вздумается проверить меня на наличие взрывчатого устройства. Ну, знаете, все технические работники школы очень уж часто видели во всех вошедших людях террористов. Вспомнить даже то, как в седьмом классе, это было три года назад, папка пришёл на родительское собрание. И по закону жанра его остановили как раз-таки дежурные на входе. И нужно было видеть саркастические выходки папы, который и так первый и последний раз заявился в нашу, если повернётся язык так ему назвать, школу, так ещё и был заподозрен в чём-то. Эти проверки паспорта, всматривание в лицо и поиск отличий фото в паспорте и в жизни… маразм одним словом!       Но в этот раз судьба подшутила надо мной иначе. Когда я поднималась по лестнице, ведущей в школу, осенний ветер, дующий с правой стороны от меня, взъерошил мои волосы, из-за чего прядь закрыла пол-лица, выключая видимость мира. Неловко оступившись даже на плоской подошве, я завалилась назад, уже предвещая гулкое столкновение затылка со ступеньками и последующее пребывание в морге. Шучу. Для начала в больничке.       Но вот чья-то мужская крепкая рука, как из воздуха, поймала меня буквально в середине падения. Я не успела даже понять, кто это, если бы не знакомый с первого будничного дня парфюм и жестокие предпосылки судьбы. Ну да, чего ещё можно ожидать от насмешливой жизненной дороги.       — Вот так Минаева, надо же, явилась и не запылилась. Впрочем, последнее действие не совершилось лишь благодаря мне, — он насмешливо глянул на меня. В лицо пахнул забористый запах сигарет: так вот почему его нет на рабочем месте. Спокойненько курил за спортзалом в рабочее время. Ну вот как всегда: учителям — можно, ученикам — не допустимо. — А ты первый день начинаешь с опоздания? Ну да, ну да, дежавю… Мой первый день преподавания тоже начался с твоего опоздания.       — Благодарю за… поддержку, но сейчас я тороплюсь. Не хочу опоздать, — заправив за ухо непослушную прядь волос, я ловко вывернулась из объятия Стаса Даниловича. Поправив пальто, накинутое поверх моей тоненькой блузки и короткой юбки, я пикировала в сторону горящего знаниями котла.       — Минаева, — я вздрогнула, когда его рука упала мне на плечо, — нам же в одном направлении. — Как же он, однако, быстро меня нагнал.       — Нет, Станислав Данилович, у меня сейчас биология, — нахально ответила я.       — Ну-у, на неё ты уже вряд ли успеешь. До звонка пять минут, а вот следующий урок мой. Прошу, — он галантно пропустил меня вперёд. Самодовольно улыбнувшись, я прошла вперёд, однако, неловко споткнувшись в проёме. Заезженная тема. — Ну, ну, ну. Аккуратнее. Так и до больнички недалеко.       Внутри меня тут же встретил привычный запах столовой, хотя и она была не близко, а также весёлый привычный аромат мук, которые приходилось испытывать ученику, прогулявшему хотя бы один день занятий. Тут такое не любили, уж точно знаю. К счастью, мне удалось отделаться от учительской опеки: его просто занял разговором подошедший трудовик.       Быстро приведя себя в порядок в гардеробной и мельком глянув расписание, я поспешила в нужный кабинет. Оказавшись на нужном этаже, прямо в нескольких шагах от кабинета, предугаданная математиком участь настигла меня: прозвенело грандиозное звучание, которое несло за собой дикий топот в коридорах и поиски нужного кабинета.       Я с натянутой истерической улыбкой попятилась по направлению к кабинету, от которого тянуло жаром, горечью и смесью самоистязания с насилием — кабинет алгебры и геометрии. И прямо сейчас у меня по расписанию был именно второй предмет.       Уже возле самой двери, которая оказалась закрыта, столпилось достаточно народу. Причём не только мой класс, но и, если я не ошибалась, ребята постарше. Настолько редко общалась с нашим классом, да и не общалась в принципе, что даже точно не могла сказать, точно ли это наш любимый класс с физико-математическим уклоном. И дело не в моей необщительности или желании побыть в одиночестве — нет. Дело вовсе не в этом. Я напротив, всегда рада поддержать разговор. Вся суть таилась в давнем слухе, ходившем вокруг, и величественных поступках любимой мамочки, которая Бог только знал где сейчас — и это, чёрт возьми, прекрасно!       — Эй, чего грустим? — ко мне подбежала Алиска и, как всегда, оптимистичным голосочком пропела. — Наконец-то ты пришла. Как отец? Как выходные, прогульщица? — она по-заговорщически подмигнула.       — Прекрасно, ровно до того момента, как не пришлось возвращаться в суровую реальность, — жалобно выдавила я.       — Понимаю, — сочувственно бросила она.       — Едва ли… — я на секунду задумалась, а затем быстро перевела тему: — Слу-ушай, а что здесь делает другой класс?       — Занимаются. Ну знаешь, у нас как бы объединённый урок, все дела, — она секунду покопалась в телефоне, а затем с довольным видом победителя показала мне фотографию расписания, висящего в фойе, на котором видно, что у десятого и у одиннадцатого класса сейчас геометрия. Что ж, а я ведь думала, что это продолжение нашего класса…       Шумно выдохнув и пробубнив какое-то проклятие, мы всей толпой поплелись в кабинет, так как покровитель всея уравнений и всяких там иксов пожаловал в свои кабинетские покои.       Алиска тут же упорхала и села с какой-то маленького роста тёмноволосой девушкой. Она виновато посмотрела на меня, будто извинялась за то, что так скоро оставила меня, а затем всё-таки приглашающим жестом предложила присоединиться к ним. Секунду поколебавшись, я решила, что это весьма неплохой вариант.       — Катя, — представилась мне девушка, слегка покраснев.       — Алина, — улыбнулась ей я, присаживаясь рядом, заставив Алису немного подвинуться. — Приятно познакомиться. — Темноволосая кивнула, показывая, что это и её весьма радовало.       И с какого момента я втянулась в такие формальности? Как-то это всё глупо и официально: как я и не любила, одним словом.       — Алин, это наша новенькая, пока ты была на… своём больничном, она вошла в наш состав. Кстати, в геометрии очень даже шарит, — Алиска засмеялась и ободряюще приобняла свою подругу. Та смущённо отвела взгляд. Я чувствовала себя в их компании лишней, но в голову пробилась мысль, что раз я всегда хотела, чтобы у меня были подруги, а из прежних вряд ли получится что-то завести, это весьма неплохой вариант.       Станислав Данилович начал бубнить какую-то заумную вещь, которую я не слышала и слушать даже не хотела, так как учебник геометрии ни дома, ни тут даже и не собиралась открывать, поэтому смысла в его бубнеже не видела. Он постоянно спрашивал Черепанову или Суслову (или мне лишь так казалось), а те пытались что-то сказать, но даже их зазубренный в попытке понравиться учителю лексический дефицит был нелепым, неточным и содержал тысячу несостыковок.       — Минаева, может, вы нам покажете мастер-класс? — обратился ко мне математик, от неожиданности сего я вздрогнула, резко выпрямилась и глупым взглядом уставилась на него. — Ну чего ж вы так смотрите? — Он самодовольно прошёлся вдоль кабинета, дойдя до своего рабочего места, усталым телодвижением опрокинулся на стул и исподлобья посмотрел на меня. — Ну же, отвечайте.       А я даже вопрос не слышала. Да и вообще его речи не слушала.       — Не молчи, на кону твоя оценка. — Имела я в рот вашу оценку, Станислав Данилович, да вот папка будет расстроен, поэтому приходится выкручиваться.       Встала, задев коленом уголок парты, да так, что едва не опрокинула её, благо, это заметила только Алиска и Катя, причём первая пропустила едкий смешок (знает, стерва, что у меня неуклюжесть в крови). Я начала глупо мямлить в попытке «не молчать», как выразилось наше геометрическое недоразумение.       И вот тут-то и подошло моё спасение в лице одной скромной умной милой дамы. Катя, тут же заметив моё состояние, стала нашептывать мне верный ответ. Я, мигом приободрившись, поправила юбку и улыбнулась так, что на лице выскочили две миленькие ямочки. Повторив всё в точности, что она сказала, я самодовольно села за парту.       — Умничка, Минаева, только как пятёрку делить будем: пополам или Вахрушевой в её бессчётное количество отправим? Думала, не заметна твоя лёгкая несмышлёность и умные Катькины нашептывания… Ох-х, — он устало потёр переносицу и обратил полный усталости взгляд на меня. Даже жаль его на секунду стало. — И что мне с тобой делать?.. Ладно, поставлю четыре, но это в честь пропуска и того, что ты всё-таки удостоила нас чести явиться.       — Спасибо говорить не буду, — прошипела я ему, хоть и была вполне довольна и мысленно его благодарила, потому что будь на его месте, давно бы уже отвинтила такой ученице, как я, голову. — А вот тебе огромное здоровенное спасибо, — я вновь мило улыбнулась ей. Не то, чтобы для меня были так важны оценки, чтобы из-за них так сердечно благодарить, нет. Просто она такая простая и милая, вряд ли другие бы, даже если бы знали правильный ответ, помогли бы мне, а она хорошая, по ней видно.       — Обращайся, — засмущалась она и отвела взгляд, продолжая что-то там записывать заумное.       — Говорю же, Катька у нас гений, — прошептала с улыбкой подруга и тут же замолкла, так как учитель уже смотрел на нас тем недовольным взглядом, которым учитель прожигал насквозь ненавистных, вечно не умолкающих болтушек.       Так и подошёл к концу всеми нами обожаемый урок геометрии. Хотя, думаю, воистину его обожала только Катя, которая с огромнейшим интересом, в отличие от меня, вкушала все его речи. Однако интересно, что она забыла в гуманитарном, если так хорошо разбиралась в математике?       Девчонки уже вышли из кабинета, а я, копуша, как всегда нашла себе проблему. Всё началось с того, что на рюкзаке заело замок, из-за чего я провозилась с ним минут пять, а вот теперь, наскоро собирая вещи, краем глаза ожидала появления Стаса Даниловича, приближающегося к моей скромной стороне. И, о нет, кажется, он уже о-очень близко.       — Минаева, — раздался надо мной измученный голос учителя, будто бы его кто-то заставлял ко мне идти, — зайди ко мне после уроков, нужно поговорить.       — У меня после школы репетитор, — соврала я в надежде не оставаться с ним лишний раз наедине. Я, конечно, не в том возрасте, когда девочки прыгали на шею любому подскочившему мужчине, но на него бы с радостью накинулась. И боялась это осуществить вот-вот.       — Ничего страшного, я надолго не задержу, — спокойно ответил он, а у меня в голове возникли глупые девичьи шутки про скорострела. Несколько секунд мы глупо пересматривались, а затем мой язык здраво подвёл меня:       — Я соврала. Полностью свободна, — и тут же стукнула себя по губам. Папа учил говорить правду, а я научилась врать, но при этом совесть не умолкла, и вот сейчас она снова проснулась. И подвела.       — Знаю, — меланхолично бросил он. — Поэтому жду ко мне после уроков.       Справа послышался какой-то шорох, а затем знакомая голова просунулась в проёме двери и заговорщически мне подмигнула. Я уже хотела было закатить глаза, но возможности такой не предстало.       — Ну всё, Алинка, нам уже надоело тебя ждать. Идёшь? — Лиса вломилась внутрь класса и взяла меня за рукав, потащив в сторону двери. Вот кто теперь закатил глаза, так это Косенко. Он, конечно, попытался это скрыть, но у меня-то глаз-алмаз.       — Извините, мне пора, — нарочито виноватым тоном вымолвила я напоследок и скрылась.       — Ну и что это такое? Флирт? — насмешливо, но при этом с долей осуждения начала подруга, когда мы подальше отошли от кабинета математики и пошли в сторону русского. — Непозволительно!       — Считаешь, за мной нельзя поухаживать? — немного с нажимом спросила я, начиная понемногу возмущаться. Конечно, он и не пытался со мной никогда флиртовать, но я буду не девушкой, если не обижусь на эти слова подруги.       — Не в этом дело… Просто… он же учитель! — случайно громко произнесла она и несколько пар глаз в коридоре с вопросом посмотрели на нас. О боже, только не очередная пара слухов, прошу-у.       — А я просто ученица! — случайным образом вылетело у меня, а когда дошло, как это звучит, я постаралась исправить ситуацию: — В любом случае, он не заигрывает со мной.       — А что тогда хотел? — она с интересом уставилась на меня и заглянула прямо в глаза, будто пыталась найти в них ответ.       К великому моему счастью, объясняться перед подругой вновь мне не пришлось, так как мы дошли до нужного места и, скинув с себя рюкзаки, устало плюхнулись на стулья, залипнув в телефоны. Она позабыла, что от меня хотела, ну или сделала вид, а мне и этого достаточно было для счастья.       Решив, что не хочу находиться хотя бы сейчас в одном помещении с Сусловой и Черепановой, я встала и решительно направилась в сторону выхода. Прогулявшись по коридорам в надежде немного развеяться, хотела было возвращаться назад, так как скоро звонок, как меня окрикнули:       — Алина! — голос прозвучал откуда-то позади меня. Повернувшись, встретилась взглядом с темноволосым высоким парнем, показавшимся мне смутно знакомым. — Привет, как ты?       И что мне сказать пацану, которого я даже не помнила, причём он, кажется, меня не позабыл?       — Эм-м… Ну, в общем-то, неплохо, сам как? — я натянуто улыбнулась и вскользь посмотрела на часы, висевшие на стене позади парня. Пора уносить ноги, если не хочу, чтобы унесли вперёд ногами меня.       — Я-я… Со мной всё хорошо, вот, не так давно переехали в город, почти неделю тут учусь. Всё пытался сразу найти тебя, но говорили, что ты отсутствуешь. — Да сколько можно?! Когда череда событий перестанет происходить без моего ведома? Сколько ещё учеников приняла наша гостеприимная школа, пока я прохлаждалась дома? — Я Макс, если ты не узнала, — он мило улыбнулся, а я едва сдержала порыв стукнуть себя по лбу. Так вот оно что, знакомые же лица… И как я не узнала?       Макс Елин. Мы с ним с детства знакомы: он жил в деревне, в которую я приезжала к бабушке погостить… Ровно до того момента, пока не умерла бабушка и не было принято решение продать дом… Иногда я вспоминала, как мы с Максом целовались, у меня тогда были к нему чувства, а у него не ко мне… Не знаю. Мне тогда было четырнадцать, а ему пятнадцать. Прошло уже три года, неудивительно, что спустя это время я его и не узнала, но вынуждена признать: он стал только краше. Тёмные волосы цвета мокко, аккуратно уложенные, напоминали наши детские невинные проказы на сеновале, а голубые глаза — небо, которое в деревне было чистым-чистым, без единого облачка, небольшая щетина придавала ему мужественности и делала взрослее в моих глазах… она ему так шла. Я скучала по тому времени, как иногда и скучала по нему.       Поддавшись чувствам, я подошла ближе и по-дружески приобняла его, удивившись своей сентиментальности. Он не остался в долгу, нежно скрестив руки на моей талии. Чуть не расплакавшись такой милой представшей картине, опустила лицо на его плечо и вдохнула запах одеколона. Так мы и простояли буквально миг, пока не прозвенел звонок. Я тут же среагировала и разорвала объятия, смахнув пару подступивших слезинок.       — Прости… мне нужно идти, — быстро протараторила и, не смотря на него, не дождавшись даже тех слов, что он хотел произнести, если судить по открывшемуся в этот момент рту, скрылась за поворотом, предвещая выговор старой вредной учительницы, работающей здесь хорошо если не со времён Сталина.       Однако её не было в кабинете, поэтому я смогла спокойно выдохнуть. Алиса сказала, что всё дело в том, что она на совещании учителей, а нам дала задание, которое к концу урока нужно сдать. Собравшись с силами и постаравшись позабыть хотя бы на время старую сентиментальную картину представшего друга, я начала выполнять задание. И это прошло успешно: за весь урок я, как ни странно, ни на секунду не отвлеклась.       Когда занятия подошли к концу, я пошла вслед за Алисой. Уже в самом фойе, когда нам повстречалась Катя, я вспомнила, что должна была зайти к учителю.       — Девочки, может, ко мне? — предложила Алиса, причём Вахрушева тут же согласилась, а я, откровенно говоря, замешкалась. Нечасто Лиса зовёт кого-то к себе. — А ты, Алин?       — Я не могу… Мне… К учителю нужно… К Станиславу Даниловичу, — немного виновато ответила ей я, хотя сама не понимала такой своей реакции. Ну разве моя проблема, что ей приспичило меня пригласить вот именно сейчас.       — Ой, да ладно тебе, не красть же насовсем он тебя там собрался, мы можем и вечером встретиться. Или мы чего-то не знаем, не шуры-муры ли вы там, случаем, крутите? — ирония и издёвка. В её тоне. Впрочем, не была бы она подругой, если бы не знала момента, когда просто срочно нужно здраво постебать.       — Алис, перестань. Это в любом случае не наше дело, — заступилась за меня Вахрушева. Я одарила её скромной улыбкой в знак благодарности.       — Вечером так вечером, я буду не против, — проигнорировав вопрос об учителе, ответила Лисе. — Созвонимся тогда.         И, обняв их на прощание, побежала по лестнице в сторону кабинета.       Когда оказалась в нескольких метрах, приостановилась, вновь услышав там какой-то шум. Медленно подойдя к кабинету, хотела было подслушать (хоть это и плохо, но кто сказал, что я хорошая?), о чём там говорили, но решила лишний раз приберечь нос: помнила ведь, чем в прошлый раз всё обошлось. И здраво рассудила, потому что всё та же шмара, пардон, учительница начальных классов выскочила оттуда. И снова в плохом настроении, видимо, наш математик не слишком хорош в плотских утехах.       — И снова ты, что опять тут забыла?! — рявкнула она и, задрав кверху нос, поскакала подальше в свою сторону. И это она ещё въехала мне не так давно по носу этой злополучной дверкой и даже не извинилась, пардон, несуразно пробубнила что-то там! Кошмар!       — Тебя забыла спросить, — прошипела я ей вслед и показала язык. Знаю, что некрасиво, но что поделать. Она и впрямь… шмара.       Позади послышался звонкий смех. Повернув голову, я удостоилась чести видеть перед собой хохочущего преподавателя моих нелюбимых предметов.       — Вызывали, товарищ командир? — шутливо отдала я ему честь.       — Вызывал, — он приглашающим жестом указал мне внутрь кабинета. — Чай, кофе?       — Вас… — он прокашлялся, очевидно, пытаясь скрыть за этим рвущийся наружу смех. Его вообще забавляла вся эта ситуация. А я и сама прекрасно знала, как это прозвучало, не зря же сделала такую паузу. — Вас… хочу спросить, больше предпочитаете, когда ученицы с вами чай или кофе распивают? — я прошла внутрь и вновь уселась на ту же излюбленную первую парту первого ряда. Прямо перед его лицом.       — Я больше люблю, когда они пробуют меня, но это не в твоём случае, — также издевательски и насмешливо ответил он мне.       Посмотрим, как ты заговоришь потом. Да хотя бы даже через несколько лет. Если я тебя захочу, мальчик, то получу даже будучи пенсионеркой, когда ты будешь таким же стареньким, как и я.       — Ближе к делу, — я усмехнулась, ишь какая я деловая колбаса. — У меня на сегодня много дел, поэтому давайте по-быстрому обсудим все вопросы, которые есть у вас ко мне, и разойдёмся. — И с каких пор я стала такой официальной? Неужели всё-таки его слова меня хоть каплю задели? Да кому я врала, не такая уж я и самоуверенная, какой казалась, чтобы он так просто распылялся на меня издёвками своими.       — Надеюсь, в одно из них входит изучение точных наук, потому что твоя подготовка, уважаемая Минаева, далеко не самая лучшая.       Тошнило уже от его поучительного тона. Прямо выворачивало.       — Обязательно, — ядовито улыбнулась во всю ширь, как мартовский кот. Имела я в рот вашу математику, да вынуждена ради заветной четвёрочки в четверти горбатиться. Тупо, но что поделать?       — Я немного недоволен твоей выходкой, — я с немым вопросом уставилась на него. — О боже, Минаева, ну не делай ты такое лицо! Прекрасно же знаешь, о чём я! А не ты ли со своей подругой проникла без разрешения в мои покои и подменила работу?       — Вы мне, кстати, помешали. Еле удалось, — напомнила ему я.       Я, кстати, правда тогда ни на шутку перепугалась. Ещё чуть-чуть — и на месте моего пребывания образовался бы кирпичный завод.       — Можешь быть спокойна, у тебя пять, — я чуть не подлетела с места как ужаленная, едва удалось сохранить безразличное выражение лица. Удивлена его снисходительности. — Но эта удача выпала тебе на голову последний раз. И ты мне будешь должна.       — Ничего я вам не должна, пф-ф. Ставьте мне хоть… Нет, два не ставьте, тогда уж три, — я, мягко говоря, офигела от его наглости, но не могла согласиться на плохую оценку: не хотела расстраивать отца.       — О нет, Минаева, ты мне тут с самого первого дня пребывания что-то да должна, — со смехом высказался он и умолк. Я так и не проронила ни слова, и между нами на какое-то время возникла удушающая тишина. У меня не было охоты снова обдумывать его глупые слова, потому что показалось, что он вновь был немного пьян. Как и всегда.       — Скажите, вы бываете хоть иногда трезвы в рабочее, чёрт возьми, время?! — О нет, зачем? Зачем я ему это сказала? Это же… некрасиво, некультурно. Да и вообще прозвучало как зависть, впрочем, так и было. Я давно не снимала напряжение, надо будет подумать над этим на досуге.        Но его это рассмешило. А такая реакция меня бесила ещё больше.       — Только в особом случае.       Чего, какой ещё «особый случай»?       Я вовремя прищемила язык, дабы не сморозить чего-то лишнего, и это было верным решением. Ухмылка с его лица прошла и сменилась каким-то серьёзным выражением лица. Мне бежать или наоборот успокоиться?       Он выдвинул ящичек в столе, вытащил оттуда пачку сигарет известной марки и, оттягивая момент, медленно достал одну, наблюдая за моей реакцией. Выудив там же зажигалку и чиркнув её, задымил. Я не была возмущена, но и не была рада. Не любила курящих учителей. Гложило чувство несправедливости по отношению к ученикам, которые, как известно, должны брать пример с учителей, но при этом им категорически запрещено было брать в рот сигару. Глупо. Если это и так, то учителей, подающих такой пример, на мыло.       — Хочешь? — томно спросил он, с интересом наблюдая за мной.       Пф-ф, конечно нет. Я что, самоубийца?       — А давай, — уже произнесла я и мысленно дала себе подзатыльник. Алло, женщина, ты что творишь сейчас?       Через минуту мы оба заполонили помещение светло-серым дымом, при этом распространяя жгучий забористый запах. И это ещё я, ненавистница тех дам, которые соглашались прикурить вместе с учителями? На самом деле я просто никогда не умела вперёд подумать, прежде чем что-то говорить, ну или не хотела показать свою слабую сторону, поэтому соглашалась на ненавистные мне поступки. И чаще это происходило именно с парнями.       В перерывах между затяжками был слышен мой кашель, да-да, тот самый, который издавали юные начинающие курильщицы. И очевидно, моего учителя это забавляло. Он прямо-таки наслаждался представленной картиной, спокойно затягиваясь и выдыхая дым неподалёку от моего лица, при этом стараясь, чтобы пелена отравы не доставала до него. Я сильнее закашлялась и, кажется, покраснела. Превращение в курильщицу проходило ужасно, особенно учитывая, что я первый раз взяла в руки сигарету.       — Хорош мучиться, — он забрал у меня окурок и окунул его в пепельницу, прижав. — А то не вижу, что ты этим не балуешься. Не делай так больше, если не умеешь. Тошно смотреть.       — Не смотрите. Да и к тому же вы сами предложили, — отчего-то виновато сказала я.       — Предложил, чтобы ты отказалась, неужели не понятно? Пф-ф, ещё я с ученицами не курил.       — Уже… Уже покурил, — и снова извиняющийся тон. Лин, когда ты выравняешь свой голос, а не будешь продолжать тихонечко что-то вякать, будто извинения толкаешь.       — К сожалению. — На какое-то время он замолк, а затем его взгляд вспыхнул с новой силой, и он, словно что-то вспомнив, подорвался и задал мне вполне логичный вопрос… Вернее, нифига не логичный: — А что ты звонила-то? Ну, утром…       — Спросить, зачем звонили вы тридцать три раза, — как само собою разумеющееся заметила я и в знак доказательств, выудив из кармана рюкзака телефон, предоставила желаемое. Вот. Ровно тридцать три раза.       Я ожидала согласие, понимание. Думала, он скажет, что, мол, да, звонил, и назвал бы причину… Ну или сказал, что забыл, по какой причине тормошил меня. Ну или на худой конец извинения, что донимал меня, но только не тупой лошадиный смех. Противный. Тошный. Нервозный.       — Что-то не так?       Да хорош ты уже ржать, придурок.       — Минаева, ты, прости, тупая? — я чуть не подавилась собственной слюной. Это некомпетентно, как минимум, по отношению к ученикам! Не зазнался ли он случаем, этот сынок богатеньких родителей, а? Видимо, мой вид и правда был не самым утешающим, потому что он продолжил: — Глаза разуй, Минаева. Там целых три цифры различаются от моего номера. О Господи, за что ты мне послал такую мадам ученицу на мою голову? И этому человеку я ещё преподаю геометрию? Ты, случаем, точно дочь своей мамы, а не инфузории? — он демонстративно закатил глаза и сложил ладони, как бы демонстрируя поклонение всевышнему.       Слух резануло напоминание о матери, но я это удивительным образом проигнорировала, направив взор на телефонное недоразумение. Пригляделась и в самом деле заметила несколько отличий. Чёртов мой невыспавшийся мозг. Как я могла так лохануться и не заметить?       Я оторвала глаза от дисплея, стараясь сохранить невозмутимое выражение, ведь нельзя же было падать сейчас лицом в грязь, правильно? Но вот его сейчас нужно было видеть… Самовлюблённый вид, ехидная ухмылочка на губах и горящие глаза, плотно притянутые ко мне. Он свободно распластался на стуле и только сейчас я заметила, что две пуговицы его рубашки расстёгнуты.       О чёрт…       Куда ты такой сексуальный?.. Уйди, пожалуйста… Лина, нельзя, только не он. Он же петух, ты только посмотри на него, ну точно поклонник мужских членов…       Я с силой отвела взгляд на пол, проморгалась и, чувствуя, как кровь приливала к щекам, излучая жар, постаралась спрятаться под парту, хотя бы немного, при этом шумно сглотнув ком в горле, а вместе с ним и наваждение. Очевидно, он это заметил, так как сначала с недоумением окинул меня томным взглядом, а затем самоуверенно и самозабвенно улыбнулся.       — Ну так что? Хочешь повторить? — Я посмотрела на него, откровенно не понимая происходящего. Он перегнулся через стол, наклонился ко мне близко-близко, что сердце пропустило удар и замерло в ожидании дальнейшего. От него пахнуло терпким запахом парфюма и сигаретным дымом, который я шумно втянула, ощущая, как это благоухание в прямом смысле вскружило мне голову. Откровенно говоря, любила я запах сигарет, ведь так всегда пахло от отца, и поэтому этот запах олицетворял собой мужество, силу и… сексуальность.       Я, кажется, перестала дышать, с упоением глядя на него. Нежно-голубые глаза его странно сверкнули, а затем он придвинулся ещё ближе, я даже прикрыла глаза, впадая в негу.       Что вообще происходит? Нужно… выбираться из этого состояния. Лин, он же противен тебе. Отодвинься!.. Не могу, чёрт…       Оказавшись близко с моим лицом, он опалил кожу горячим дыханием, а затем, нагнувшись влево и заправив за ухо непослушный локон, задев кожу браслетом на руке, который своим металлическим холодом вызвал мурашки, нежно прошептал мне на ухо:       — Повторишь ночной звонок мне после того, как тебе позвонит неизвестный номер? Или я могу спать спокойно? — И занял своё учительское место, одарив самодовольным взглядом. Ну да, возбудим и не дадим. В вашем стиле, Станислав Данилович.       Вот сукин сын! Ну почему так много классных соблазнительных мальчиков, они же меня до греха-а доведут.       — О нет, ни в коем случае. Не смею больше вас тревожить с утра пораньше. Отдыхайте. — М-да. Слишком грозно, однако, прозвучало, будто я обиделась. Хотя так и есть, но зачем я в очередной раз показала ему слабинку?       — Спасибо, Минаева. Приятно слышать, что могу спать спокойно.       И снова эта ухмылка. Честное слово, я его сейчас съем, если не перестанет меня бесить. Просто бесит.       Я встала и, подхватив рюкзак, пошла в сторону двери, ощущая на себе прикованный взгляд голубоглазого парня. Из-за этого чувства ноги заплетались и было сложно дойти до заветной двери в коридор.       — Стой… Алина, — я остановилась как вкопанная, чуть не налетев лицом в стену. Он так неуверенно назвал моё имя, будто сомневался, стоит ли его произносить. Но как, однако, сладко оно прозвучало в его исполнении. Я слышала его всего третий раз, но уже едва не получала от этого оргазм.       — Что-то желаете? — голос дрогнул, ещё не успев отойти от реакции на это сладкое созвучье…       — Просто хотел сказать, что ты довольно-таки классно пародируешь Елену Николаевну. — Чего? Кого? — Это забавно, — он по-детски улыбнулся.       — Кого, простите, я пародировала? — что-то он бредил. Вообще математическое умишко гнить начало, надо бы ему на отдых. Ага, на пенсию, в самый раз!       — Ну… Ту молодую учительницу, которая тебе дверью в нос бабахнула. — Ах да, вспомнила. Это же его та самая уважаемая мадам куртизанка.       — Я что, клоун, чтобы этой шала… училке подражать? Пф-ф, я, может, и вообще не её имела в виду, — гордо ответила я, посчитав его речь нахальной. — И вообще, удовлетворяйте её лучше, чтобы она не посылала куда подальше ни в чём не повинных детей и не костыляла их чем под руку попадёт!       — Как скажешь, — хмыкнул он, зачем-то вставая с места. Чёртов остолоп…       Шаг за шагом, всё ближе он подходил ко мне, распыляя приятным ароматом одеколона. Да что ты такое, Косенко, что всегда любишь меня раздражать?       — И мне пора, извините. Подруги заждались, — я поспешила попрощаться, пока он находился не в опасной близости для моих пошлых мыслишек. — До свидания.       Взгляд случайно наткнулся на его запястье, на котором пошатывался с золотым отливом браслет, показавшийся смутно знакомым. Заметив мою заинтересованность, он завёл руки за спину и буквально на секунду посмотрел на меня с раздражением. А затем, будто опомнившись, снова многозначно улыбнулся и взглядом указал на дверь. Да-да, я как раз собиралась.       — До завтра, Минаева. И не забудь своих подруг попросить помочь тебе с геометрией, завтра буду проверять у доски твою подготовленность во время отсутствия, — он учительским строгим тоном отчеканил свою поучительную речь, но я успела хлопнуть дверью, оставляя его и его математику за чертой.       — Обязательно, — прошипела, пробегая по лестнице и быстро продвигаясь в сторону гардероба.