Квартет

“You radiaaaaa-a-a-a-ate”, – Fleming and John (Гермиона) Гермиона почувствовала запах дыма и, приоткрыв глаза, обнаружила, что стоит в центре пустынного выжженного участка, а под ногами хрустит спаленая трава. Она оглядела окрестности. Огонь. Повсюду. Ее окружала высокая стена потрескивающего алого пламени, а лес позади гнулся от зноя. Но затем она с облегчением заметила Люциуса, Драко и Северуса, тоже стоящих там, за пределами демонического круга. Не обращая внимания на опасность, Драко широко улыбнулся и бросился к стене огня, словно взбесившийся товарняк. Гермиона забыла, как дышать, парализованная ужасом, ведь скорость не придает человеку огнеупорности, – но Драко вынырнул из огня без единого ожога. Абсолютно целый и невредимый. Она похлопала его по одежде в поисках возгораний или ран, но ничего не нашла. Пламя было зачарованным? Если так, то почему было так жарко? Пот стекал по лбу солеными струйками, заливая глаза, а одежда липла к телу, будто вторая кожа. Не обращая внимания на ее проблемы с потоотделением, Драко заключил ее в объятия и стал целовать так, что она чуть было не задохнулась: вот только она никогда еще не была более счастлива от закупорки дыхательных путей. Драко был в порядке. Более чем в порядке. По крайней мере, на это указывал бугор в районе ширинки. Она обняла его так крепко, как только могла, ощущая смесь облегчения, возбуждения и радости. Забравшись рукой ему под рубашку, она вонзила ногти в упругие мышцы его спины, лишний раз убеждаясь в его физической сохранности ради собственного спокойствия. Его кожа казалась прохладной под ее ладонью, словно вода, успокаивающая ее разгоряченное тело и хоть немного рассеивающая жар. Драко отстранился и улыбнулся ей так, словно был под кайфом от какого-то любовного зелья. Зарывшись пальцами ей в волосы, он притянул ее к себе, так что его белокурая челка коснулась ее лба. Дотронувшись кончиком носа до ее носа, он прокричал, перекрывая рев пламени: – Я люблю тебя! Гермиона расплылась в безумной улыбке, сердце заколотилось где-то в горле от охватившей ее эйфории. Неужели сейчас было самое время вываливать на нее столь монументальное признание? О, да к черту всё! Для любви не бывает неподходящего времени. – Я тоже тебя люблю! Ее окликнул Люциус, и они с Драко обернулись. Оба старших слизеринца с растущим опасением наблюдали за огненным адом. С неохотой поморщившись, Люциус зажмурился и пронесся сквозь пламя, словно больше не мог выносить разлуку с Гермионой. Она схватилась за него, готовая тушить огонь, но на нем тоже не оказалось ни следа пламени. Его кожа даже не покраснела. Люциус тоже казался удивленным: он похлопал себя по груди, проверяя, нет ли ожогов, и, не найдя ничего, с облегчением улыбнулся и притянул ее в объятия. – Я скучал по тебе, принцесса. Гермиона приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его. – Я тоже по тебе скучала. Северус придет? Люциус обернулся через плечо и, задумавшись, тихо ответил: – Я не знаю. Северус смотрел на пламя так, словно оно его уже когда-то обожгло, и он теперь раздумывал над планом мести. Он выглядел таким одиноким – черная фигура перед непреодолимым препятствием, преградившим ему путь. У Гермионы заныло сердце. У него больше не было причин чувствовать себя одиноким. Она решительно подошла к границе огня, готовая перетащить его на эту сторону, если понадобится. И черт возьми! Пламя действительно не было зачарованным. Казалось, это были врата в ад. Но она ни за что не оставила бы Снейпа там одного. Он должен был быть с ними. Гермионе не хотелось обжечься, но она знала, что Северусу необходим был толчок – знак того, что он ей нужен. Что она его хочет. Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, она просунула руку сквозь пылающий жар, и когда та показалась с другой стороны, появилось ощущение, будто она попала в торнадо. Гермиона едва удержала руку, чтобы ее не отбросило назад, за линию огня. К ее огромному удивлению, пламя не обожгло ее. Оно и не смогло бы – ведь оно было температуры ее тела. Борясь со шквальным порывом ветра, Гермиона протянула руку к Снейпу, но он просто несколько секунд тупо смотрел на нее, словно не понимая, зачем это. Затем, наконец, она почувствовала, как его длинные пальцы обхватили ее руку. Вой ветра стал таким громким, что Гермиона зажмурилась и закрыла свободной рукой ухо, чтобы заглушить этот рев. Но даже посреди этого безумия она ни на мгновение не выпустила руку Снейпа. Когда она приоткрыла глаза, чтобы посмотреть, прошел ли он сквозь огонь, она поняла, что видит перед собой потолок. Полоток спальни Люциуса. Разве там только что не было зеркала? А огня? Северус стоял рядом с ней на коленях, вытирая ей лоб чем-то холодным, а Люциус находился с другой стороны, и его обычное напыщенное выражение лица было омрачено беспокойством. Что случилось? И почему ей было так жарко? – Ты вернулась, – пробормотал Снейп. Всё было слишком громким. И ярким. Она отвернулась, решив больше не оглядывать комнату. – Что произошло? – Ты потеряла сознание. Но теперь ты в порядке. «Скажите это вращающейся вокруг меня комнате». – Я принесу ей шоколада, – вызвался Люциус. Северус снова вытер ей лоб. – Здесь есть вода, если хочешь. Ей сильно хотелось пить. Она буквально умирала от жажды. Гермиона потерла лицо, чтобы избавиться от липкого ощущения беспамятства. – Вот, дорогая, – сказал Люциус, что-то вкладывая ей в ладонь. – Тебе сразу станет лучше, когда ты съешь немного шоколада. Гермиона посмотрела на свою ладонь и, опознав в ней плитку шоколада, откусила маленький кусочек. Закрыв глаза, она покрутила его во рту, ожидая, когда голова прояснится. Какая странная ночь. Раньше она никогда не падала в обморок от секса, и не сказать, что ей это понравилось. И почему у нее из головы не выходил огонь? Может быть, у нее случился перегрев мозга? Когда пульсация в голове утихла, она приоткрыла глаза, чтобы посмотреть, прекратилось ли головокружение. Комната перестала так сильно крутиться, но Северус и Люциус слишком внимательно на нее глазели, заставляя чувствовать себя животным в зоопарке. – Здесь слишком светло? – спросил Снейп. – Да, – прошептала Гермиона. Он махнул рукой, и освещение уменьшилось всего до тысячи ватт. Так было намного лучше. – Можно мне теперь воды? Северус потянулся к прикроватной тумбочке за стаканом. – Уверена, что сможешь сесть? Спешить некуда. – Я жутко хочу пить, – прохрипела Гермиона. Стоп, что-то здесь было явно не так. – Где Драко? Они огляделись, и Северус указал на стоящий в тени диван, на который не попадал ставший слишком тусклым свет. – Он здесь, ждет, когда ты придешь в себя. Гермиона прищурилась, вглядываясь в полутьму: перед глазами плыло. Почему Драко не было рядом? Он всегда был первым, кто брал ее за руку и крепко целовал. Не то чтобы Северус и Люциус плохо справлялись, но все же отсутствие Драко ее смутило. Люциус помог ей сесть, а Северус протянул стакан и остался рядом, чтобы убедиться, что она не уронит его. Гермиона и не собиралась его ронять: наоборот, она намеревалась пить, пока не лопнет. Первый глоток был как «аш-два-о-боже!» В горло словно насыпали песка. Сложно было сказать, пила она воду или просто впитывала. Или может быть, жидкость превращалась в пар еще до того, как достигала желудка. Потерев другой рукой затуманенные глаза, Гермиона сделала еще один большой глоток. Снейп приобнял ее за спину и большим пальцем начал медленно массировать ее круговыми движениями. – Нам следовало быть осторожнее. Вероятно, нам не стоило идти втроем один за другим в твой первый раз. Губы Гермионы изогнулись в слабой улыбке. – Ты серьезно? Это было великолепно. Я правда не знаю, что произошло. Со мной все было в порядке после оргазма. Северус подержал для нее стакан, пока она откусывала еще кусочек шоколада. – Что последнее ты помнишь? – Как улыбалась. Люциус неожиданно рассмеялся и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. По крайней мере, хоть кто-то оценил ее шутку. А вот Северус все еще выглядел крайне серьезным. Он сложил салфетку и положил Гермионе на шею. – И тогда ты чувствовала себя совершенно нормально? – Отлично, – заверила она его и снова потерла глаза. – У тебя болит голова? – обеспокоенно спросил Северус. – Больше нет, но перед глазами всё плывет. – Что ты имеешь в виду? – он нежно повернул ее к себе за подбородок. – Посмотри на меня. Гермиона встретилась со взглядом его черных глаз и начала усиленно моргать, чтобы разогнать туман по бокам. – Люциус, дай мою палочку. Я хочу убедиться, что она здорова. Люциус протянул ему палочку, и Гермиона, ожидая, пока Снейп наложит на нее несколько диагностических заклинаний, жевала шоколад. Заклинания ничего не показали. Северус провел прохладной подушечкой большого пальца по ее скуле и склонил голову набок, как будто пытался взглянуть на ситуацию под другим углом. – Я ничего не нашел. Что конкретно ты видишь? – Вы все светитесь. Снейп стрельнул взглядом на Малфоя, и Гермиона заметила, как между ними промелькнуло беспокойство. – Ты имеешь в виду только мы или всё в комнате? Гермиона огляделась. – Только вы трое. – Как мы «светимся»? – спросил Люциус, озадаченно сморщив лоб. – Как… на средневековых картинах с нимбами, только вокруг всего тела. Северус наклонился и после того, как визуальный осмотр длиной в целую минуту так и не принес ответов, пробормотал: – Не моргай, – и поднес палочку к ее виску. Гермиона знала, что он копался в ее разуме и рыскал среди воспоминаний, чтобы посмотреть, не было ли какой-то травмы, о которой она могла забыть, пока была без сознания, но, очевидно, так ничего и не нашел, потому что отстранился, разочарованно покачав головой. – Не вижу ничего странного. Тебя не тошнит? – Вовсе нет. Я уже чувствую себя нормально. – Можешь подробнее рассказать, что ты видишь? Гермиона вздохнула. Это было сложно описать. – Вы все выглядите слегка по-разному, но это похоже на то, как если бы на стене сияла призма. Знаешь, такая мерцающая и танцующая. – Опиши, что ты видишь вокруг меня. Изучив взглядом сияние, окружающее его голову и плечи, Гермиона вдумчиво ответила: – Цвета идут волнами. Серебро. Блестящее. А еще довольно много черного. – Похоже на тебя, – съязвил Малфой. – А что насчет Люциуса? – поинтересовался Северус, игнорируя насмешку. – Цвета те же самые? – Нет. Он… темно-красный, – отозвалась Гермиона, взглянув на палитру Люциуса. – А у Драко? Гермиона едва могла различить его сияние из-за расстояния и плохого освещения. – Не знаю. Подождите. Она стала выбираться из постели, но Северус и Люциус удержали ее. – Погоди секунду, – потребовал Люциус. – Вероятно, тебе не стоит вставать прямо сейчас. – Не говори глупостей. Я в порядке, – запротестовала она. – Отпустите. Безмолвно обменявшись взглядами поверх ее головы, они оба неохотно отпустили ее, и Гермиона, ободряюще погладив их по рукам, поползла к краю кровати. Драко молча сидел в кресле, наблюдая за ее приближением. Она видела, как сияют его глаза, отражая пламя свечей, но все остальное было скрыто тенью. Свесив ноги с кровати, чтобы проверить их устойчивость – поскольку падение лицом вниз поставило бы под сомнение ее заверения в способности передвигаться самостоятельно, – Гермиона осторожно прошла через комнату и забралась к Драко на его голые колени. Выражение боли на его лице, более не скрытом темнотой, заставило ее похолодеть. Он выглядел несчастным. И его явно подташнивало. – Драко, – прошептала она. – Что такое? С тобой все в порядке? Он покачал головой. – Что случилось, милый? – Мне нехорошо. – Нехорошо? Что значит нехорошо? – спросила Гермиона, приложив ладонь к его лбу. – Уверена, у Северуса есть какое-нибудь лекарство. Я попрошу у него. Драко запрокинул голову и, закрыв глаза, напряженно выдохнул сквозь плотно сжатые губы. – У меня нервный срыв, – прошептал он. – Я думал, ты никогда не очнешься. Гермиона обернулась на Северуса и Люциуса. Они наблюдали за ней и тихо переговаривались между собой, ничего не подозревая об эмоциональном состоянии Драко. Он явно пытался скрыть от них свою реакцию, и ей не хотелось выдавать его бурными восклицаниями. Мягко скользнув ладонями по его напряженным плечам, она обняла его так крепко, как только могла, и прошептала на ухо: – Все хорошо. Я теперь в порядке. Мне жаль, что я напугала тебя. Драко зарылся лицом ей в шею, его тяжелое дыхание коснулось ее кожи. Гермиона погладила его по голове, чтобы успокоить, но это, судя по всему, произвело обратный эффект. Его плечи напряглись, и она ощутила, как ей на кожу полились горячие слезы, когда он начал беззвучно плакать. – О боже, Драко, – прошептала она, покрепче обнимая его. – Все хорошо. Она уже давно не видела его плачущим. А уж плачущим трезвым – вообще никогда. Но несмотря на все удивление, к ней пришло осознание ситуации. Все самые изнурительные для него моменты страданий имели один и тот же источник. Гермиона сложила вместе кусочки пазла и поморщилась от получившейся картины. Должно быть, ее обморок пробудил в нем воспоминания об его маме в ее последние дни. Лежащей без сознания на больничной койке. И так и не очнувшейся. «Вонючие яйца Мерлина, похоже, я здорово напугала его». – Пожалуйста, никогда не оставляй меня, – прохрипел он. – Не оставлю, – пообещала Гермиона. – Ни за что. Я никогда тебя не отпущу. Драко схватился за ее плечо так, как будто от этого зависело его самообладание. Сердце Гермионы сжалось. Она была точно в таком же состоянии после финальной битвы: цеплялась за всех, кто выжил, как будто, если держать их достаточно крепко, тем самым можно было уберечь их от исчезновения. Стерев с его лица слезы кончиками пальцев, она поцеловала его влажную щеку. Кто бы мог подумать, что напыщенные говнюк, которого она встретила в свой первый день в Хогвартсе, станет самым чувствительным человеком, которого она когда-либо знала. Несмотря на то, что она чувствовала себя ужасно, сопереживая ему, ее поразили перемены, которые случились в его жизни. Едкий голос Люциуса пронзил пространство, словно кинжал. – Ты что, плачешь? Во имя Мерлина, сын. Возьми себя в руки и отрасти уже себе… достоинство. Я полагал, что… Гермиона резко повернула голову и вперила в него полный ярости взгляд. Как только до Люциуса донеслась волна ее гнева, он тут же умолк. Драко съежился от его нападок, но она заслонила его всем телом от дальнейших колкостей. – Не могу поверить, Люциус, – прошипела она. – Драко имеет право на любые чувства. И поскольку из вас всех он единственный, кому хватает мужества плакать в моем присутствии, вероятно, яйца стоит отрастить не ему, а тебе. Снейп и Люциус потрясенно уставились на нее. – Когда плакала я, ты почему-то не насмехался надо мной, так почему же сейчас ты говоришь такие вещи своему сыну? Мы с ним оба люди, и наши слезы не зависят от вида наших половых органов. Больше никогда не говори ничего подобного. Люциус моргнул. На его лице застыли шок и недоумение. Северус смотрел на друга, и Гермиона поняла, что он гадает, когда тот взорвется. Она морально подготовилась к битве. Однако Люциус не взорвался. Он просто откинулся на подушки, и на его лице мелькнуло непривычное выражение растерянности и задумчивости. Следя за ним одним глазом, Гермиона притянула к себе Драко, чтобы еще раз обнять. – Все в порядке, милый, – пробормотала она. – Ты можешь бояться и грустить, сколько тебе угодно. Можешь испытывать любые эмоции. Он тяжело дышал ей в шею, а его рука сжалась так, что Гермиона оказалась в ловушке его объятий. – Ты такой милый мальчик, – проворковала она, целуя его в щеку. – Не хочешь пойти в постель прямо сейчас? Ты почувствуешь себя лучше после того, как выспишься. Он кивнул. – Хорошо. Я отведу тебя. Пойдем. Драко вытер лицо, и она взяла его за руку, слезла с его колен и вытащила его кресла. – Не волнуйся насчет них, – прошептала она. Драко не поднимал глаз, но последовал за ней охотно, цепляясь за ее руку, чтобы она не отпускала. Когда они оказались у той стороны кровати, где обычно спал Драко, Гермиона спокойно сказала, обращаясь к Северусу и Люциусу: – Надеюсь, вы оба устали, потому что мы готовы лечь спать. Северус ничего не сказал и просто отодвинулся, чтобы Люциус вернулся на свое привычное место. Тот перелег, все еще смотря на Гермиону с выражением крайнего замешательства на лице. Когда Снейп и Малфой оказались на своих местах, Гермиона забралась на кровать и потянула за собой Драко. – Идем, милый. Забирайся под одеяло. У Драко был такой же растерянный вид, как и у его отца, но он подчинился и лег рядом с ней. Гермиона устроила его поудобнее, натянула одеяло ему на грудь и чмокнула в губы. – Вот так, – сказала она, поглаживая его по груди у сердца. – Теперь отдыхай. Мы поговорим об этом завтра, если захочешь. Он снова кивнул, и его плечи мгновенно расслабились. Легонько поцеловав кончик его носа, она прошептала ему на ухо: – Хороший мальчик. Повернувшись, Гермиона посмотрела на Люциуса и Северуса. Она не ругалась на Снейпа, так что у нее не было причин осторожничать с ним, но все же она не могла не заметить его легкую растерянность. И, возможно, еще удивление. – Возвращаясь к твоему вопросу, цвет Драко – ярко-желтый, как лимон. Но… теперь, когда он успокоился, цвет поменялся на приятный зеленый. Снейп перевел взгляд на Драко, и Гермиона буквально увидела, как у него в голове завертелись винтики. Оставив его размышлять, она потянулась к Люциусу, положив тыльную сторону ладони Снейпу на живот. Люциус посмотрел на нее, словно не понял значение этого жеста, так что Гермиона пошевелила пальцами, и он, наконец поняв намек, положил свою руку поверх ее. Мягко улыбнувшись, она погладила его пальцы. – Мне не безразличны вы все, и я бы боролась, чтобы защитить каждого из вас. Я не злюсь на тебя. Я знаю, насколько ты на самом деле добр. Но если я буду жить в этом доме, ничьи эмоции не будут высмеиваться. Ни эмоции Драко. Ни твои. Ни Снейпа. Ни мои. Если мы хотим, чтобы наши отношения работали, нам придется быть честными друг с другом, а это значит, что мы не сможем скрывать свои чувства. Я знаю, что для вас с Северусом это тяжелее, чем для нас с Драко, и я готова проявить терпение. Ты хочешь быть честным со мной? На мгновение его лицо омертвело, и она увидела, что его серые глаза, словно грозовыми тучами, затянуло нерешительностью. Однако, к его чести, он кивнул. Гермиона сжала его пальцы. – Я рада. Перебравшись через Северуса, она обняла Люциуса и прижалась губами к его шее. – Ты не монстр, Люциус. Я бы никогда не стала испытывать таких чувств к мужчине, который не обладал бы добрым сердцем. Не забывай, как сильно ты мне нужен. Внезапно он отчаянно обнял ее, дрожа всем телом и с трудом дыша. – Ты продолжаешь удивлять меня, принцесса. Или теперь мне следует называть тебя принцессой-воительницей? Я думал, ты сожжешь меня одним взглядом. Гермиона поцеловала его в щеку. – Ни за что. Из того, что я разозлилась, отнюдь не следует, что ты перестал для меня что-то значить. Ты, Северус и Драко сделали меня такой счастливой, какой я никогда не была. И я не собираюсь отказываться от этого без борьбы. Я знаю, что мы нечасто говорим об этом, но я думаю и беспокоюсь о тебе постоянно. Обо всех вас. Вы всегда в моем сердце. Она услышала, как он сглотнул, и мышцы у него на шее напряглись, когда он стиснул зубы. Он снова подавлял свои чувства. И Гермионе хотелось, чтобы он выпустил их, прежде чем они его задушат. – Спасибо, принцесса, – прошептал он. И тогда Гермиона поцеловала его по-настоящему. Медленно и глубоко. Он ответил ей с нежностью, и его язык больше не боролся с ее языком за превосходство: они танцевали. Погружаясь. Перекатываясь. Толкаясь. Она выдохнула ему в рот и запустила пальцы ему в волосы, притягивая ближе. Она хотела, чтобы он тоже чувствовал себя в безопасности, как и Драко. Он не меньше заслуживал спокойный сон. Когда они наконец оторвались друг от друга, то оба едва дышали, и ее губы слегка припухли. Поглаживая его подбородок, она приблизилась к нему так, чтобы дотронуться носом до его великолепного аристократического носа. – Спокойной ночи, Люциус. Увидимся утром. Он повернул голову, чтобы манерно поцеловать ее ладонь. – Спокойной ночи, Гермиона. Он помог ей переползти обратно через Снейпа, и, оказавшись на своем месте, она устроилась так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. – Сказанное касается и тебя. Я знаю, что ты всё слышал. Взгляд его задумчивых черных глаз не отрывался от ее глаз. – Гермиона Львиное Сердце. Ты с таким удовольствием ложишься ко мне на колени для порки и сосешь мой член, что я уже стал забывать, что ты не такая уж и стеснительная и покорная. Улыбнувшись, она кивнула. – Думаю, во мне кроется много всего. Но это всё я. Нельзя обрести одно, не получив бонусом другое. Уголок его губ приподнялся с одной стороны. – Действительно. – Но я знаю, что ты знаешь, как сильно ты мне нужен. Мне нравится то, как ты заставляешь меня стесняться. Его полуулыбка превратилась в ухмылку. – А мне нравится наблюдать за этим. Это было достаточным откровением для одного вечера? Гермиона рассмеялась. – С твоей стороны это было целое признание. Я горжусь тобой. Снейп рвано выдохнул, и по его реакции Гермиона догадалась, что он нечасто слышал нечто подобное в свой адрес. Казалось, его это застало врасплох. Настолько, что он сменил тему. – Если к утру твое зрение не улучшится, мы отведем тебя к специалисту. – Ты правда считаешь, что это может не пройти? – Я не знаю. Но я не стал бы волноваться об этом. Если это не причиняет тебе боль, то нет поводов для беспокойства. Гермиона наклонилась, чтобы поцеловать его, но он внезапно отпрянул и уставился на нее так, что у нее внутри все перевернулось. Схватив ее за подбородок, он повернул ее голову в разные стороны. – Что? – спросила она. – Мне показалось, что я что-то увидел. – Где? – У тебя в глазах. Однако… вероятно, это была игра света, – он сам явно был не слишком уверен в своих словах, но, стоило ему поцеловать ее, Гермиона забыла о своих опасениях и отдалась столь необходимому ей поцелую на ночь. Северус так редко целовал ее первым, что это было схоже с появлением кометы Галлея. Но за одну ночь он сделал это не один раз, а дважды – по-настоящему поцеловал ее, – коснувшись губами и языком так, что ее мозг отключился. Снейп отстранился. На его губах каким-то образом все еще сохранилась та же коварная ухмылка. – Доброй ночи, мисс Грейнджер. – Доброй ночи, профессор Снейп. – Не хитри со мной, малышка. Я не забыл про твою порку завтра. – Я тоже не забыла, – заверила она его. – Никаких попа-попятных. – Никаких попа-чего? Драко рассмеялся, и она была рада слышать его смех. – Она имеет в виду, что ты не сможешь пойти на попятную. Снейп выгнул бровь, словно его это оскорбило. – Обещание есть обещание. – Хорошо, – радостно проговорила Гермиона, довольная тем, что ее обморок не отменил утреннюю порку. Это был ее любимый способ начинать день. Устроившись рядом со Снейпом, Гермиона перевернулась на спину. – Давай, Драко. Я знаю, что это улучшит твое настроение. Драко положил голову ей на грудь у сердца, и Гермиона, обняв его одной рукой, потянулась через Северуса, чтобы взять за руку Люциуса. Его пальцы переплелись с ее, и она удовлетворенно вздохнула, ощутив наконец умиротворение на душе, схожее с пушистым одеялом, окутавшим ее теплом. Закрыв глаза, она провела большим пальцем по плечу Драко в успокаивающем ритме, чтобы помочь ему уснуть. Сухожилия на руке Снейпа двигались так же ритмично, и она поняла, что легкое покачивание отлично расслабляет. Ей потребовалась минута, чтобы осознать, что он гладил Драко по голове. И Драко не отодвинулся от него ни на дюйм. У нее на лице появилась загадочная улыбка. Какой интересный поворот событий. Настолько интересный, что ей захотелось прижать их друг к другу, а самой потереться обо что-нибудь твердое. Как долго это продолжалось? Было ли между ними нечто сексуальное, или Снейп просто был добр к Драко? В любом случае это было невероятно трогательно. И имело терапевтический эффект. Снейп находил выход для всех своих подавленных эмоций, а Драко получал понимание и ласку от человека, который годился ему в отцы. Жаль, что не от своего настоящего отца. Тем не менее, это был большой шаг вперед для них обоих. На самом деле, если задуматься, вся эта ночь была неким катарсисом. Для всех них. Ей стоило подумать об этом утром, потому что ее глаза категорически отказывались оставаться открытыми еще хотя бы лишнюю секунду. Гермиона мгновенно погрузилась в глубокий сон, где ей привиделась трехглавая змея, защищавшая ее сад. Несмотря на то, что трехглавые змеи редко встречались в природе, ее появление не вызвало ни страха, ни удивления. Змеи были хорошим знаком для любого сада.