Квартет

“Money can't buy me love”, – The Beatles

(Люциус) Гермиона сжимала руку Драко, пока они проходили мимо бесконечных рядов с развратными принадлежностями. Волнение и смущение окрасили ее щеки красным, но игривая улыбка выдавала истинные чувства. Не удержавшись, Люциус обменялся понимающей ухмылкой со Снейпом, которому, судя по всему, реакция Гермионы казалась забавной. Люциус ощутил облегчение, увидев, что Северус выглядит таким беззаботным. Прошлая ночь была сродни эмоциональным американским горкам: все беспокоились, что случится дальше, но Северус, казалось, перенял основную часть вины, наваливая на себя всё больше и больше, как будто причиной обморока Гермионы был его личный недосмотр. Конечно, Люциус понимал чувства Северуса, ведь он и сам провел последние пять лет, виня себя за смерть Нарциссы. Он просто надеялся, что его друга не настолько ослепит самобичевание, что он упустит из виду все, чего они достигли за последние несколько месяцев. Люциус не понаслышке знал, что сожалениями можно зарыть самого себя так глубоко, что выбраться уже будет невозможно. Если только кто-нибудь не поможет. Вот почему он предложил эту небольшую экскурсию: чтобы поднять всем настроение и напомнить, что основополагающим для их комфортного сосуществования являлось ничто иное, как удовольствие. И его план, похоже, сработал. Улыбки сияли на лицах всех четверых. Хотя… Снейп выглядел более сдержанным, но этого следовало ожидать. Гермиона, судя по всему, находилась в прекрасном расположении духа, и это помогло развеять опасения Люциуса по поводу ее здоровья. Несмотря на свои хорошие взаимоотношения с Вероникой, он предпочитал по возможности избегать целителей. Госпиталь Святого Мунго испортил его отношение к врачам как к профессии, и он был счастлив больше никогда не появляться в больнице. От одного воспоминания о запахе антисептика в палате Нарциссы его начинало тошнить. Казалось невозможным, что в одном здании могло быть сконцентрировано столько боли и несчастья. Так много потерь. Слава Мерлину, Гермиона была в порядке. После того, что случилось с Нарциссой, Люциус не знал, сможет ли выдержать, если Гермиона тоже подхватит серьезную болезнь. Это было бы слишком для одного человека. И от мысли о потере Гермионы он холодел всем телом. Прошлой ночью его едва не хватил удар, когда она отчитала его за насмешку над Драко: он был уверен, что она решила бросить его после этих бездумных слов. И честно говоря, он действительно в тот момент не подумал: охваченный внутренней паникой, он просто вспыхнул, позабыв обо всех правилах их совместного проживания. Чтобы не расстраивать Гермиону, он старался отчитывать Драко только наедине, подальше от ее ушей, но ему было трудно смолчать, когда он увидел, как сын так стремительно падает в его глазах. Неужели мальчик не обладал ни каплей стойкости? У него было столько преимуществ в жизни: внешность, деловая хватка, деньги – неужели он не мог, по меньшей мере, держать себя в руках? Гермионе вскоре надоест вытирать ему сопли каждый раз, когда ситуация чуть-чуть усложнится, и Люциусу не хотелось, чтобы его сын стал тем слабым звеном, на котором порвется вся цепь их четверки. Мгновение Люциус понаблюдал за Драко и Гермионой. Опершись на его руку, она шептала ему о какой-то игрушке на полке. Судя по всему, она обожала мягкость Драко, но Люциус знал, что настанет день, когда ей будет нужен настоящий мужчина, на которого она сможет положиться – сильный и надежный. Оттолкнет ли она Драко ради Люциуса и Северуса, когда тот момент настанет? И как тогда сложится ситуация в их группе в целом, если одного из них отвергнут? Ослабит ли их это? Или ее отказ станет для Драко тем толчком, который нужен ему, чтобы наконец изменить свою жизнь? Люциус не знал, какой исход лучше. Если Драко был бы сильнее, стал бы сам Люциус лишним? Ему не хотелось терять свое место в жизни Гермионы. Но в то же время он желал для сына лишь лучшего. Видеть, как тот воплощает малфоевские идеалы, связанные с властью и контролем, было мечтой, которую Люциус лелеял с самого рождения сына. И эта мечта едва ли была какой-то блажью. В конце концов у мальчика ведь были его гены. По его венам текла кровь Малфоев, как и у Люциуса. В их впечатляющее семейное древо были вписаны одни из самых выдающихся имен в истории. К сожалению, Драко оказался на нем, скорее, прутиком, чем ветвью. Малейшее давление, и он ломался. Как Люциусу указать сыну верное направление, если он не мог даже просто указать ему на ошибки по мере их совершения? «А вот тут стоп, Люциус», – вмешался слабый голос у него в голове, подражая строгости Гермионы. – «Не ступай на этот путь. Ты забываешь, зачем мы здесь». Его взгляд переместился на Гермиону – кудрявое воплощение всего, что было ему дорого, его душевное спокойствие. Ему следовало сосредоточиться на ней. На ее выздоровлении. На ее счастье. Споря с самим собой по поводу Драко и раздражаясь из-за этого, он лишь гасил собственный запал, а гнев уж точно был тем, чего Люциус больше не мог себе позволить. Ему следовало оставаться в хорошем расположении духа. Отбросив свои волнения по поводу Драко, он сосредоточился на чем-то более приятном. Например, на новом эрекционном кольце. Или меховых массажных перчатках, которые он видел в прошлый раз. Гермионе бы понравились такие ласки. Ладно, ему бы понравились такие ласки. Мех успокаивал нервы, а после сегодняшнего визита к врачу он был на грани срыва. Драко и Гермиона завернули за угол, и Люциус неосознанно поспешил вслед за ней, но вдруг осознал, что лучше будет сохранять дистанцию: он и так подошел к ним слишком близко еще в отделе со съедобными игрушками. Северус и Люциус делали все возможное, чтобы дистанцироваться от «пары» – просто на случай, если их увидят – но, не общаясь с ней, трудно было предположить, какие игрушки лучше приобрести. Люциус говорил ей, что купит все, что она захочет, но Гермиона настояла на том, что изучить весь ассортимент, прежде чем делать выбор. Однако Люциуса она этим провести не смогла: ее «изучение» было ничем иным, как прелюдией. В воздухе буквально пахло продуктивным шоппингом. Пока что единственным, что Гермиона выбрала, была огромная книга с цветными рисунками порки, которую Драко послушно таскал для нее. Когда они проходили мимо отдела с секс-мебелью, Северус отделился от них, и Люциус едва не последовал за ним, чтобы посмотреть, что привлекло его внимание. Но Снейп наверняка поделится своими секретными идеями позже, чтобы Люциус помог ему воплотить их. Внимание Малфоя привлек отдел нижнего белья, и он, оставив Драко и Гермиону изучать вибратор, направился взглянуть, было ли там что-то стоящее. В этом магазине, называющемся просто «У Дика», продавались товары совершенно разного качества: выдающиеся дизайнерские вещи лежали рядом с ширпотребом, не заслуживающим того, чтобы вообще увидеть свет. Иногда Люциусу удавалось продраться свозь эти завалы, и он каждый раз удивлялся подобному ассортименту. Однако то, что он испытал, увидев центральную витрину, сложно было назвать удивлением. Люциус остановился как вкопанный, очарованный сверкающим белым боди, заключенным в защитный стеклянный футляр. Святая Цирцея, он был полностью сделан из жемчуга! Люциус обошел безрукий и безногий манекен, окидывая взглядом каждый дюйм блестящего изделия. Высокие вырезы для ног и глубокое декольте выглядели, скорее, элегантно, чем безвкусно, создавая ощущение утонченности и высокой моды. А жемчужная ниточка стрингов сзади расположилась бы прямо у Гермионы между ягодиц. Безупречно. Направившись к прилавку, Люциус отыскал владельца магазина, Дика Дидлтона, с которым находился в хороших отношениях. Можно было не опасаться, что этот человек распустит сплетни о них: его бизнес процветал именно благодаря секретности и строгой политике неразглашения. Люциус больше беспокоился о том, что появятся другие клиенты до того, как они с Северусом успеют сбежать. Однако это казалось маловероятным. Кто вообще ходит в порно-магазины в восемь часов утра? Постучав по прилавку наманикюренным пальцем, Люциус отвлек внимание Дика от бухгалтерских книг. – Сколько ты хочешь за жемчужное неглиже, Дик? Мистер Дидлтон, который был поразительно похож на постаревшего Элвиса, оторвался от своих вычислений и улыбнулся, узнав Малфоя. – Одиннадцать тысяч галлеонов, четырнадцать сиклей и двадцать два кната. У Люциуса хватило выдержки никак не отреагировать. – Могу я взглянуть на него поближе? – Конечно. Я сам вам покажу, – Дик вышел из-за прилавка, и они направились обратно через весь магазин. – Это единственная в своем роде вещь от японского дизайнера. Я купил ее на выставке в Амстердаме. Когда они подошли к центральной витрине, он снял защитные чары с футляра и отлевитировал манекен вниз. – Здесь ряд бриллиантовых застежек, которые соединяют края, как шнурок, а остальное сделано из культивированного жемчуга. Наивысшего качества. Застежки можно заколдовать, чтобы подогнать размер под того, кто будет его носить. Люциус провел пальцем по жемчужинам спереди. – Не возражаешь, если я проверю его? – Проверите на что? – Жемчуг на подлинность. – О, – Дик небрежно махнул рукой. – Хоть сейчас. Люциус наклонился и провел зубами по лифу. От твердости жемчуга у него волосы на затылке встали дыбом. Черт, он и впрямь настоящий! Каждая бусинка была совершенной, и он был уверен, что это было признаком их поддельности, но теперь, зная, что жемчуг настоящий, Люциус был поражен этим изысканным произведением искусства. – Люциус, – протянул Северус позади него. – Ты жуешь товар? Усмехнувшись, Малфой поднял голову. – Иди сюда и взгляни на это. Северус встал рядом и, приподняв одну бровь, посмотрел на боди. – Красиво. – Я тоже так подумал. Она будет в нем выглядеть потрясающе, не так ли? – Она выглядит потрясающе в любой одежде. А лучше всего без нее. С этим было сложно поспорить. – Да, но это могло бы стать для нее «домашним нарядом». А мы бы все любовались. Губы Снейпа задрожали от едва сдерживаемого смеха. – Не знаю. Она предпочитает джинсы и футболки, а не жемчужные стринги. – Поверь мне, она обожает жемчуг. Но если она узнает цену, то подумает, что я сошел с ума. Сомневаюсь, что в ее гардеробе найдется хоть что-то дороже двадцати галлеонов. Она заслуживает нечто большее. – Меня можешь не убеждать. Это твои деньги. Трать их, как хочешь. – Когда я приведу ее, не называй ей цену, – попросил Люциус Дика, надеясь, что тот согласится. – И ради Мерлина, не говори ей, что это настоящий жемчуг. Просто скажи, что это бижутерия. Дидлтон пожал плечами и кивнул. Его явно позабавили все эти уловки… или, возможно, он просто был готов пойти на все, лишь бы продать такой дорогой товар. Наклонившись к Люциусу, Северус пробормотал: – Знаешь, я не из тех, кто станет читать нотации, но, если она узнает, что ты солгал о том, сколько это стоит, она придет в ярость. Особенно после того, что она сказала вчера ночью об откровенности. Люциус вздохнул. Снейп был прав. Проклятье. – Ладно. Ладно. Хорошо… никакой прямой лжи. Просто попытаемся избегать вопросов Дик согласился. Отправившись на поиски Гермионы, Люциус прошелся по всему магазину и наконец нашел ее, созерцающую стены с фаллоимитаторами вместе с задумчивым Драко. – Ты что-нибудь нашла для себя, принцесса? Гермиона обернулась, ослепительно и озорно улыбаясь. – Ага. Эти милые меховые наручники, – сказала, подняв их, чтобы показать. – И тоуз. Как ты думаешь, Северусу понравится? – Если ты имеешь в виду, понравится ли ему использовать это на тебе, уверен, что ответ да. А я нашел для тебя прекрасное новое боди. Пойдем, посмотрим, понравится ли тебе. Гермиона передала Драко наручники и тоуз, и они оба последовали за Люциусом в отдел нижнего белья. – Что ты думаешь? – спросил он, указывая на витрину. – Люциус, оно… прекрасно, – выпалила Гермиона. – Но выглядит дорогим. Сколько оно стоит? – Ему не будет цены, когда я увижу тебя в нем в мэноре и эти жемчужинки – у тебя между ягодицами, – Люциус погладил изгиб ее задницы и улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой. Выгнувшись навстречу его руке, Гермиона ухмыльнулась и спросила: – А это настоящий жемчуг? – Выглядит так, правда? – уклончиво отозвался он. – Думаю, ты будешь в них восхитительна, – он провел кончиками пальцев по ее спине и пощекотал затылок, пытаясь повлиять на ее решение. – Моя маленькая жемчужная принцесса. – Сколько оно стоит? Проклятье! Она не собиралась так просто оставлять эту тему. – Невежливо спрашивать цену подарка. Она прищурилась. – Почему ты не отвечаешь на мой вопрос? – Потому что это неважно. Искусству нельзя назначать цену. – Уверена, владелец магазина назначил за него вполне конкретную цену. Сколько? – Cущий пустяк. Гермиона повернулась к Северусу. – Сколько это стоит? Снейп покачал головой. – Рад признаться, что я действительно не имею понятия. Развернувшись, она пристально посмотрела на Люциуса. – Ты и так уже купил мне слишком много всего. Ты не купишь мне боди за пятьсот галлеонов. – А вот и не пятьсот галлеонов, – сказал он так, словно предположение было нелепым. – Сколько же тогда? – Ты заслуживаешь лучшего. Того, что будет принадлежать только тебе. Позволь мне купить его для тебя. – Нет, – твердо произнесла Гермиона. – Я не хочу его. Оно красивое, но каждый раз, когда я буду носить его, я буду чувствовать вину из-за его цены. Я лучше просто надену жемчуг, который есть у нас дома. – Что, если я скажу, что это ранний подарок ко дню рождения? Мягко улыбнувшись, она коснулась его груди. – Нет, Люциус, я не хочу показушных подарков. Я хочу тебя. Я буду гораздо счастливее, просто проводя с тобой время. Сидя у тебя на коленях, пока ты читаешь газету, держа тебя за руку в кабинете, целуя тебя по утрам. Все это значит гораздо больше для меня. Все эти мелочи. Интимность. А не дорогущие штуки. В этот самый момент Люциус понял, что никогда не увидит ее в этом боди. Его внутренний ребенок уже собирался надуться, но он не мог позволить Гермионе видеть, как он ведет себя столь по-детски. – Я понимаю. Я просто не привык к такому бурному сопротивлению подаркам. Притянув его к себе, она поцеловала его в щеку. – Думаю, что смогу найти способ компенсировать это тебе. У тебя еще есть нити жемчуга, которые ты мне не показывал? – Есть – и много. – Когда мы будем дома, я посмотрю, смогу ли трансфигурировать из них бикини. Что ты думаешь? Он подумал, что это было бы великолепно. – Ты действительно сможешь это сделать? Не думал, что ты так хорошо владеешь бытовыми чарами. – Уверена, Северус поможет мне. Он все время меняет мою одежду. Люциус поймал взгляд Снейпа, и его губы тронула кривая улыбка. – Вот как? Северус пожал плечами, как будто тот факт, что он подрабатывал швеей, было чем-то само собой разумеющимся. – Развратным школьницам нужны короткие юбки. – Хорошо, – рассмеялся Люциус, согласно кивая Гермионе. – Я принимаю твое предложение. Но ты все равно должна что-то выбрать, чтобы мы могли поиграть вместе. Состроив невинное лицо, она коснулась игрушек в руках Драко. – Разве эти наручники тебе не по душе? Ах! Его принцесса с каждым днем становилась все более коварной. Он еще сделает из нее слизеринку. – Да, если мы будем использовать их на тебе. – Мы обсудим это позже, – невинно отозвалась она. Северус не смог подавить смешок, и Люциус свирепо зыркнул на него. – Возможно. Улыбка Гермионы стала шире. – Я всегда хотела связать тебя и сделать с тобой все, что захочу. Тебе когда-нибудь дрочили жемчугом? Северус громко кашлянул, чтобы спрятать смех. Проигнорировав его, Люциус кивнул. – Я открыт для предложений. Почему бы вам с Драко не отнести свои покупки на кассу? Северус и Люциус проводили взглядом Гермиону, которая повела Драко к прилавку, и Малфой бросил на боди прощальный взгляд, полный тоски, после чего ушел вместе со Снейпом. – У меня есть идея, что нам сделать для нее, что не стоило бы дорого, но было бы очень личным, – едва слышно прошептал Снейп. – И что же это? – Я подумал, что Гермионе было бы неплохо иметь собственную комнату в мэноре. – О чем ты? У нее уже есть комната. – Это будет, скорее, игровая комната. На лице Люциуса медленно расцвела улыбка. – Ты уже составил план? – Нет, у меня пока есть несколько общих идей. И я знаю, как сильно ты любишь организовывать такие вещи. – Когда мы придем домой, я начну составлять список. Я хочу услышать твои идеи. – Нам стоит спросить Драко, что бы хотел добавить он. – Ну, если это необходимо… Полагаю, Драко захочет набить полки плюшевыми медведями и молокоотсосами. Северус задумчиво посмотрел на Драко и Гермиону, а затем изогнул бровь. Выражение его лица было нечитаемым. – Может быть, Гермиона тоже этого захочет. Люциус остановился, прежде чем они подошли достаточно близко, чтобы их можно было услышать. – Что ты видел у нее в голове? – Это слишком сложно, чтобы объяснить прямо сейчас. – Зная ее, это наверняка еще мягко сказано. – Одиннадцать тысяч галлеонов! – воскликнула Гермиона, поворачиваясь от Дика к Люциусу с выражением крайнего ужаса на лице. – Ты что, совсем вконец сбрендил? Люциус раздраженно выдохнул. – Похоже, Дик учился в школе не на Слизерине, – пробормотал он себе под нос, так что услышал только Северус. – Очень похоже на то, – согласился Снейп. – Как считаешь, она когда-нибудь перестанет мне это припоминать? Губы Снейпа изогнулись. – Сомнительно. – Думаешь, мне стоит молить о прощении и принести в жертву свой экстравагантный образ жизни в угоду ее спартанским идеалам? Вытащив руки из-за спины, Северус показал, что тоже кое-что выбрал. С понимающей улыбкой он вложил в руку Люциуса норковую варежку. – Тебе не повредит немного мольбы, но очень сомневаюсь, что в качестве компенсации она потребует твою инкрустированную бриллиантами душу. Малфой провел пальцами по меху, с досадой улыбнувшись уголками рта. Чертова всезнайка. – Будь осторожен: подозреваю, что ей вряд ли по нраву и самоуверенные легилименты, которые постоянно суют свои гигантские носы, куда не следует. Северус ухмыльнулся и двинулся дальше. – Весьма и весьма сомнительно.