Три недели лета

              Было уже около пяти, второй день в лагере медленно подходил к концу. А в расписании стоял первый выход на пляж. Утро они провели за учебой, как и положено. Чонгук усиленно налегал на математику, надеясь успеть как можно больше, чтобы с такими темпами суметь освободить хотя бы последние дни от уроков. В прошлом году он неохотно занимался летним заданием, так что и свободных дней не выдалось, и поднапрячься перед самым отъездом из лагеря пришлось, чтобы всё успеть. Не хотелось повторения неприятной истории. Юнги и во второй день всё время таскался с ними, не желая присоединяться к остальным вожатым. Болтал за завтраком с Хосоком. Сидели они далеко, слышать разговор Чонгук не мог, но, похоже, обоих он очень увлекал. Во время занятий и вовсе собрал вокруг себя целый кружок, вооружился какой-то толстенной книгой и устроил настоящий допрос, как будто вспомнив, что он еще и учитель. Судя по смеху и время от времени переползающим к их столику новым ученикам, проходило всё весело. Чонгук с самого начала строго сказал себе, что должен решить все задачи с сороковой по шестидесятую, потом заняться заданием по биологии и закончить всю эту пытку химией. Следовал плану. И всё равно не мог сидеть на месте спокойно, не отвлекаться время от времени, пялясь перед собой и неосознанно прислушиваясь к очередному вопросу с подвохом. Где-то в глубине души он завидовал другим мальчишкам, которые ни о чем не переживали, не горбатились над учебниками и весело проводили время... с вожатым. Но за обедом Тэхён отвлек обсуждением несбыточных и наивных планов на жизнь — необычно серьезная для него тема, — а после на их веранде сам собой образовалось собрание любителей кино и любителей поспорить о кино, так что Чонгук обо всём другом напрочь забыл. И от выхода на пляж не ждал ничего нового. Солнце уже не пекло, а лишь приятно грело, обнимая жаркими лучами всё тело и пробирая насквозь. Теплый свет всё еще заставлял щуриться, но теперь небо уже начинало подкрашиваться в совершенно новые тона, приближался закат. Пляж оставался всё таким же классным. Они устроились неподалеку от забора, того, что дальше от въезда. Сам забор, выползая из зарослей, постепенно тоже заходил в воду, становясь ниже и ниже и плавно переходя в плавучее ограждение. У лагеря имелся не только собственный пляж, но и собственный кусок моря, отделенный от всего мира, так что место казалось уютным. Сидя на песке, Чонгук задумчиво оглядывался по сторонам. Мимо мелькали девчонки в ярких купальниках. Не всем родители разрешили взять с собой бикини, но и разноцветные совместные купальники, смахивающие на школьные, на стройных фигурках смотрелись восхитительно. Не удивительно, что внимание от парней, не видевших толком подруг почти весь год, доставалось каждой, какой бы тихоней она ни была. Блондинок среди них нашлось всего две. Но обе совершенно не вариант: одна, как утверждали, давно встречалась с каким-то байкером, другая… откровенно не в его вкусе, слишком пафосная. Поэтому Чонгук раз за разом погружался в мысли. Таился у него в голове еще один вариант. Немного наклонившись вперед, вытянув шею и козырьком приложив ладонь ко лбу, Чонгук посмотрел в сторону, туда, где галдел отряд пятнадцатилеток. Кажется, среди них тоже была пара блондинок. Или ему просто показалось? Одна мелькнула в толпе, тряхнув пышным хвостиком. Симпатичная, такая могла бы его заинтересовать. Если бы только нашлась возможность пообщаться… Юнги в это время незаметно подкатил раскрытый пляжный зонт, уселся рядом, потянулся и развалился на полотенце, недовольно жмурясь от жарко светящего солнца. На пляже стало совсем спокойно, почти все уже плескались в воде, и вожатые тоже. Юнги протянул руку и пощекотал сгорбленную спину, заставив Чонгука взбрыкнуть. Больше от испуга, чем от щекотки. — Ложись, расслабься, — протянул он, похлопав по расстеленному полотенцу. — Не насиделся, что ли, утром за партой? Дай косточкам спокойно прогреться. Хмыкнув, Чонгук снова глянул на толпу младшего отряда. Блондиночки с хвостиком уже не виднелось. Возможно, это и к лучшему, что-то в ней было не то. Чонгук потер шею и неохотно улегся. Медленно и как-то неловко. Зажмурившись, он первое время лежал в напряжении, сложив руки на животе и как будто ожидая подвоха, но, получив несильный шлепок по плечу, выдохнул и расслабился. — Другое дело, — довольно сказал Юнги, переворачиваясь на бок, подпирая голову ладонью и рассматривая собеседника. Чонгук тут же поджал плечи, едва поборов желание сесть, а то и встать да уйти куда подальше. — Что такое? — осторожно спросил парень, искоса глядя на вожатого. Тот лишь хмыкнул. — Давай знакомиться по-человечески. А то под одеялом у тебя я уже побывал, а имени так и не знаю наверняка. Ты ведь Чонгук, правильно я запомнил? Не Тэхён? Расскажи немного о себе, я как вожатый должен знать, с кем имею дело. — Чонгук. — Он прикрыл глаза ладонью. — Приезжаю уже в шестой раз… Сердце, — сказал парень, предугадав следующий вопрос. Просто так в этот лагерь не приезжали, он считался оздоровительным, путевки давались тем, кто имел диагнозы. — Но для меня самого это скорее возможность отдохнуть от младших братьев, так что никогда не отказываюсь, хотя и не считаю таким уж важным для здоровья. — Братья. И сколько у тебя братьев? — протянул Юнги. Он при этом выглядел так, будто по-настоящему интересовался, хотел узнать побольше о собеседнике и его жизни. — Старший уже живет отдельно. Младших двое. — Чонгук повернул голову и встретился с Юнги взглядом. Тот внимательно слушал, глядя с легкой улыбкой. — Близнецы. Слишком шустрые, иногда мне кажется, что их штук пять-шесть, но никак не двое, двое бы не успевали столько шкодить. Они никогда не уезжают никуда отдыхать на лето, отказываются, проводят каникулы дома, со школьными друзьями. Так что я с радостью сбегаю. — Я всегда чувствовал себя единственным ребенком в семье. Нет, брат-то у меня есть, но это как раз он сбежал от нас к бабке, в столице жить решил, амбиции с пелёнок. Так что даже не могу представить, каково это, сбегать от братьев. — Это… очень приятно. Никаких визгов по утрам, никакой возни под ногами, никаких разбросанных по моей комнате моих вещей, никаких требований помочь с домашкой. Не приходится делиться с ними вкусненьким, не приходится отдавать в их полное распоряжение телевизор, не приходится прятать свои журналы и манхву. Не нужно готовить им завтраки, гладить одежки, ходить вместе в школу, проверять их портфели. Иногда мне кажется, что им по три года, ничего сами не могут, только мусорить и страдать ерундой. — Ого. Сразу видно, что ты их любишь. Мимо них, неловко спотыкаясь, пробежал кто-то с огромным надувным мячом. Оба проводили его взглядами и вернулись друг к другу. — Надо любить братьев наших меньших, — пожал плечами Чонгук, — без этого никак. Так что всех троих младшеньких люблю и оберегаю. — Ты же сказал, что двое. Третий кто? — рассмеялся Юнги. — Пес. Тоже мелкий и шустрый, но забавный. Мне его на день рождения подарили, хотя я вообще-то не хотел никогда собаку. Но теперь привязался, родным стал. — Не хотел? Даже странно. Дети обычно хотят себе собаку или хоть какого-нибудь зверька. Ты никого не хотел? — Нет. — Чонгук улыбнулся, вспоминая тот день, когда впервые встретил свое пушистое облачко. Восторга мальчишка тогда не испытал никакого, хотелось только потребовать, чтобы отнесли это обратно туда, где взяли. Кто бы мог подумать, что с годами это выльется в настоящую дружбу. — Иногда хотелось в детстве просто поиграть с собакой. Но заводить никогда не просил. Ухаживать за ними было лениво, знал всегда, что придется именно мне заниматься этим. А у вас есть какое-то животное? — Нет и не было. Но смотрю вот на вас и уже подумываю завести щенка.        — Ни братьев, ни животных. Как вы вообще жили? — Весело, — прикрывая глаза, ответил Юнги. Похоже, совершенно честно. — Моих родителей постоянно не было дома, так что я был предоставлен сам себе. Делал что хотел, рос в полной свободе. Таскал домой… — он запнулся. — Друзей. — Девчонок. — Нет, — покачал головой Юнги, весело улыбнувшись. — Парней. — Па-арней? — мальчишка смутился, чувствуя, как щеки начинают гореть совсем не от жаркого солнца. — Такой вы, значит... и что? Продолжайте. — Таскал парней, спал с кем хотел, напивался, прогуливал учебу. Так что в восемнадцать мне это всё уже надоело, дальше я жил жизнью обычного заучки, почему-то выбравшего кулинарию. — Точно. — Чонгук приподнялся на локтях. — Вы же ведете домоводство. Наверное, классно готовите. Вы всегда любили это? — Не то чтобы. Готовил с малолетства, это мне нравилось, да. Но долгое время я думал, что стану музыкантом, играл на фортепиано. Только не смог поступить в колледж, о котором мечтал. Поступил в другой. Там из меня плавно получался средненький повар дешевой забегаловки. И я решил продолжить учебу и стать учителем… Не представляю, что за кирпич должен был упасть мне на голову, чтобы я до такого додумался, но это случилось… и вот, я здесь, здравствуйте, дети. Родители без вопросов помогали с деньгами за академию, так как сам я не мог полностью оплатить учебу, но, боюсь, их ожидания я не оправдаю... чем ближе был выпуск, тем отчетливее я понимал, что учитель из меня дерьмовый. — А вы… — Чонгук прикусил губу, подбирая слова. Юнги только шире улыбнулся, разглядывая его. — Уже пробовали работать в школе? Ведь это совершено не то, что в лагере, верно? — Наверное, не то, — согласно кивнул Юнги. — Ты прав, я не работал в школе. Я только подрабатывал в разных лагерях и на замену. Это нельзя считать полноценным опытом. Всё не то. Да я и не хочу. Если бы можно было круглый год работать только в разных лагерях, и не жить впроголодь, я бы так и жил. В них особенная атмосфера. А в этом — совсем заоблачная. Здесь всё… как в сказке. Всегда так было. — Вы ездили в этот лагерь? — Нет. Но я трудился на соседнем острове, там и сейчас тот же учебный лагерь, если не ошибаюсь. Ездил во времена колледжа. У нас были огромные кухни и крохотные спаленки на четверых. Целый склад овощей, погреб с маринадами, шкафы, забитые крупами, морозильная комната с мясом, мешки с приправами, и всё это постоянно пополнялось. Мы готовили себе сами по составленному специалистами меню. Себе и преподавателям. И блюда в меню постепенно становились всё сложнее. Кажется, мои пальцы до сих пор помнят ручки тех тяжелых ножей, до сих пор не прошли ожоги от кипящего масла, до сих пор не отоспался после ночных изучений кулинарных книг. Прекрасное было время. — А рассказ звучит устрашающе. — Подумываю зимой устроиться к ним вожатым, если получится. Это должно быть поприятнее, чем возиться с недоучками. — Мы не недоучки, — вздохнул Чонгук. — Мы здесь не из-за отставания в учебе. — Да-да, конечно, из-за отставания в здоровье, — покивал Юнги. — Но, признай, у вас тут что-то тухло. Первую половину дня вынуждены учиться, вторую половину вынуждены развлекать себя сами. Разминка, и та не каждый день, как так? Из мероприятий только однодневный фестиваль и парочка невнятных соревнований. По сути вы только учитесь и шуршите по ночам под одеялами на сдвинутых кроватях. Что вы там делаете? — Понятия не имею, я ведь отдельно живу. На своей личной кровати, со своим личным одеялом, личной подушкой и почти без посторонних. За редким исключением. — И-и? — Юнги искоса глянул на парня, коварно улыбнувшись. — Что же ты там делаешь, когда меня нет? Я слышал, что ты чем-то шуршал. — Читаю. Всего лишь читаю. Вы ведь видели книгу. — Кстати. — Юнги неожиданно сел. — Тэхён кое-что мне рассказал, поэтому хочу извиниться. Я не думал, что задену твои чувства. — Бросьте, я ведь не обижался всерьез. — Отлично, раз так. Я просто очень удивился, что эту книгу всё еще помнят и читают даже парни вроде тебя. Совсем молодые, поколение компьютеров и манхвы. Даже в моем детстве ее знали только совсем зануды… но я любил этого героя, этот мир. И всё, что там описано. Я прочитал все книги, могу пообещать, что ты не разочаруешься в концовке. — Даже странно, что вы ее знаете… — Это одна из моих любимых книг. Как-нибудь почитаешь мне вслух, когда снова наведаюсь в гости? — Я... Чонгук не знал, как и ответить, но к счастью, не успел. Театрально вздохнув, показывая свою усталость, перед ними замерла Джису. Уперев руки в бока, почти строго осмотрела отдыхающую парочку. Она была привлекательна, мила и очаровательна, но не на скромный вкус Чонгука. Ему не нравились ни пушистые каштановые волосы, украшенные мелкими цветочками, ни хорошенькая фигурка девушки, нежно укутанная в мягкие бежевые и розоватые ткани купальника и парео, ни симпатичное личико, едва тронутое чарами косметики. Волосы сияли от солнца, на коже блестели капельки морской воды. Всё было замечательно, девушка чуть ли не идеал для любителей милых тихонь. И это даже немного огорчало. — Почему отлыниваем от водных процедур? — поправив очки, спросила она. Юнги с готовностью поднял забинтованную руку, Джису приняла такой ответ и перевела взгляд на мальчишку. — А я за раненым приглядываю, — невозмутимо пожал плечами Чонгук. — У нас тут импровизированный госпиталь. Жестокая война в самом разгаре, ученики и вожатые сражаются не на жизнь, а на смерть, желая принести победу своему отряду. И вот, первые жертвы. Не бросать же своего предводителя в таком положении! — Ох, нелегка доля простого санитара, — понимающе вздохнула Джису, присаживаясь рядом с ними и наблюдая за ребятами. — А про войну ты, конечно, прав. Оба отряда на ушах стоят. — На ушах? — не поднимаясь, удивленно переспросил Юнги, переводя взгляд на коллегу. — Что такое? О чем ты? — Фестиваль, — вместо нее ответил Чонгук с явной неохотой. Сев, глянул на вожатого сверху вниз и принялся объяснять: — Ребята недовольны тем, что фестиваль сократили. Второй день обсуждают, что с этим можно сделать. Если мы просто попросим, то директор просто проигнорирует. Ответит, что расписание составлено, нужно его придерживаться и наплетет какой-нибудь мути, что мы еще и дураками останемся. Теперь ребята решают, какие есть более надежные варианты. — И какие они придумали варианты? Чонгук только пожал плечами, отводя взгляд. Разговор этот вести не очень-то хотелось, но и так просто слинять зажатому между двумя вожатыми ученику не удалось бы. — Как вы могли не заметить? — вместо ответа выдохнул он. — С самого вечера только об этом и говорят. Вы ведь от нас не отходите, а Джису больше знает. — С вами-то я, может, и с вами, но разговоры у меня, похоже, другие. — Вы утром с Хосоком говорили. О чем? — Да обо всяком... — Намджун и Сокджин велели ему разведать обстановку. Решили, что у Хосока выйдет лучше всего, так как вы к нему с наибольшей симпатией отнеслись. Судя по результатам этой неловкой разведки, к директору у вас подхода нет, но ис... — Чонгук чуть язык не прикусил. Повторять рассуждения Намджуна слово в слово не стоило, это звучало бы ужасно грубо. Использовать вожатого... как вещь. Невольно сжав руки в кулаки, он тут же продолжил: — Надеяться на вас вполне можно, если получится заключить взаимовыгодный договор. После этого сел и Юнги. Хмыкнул, обдумывая услышанное, и недоумевающе уставился на мальчишку. Чонгук неуютно потер шею. — Вы что, хотите, чтобы я как-то уговорил директора продлить фестиваль? Вы же должны понимать, что ни черта из этого не получится. — У нас нет пока никаких конкретных планов, сейчас мы только ищем решения. Но поддержка хоть кого-то из вожатых была бы очень кстати. На большинство вожатых надеяться не приходится, мы их уже знаем, осознаем, что нас не поймут. А вы, Юнги, даже обедать садитесь за наш стол. — Да я уже как будто в эпицентре вашего зарождающегося бунта, — пораженно пробормотал вожатый, понимая, как воспримут его поведение остальные, стоит только ребятам проявить себя, заявить о требованиях. — А я ждал, что тут всё будет просто и спокойно. И отряд-то мне дали самый старший, сознательный. Тьфу. — Не расстраивайтесь раньше времени, — ободряюще улыбнулся Чонгук. — Даже мы еще сами ничего не знаем. Может, окажется достаточно просто попросить. Юнги кивнул, но ни капли не поверил. Что-то ему подсказывало, что директор не захочет менять собственные планы. Короткий разговор о длине культурного фестиваля наталкивал на такую мысль. Директор выглядел строгим, готовым вот-вот влепить еще один выговор, стоит только новенькому ляпнуть что-то лишнее. Наверное, упрется, если даже все вожатые поддержат детей. Вот только большинство, как он понял, поддерживали инициативу сокращения фестиваля. Это оставляло больше времени на учебу. Ввязываться как-то не тянуло. — Ладно, — поразмышляв, вздохнул Юнги. — Уволить раньше времени меня не смогут, запасного вожатого им неоткуда достать так быстро. А остальное нестрашно. — Вообще-то, — робко влезла Джису, — заменить вожатого не составит труда, есть варианты из ближайшей деревушки. Но это глупость! До такого не дойдет, что ты... засиделась я что-то с вами. Пойду следить за отрядом. Не скучайте, госпиталь. Она поднялась, поправила пятнами намокшее от влажного купальника парео и поспешила к воде. Новый влажный рисунок на ткани так и магнитил взгляды. — Даже не знаю, сказать ей, что на нее все пялятся?.. Или не нужно? — Не смущайте бедняжку, — покачал головой Чонгук, тоже внимательно наблюдая за группой беседующих девушек. — Всё равно уже ничего не поделаешь, разве что снять его совсем, но она постесняется. Мальчишка посмотрел на вожатого, припомнив собственную утреннюю зависть к Хосоку, болтавшему с ним весь завтрак, помялся немного в нерешительности и всё же рискнул снова подать голос: — А вы фильмы про Джихо смотрели? От этого вопроса Юнги улыбнулся, сложил руки на груди, задумавшись на какое-то время. Чонгук уже подумал было, что разговор дальше не пойдет. — Первый фильм был хорош, а вот второй — позор, какого я давно не встречал. Зато музыка даже лучше, чем в первом. Порадовал композитор, хоть кто-то подошел к делу серьезно. — И от такой музыки только грустнее видеть несвязный, испоганенный сюжет и актеров, которые, кажется, вообще играть не хотели. Чонгук давно предлагал Чимину посмотреть эти фильмы. Друг даже соглашался, но до просмотра так и не дошло ни разу. Настаивать же было невежливо и глупо. Чонгук мирился. Если уж даже близнецы не стали смотреть с ним, назвав фильм старьем и предпочтя свежие мультики, что уж требовать от других. Кто бы мог подумать, что новый вожатый, не вызвавший особого доверия с самого начала, разделит его увлечение и даже мнение. И после этого разговор пошел куда проще, Чонгук даже думать забыл о выслеживании и оценивании блондинок. Какое до них дело, если можно наконец обсудить любимые книги, фильмы и игры с кем-то, чьи вкусы хоть в чем-то похожи?! К тому же, трудно не признать, Юнги был непривычно открытым на фоне остальных вожатых, хоть и был местами резким. Не чувствовал себя взрослым среди учеников? Втянулся в заинтересовавший разговор? Не ясно, но попутно он совершенно честно и откровенно отвечал на любые вопросы, располагая всё больше. Когда Джису, похлопав в ладоши, громко объявила, что пора собираться и возвращаться в домики, чтобы переодеться перед ужином, Чонгук даже огорченно примолк, оглядываясь. Он ведь так и просидел на пляже всё это время, погруженный в новые ощущения, непривычно спокойно провел часы у побережья. Солнце уже клонилось к горизонту, а он совсем не заметил. Но грела мысль, что впереди у него еще три недели, полные солнца, веселья и шансов узнать друг друга получше. И ради такого он, пожалуй, даже был готов пожертвовать своим временем для игр в воде. Ему, человеку, которого частенько распирало от лишней энергии, все эти забавы в тот момент казались не такими важными, как возможность хотя бы просто посидеть рядом с прячущимся от солнца вожатым. — Ну и чего застрял? — ушедший уже было Юнги вернулся, нависнув над мальчишкой, что остался на пляже чуть ли не последним. — Тебя тут бросить или пойдешь есть? — Пойду, — тут же отозвался Чонгук, подорвавшись с места и чуть не врезавшись в вожатого. — Что у нас на ужин? — Да чтоб я знал, — усмехнулся Юнги, закидывая пляжный зонт на плечо. — Но Джису что-то про кальмаров тушеных говорила. — О, здорово. Надеюсь, в сметане. — Лучше в томате. — Ничего не лучше. В сметане нежнее. Это важно. — Кого волнует твое мнение о нежности? Нужна страсть и острота, нужен насыщенный и яркий вкус. Так что томат с острым перцем, луком и морковью. — Серьезно? У кальмаров богатый вкус, его нужно мягко и с заботой подчеркивать, а не перебивать. — Нужно брать вкус кальмара под контроль, — уверенно заявил Юнги с совершенно серьезным лицом. — Чтобы он полностью раскрылся перед тем, кто будет пробовать блюдо. Не использовать хвостики и подавать с картофелем. К такому делу нужно подходить с умом, иначе просто испортишь продукт, ничего не добившись. Нужно проявлять уважение к пище — пусть она получит наслаждение быть приготовленной хорошо, это ведь... ее первый раз. — Тогда тем более всё и должно быть мягко и без опасных приправ. Кальмар не терпит грубого обращения. — Если делать всё правильно, мое блюдо получится нежным и сочным. — А если неправильно? Два взгляда встретились. Шуточное противостояние не на шутку раззадорило обоих, и это могло бы затянуться, но вмешалось обстоятельство в купальнике и парео. — Эм, ребят... — Джису, оглянувшаяся на спорящих, удивленно приподняла брови. — А вы точно о кальмарах?