Три недели лета

              После соревнования, объявления результатов и скучной речи директора Юнги пытался подобраться к Ли, чтобы еще раз поговорить. Подобраться-то удалось, поговорить тоже, но вот ничего воодушевляющего он не услышал. «Я всё еще не вижу весомых причин менять расписание, — бросил мужчина, даже не глядя собеседнику в лицо, — если таковые найдутся, непременно изменю свое решение». Говоря проще, его послали. Ученики, конечно, не обрадовались, услышав за обедом эту новость. Отряд погрузился в угрюмое продумывание новых планов, Юнги наблюдал за ними без особого воодушевления, но в этот раз сопереживал намного сильнее. — Как настроение? — осторожно спросила Джису, подобравшись тихонько со спины. Юнги, из тенька наблюдавший за шумящими подростками, нехотя оглянулся. — Ты какой-то притихший. Переживаешь? — Да я всегда такой, — отмахнулся он, чуть пододвигаясь и освобождая для коллеги место на своей подстилке. — Я в лагерь не из любви к развлечениям подался. Хотя у вас тут оказалось не так уныло, как я думал. Юнги перевел взгляд на ребят. В тот вечер старшие отряды решили устроить импровизированный кружок танцев. Не составило труда, выбрав правильных работников, выпросить у администрации немного оборудования, и теперь над их площадью звучала громкая музыка из колонок. Заныканные вторые телефоны пошли в дело, «диджеи» сменяли друг друга, и ребята уже окончательно втянулись, умудряясь одинаково охотно танцевать под самые разные жанры и ритмы. Большинство увлекшихся новой затеей парней толпились вокруг Хосока. Как оказалось, он занимался танцами, а потому здорово двигался. И теперь отряд чуть ли не полным составом разучивал его резкие и сильные движения, и стараясь изо всех сил, и весело смеясь друг над другом из-за неудач. Даже Намджун и Сокджин, которым хорошие движения явно давались с трудом, не теряли надежды и энтузиазма, наслаждаясь моментом, вкладывая много эмоций. И только Тэхён как-то сразу перешел на половину девчонок, которые пробовали исполнять танцы популярных женских групп. Вскоре следом подтянулся и Чонгук. Юнги наблюдал за всем этим с улыбкой, а в голове крутилась мысль… сколько же еще он найдет в этих мальчишках такого классного? Сколько талантов, достоинств и просто милых плюсов? — Да, — покивала Джису. — Мы умеем отрываться. Она подмигнула. Музыка стихла на несколько мгновений, и на смену модному заводному ритму пришли переливы арфы и рояля. Площадь тут же наполнилась удивленными возгласами, криками и суетой. — Чья это музыка? — заливаясь смехом, еле выдавила Лиса. — Это же вальс! Вальс! Юнги с улыбкой наблюдал за творящимся бедламом. Пока Намджун, ворча о чем-то с Сокджином, старательно делал вид, что это вовсе не его телефон подключен к колонке, Хосок упорно пытался подстроить свои собственные привычные движения под совершенно новую музыку, Дженни спешно искала в толпе тех, кто умеет, чтобы встать в пару, а Тэхён уже во всю утанцовывал смеющегося Чонгука подальше от толкающейся толпы. Выглядело это всё неловко и забавно, но всё равно заражало. — Умеешь? — спросила Джису, явно горя желанием присоединиться. — Ну… более или менее умею. И не успел он договорить, как подскочившая от нетерпения Джису уже потянула его за руки. Чуть ли не пищащая от восторга, она казалась такой милой, что Юнги не мог отказать. Пусть иногда она сбивалась, пусть пару раз наступила ему на ногу, пусть то и дело не знала, куда двигаться. Зато сколько же счастья было в ее бездонных глазах. И ни капли стеснения. Джису явно чувствовала себя принцессой на балу, и ему это даже нравилось. Оглядывая ребят, он видел, что большинство просто наблюдает… но всё же были и другие такие парочки. Дженни, например, как-то умудрилась уговорить Сокджина, хотя они скорее неловко топтались на месте. Зато Лалиса с Хосоком, чьи танцевальные таланты были явно выше прочих, наслаждались по полной, да, их вальс совсем не походил на вальс, зато сколько в нем было драйва и искренности. Когда последние ноты стихли, оборвав композицию, Юнги замер. В спину ему тут же врезался всё еще слишком увлеченный Тэхён. — Пардон муа, — оглядываясь, заявил мальчишка. — Смена музыки — смена партнера. Джису, не откажите в любезности! Он так ловко оттеснил Юнги, что тому оставалось лишь поразиться. А между тем над площадью разлились звуки новой музыки. — Танго, — протянул Чонгук, вставая рядом и глядя на учителя. — Танцуете? Юнги недоуменно перевел взгляд. Вокруг что-то происходило, но Юнги завороженно смотрел только в лукавые темные глаза. Они в тот момент таили куда больше, чем могло показаться, куда больше, чем обещала улыбка, больше, чем Юнги мог себе представить. Казалось, Чонгук понимал все мысли и ощущения учителя, знал, что встряхнул его мирок. И как будто готов был предложить что-то еще. Юнги невозможно хотелось усмехнуться или даже съязвить, но его губ коснулась лишь едва заметная улыбка. Он и понять не успел, когда положил ладонь на протянутую руку. Через мгновение всё остальное исчезло, они стояли под вечерним солнцем, совсем близко, почти вплотную. Смотрели друг другу в глаза и, кажется, не дышали. Юнги почувствовал, как переплетаются пальцы. Тревожный всхлип скрипки — и Чонгук сделал первый шаг, настойчиво потянув за собой. И именно в тот момент Юнги необдуманно провалился в безумие страстного танца. Кружащее голову и бьющее по нервам безумие. И в той дышащей желанием музыке он узнавал себя, слыша в ней каждый удар собственного трепещущего сердца. Именно того себя, который всегда скрыт от всех где-то глубоко в душе обычно тихого, спокойного и необщительного человека. На изгибе его спины лежала твердая рука, которая уверенно вела куда-то, где он еще не бывал. Грубые движения заставляли вздрагивать и льнуть еще ближе. Тело горело от жара. Хотелось, хотелось чего-то большего. Но между ними был танец. А танец и есть воплощение чувств, самая красивая интимная близость. Самая невинная, и в то же время порой самая развратная. Объятия, дарящие наслаждение, дразнящие. Намеки в каждом плавном движении, в каждом чувственном прикосновении. Это было не просто танго, это был танец душ. Музыка пронизывала насквозь, каждый звук взрывом пробегал по телу, ускорялся темп, напрягались мышцы, накалялись чувства. Замерев под последние звуки стихающей мелодии, Юнги почувствовал, что растворяется в блаженстве, закрывая глаза. На пару секунд в его мире остались только биение взволнованного сердца и тепло чужих рук. — Чего только не насмотришься в этом лагере, — усмехнулся где-то вдалеке голос Намджуна. Юнги спешно взял себя в руки и отстранился, стараясь не терять уверенности. Из колонок снова зазвучали популярные треки, и ребята вернулись к своему увлекательному занятию. — Неплохо ведешь, — тихо сказал Юнги, искоса глянул на мальчишку, поправляющего повязку на ладони, которая чуть съехала из-за танца. — А ты шикарно исполняешь роль девицы в танце, — подходя ближе, заявила Джису. — Я даже засмотрелась. Красота. — Эй… — Юнги недовольно сморщил нос, складывая руки на груди. — В танго нет девиц и мужчин. Танго — не про пол. Это вообще-то называется «ведущий» и «ведомый». И выделяют их просто потому, что так проще для обоих партнеров: один — командует, другой — подчиняется. Это не гендерность, а своего рода иерархия. — Оу. — Девушка задумчиво покусала губу. — Наверное, ты прав, прости. В любом случае… красиво подчиняешься. — Да, — самодовольно кивнул Юнги. — Разрешая вести в танце, ты как будто говоришь своему партнеру: «Я доверяю тебе и доверяюсь». Становишься зрителем для его спектакля. Ведущий — это автор вашей совместной истории. И иногда весьма приятно позволить себе расслабиться и послушать чужой рассказ. — И всё же, — Джису улыбнулась, осторожно пиная его локтем. — Что тебе нравится больше? Вести или быть ведомым? — Думаю, для по-настоящему достойного танца нужно уметь и то, и другое. И вести, и следовать, но не мешая, а помогая друг другу. Уметь выстраивать диалог. Это трудно. Ведь многие и в разговорах-то подобное не способны проворачивать, совершенно не слушают собеседника, не проникаются. Но… когда две души входят в резонанс, вот тогда-то и творится настоящее искусство. Им может быть и разговор, и танец, и чьи-то отношения. — Вы ко всему в этом мире относитесь так философски? — вдруг спросил Чонгук как-то неожиданно серьезно. — Ну… Думаю, что да. — Мне нравится ваш подход. — Чонгук спрятал руки в карманы брюк и осмотрел ребят. — Хотя я сам не такой, не задумываюсь даже о многих вещах. Но мне нравятся люди, у которых есть свой философский взгляд на мир. У них интересно учиться. — Рад слышать. Раз так, научись-ка у меня загонять отряд в крольчатник. А то пора бы уже собираться на ужин. Скорей бы уже ночь. Хочу отдохнуть от вашей шумной братии. А когда отбой разогнал ребят по постелям, настало время для другого собрания и другого шума. Внимательно пересчитав учеников, большая часть которых всё еще играла в злобные карты, Юнги удостоверился, что все дома, вышел к поджидающему у двери Минсоку и молча кивнул. Ночной смотритель, сидевший на скамье, перевернул страницу журнала, который читал с фонариком. С его молчаливого согласия две мрачные фигуры направились к корпусу администрации. Из темноты их подгоняли настораживающие звуки ночи. Обойдя здание, они замерли у приоткрытого окна, выходившего на лес. — Ты уверен? — еще раз спросил Минсок. Юнги кивнул, разминая пальцы. — Хорошо. Если что… не знаю — что, если что. Юнги удивленно хмыкнул, но задерживаться не стал. План требовал скорейшего выполнения, так что он просто подтянулся и неловко забрался в окно. Обратно вылезти было легче. Впихнув одну упаковку с банками Минсоку, а вторую прижав к груди, бесшумно спрыгнул в траву, выпрямился и спокойно зашагал обратно. — Вот так просто? — шепотом возопил Минсок, припуская следом. — А что тут усложнять-то? — усмехнулся Юнги. — Они стояли в холодильнике на кухне для персонала. Госпожа Пак четко сказала, что всё, что есть в кухне, предназначено для персонала, можно брать. Я специально уточнил, относится ли это к вожатым. Относится. И плевать, что директор Ли никого не подпускает к холодильнику. Пак у нас главная по питанию, ей я больше верю. — Почему-то мне кажется, что это пиво директор всё же покупал лично для себя. — На нем не написано. Если ставишь что-то в общий холодильник, то либо подписывай, либо будь готов, что утащат. Такова реальная жизнь. Не тормози там, нас, наверное, уже заждались. На веранде их и правда ждали. Джису и Ифань держали стопки подушечек, неловко мялись у домика отряда, старательно глядя в разные стороны, и тут же кинулись каждый к своему приятелю, как только завидели приближающуюся парочку на лестнице. Пристроились с краев, как можно дальше друг от друга. И наконец смогли расслабиться. После недолгих обсуждений решено было остановиться на домике мальчишек. Закинув на крышу подушки, забрались сами и затащили пиво. Юнги осмотрелся. Сломанная им в первый же день балка так и торчала в сторону. В остальном же площадка была уютной, а сейчас, обзаведясь подушками-подстилками и небольшой горкой из пива и закусок, стала почти идеальным местом для отдыха. Звездное небо, свежий воздух, свет лампы и заботливое воркование Джису, перебирающей пледы, переживающей, чтобы всем было удобно. — А почему Ринэ нет? — ляпнул Юнги, в очередной раз еле вспомнив имя коллеги. Остальные молча переглянулись. — Ты хочешь, чтобы нам всем всыпали по первое число? Если да, то можем прямо сейчас пойти к директору и сдаться с поличным. Только подожди минут пять, надо успеть пива выпить перед этим, чтоб влетело сильнее… — Что, всё настолько плохо? — Как сказать… — Джису виновато улыбнулась и пожала плечиками. — Ринэ по-своему хороший человек. Но есть вещи, которые ей лучше не доверять. И есть встречи, куда ее лучше не звать. Если ты понимаешь. — Мне только проще, — выдохнул Юнги, устраиваясь в выделенном для него уголке. Даже лучше, что обошлось без нее. Пожалуй, болтливая вожатая напрягала даже сильнее, чем мрачный Ифань, который, к слову, постепенно терял свою мрачность. Он хотя бы проблем не приносил, испускал себе угнетающую ауру, но при этом оставался на стороне приятелей. Ринэ же оставалась загадкой. Поддержит она общую тайну или с радостью сдаст — не понимал никто. Никаких в ней не было понятных всем представлений о дружбе. — И чипсов больше достанется. Где ты их выцарапала? — Мама принесла, — совсем смутившись, пролепетала Джису. — Я ведь живу в соседней деревне. Вот мама и приходит иногда навестить. Когда я выхожу за ворота, пихает мне всякие вкусности. Так что приходится на свидания ходить в толстовке Минсока, чтобы прятать под ней передачки… — Не проверяют? — Просят иногда показать содержимое карманов. Но под кофту-то никогда не полезут. Если быть осторожным, можно пронести что-нибудь. Юнги задумчиво хмыкнул. Толстовка у него имелась. Поездка в городок, славящийся необычными сладостями, маячила в ближайшем будущем. Сможет ли он так же привезти что-нибудь? Юнги уже во всей красе представлял, как будет на подходе к лагерю старательно втягивать живот и скотчем приматывать на его место пачки с пастилой или пакетики конфет, когда перед ним с тихим стуком поставили банку. Осмотрев выстроившиеся рядочком три бело-красные жестянки, Юнги подтянул к себе еще одну из оставшихся «ничейных». Минсок одобрительно хмыкнул, взяв себе третью, но не решившись забрать и последнюю. Вожатые переглянулись. Джису и Ифань решительно замотали головами, им и по две казалось достаточным. — Сныкаю, потом допью, — проворчал Юнги, утягивая себе последнюю банку. — Не оставлять же ее тут одну. И на следующий раз не хватит. — Как хочешь. — Пускай. — Да, ты же всё это затеял, тебе и забирать. Юнги с прищуром осмотрел коллег.        — Что? Думаете, спалят меня с ней? — Лично я думаю, что нас спалят на пивных банках в мусоре. — Ифань философски пожал плечами, мол, терять уже нечего, и первым щелкнул замочком. — Ха, для этого есть пачки из-под выдаваемых каждый день на перекус сэндвичей. Сплющенная банка спокойно влезет в нее. Загибаешь края упаковки в дырку, и никто не станет ковырять твой мусор. — Да, правильно, к чертям всю систему разделения отходов. — Гениально! Но где мы их возьмем? — Завтра на перекусе и возьмем. Так что расслабьтесь и получайте удовольствие. А главное — не мешайте получать удовольствие мне, я тут больше всех вас вместе взятых устал. — Хотел бы поспорить, но соглашусь. — Минсок хлебнул пива и как будто тут же подобрел. — Вся эта история с фестивалем утомляет. Мои тоже недовольны. Открыто возмущаться побоятся, но ворчат и психуют. А твой отряд, похоже, настроен решительно. Еще целую войну развернут… — Куда им войну? — с сомнением протянула Джису, выбирая из горы закусок пачку с самыми симпатичными чипсами. — Разве им это нужно? Лето, отдых… — Еще как нужно, — уныло отозвался Юнги. — Лето и отдых как раз еще больше расположили их к подобному. Это и игра, и серьезное отстаивание своих прав. Два в одном. Возраст самый тот, чтобы устраивать бунты. Уже обсуждают варианты забастовок. Пока это не переходит границы переговоров и поисков компромисса, всё нормально. Но если начнут голодать, закидывать камнями окна директора и отказываться учиться, начнутся серьезные проблемы. — А они готовы пойти на такое? — с опаской прошептала Джису. — Сегодня еле удержал их от голодовки. Пообещал, что поговорю еще раз, попробую убедить Ли. Завтра вечером пойду к нему снова. Но беда в том, что в успех этого разговора не верим ни я, ни отряд. Вожатые с сочувствующими вздохами переглянулись. Юнги скривился и в несколько глотков допил первую банку, чтобы хоть как-то приглушить накопившееся раздражение. Тут же открыл вторую. Да, роль ему в происходящем досталась не самая приятная. И хотелось помочь ребятам, и не получалось идти против директора… и себя, что таить. Юнги уже четко понимал, что в «Тайфун» после этого лета никогда не вернется, если пойдет так и дальше. С ним не станут иметь дела. Хорошо, если этот месяц удастся доработать без лишних проблем. Разговор постепенно перешел на отвлеченные темы, а Юнги всё думал о своем. Бросал время от времени пару фраз, участвуя в общем обсуждении, пытался не терять нить беседы, но то и дело снова утыкался в тупик неприятных размышлений. Выложив три пустые банки рядом с собой и катая их из стороны в сторону, Юнги так увлекся, что даже не заметил, когда все замолчали. Удивленно подняв взгляд и встретив замершие лица коллег, оглянулся за спину. — А ты что тут делаешь? — зашипел Минсок. — Ученикам уже спать положено. — Цыц, — с улыбкой отмахнулся от него Юнги, подаваясь навстречу мальчишке, — это мой заяц, я им командую. Ползи сюда, Чонгук, у нас есть крекеры с креветками. Он приподнял край пледа и пригласительно похлопал по подушке. Мальчишка с сомнением перебрался через край крыши. Начал задавать какие-то вопросы, осматривая собравшихся, говорить что-то про шум сверху, но Юнги беспардонно накрыл его пледом с головой и обратился с объяснениями сначала к коллегам: — Это моя правая рука. Мальчишка классный, так что не обижать его. Можете быть уверены, не сдаст. — Встретив неуверенное, но всё же согласие, выпустил вяло брыкающегося ученика. — У нас тут маленький междусобойчик. Если пообещаешь хорошо себя вести, можешь присоединиться. На. — Юнги! — тут же зашипела Джису, огромными от ужаса глазами глядя на то, как возмутительно Юнги решил избавиться от пятой банки. — Да не ворчи ты, — отмахнулся тот. — Думаешь, парни в его возрасте пиво не пьют? Пусть лучше в кругу взрослых, которые проследят и помогут, если что, чем с какими-нибудь дружками, которые накачают до потери сознания и оставят валяться в ближайшей подворотне. Лучше плед ему выдай. — Ой, прости, Чонгук, но пятого пледа у меня нет. — Не страшно, — усмехнулся мальчишка, пытаясь устроиться на подушках. — Тут от кое-кого жар прет, как от печки. Не замерзну. Вы нормально себя чувствуете, Юнги? — Да прекрасно он себя чувствует, — бросил Ифань. — Потому и пышет жаром. Они с Джису понимающе переглянулись и одинаково кивнули, придя к какому-то общему выводу. Их молчаливое согласие Юнги не очень-то понравилось, но влезать было не время, так что он просто подтянул к себе пачку крекеров, старательно отвлекая мальчишку расспросами о положении дел в домике. Если верить краткому отчету, все уже разлеглись, многие даже заснули, слабый шум с крыши никому особо не мешал, но Чонгуку стало любопытно, ведь вожатый всё еще не вернулся. Минут через пять «взрослые» уже увлеченно обсуждали свои приключения за последние дни, мальчишка играл на его телефоне, а Юнги не знал, что ему интереснее. Вернее — что меньше скуки вызывает. Рассказы коллег не сильно увлекали, Чонгук отлично справлялся и без подсказок, так что Юнги просто пялился в экран, вполуха слушал разговор и наслаждался уютом приятной ночи. — Юнги, а ты пробовал? Вопрос Джису прозвучал в сознании, как гром, Юнги чуть не подскочил от неожиданности. Спрятал в карман руку, которая, как оказалось, без ведома мозга опускалась от коленки Чонгук всё ниже. Мальчишка искоса глянул на него — заметил, значит. Да только глянул так, как будто возмущен был именно позорным и скоропостижным дезертирством. Юнги поджал плечи и невнятно замычал. — Нет, я такой странной рыбалкой не особо увлекаюсь. — Да это и рыбалкой-то не назовешь, — весело возразила Джису. — Мы ведь отпускаем рыбок. Зато они так забавно тычутся мордочками в ладони, когда держишь в руках пригоршню воды! — А мне кажется, что рыбы очень пугаются в этот момент… — А рыбы вообще могут испытывать страх? — Принято считать, что не могут, — спокойно ответил Чонгук, не отрываясь от игры. — Ученые всё еще не пришли к общему мнению. Кто-то находит у рыб подобия нервных систем, кто-то доказывает, что это ничего не значит. Я думаю, что рыбы испытывают боль, но воспринимают ее и реагируют не так, как люди. Что до страха… нет, наверное. Для страха в традиционном его понимании нужно более сложное сознание. Удивленные вожатые согласно закивали, а Юнги снова спрятал руку в карман. — Если так, то всё нормально! — горячо заключила Джису. — Если рыбки не боятся, то можно и побаловаться. Они через минуту уже будут дальше спокойно плыть по реке, а я на весь вечер хорошим настроением заряжусь! — Тебе всё равно надо искать другие источники хорошего настроения, — покачал головой Минсок, допивая остатки своего пива. — Рыба… тьфу. — Ты не понимаешь! Рыбки — всего лишь одна из сотен мелочей, которые меня могут порадовать. Я о том и говорю, что меня всегда учили искать наслаждение в мелочах… — Да оставьте уже, — шепнул Чонгук, когда Юнги в очередной раз отдернул своевольную руку. — Наслаждение — в мелочах. Юнги глубоко вдохнул, медленно выдохнул и поправил плед, чтобы никто не заметил ничего лишнего. Впрочем, наверное, никто бы и не заметил, слишком весело обсуждали рыбалку. Кто бы мог подумать, что эти трое сойдутся именно на ней. Чонгук заканчивал очередной уровень, и Юнги неотрывно следил за его пальцами. Время бежало, заставляя забыться… Около двух Джису безапелляционно заявила, что пора расходиться. Ворчание быстро сошло на нет. Вставать рано, еще выспаться надо. Разобравшись с мусором, сложив пледы и выпроводив гостей, Юнги задумчиво осмотрелся и неспешно взобрался по лестнице. Чонгук сидел на крыше с его телефоном в руках. Не играл уже, просто держал, чтобы не забыть. Перевел взгляд на вожатого и улыбнулся. — Спать, — предложил-скомандовал Юнги. — Спать, — согласно кивнул Чонгук. Кто же знал, что именно с этим у них в ближайшее время ничего не получится.