***
Энджи держит в руках свёрток ткани, в котором укутан его ребёнок. Он всё ещё не может поверить, что теперь новоявленный отец. А ребёнок смотрит в ответ, своими голубыми глазами, как и у мужчины. Младенец подозрительно затихал на чужих руках, но когда его снова отдавали обратно к отцу, тот сразу активничал. Он не прекращал хвататься за чужие пальцы и волосы, а если и удавалось — сразу тянул себе в рот. Женщина, давно не молодого возраста, являвшаяся нанятой камеристкой лишь тихо хихикала. Вот и сейчас она услужливо кланяется и покидает комнату, оставляя мужчину с комком счастья и его амбиций одних. Уже через какое-то время приходит Рей, вся растрёпанная, но даже так, с улыбкой на лице. Завидев мужа, коротко его приветствует и садится рядом. Она смотрит на своего сына, которому от роду уже пол годика. Эти пол года прошли незаметно, и наверняка молодая мать глазом моргнуть не успеет, как её малыш выпорхнет из гнезда. Как вчера, женщина помнит обговорённые условия Старателя. Для такого амбициозного героя, он на удивление малого требовал. Только одного. Подарить ему ребёнка. Она не знала, что тогда думать, но мужчина быстро нашёл подход к её родителям. Сердце девушки тогда сжалось в мучительном спазме. Непроизвольно в голове появлялись прочитанные истории из книг, которые она брала в библиотеке своей школы. Брак ради причуд — жестокий брак, в котором не будет ни любви, ни нежности. Но Старатель был учтив, и в его рамках, даже заботливым. Было бы глупо отказываться, ведь всё что нужно было, это ребёнок. Взамен этому, он пообещал многое и даже больше. И всё ещё выполняет обещанное. Теперь она не живёт в соседней комнате квартиры её родителей. Ей больше не нужно думать об оплате квартиры и ценах на продукты. У её ребёнка, что греется в руках хмурого, но довольного мужчины — есть будущее. И если Рей не смогла найти счастья в любви, то пусть хотя бы дети будут её отрадой. Рей какое-то время мнётся, а потом протягивает Энджи телефон, показывая фотографию. На снимке находились родители и их два ребёнка, что дразнили друг друга. Женщина долго разглядывала это фото, находясь в их постели. Родители на снимке были счастливы вместе, чего не добиться в её ситуации. Детям хватало компании друг друга, а у малыша Тойи никого не было. Держа телефон на уровне глаз Энджи, она сдерживает добрый смешок, смотря на его непонятливый взгляд. — Что? — не вникает отец семейства. Рей вздыхает и убирает телефон. Она ещё не привыкла говорить без стеснения перед этим статным мужчиной, и, наверно, никогда не научится. Она кое-как излагает свои мысли, что их малышу будет иногда не хватать их внимания. Отец пропадает на работе, мать — на кухне. Пусть Старатель уже тысячу раз сказал, что ребёнком он займётся всерьёз и ни при каких обстоятельствах не забудет о нём, но иногда Тойе будет нужна компания не взрослых. Энджи думает. Он явно обдумывает что-то своё, а не слова Рей, но это ничуть не ранит. Уже через минуту, он соглашается, и незаметно кривит губы в подобии улыбки, когда женщина начинает светится от счастья.***
Теперь Энджи держит на руках дочь. Она крепко спит, в отличии от другого ребёнка, у которого, кажется, с рождения шило не там где надо. Тойя недовольно пинает отца своей головой в бок, пытаясь привлечь к себе внимание. Это успешно игнорируется, ведь внимание Старателя полностью приковано к малышке. Она цепко держит за ладонь отца, не прекращая прижимать к себе широкую мужскую руку, наверняка греясь. Пусть для других его пламя может показаться обжигающим, для его близких оно согревающее. В комнату заходит Рей. Она распутывает пучок на голове и уставши садится неподалёку от мужчины. — Сложно уследить за двумя детьми и приготовить ужин. Но он готов. Как дети? — Если ты устаёшь, я могу попросить Банко о помощи. Она точно справится, — говорит он о своей служанке. У Старателя есть выход из любой ситуации. Ограбил преступник? Сожги его (или отведи в участок). На тебя ищут компромат? Какой компромат, если ты отказываешься приходить на любые телешоу и давать интервью? В доме не хватает рук? Рассори деньгами и найми ещё служанку. Старатель на такое способен. В семейных делах он довольно пассивен, и любую прихоть Рей молча выполняла, будь то купить ту дорогую сковороду или отправить старшего ребёнка в самый дорогой садик. Это греет душу и даёт уверенности в том, что женщина сможет воспитать ещё одного ребёнка. Она сможет вместе с Энджи. Ведь он выполняет свои обещания.***
— Ты только посмотри на эту кроху. Я его назвала Нацу. У него белые волосы, представь как ему будет весело играть зимой, прячась за сугробами. Как зайка. — Ага, — просто соглашается Энджи. — Хотя, это больше похоже на Тойю, — кивает головой в сторону своего сына Старатель. Рей вопросительно клонит головой, приподнимая одну бровь. Тойя, что просто лежит неподалёку на полу и бесстыдно подслушивал чужой разговор, как обычно встревает: — Папа как-то сказал, что я как зайчик. Буду менять расцветку волос на каждый сезон. Правда классно? — говорит радостно мальчик, указывая пальцем на свои белые пряди. Энджи на радость сына закатывает глаза, недовольно бурча: — Но уже год прошёл, а твои волосы только и делают что седеют. — Это их подготовка! — возмущается Тойя. Не сдержавшись, Рей хихикает в кулак, но уже через мгновение, погружается в свои думы. Энджи замечает задумчивость жены, вскользь бросает: — Если думаешь о другом ребёнке — то хочу дочь. Женщина какое-то время просто хлопает глазами, а Энджи уже жалеет о брошенных словах. Но уже через секунду она опять хихикает, но громче. — Что бы было два мальчика и две девочки? — для утверждения спрашивает она, явно не против такого расклада. — Да! Это мои требования для другого ребёнка, — кивает Старатель — Хах, тогда я учту их!***
Девять… Десять… Одиннадцать… Факт того, что Старатель в своём тренажёрном зале отжимается, едва ли волновал ребёнка. Тойя вальяжно сидел на чужой спине, свесив свои ноги, пока его отец отнимал и опускал своё тело от пола. Малыш сонно зевнул, бормоча: — Па, мне скучно. Хочу что бы ты покатал меня на шее. — Так садись, — просто говорит мужчина. Ребёнок сразу взбодрился, уже собираясь спрыгнуть с чужого тела, пока не понял, что отец вставать не собирается. Энджи, наверно, имел в виду просто со спины перебраться на шею, раз ребёнку так захотелось. С каждым годом Тойя становился всё раскрепощённее и наглее в своих желаниях, что совсем не мешало Энджи ему потакать. — Нет! Хочу что бы ты встал, — надув губы бурчит ребёнок. Он какое-то время барабанит своими маленькими кулачками по крепкой спине, и не получив никакого отклика, решает продолжить выпытывать. — Я буду выше всех, как король мира! Ну па-а-ап! Энджи закатывает глаза, не останавливая упражнение. Конечно не хотелось, чтобы у ребёнка возникали комплексы по поводу его низкого роста. Тот рос в своём темпе, как и большинство детей, но когда его волосы начали седеть, он будто приостановился. Нет ни дня без его хныканья, что даже его младшая сестрёнка переросла его. И вместе с тем, как постепенно огненно-красные волосы стали редеть и выпадать, заменяясь локонами цвета только что выпавшего снега, иммунная система ребёнка тоже стала портиться. Наверно поэтому в этот раз Тойя не занимается вместе с отцом, а всего лишь сидит и языком чешет. Но даже так, это ни капли не мешало. Пусть ребёнок и перспективный, с горой на его плечиках возложенных надежд Старателя, от чего-то мужскому сердцу спокойнее, когда ребёнок не напрягает своё слабое тело. А в этот январский вечер и подавно хотелось лечь на футон и проспать до завтрашнего дня. Жаль что детям привить определённый режим так и не удалось. Для Тойи, если у него нет запланированных занятий в ранее время, утро наступает после двенадцати. Вот только узнал об этом Старатель не сразу, ведь работа героя есть работа и не всегда выходит контролировать режим сна ребёнка. Через несколько минут протяжного скулежа Тойи, в глуби дома раздаётся хлопок двери и торопливые шаги. После нескольких попыток найти отца семейства, служанка всё же заглядывает в зал, вся запыхавшаяся и взволнованная. — Сэр, мы привезли с больницы вашу жену. Она с ребёнком, — пусть Банко и потряхивает, но в старческих глазах читается радость, а в улыбке — нежность. Старатель смятенно встаёт, не замечая как со спины соскальзывает сын, и словно котёнок, пальчиками пытаясь ухватится за чужую майку, но всё равно плюхается на пол. Энджи, немного взъерошив свои выбившиеся пряди и использовав причуду, испаряет собравшиеся пот и влагу после занятий, смиренно садится на пятки, сложив руки на коленях. Тойя, глянув на отца, сразу повторяет его позу, садясь рядышком, тоже ожидая, но непонятно чего. В зал заходит Рей, в руках держа свёрток ткани. Она уставшая, но счастливая. — Прости, Энджи. Я бы приехала раньше, но ребёнок родился слабеньким, пришлось остаться в роддоме ещё на пару деньков. Тебе не стоило брать перерыв в неделю, правда, — как-то пристыженно говорит она. — Ничего! — Энджи едва удавалось сдержать свою возбуждённость. — Просто покажи мне нашу дочь. Рей какое-то время не мигающее смотрит в глаза мужу, пока слегка дрожащим голосом не ответила: — Врачи немного ошиблись… У нас сын, — она ещё не знает какой реакции ждать и просто садится напротив Старателя. Где-то сзади слышится радостный клич Тойи: «Ха! Прибавка в клуб мальчишек». Он тоже вытягивается стрункой, пытаясь разглядеть лицо младенца. На его головке едва были волосы, только один завиток из редкой пряди. Она была спутана и цвета едва можно было понять. Глаза слипшиеся, малыш наверно так и не открыл их за всё пребывание на белом свете. Но то, как смотрит на младенца Энджи, можно сразу понять, он уже его любит. — Он наверно весь пошёл в меня и очень слаб. Ещё ни разу глазки не открыл, — в голосе женщины едва слышится какая-та лёгкая грусть. А Старатель молчит, просто смотря на пухленькое личико, и уже через секунду протягивает к нему руку. Пальцем почесав редкие волосы ребёнку, и прискорбно понимает, что обращаться с детьми так и не научился, ведь чешет малыша, как собаку. Даже ребёнку это не понравилось. Он стал корчить нежные черты лица, сдвигая бровки, а своим ротиком недовольно хлюпать. Энджи удручённо отодвигает руку, пока Тойя сквозь смешки хлопает его по предплечью, ведь выше не дотянется. А ребёнок постепенно приоткрывает глаза, будто хочет посмотреть на того, кто нарушил его покой и только образовавшуюся дымку сна. Даже Тойя на это приподнялся, смотря на братика. Рей ахает, Энджи неверующе лишь шире раскрывает глаза. — Аха, пипец он крутой! Тоже такие радужки хочу! — говорит Тойя, смотря на гетерохромные глаза. Он ещё не понял, но отсчёт уже пошёл. Энджи больше не смотрел на младенца как раньше, в его взгляде читалась решимость Старателя, героя, у которого одна цель.