Изнутри

      Уитни напрягла глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в окружающей темноте. Она всё ещё была прикована цепями к стене и находилась в подземном логове. Её запястья кровоточили и болели от попыток вырваться. У неё саднило горло и хрипел голос. За последний месяц она столько раз звала на помощь, что теперь едва могла шептать. Она не знала, что ожидало её в будущем. Джейсон… каждый раз, когда она видела его, кровь стыла её в жилах. Однако после первой недели, проведённой здесь, она перестала бояться смерти от его руки. В течение шести недель Уитни просидела в тёмном подземелье, Джейсон ежедневно приходил и уходил, иногда на плече принося огромный мешок, в котором — Уитни точно знала — находилось тело. Он приходил, останавливался, чтобы посмотреть на неё, и продолжал свой путь. Каждый раз Уитни вздрагивала, отворачивалась или, напротив, смотрела прямо на него, в ожидании. В ожидании его возвращения с едой и водой. Миллер чувствовала себя собакой, заключённой в клетку. Бесполезной собакой, прикованной цепью и ожидающей смерти. Теперь она понимала, зачем собакам были нужны будки — те, кто оставался на улице, становились сумасшедшими. Вот и вокруг неё мир уже превращался из реальности в галлюцинацию.       Джейсон убил всех её друзей, а также многих других, но не её саму. И Уитни знала, почему. Дело в медальоне — точнее, в женщине с фотографии, на которую так похожа Уитни. Матери Джейсона. Возможно, Вурхиз вообще видел в пленнице свою мать. От мыслей об этом на глаза Уитни наворачивались слёзы.       Внезапно над логовом раздался грохот, затем послышался душераздирающий вопль. Уитни знала, что Джейсон убил женщину. Из груди Миллер вырвался громкий всхлип, очередной её потенциальный спаситель был убит. Пока у неё находился медальон, она имела над Джейсоном своеобразную власть. Это вещь, благодаря которой она до сих пор была жива. Но сбежать не удастся. Уитни знала, насколько Джейсон был силён. Знала, что он никогда не отпустит её, как бы она ни была похожа на его мать.       Послышались неторопливые тяжёлые шаги, и первой показалась тень Джейсона. Как обычно, на его плече лежало тело, на шею которого была накинута верёвка. Маньяк растворился в темноте вместе с трупом.       — Джейсон… — прошептала Уитни, её голос был пронизан отвращением, удивлением и многочисленными вопросами. Уитни опустила голову, уставившись на свои скрещенные ноги. Новые жертвы? Почему? Почему он продолжал убивать? Почему она застряла здесь с ним? Как же это было ужасно…       Она была грязной. Она не мылась шесть недель, не расчёсывалась и не переодевалась. У неё не было месячных из-за стресса, она была слишком голодна, слишком напряжена и запутана. Наверное, она тут потеряла не меньше двадцати фунтов. Шаги Джейсона в тоннеле затихли, и больше Уитни ничего не слышала. «Я умру здесь», — подумала она про себя. Джейсон ел? Спал? Был ли он вообще живым? Ужасные мысли о зомби заполнили её разум. Миллер всё дальше отстранялась от реальности, постоянно пребывая в мире галлюцинаций, перед её глазами мелькали кровавые образы, картинки со смертью и страданиями. Уитни легла на матрас, судорожно дыша. Её посуда обычно наполнялась водой и супом — нет, не супом — скорее, тушёным мясом. Уитни не знала, что это было, но оно не имело вкуса, отчего вызывало отвращение. И каждый раз, наблюдая за наполнением посуды, Миллер чувствовала себя собакой, узницей. Джейсон никогда не говорил ей ни слова. Никогда. Шесть недель она просидела на этом матрасе, прикованная цепью.       Джейсон не собирался её убивать. Иначе она бы тут не находилась так долго.       Сегодня у неё не было питьевой воды, потому что Джейсон не пришёл. Уитни была напугана. Она проплакала некоторое время, боясь, что похититель оставил её и уже не вернётся. И в этом момент Уитни поняла, что стала полностью приручённой — перед ним она была абсолютно уязвима. Она принадлежала ему. Уитни ударилась головой о грязную стену рядом с ней, надеясь покончить со всем — мыслями, болью, страданием. Она проклинала тот день, потому что именно тогда поняла, что ей было нужно, чтобы он вернулся.