прогнозчица

— гин-чаааааан! кагура громогласно орёт из своей каморки, даже не пытаясь встать и обратиться лично. очевидно, ответа она так и не дожидается. самый ленивый самурай в мире и не подумал обратить на надоедливую девчонку внимание. «впрочем, как и всегда», - с неким подобием обиды замечает кагура у себя в голове и снова роняет голову на подушку. наверное, она даже может сказать, что привыкла. она ведь и вправду всего-навсего девчонка. да, проедающая мозг и вечно что-то жующая, но девчонка — этого у нее не отнять. спустя пару таких мимолетных в тёплом и уютном шкафу минут кагура все же решает встать и найти гин-чана, пусть даже ей от него ничего не нужно. просто хочется, наверное, увидеть эту вечно скучающую рожу и убедиться, что он ещё живет с ними и никуда не делся. как оказывается, рожа эта привычно сидит на диване, попивает клубничное молоко и читает «джамп». кагура абсолютно уверена — будь у гинтоки третья рука, он бы в то же время беззаботно ковырялся в носу мизинцем, но третьей руки у него нет. серебряные вихры чуть вздрагивают, когда он поднимает голову и смотрит на кагуру недолгим равнодушным взглядом. — гин-чан, я жрать хочу, — в мгновение ока придумывает предлог, чтобы пристать, кагура. она знает, что он точно ей поверит. — сама готовь, я занят, не видишь? — ты со своими журналами тупеешь с каждым днем. неужели не хочешь позаботиться о голодающем ребенке, ару? гинтоки картинно вздыхает, отбрасывая «джамп» в сторону, и закидывает ногу на ногу. — я и так забочусь о вас каждый день, вы мне вообще ноги должны целовать! лучше принеси клубничного молока и оставь в покое, — всё так же равнодушно заявляет он, пересаживается к телевизору и включает прогноз погоды от кецуно аны, любовно вслушиваясь в каждое слово. — да ты сам как клубничное молоко, ару! — кагура цепляет заколки на рыжие волосы и старается не обращать на кецуно никакого внимания. — ну же, гин-чан, я хочу жрать! или суконбу! — дура! у нас нет денег на пожрать, докручивай свои космы и оставь уже нас с кецуно-сан наедине! — гинтоки ещё ближе придвигается к телевизору, чуть ли не обнимая вещавшую оттуда девушку. почему-то в душе от этих слов поселяется горькая обида. из-за какой-то журналистки ребёнок не может поесть! кагура прекрасно знает, что с любимой самураем кецуно-сан ей не сравниться, но мог бы этот идиот и поприличнее вести себя с теми, кого морит голодом. на явное отсутсвие клиентов и, соответвенно, денег девчонка не обращает никакого внимания. всё из-за прогнозчицы! кагура, закончив с заколками, давит появившийся в горле ком и пяткой цепляет кудрявую бошку, обращая на себя внимание. — гин-чан, я же правда есть хочу, не вру, — словно в подтверждение своих слов она поглаживает себя по животу и оглядывается в поисках пищи. — это не ребенок, а вечно жрущий монстр! найди очкарика и попроси его! — самурай проворно стряхивает с себя чужую ногу и наконец оборачивается, сверкая глазами, — ну вот, дура, я пропустил прогноз на сегодняшний день! вот, до чего доводят рыжие.. кто рыжие, кагура так и не узнаёт, она лишь невозмутимо уворачивается от летевшей ей в голову пустой коробки из-под клубничного молока и понимает, что от этого лентяя ничего не дождётся. есть она не так уж и хотела, а хотела только как-нибудь пристать к дурьей кудрявой башке, лишь бы не читал целыми днями свой «джамп» и не прижимался к телевизору с дурацкой кецуно-сан и ее прогнозами в нём. она устало бредёт на улицу, на ходу подзывая садахару. громадная псина радостно бежит к хозяйке, цокая когтями по полу, и уже на улице тявкает в вечном собачьем нетерпении. вдвоём они неспешно идут по кабуки-чо, обходя людей и незаинтересованно оглядываясь по сторонам. девичьи пальцы зарываются в густую белую шерсть, уже изрядно запылённую дорогой, а голос с плохо скрываемыми нотками разочарования льётся и льётся в гомоне людных японских улиц. —...садахару, ну почему он такой идиот? сидит вечно и смотрит свои прогнозы. очевидно, что они ему и даром не нужны, всего-то глазеет на красивую мордашку! и шинпачи куда-то смылся.. эй, а может дело в том, что я и правда ребенок, ару? прогнозчица-то уже вон как вымахала.. хотя, знаешь, пофиг. его внимание мне вообще побоку мороз, он просто бесит, вот так! пёс молчит, лишь вертит головой, словно стряхивая блох, и дышит часто и тяжело. конечно, ято знает — садахару ей не ответит. он же собака, пускай и гигантская. за разговорами и долгой прогулкой кагура и не заметила, как снова вернулась в родную ёродзую. глупый ленивый самурай уже не обнимается с телевизором, он опять уткнулся в «джамп» и ковыряется в носу за неимением очередной коробки клубничного молока. завидев вошедшую кагуру, он заметно оживился, но девчонка этого не замечает. она действительно устала и от чувства — непонятно ещё какого — и от гуляний. не здороваясь, она садится на диван напротив гинтоки, ничего от него особо не ожидая. но глава ёродзуи вдруг зашуршал рукавами, и в мягкую спинку рядом с кагурой влетело одно жалкое что-то, отскочив и приземлившись на сам диван. кагура смотрит сначала на что-то, оказавшееся суконбу, затем медленно переводит взгляд на мгновенно занявшегося журналами гинтоки и снова на суконбу. — гин-чан, это что..? — совсем дура? ты же хотела жрать, вот и жри. гинтоки демонстративно насупился непонятно зачем и взъерошил и без того лохматые волосы. внутри у кагуры что-то дрогнуло. этот самурай и правда дурак, совершенный болван, она уже не сомневается. но стало тепло. где-то там, куда кагура пропускала только самое важное, вроде ощущений от вкусной еды и хороших воспоминаний. и вот там же разливается сейчас это самое, чего кагура понять пока не может, но обида постепенно тает. кажется, совсем-совсем глупо и наивно — так радоваться обычному брошенному суконбу, но девчонке это почему-то уже не важно. она широко улыбается, хватает вкусность и пересаживается к гинтоки, нагло заглядывая в «джамп» и укладываясь щекой где-то у гин-чана на руках. удивительно, но он этому никак не противится, а даже позволяет рыжему наводнению мешать себе. кагура запускает свободную руку в серебряные кудри, говорит напоследок что-то про то, чтобы она больше не видела у них в доме передач про прогнозы, про то, что очкарик совсем где-то потерялся и про клубничное молоко и с оживлением принимается жевать. она всё поняла.