Phoenix

Пиво было поганым. Не то чтобы Тейн воротил нос — нет, в свое бедное ученическое время он пил пойло и похуже этого, он просто констатировал этот факт и продолжал пить дальше. Без какой-то надежды, что рано или поздно напиток волшебным образом изменит вкус или станет чем-то более благородным, а… действительно, просто пил. Механически. И так понятно, что эта дрянь из тех, что остаются таковыми на протяжении всей их печальной жизни. Зато и сюрпризов никаких. Вокруг праздновал Гефен. Люди ходили между выкаченных из подвала бочек, путали кружки, поначалу смеялись несмело и неуверенно, но потом разошлись, поверили, что очередная угроза конца света обошла их стороной. У кого-то, разумеется, нашлась лютня, у кого-то еще — флейта; инструменты звучали на удивление прилично, а вот пение местного населения, легко заглушавшее нежные эльфийские голоса, было форменным издевательством над слухом. Самое то под это пиво, но за жестокое обращение с музыкой певцов никто не корил, наоборот — с каждым разом хор становился все громче и заразительнее. С лиц постепенно спала намертво, казалось, въевшаяся в черты усталость, воодушевленные люди полезли брататься с эльфами, а те, за последние недели подрастерявшие расовую надменность, отвечали едва ли не тем же — ну не чудо ли? Поначалу-то они друг на друга смотрели косо… Весь внутренний двор заполонили веселящиеся обитатели и гарнизон; в одном углу спонтанно сформировалась сцена, на которой выступали то феи с воздушными танцами, то друид, настроенный на лад добродушного дедушки, то человеческий уже жонглер, а за ним — разудалый танцор, поразивший остроухих своей авангардностью… В другом, где скопилось больше всего бочек, бочонков и бутылок, обосновались отчаянные экспериментаторы. Там становилось все шумнее и веселее. Остальное пространство стало территорией массовой миграции. И никто не обращал внимания на чародея, сидевшего на ступеньках с кружкой в руках, удобно оперевшись локтем о согнутое колено. Тейн мысленно поздравил себя с удачно намешанным коктейлем иллюзий и отводящих глаз заклятий и использовал это в качестве повода лишний раз отсалютовать пустому месту перед собой и выпить еще. Если повезет, не выветрятся до самого утра. Заглянув в кружку и обнаружив, что она вновь опустела, Искатель отправил ее в полет в сторону ближайшей бочки. Обратно она вернулась уже наполненная — чем именно, он предположить не рискнул, да и не интересовало это его. Первое правило — когда надираешься, не задумывайся о подручных средствах. Или оно не первое?.. Колдун осоловело сощурился, когда над двором заплясали цветные всполохи, даже отдаленно не напоминающие зарницы — да и не время для них. Фармир развлекается. Поначалу его усилия по большей части напоминали небрежные кляксы и разводы, но потом парень явно вошел во вкус. Над замком медленно распускали алые и лазурные бархатные лепестки цветы, падающими звездами расчерчивали темнеющее небо золотые пчелы, порхали переливающиеся бабочки и птицы, напоминавшие тех, что водились в лесах Эллинии; судя по одобрительным возгласам на эльфийском, не ему одному. Интересная магия, он сам едва не присоединился; вон тот медный дракон получился аляповатым, с дрожащим маревом полупрозрачных крыльев, он лучше сможет. Но сдержался, остался в рядах зрителей. Чем-то похоже на цветной гномий порох, он один раз видел такой в Кордаре… правда, тогда мастерская гнома-изобретателя взлетела на воздух в столбе сине-зеленого пламени. А это просто магический огонь. Вряд ли полукровка его упустит, он тоже изменился за последнее время. Да и кто остался бы прежним? Кто из них остался прежним? Нет, он все еще недостаточно пьян. Матиуш снова приложился к кружке, старательно отгоняя мысль, что он попросту настолько пьян, что сделал полный оборот и достиг абсолютной трезвости с другой стороны. Ну, значит, надо идти на второй круг. С еще большим старанием он избегал страшного подозрения, что теперь он стал пожизненно трезвым. Интегрити благоразумно не вмешивался в этот акт саморазрушения. Только сидел где-то внутри занозой совести, еще не нарывающейся, но уже близко к тому. Очередную вспышку волшебного огня Тейн не увидел — ее загородил чей-то черный силуэт. Маг ожидал, что человек двинется дальше, не заметив его, но это оказалась Реска, упрямо смотревшая прямо на него, а не сквозь, как полагалось бы при наложенных заклинаниях. Поняв, что от подруги так просто избавиться не получится, волшебник вяло приподнял кружку в приветствии, после чего плавным жестом допил оставшиеся внутри пару глотков. Может, его скучная компания сможет ее отпугнуть, и воительница отправится искать кого-нибудь более сговорчивого и в праздничном настроении. Маловероятно, конечно, но надежда умирает последней. — Пьешь, — эльфийка не спрашивала и даже не осуждала, просто озвучивала очевидное. — Пью, — подтвердил Матиуш, сосредоточенно созерцая снова показавшееся донышко. Вздохнул и в очередной раз слевитировал кружку к бочке. — Как ты меня нашла? Шла на миазмы угрюмости и самобичевания, как еще? Почти машинальная насмешка Интегрити пропала втуне, товарищ не обратил на нее никакого внимания. Вместо ответа воительница разжала кулак, в котором лежало одно из им лично зачарованных колец. Активного магического дара у нее не было, но, как и все эльфы, она обладала пассивным, которого и хватило, чтобы прийти к заклинателю, как по нитке. И никаких гончих не нужно. Наверное, взяла в кабинете, когда заметила его вопиющее отсутствие и сложила два и два. Уронив артефакт в протянутую руку хозяина, она уселась на ступеньке рядом с ним, вытянув ноги. Колдун подозрительно скосился на нее, ожидая душеспасительного разговора, но Реска была для этого слишком умна и повода прогнать ее или сбежать самому не дала, так и сидела рядом молча в уютном, ни к чему не обязывающем молчании. Даже шум праздника отдалился, истаял, превратившись в неясное бормотание, точно присутствие эльфийки создало вокруг них невидимый кокон. — Что?! — наконец первым не выдержал Тейн. — Ничего, — невозмутимо ответила комендант, глядя на что-то в стороне. Искатель проследил за направлением ее взгляда и понял, что дорогие друзья не дадут ему тихо-мирно напиться в одиночестве, даже относительном. У стены, прислонившись к ней плечом, непринужденно стоял Джулиан — не в темно-синей жреческой рясе, после боя не подлежавшей восстановлению, а в мирских и довольно прозаических штанах, рубашке и куртке. Такой наряд только подчеркивал его нетипичное для храмовника выражение лица и взгляд — настолько нетипичные, что впервые с момента знакомства маг усомнился, что сан у Блэкуотера настоящий. Поняв, что он раскрыт, священник ухмыльнулся, но от стены не отклеился. Посредством молитв заработанные синяки и мелкие раны исчезли без следа, но обостренное дрянным алкоголем чутье Матиуша подсказывало ему, что эта затаившаяся в глубине темных глаз серьезность (она ведь не всегда там была?) выдает еще не зажившие раны душевные. Ну, этого добра здесь у всех хватает. — Аве мне, славному победителю, — буркнул чародей, изображая неуклюжий тост. Он прекрасно понимал, что это не заставит товарищей отстать от него, но удержаться не смог. — А ты как меня отыскал? — Священники способны прозревать истину сквозь мороки и подлые чары, — важно изрек Джулиан, но под конец фразы все-таки спекся, рассмеялся. — На самом деле я просто проследил за Риэсканвинн. Если не ошибаюсь, иллюзии эффективны только до тех пор, пока в них не сомневаются? — И кто это тебя подучил секретам нашего цеха, конкурент? — хмыкнул Искатель. — Я, — Алессия свалилась, как снег на голову. Буквально, потому что спускалась по той самой лестнице, на которой расположился Тейн. Он даже не удивился. Только поднял кружку в воздух, подождал, пока ее деревянный бок стукнет о другой, и снова глотнул. Пиво по-прежнему было поганым, более того — с каждым глотком становилось все пакостнее на вкус, а искомого эффекта не давало. — В следующий раз захочу посидеть в одиночестве — запрусь в подвале, — беззлобно посулил маг. — Не выйдет, — почти виновато вздохнул Блэкуотер. — Я умею вскрывать замки. Но было очевидно, что он буквально давится от смеха, да и остальные не отстают, открыто фыркают или вежливо прикрывают рот рукой. У самого Матиуша так не получалось. Казалось бы, радуйся, что все в итоге обошлось: ты сам жив, Интегрити при тебе, Феанора нашлась, все в Гефене целы, и даже Тайлер не пал жертвой этого проклятого приключения. Но мага все никак не отпускало мерзкое — точно пиво — чувство, что все это, в общем, его вина. Если бы он тогда разбил все статуи, не стал потворствовать малодушию Паладина, если бы в нем тогда оказалось чуть больше совести и чуть меньше его циничности и практичности… Если бы он провел исследование и попытался сделать так, чтобы Баал хотя бы прошатался на нижних планах подольше… Если бы он сообразил, что происходит у богини Ри, пораньше… Если бы, если бы… Тьфу ты. То ли дело пиво — в нем никаких если бы, пока не наступит утро после попойки, но это будут уже проблемы будущего его, а не нынешнего, которому должно быть весело, а не тоскливо! Что за свинство?! Волшебник только вздохнул, когда из толпы вынырнул Фармир и целеустремленно направился к их маленькому собранию. Определенно, сегодня не его день. Или год. Полукровка принес с собой напитки для всей компании; Тейн заподозрил, что дорогие друзья спланировали все заранее, но прямых доказательств у него не было. Раздав кружки, барон просто уселся прямо на землю, скрестив ноги по-портновски и оперевшись локтями о колени, точно непринужденный подросток. Никто, кроме мага, не пил то самое сомнительное содержимое всех бочек разом — для этого нужно было иметь особенно извращенный вкус и дурное настроение; к тому же, Реска оставалась эльфийкой, а они поголовно (за исключением, опять же, редких гурманов со специфическими пристрастиями) предпочитали свою эллинийскую брагу с цветочным ароматом. Маг не стал уточнять у барона, можно ли ему потреблять сию греховную жидкость, потому что, во-первых, чья бы корова мычала, а во-вторых, тут все равно есть священник, если и грех — отпустит, сам вон хлещет. Он все еще ожидал того самого неловкого и непрошенного разговора по душам, который наверняка заведут те, кому небезразлично его состояние. Но, как это уже случалось, он недооценил их умственные способности и моральные качества. Все молчали. Интегрити какое-то время лежал на плечах пушистым магическим весом, пока не перебрался на валяющийся неподалеку блок, выпавший из стены, да так и забытый, где принял свою человеческую форму и попытался сделать вид, что он является таким же участником празднества, как и все остальные. Матиуш тоже молчал, потягивая пиво сначала в настороженной, а потом и уютной тишине, осмелев настолько, что на какое-то время прислонился к ноге Алессии, пока дружеский (то есть, достаточно чувствительный, но беззлобный) пинок в поясницу не дал ему понять, что хорошего понемножку. Забавно, но это успокоило его больше всего. Все было как раньше, и трудное приключение на болотах, и вся некромантская история, и даже возвращение пропавшей семьи — все стало гораздо проще сейчас, когда они могли сидеть в стороне и с заслуженной гордостью любоваться на праздник. Ну да, мир не ухнул в очередную бездну, спасибо нам большое… Но спасибо лучше налейте в пол-литровые кружки. По крайней мере, эта ситуация была простой и понятной. — А я знаю, что вы пьете! — вдруг невесть чему обрадовался Джулиан. — Это же Верлонский коновал! — У этого есть название? — не поверил колдун. — Неофициальное, — уточнил священник. — Верлонский коновал, если упростить, является смешением нескольких видов пива в различных пропорциях, иногда туда немного спирта для крепости подливают, но так делают преимущественно на юге провинции. А вот в Арланском виночерпии наоборот, к смеси вина подмешивают пиво. Что? — запоздало спохватился он, заметив взгляды остальной компании. — Когда живешь среди воров и разбойников, очень важно знать региональные предпочтения коллег. Никогда не угадаешь, что именно может пригодиться. — Вы двое стоите друг друга с вашими выборками информации, — хмыкнула целительница. — В наших кругах это все называют проще: головная боль или «прощай, печень». И все сразу понятно. — Да брось, — лениво возразил Тейн. — Как будто ты не смогла бы меня перепить, если бы мы решили устроить состязание. — Одно другому не мешает, — пожала плечами Алессия. Искатель фыркнул в кружку, а потом неожиданно для себя расхохотался, выплеснув половину своего «коновала» на и без того изодранный ворот рубашки — починить все руки не доходили. Фамильяр чутко навострил уши, но быстро сообразил, что товарищ не сошел с ума, и успокоился. А зря. Пока остальные с явным облегчением подхватили и смех, и разговор, подбивая магичку и священника заключить пари (даже Реска!), волшебник задумчиво созерцал смуглого, сероволосого подростка с раскосыми глазами, видимого только ему. Впервые за последнее время, если быть честным. Он изменился с тех пор, как они заключили союз: в небрежно разлохмаченной шевелюре появилось несколько синих прядей, точно того же цвета, что и извечная куртка «сносу-ей-нет-вот-что-значит-хорошее-зачарование» Матиуша, а остальные чуть потемнели. В ярких золотых глазах появились зеленые, точно листья, искры. Пальцы унизывали кольца, а заострившееся почти до состояния эльфийского левое ухо усеивали маленькие блестящие камешки серег — не меньше полудюжины. Правое почему-то такой чести не удостоилось. Поймав взгляд Тейна, Интегрити широко ухмыльнулся, показав мелкие острые зубы — слишком многочисленные для человека — а потом внезапно выцвел обратно в вальяжного черного кота с цитриновыми глазами и роскошной иссиня-черной шубой. Странно. Колдун не смог бы сейчас сказать, стали ли они ближе относительно их изначального союза или наоборот отдалились; фамильяр был одновременно неотделимой частью его разума, но осознавал свое собственное «я»; сохранил навеянный компаньоном облик, но изменял другой согласно своим собственным представлениям. Ни один из них больше не чувствовал башню, но при этом и про камень-амулет они вспоминали крайне редко. — А был ли Интегрити? — задумчиво вопросил волшебник. Хам! — Кто? — чутко переспросила Реска. Ну вот, теперь ты доволен? — Фамильяр артефактного типа, — спокойно объяснил Матиуш. — Я ездил за ним в Академию. Он раньше генерировал ее магическое поле, но когда башню разрушили, образовал связь со мной, как с предыдущими ректорами. Его — или ее, или их — зовут Интегрити. — И все это время вы нам ничего не рассказывали? — Фармир широко распахнул глаза. — А почему теперь ты сомневаешься в его существовании? — поинтересовалась эльфийка. — Связь стала качественно другой, — Искатель пожал плечами. — Я не знаю, как это объяснить, это больше на уровне подсознания… — Давай я попробую, — вдруг предложила Алессия. — У тебя же есть артефакт, в котором заключена сущность этого Интегрити? Волшебник кивнул и, потянув за цепочку, извлек красный камень из-за ворота. Поначалу он боялся, как бы никто не увидел этот амулет, не прикоснулся, не захотел отобрать… И хотя он до сих пор удобно ложился в ладонь, точно меняя форму под нее, и всегда был теплым, маг больше не тревожился так за его сохранность. Фамильяр, заинтересованный происходящим, подобрался поближе и нахально разлегся на коленях у барона. Тот, естественно, ничего не заметил, хотя на мгновение по его лицу скользнуло озадаченное выражение — точно он услышал эхо далекой музыки, но его тут же унесло ветром. Алессия, поменявшись местами с Реской, сложила ладони чашечкой, рассматривая лежащий в них артефакт. Пока колдун мужественно боролся с желанием чихнуть из-за щекочущих лицо рыжих волос, она медленно огладила одну из граней амулета большим пальцем, нахмурилась и приложила два пальца другой руки к шее Тейна. Ее губы зашевелились, словно она что-то считала. Колдун терпеливо это выдержал, хотя теперь его на самом деле распирало любопытство — что это такое подруга обнаружила? Почти рассеянно она наощупь проследила плетение золотой оправы, прежде чем пробормотать формулу выявления зачарований. Никакого видимого результата это не дало; к тому моменту Интегрити уже любопытно заглядывал через ее плечо, хотя и для него эти манипуляции оставались загадкой. — Естественно, связь теперь другая, — фыркнула наконец целительница. — Фамильяр артефактного типа, ты сказал? Поздравляю, твой фамильяр успешно эволюционировал в полноценного магического симбионта. Ты только подержи этот камень, у вас же пульс общий! Я от тебя всего ожидала, Матиуш, но ты сейчас превзошел сам себя: вырастил себе физический, умственный и магический внешний орган. На цепочке. — А какого толка орган? — скабрезно захихикал маг, внезапно с удовольствием обнаруживший, что его второй круг начал все-таки оказывать влияние на сознание. Веки Рески дрогнули, но она сдержалась и не закатила глаза. — Отвечающий за глупость, — беззлобно отрезала Алессия. — Очень редкое состояние, известные случаи можно пересчитать практически по пальцам. Да и тут ты как-то сумел напортачить: если ты по-прежнему слышишь его как отдельный голос… — Это как если бы со мной говорила моя печень? — внезапно развеселился Джулиан. — Да, и она молит о пощаде, — рыжая кивнула на его кружку. — Не знаю, что тебе сказать, Тейн. Ни ты, ни твой Интегрити больше не являетесь самостоятельными существами: вы делите память и мышление, но делаете это на два голоса, насколько я понимаю. Если проткнуть тебя мечом, и ему будет плохо, и камень, скажем, треснет. Если разбить камень — тебе лучше иметь готовое завещание. Зато теперь хотя бы понятны твои магические подвиги в последнее время. — Скажи тост, — серьезно посоветовал Матиуш. Завтра им всем снова придется взяться за дела: стены по-прежнему настоятельно требуют починки, конюшни — постройки, артефакты из Академии придется забрать, а еще у него под ковром по-прежнему нарисован рабочий призывной круг, который, возможно, стоило бы хотя бы привести в более приличный вид (скажем, выжечь или даже вырезать в полу!)… Но все это подождет до завтра. Сегодня он — вместе с новоиспеченным симбионтом, что бы это для них ни значило, Интегрити — намерен праздновать. Он собрался отпить, но ему на глаза попался полупрозрачный силуэт, неторопливо шествующий среди веселящихся и ничего не замечающих людей. Колдун моргнул. Призрак пропал. Не успел маг с облегчением подумать, что всего-навсего упился, для разнообразия — не до импов, а до привидений, как видение появилось снова — оказывается, его всего-навсего загородили. Пока Тейн озадаченно смотрел поочередно на пиво и башню, где находился кабинет (неужто из круга самопроизвольно нежить полезла?), призрак подплыл поближе и оказался всего-навсего Тригиусом. Впрочем, всего-навсего — это еще как посмотреть, Искатель машинально припомнил все свои промашки за последние недели и пришел к неутешительному выводу, что высокие стандарты, которые ему пытались привить, он опять с треском провалил… Остальные прекратили спор и тоже наблюдали за вернувшимся из мертвых ректором Академии. — Я запечатал круг, честное слово, — неубедительно поклялся Матиуш. — Молодой человек, я архимаг, — оскорбленно фыркнул Тригиус. — Не говоря уже о том, что этот камень мне очень близко знаком. — А вы по этому поводу пришли? — вежливо осведомилась Реска. — Вообще-то нет, я просто мимо проходил, — огорошил их всех ректор и действительно утопал дальше, пройдя сквозь стену. Растерянным взглядом его провожал уже не только Искатель. — Наверное, мне бы следовало прочитать экзорцизм и его отослать, — задумчиво протянул Блэкуотер, не совершая, впрочем, никаких поползновений претворить эти планы в жизнь. — Он, скорее всего, просто обидится, если ты попытаешься это сделать, — заметил Фармир. — Вот именно, — поддержала Алессия. — Пусть идет себе по своим делам, от нас не убудет. — Я слышала множество историй о галлюцинациях, возникающих при опьянении, но никогда не думала, что до такого состояния можно дойти коллективно, — изрекла Реска. — Беда в том, — вздохнул Тейн, — что мы еще даже не пьяны. Представляешь, что будет, когда мы все-таки прикончим ту бочку? — Ну, хотя бы из круга не сочится, — философски сказал Интегрити. — И нам определенно не будет здесь скучно. Нет, скучно однозначно не будет. Подумав о фронте предстоящих работ, Матиуш понял это с кристальной ясностью. Ведь в этом мире им даже конюшню не удастся возвести без приключений: обязательно при постройке они не учтут всю историю места и случайно поставят здание точнехонько там, где некогда приносились кровавые жертвы, и в денниках по ночам будут скакать мракобесы; затем в расчеты непременно закрадется ошибка, поэтому ясли окажутся размером с маленькие ларчики, или наоборот — в них можно будет хранить годовой запас воды для всего замка; после этого выяснится, что на использованных для строительства камнях лежит страшное проклятие, а вишенкой на торте станет внезапное нападение варваров-призраков, охотящихся за его счастливыми портянками… И, разумеется, когда они наконец перевезут артефакты из Академии в Гефен, и дня проходить не будет, чтобы один из них не сошел с ума! А когда им удастся кое-как собрать все это в кучу и установить подобие порядка, эльфы отправятся в Эллинию, домой, и Реска позовет его с ними. И как ему отказаться? Когда здесь не останется дела, которое способно бросить ему вызов, он умчится навстречу новым свершениям: будет вмешиваться в древнюю магию эльфийского леса, поработает с Книгами Смерти… Все равно здесь его по-настоящему держать никто не будет, ведь так? — Я бы на твоем месте не был так уверен, — мурлыкнул ему на ухо фамильяр… симбионт. К этой мысли тоже предстояло привыкнуть, хотя на практике мало что изменилось, переход был долгим и постепенным, было время подстроиться под каждое незначительное изменение. — Ты про Фармира, что ли? — не понял Тейн. Держать разговоры с бывшим духом башни в тайне больше не имело никакого смысла. Хотя телепатия казалась теперь более привычной и даже естественной, Матиуш эгоистично заключил, что имеет право расслабиться и вести себя так, как ему занеблагорассудится, тем более, что ближайшие друзья и соратники знают, что он не сошел с ума (по крайней мере, не больше, чем раньше), а разговаривает с древней нематериальной сущностью, чья судьба теперь неразделимо переплетена с его собственной. Многие вопросы оставались неотвеченными, в частности — что будет с Интегрити, если чародей все-таки умрет, поскольку эта перспектива не была такой уж неизбежной. Накопленные фамильяром знания и воспоминания, которые он раньше держал при себе и делился по мере надобности, медленно растворялись в опыте самого Искателя, становясь почти родными, едва ли отличимыми от своих; то же самое происходило и с другой стороны, они оба это знали. Порой маг мог вспомнить, как он сам, почти в начале времен, учился копировать формы живых существ, а иногда ему приходилось спорить с Интегрити, доказывая, что по воронам из рогатки стрелял именно он. Забавно, но копившееся тысячелетиями знание не делало ни одного из них сколько-то мудрее или серьезнее, а уж их обоих в тандеме — и подавно. Не говоря уже о бардаке, который возник из-за осколков сущностей бывших ректоров: полузабытые проекты, давно умершие люди, принадлежащие кому-то другому смутные желания, с которыми нужно было бороться… Собственно, обоих как таковых уже и не существовало, как и не существовало одного-единственного создания. Но концентрация никогда еще не была так хороша (не считая легкого опьянения), заклинания никогда не приходили с такой легкостью на ум, хотя могли бы путаться и сбивать фокус. Эта головоломка приводила Тейна в восторг — именно такие вещи были особенно мучительны для Тайлера, когда он пытался как-нибудь уместить новую информацию в свою картину мира, а дружеское издевательство над Кристианом было одним из лучших развлечений в мире… — Нет, — пушистый кончик кошачьего хвоста неосязаемо мазнул чародея по щеке. — Я про Билла, Кристиана, Феанору и Анну, которые опоздали на твою вечеринку, но все же приехали. — Чего?! На Тейна, от изумления выплюнувшего пиво, с некоторым осуждением посмотрела только Реска, но он был слишком огорошен, чтобы уделить этому внимание. Он поспешно подхватился на ноги, пытаясь привести себя если не в полноценно приличный, то хотя бы в относительно сносный вид. Только-только начавший действовать алкоголь выветрился моментально, оставив о себе довольно недобрую память, но об этом Матиуш тоже не успевал думать, одной рукой на ходу приглаживая волосы, а другой — пытаясь застегнуть мантию. Озадаченные друзья следовали за ним, не то предвкушая новое приключение, которое опять само их нашло, не то опасаясь, что он виртуозно выбрал именно этот момент, чтобы свихнуться окончательно — когда все уже успокоились и решили, что успешно преодолели все опасности. Такая пакость была как раз в его духе… Но дело было не в этом. Он видел, что стражники, которым выпало дежурить (пусть и в праздничном варианте) уже открыли неожиданным гостям ворота. В этот раз Билл не решился прибегнуть к помощи Резо: на дороге виднелась карета с королевским гербом, явно одолженная в Кронберге. Видимо, ради спокойствия и безопасности спутников, в одиночку он бы не побоялся… Сам воин безмятежно стоял посреди проема, в кои веки без доспеха, только с двумя тяжеленными мечами за спиной, и поддерживал вынужденно опирающегося на него Тайлера. По стандартам обычных людей и целителей, включая Алессию, паладин выглядел паршиво: бледный почти до синевы, осунувшийся, но, во-первых, даже так он выглядел гораздо лучше по сравнению с их последней встречей, а во-вторых, в его взгляде снова появилось знакомое выражение спокойствия, уверенности и благородства. Пока что лишь тень от прошлого света, но Тейн, пропетлявший по этой дороге немало времени, безошибочно узнал путь исцеления. Одно это стоило как минимум половины всех сокровищ Эндории, и уж Тайлер-то не свернет с этой тропы. Его упрямством можно горы в песок перетирать. По другую руку стояла русоволосая женщина… Невообразимо прекрасная, удивительная, притягательная; ее редкая магическая аура все так же завораживала Тейна, как в тот первый день их знакомства, когда принцесса-лягушка использовала магию, чтобы помочь непутевому дарионскому чародею выбраться из трясины. Ее взгляд безошибочно нашел его, и Матиуш едва не развернулся и не сбежал в свой кабинет с позором, лишь бы не смотреть этой правде в глаза. Но он выдержал взгляд Феаноры, усилием воли приказав себе остаться на месте. Она была далеко, на другом конце двора, но он знал: ей это не помешает читать в его душе, как в открытой книге. В этот раз он не попытается выбрать простой вариант — смириться и отпустить. В этот раз он будет исправлять совершенные ошибки, а не заметать сор под ковер и прикрывать это непотребство чем-нибудь еще. В этот раз он сделает все правильно, даже если в конце концов это приведет к распаду его брака. Уж это-то он может сделать… И урок он выучил. Выражение лица чародейки неуловимо изменилось, когда она поняла, что Искатель не отводит взгляд, не отступает. Другой, вероятнее всего, ничего бы и не заметил, но у Тейна словно гора с плеч свалилась. А то и целый массив. Даже если брак как таковой сохранить не удастся… Его жена по-прежнему его подруга. Она все равно встанет рядом, если понадобится. Они смогут работать вместе над заклинаниями, радоваться успехам дочери и болтать о тысячах разных вещей, не чувствуя никакой неловкости или стеснения. И если их чувства не назовут любовью, потому что менестрели описывают ее совсем иначе, то с каких пор они стремятся соответствовать стандартам?! Ему вдруг вспомнился разговор — из бесконечно далекого прошлого, поделенного на две части возвращением Баала. — Ты знаешь старую сказку, — Феанора пожимает плечами. — Мало кто помнит, что просто поцелуя мало. Вспомни того же графа Аргуса. Магия работает только тогда, когда есть любовь. — Поэтому я лазал по подземельям графского замка в поисках отвергнутых невест, — он привычно находит в истории практическую сторону. — Да. Еще меньше людей знают, что работает это в две стороны. — Это как? Если заколдованная принцесса не любит своего спасителя, то в лягушку превратится уже он? — озадаченно уточняет Тейн. — Нет. Как только пропадает любовь, пропадает и магия. Лягушка снова становится лягушкой. Потому что чувство должно быть взаимным, — голос чародейки понижается до вкрадчивого шепота. — Но Чваха говаривала, что любовь разной бывает… Главное, чтобы мы сами в нее верили. Ценили друг друга. Взаимно. И тогда магия останется с нами. — Отец! — первой окликнула его Анна. На ее лбу по-прежнему поблескивал зачарованный кристалл, который он когда-то давно ей отдал. Но только сейчас Матиуш смог признаться самому себе, как на самом деле выросла за последнее время его маленькая дочка. Артефактор пятого уровня… Она могла делать вещи, недоступные для него. У нее не было его недостатков. Права, наверное, была Амели, когда говорила, что отцам нужно понять, что дочери тоже вырастают. Но это не значит, что он не может снова стать частью ее жизни! Билл и Кристиан только тогда, похоже, его заметили. Паладин начал мучительно хромать в сторону товарища, и Гилберт покорно подстроился под его темп, хотя магу было очевидно, что воину хочется схватить друга в охапку и донести так — удерживает только уважение к Крису, который изо всех сил пытался сохранить остатки гордости. Тейн в свою очередь ускорил шаг, стремясь как можно скорее сократить дистанцию. Ему не надо было смотреть, чтобы знать, что все, включая Интегрити, гурьбой следуют прямо за ним, еще не зная толком, как себя вести. Настороженно молчал Джулиан, выжидала момент Алессия, хотя ее неодобрение поведения Тайлера можно было ножом резать, честно ничего не понимал Фармир… Риэсканвинн словно бы случайно коснулась рукава чародея и тут же убрала руку, но это многое ему сказало. Эльфийка всегда хорошо разбиралась в чужих душах — даже таких сумбурных и беспорядочных, как его собственная. — Разрешите на борт, товарищ наместник, — Билл шутливо отдал честь. — А я думал, что это я пил, — расхохотался Тейн. Первая же шутка — при всей ее неуклюжести — сломала лед. Даже по лицу Тайлера скользнуло бледное подобие улыбки. — На борт разрешаю, — волшебник склонился в комичном поклоне, стараясь не обращать внимания на кривляющегося за спиной воина Интегрити. — Что здесь у вас новенького? — поинтересовалась Феанора, глядя поверх его головы. — Анна рассказала мне часть… Но определенно не все. Тейн обернулся и понял, что с оценкой скорости, с которой начнут появляться новые катаклизмы, ошибся. Из окна его кабинета, с искренним интересом оглядываясь по сторонам, торжественно вылетала целая процессия призраков, ведомая — тут он едва сдержался, чтобы не протереть глаза — Карелом Инголди. Колдун с надеждой поморгал, но психоделическое зрелище никуда не делось. Пришлось признать, что так просто и от этого избавиться не получится. Он виновато посмотрел на новоприбывших, почти уже коря себя за вечные беспорядки… Но его встретили искренние улыбки. — Право, Матиуш! — рассмеялась жена, вдоволь налюбовавшись его озадаченным выражением лица. — Неужели ты думал, что мы приедем сюда в надежде, что у тебя все под контролем? Это был бы уже не ты. И пропускать такое событие я не намерена, хотя я все еще на тебя зла, и поэтому ты мне уступишь пару-другую дополнительных привидений. — Сейчас мы устроим Тайлера поудобнее и пойдем разгребать, — подтвердил Билл. — Вот еще! — внезапно воспротивился Кристиан. — Чтобы вы без меня сделали все еще хуже? Нет уж, я иду с вами! Чародей уже не пытался сдержать расползающуюся по лицу ухмылку. Интегрити, пользуясь тем, что его никто не слышит, хихикал уже в голос. — Вы, господин Искатель, больны, — строго заметила Алессия. — Поэтому никуда не идете без меня и члена вашего ордена для моральной поддержки. Джулиан тут же поспешил предложить поддержку и физическую, благосклонно принятую паладином и с радостью — Биллом, который предпочитал иметь свободные руки на случай, если начнется заварушка. — Это мой замок! — наконец вспомнил о своих правах полукровка. — И меня вы не оставите! Анна ничего не говорила — но ей и не нужно было, достаточно только взглянуть на ее решительное выражение лица. Точно так же, как и Реске, уже откуда-то добывшей Зимородок и готовой к бою, словно Билл. От Тейна не укрылось, что она обменялась многозначительными взглядами с двумя другими Искателями, но не стал допытываться, какой заговор эта троица устроила за его спиной. Скорее всего, с исключительно богоугодными способами и во его благо — по-другому и быть не может. Сомнительные методы и мораль были — и остаются — его особенностью. Он с гордостью оглядел моментально собравшийся маленький отряд, который мог называть семьей, несмотря на его разношерстность. В конце концов, именно она и позволяла им всем выживать и побеждать вопреки всем существующим законам логики и вероятности. Ну и замечательно!