Phoenix

Большая темная масса, которую маг поначалу принял за кучу камней или вообще мусора, зашевелилась: распутала конечности, подняла узкую морду на длинной шее, развернула широкие крылья… При жизни этот дракон был наверняка чрезвычайно хорош: глянцевая угольно-черная чешуя, черты благородного хищника — но сейчас блеск потускнел, очертания расплылись, отчасти поддавшись разложению, а в крыльях было полно дыр. Но до полноценного костяного дракона эта тварь еще не деградировала, и это делало ее вдвое опаснее. — Ну здравствуй, Сиапрет… — пробормотал Тейн, испытывая довольно-таки позорное желание удрать в кусты и напрочь позабыть о происходящем. «Здравствуй, старый знакомый!» — подозрительно радушно лязгнул зубами дракон. Для огромной кучи падали клыки у него сохранились прискорбно хорошо. Впрочем, чего еще стоило ожидать? Вон какая шкура у поганца: чешуя, может, и потускнела, когда летучий ящер издох, но броня огнедышащих гадов не даром славится своей прочностью, можно не сомневаться, что она не осыпется с одного удара. Матиуш превентивно не любил абсолютное большинство черных драконов (а точнее, их феноменальную сопротивляемость магии), за редким исключением вроде Аттаха, но этого конкретного представителя невзлюбил с особенной силой. Черт знает, в чем было дело — в неестественном огоньке в глубине мертвых глаз или в том, что после смерти эти глаза стали немилосердно косить, — но дракон выглядел откровенно издевающимся. Как будто проклятый Сиапрет последние пару веков пас его ради этого момента: чтобы поднять эту тухлятину и бросить на нахального смертного, посмевшего не только отказаться от сотрудничества, но еще и примазавшегося к искусству Сета, которого сам же и помогал подвинуть. Может, у титанопоклонника и были причины испытывать неприязнь к чародею… Но Искателю на это было наплевать! Он обреченно поглядел в злорадную морду нежити, борясь с порывом швырнуть посох на землю и потребовать немедленной отставки. Как бы действительно не отставили — бессрочно и эффективно, сразу в гроб… — Чего стоишь?! — из ступора («Ну за что мне еще и это?!) мага вывел окрик Билла, разминувшийся с самим воином на какие-то жалкие доли секунды. Окончательно Тейн пришел в себя уже за ближайшим камнем, с шипением оплавившимся по краям, но вроде бы пока что противостоящим жару. — Думаю! — огрызнулся волшебник, кое-как спихнув с себя массивного друга в доспехах и убедившись, что трагический хруст в ребрах и спине ему только померещился. Гилберт на это не обиделся — в бою не до подбора слов. Он осторожно выглянул из-за камня, но тут же спрятался обратно: воодушевленный успехом дракон снова плюнул сгустком сине-зеленого пламени, по температуре и опасности не уступающим обычному, красно-желто-оранжевому. Но к тому моменту Матиуш уже успел прошипеть себе под нос несколько очень недобрых слов и вспомнить и другие, которые можно произносить в приличном обществе, а также те, с помощью которых он и сам мог бы красиво плюнуть огнем. Сбросив напряжение, колдун смог включиться в работу и со скрипом запустить тактическое мышление. Ну да, прямые магические удары на эту тварь не подействуют, а созданное из магии оружие рассыпется, едва коснувшись бронированной шкуры, но все остальное-то работает! Нам нужно убрать причину, а не симптом. Разобраться с Тайлером. Интегрити благоразумно не стал проецировать себя для озвучивания этого предложения, поэтому Тейн только пораженно вытаращился в пустоту. Я очень надеюсь, что ты не имел в виду то, о чем я подумал! А ты думаешь, что разделить Сиапрета и Кристиана еще возможно? Фамильяр рассуждал до тошноты трезво. Этот гад присосался слишком плотно. Сколько там того Тайлера осталось-то? Вот именно, что присосался, а не сросся! Думаешь, мы не сможем оторвать пиявку? А меня ты бы смог отодрать? Нет, не смог бы. И они оба это знают. Как и то, что сейчас им не до того. Матиуш честно попытался задуматься о таком исходе. Убить Тайлера, самый простой и надежный выход. Но если он сделает это — что тогда останется от него самого? Какую еще привязанность, какое воспоминание он бросит в топку своей души следующим? Феанора, Анна, Реска или Билл? Чему позволит сгореть дотла, чтобы поддержать его собственную жизнь? Что останется от него самого, когда он все-таки отдаст все? Чистая магия, чистая мысль без примеси эмоции и индивидуальности? Новый дух наподобие Сиапрета или Интегрити? Вспомнился Забытый Маг, чья статуэтка так и стояла на полке в кабинете. Что отдал он? Колебался ли? Или с готовностью отбросил все лишнее, все человеческое в себе, чтобы обнаружить, что без того, что он считал слабостью, он абсолютно пуст? Он мог бы сохранить свой огонь ценой жизни Кристиана. Но его свет — всего лишь болотный огонек, ненадежный мигающий фонарик в сердце трясины: может вывести, а может завести еще глубже. Душа же паладина — чистое и ровное сияние, путеводная звезда, оплот нравственности, который даже на Тейна оказал неизгладимое влияние. Стоит чародею подумать об этом, как выбор становится простым и очевидным. Это ведь дело простой математики, лишь немного приправленной философией. Неугомонных магов с неразборчивой жаждой познания и сомнительным моральным компасом всегда хватает. Истинно духовных людей — раз-два и обчелся. Ну и потом… Он просто не сможет убить своего друга. Он знает это точно. Мы пойдем в обход. Билл лучше меня бьется с драконами, но совершенно не разбирается в такой магии. Только у нас есть шанс. Интегрити промолчал, выражая не то согласие, не то покорность воле дурного компаньона, нашедшего новый способ оригинально самоубиться, что устраивало оного в равной мере. Матиуш, не подумав, в свою очередь высунулся из укрытия в целях разведки, за что тут же огреб сразу с трех сторон. Ближайший к нему край камня разочарованно зашипел, остывая, ему недовольно вторил хриплый драконий рык. Как ты до этого дня вообще дожил?! Или передумал спасать паладина?! — С ума сошел?! — Билл за воротник втянул его обратно. — Сам знаешь, что твоя магия на эту дрянь не подействует, даром что тухлая! Маг, покорной тряпкой повиснув в его бронированной руке, успокаивающе похлопал его по предплечью, между делом накладывая комплекс заклинаний, который они раньше в шутку называли «Геройским комплектом» — понемногу всего, авось что-то да пригодится. В бою против черных драконов это было самой посильной помощью мага, вынужденного раз за разом отсиживаться в тыле, подбадривая друзей или обидно комментируя врагов. — Мне надо добраться до Тайлера, — сообщил он. — Если я прав, то вся эта неупокоенная братия завязана на него. Уберем фокус силы — и дело в шляпе. — Уберем? — мрачно повторил Билл, видно, припомнив набивший оскомину постулат про принцип меньшего зла. Некстати нахлынули воспоминания: вот они, все трое, встречаются в первый раз в Храме, ожидая Железного Ричарда — двое крепко сбитых парней-воинов и он, на два года старше, но все еще не перебесившийся. Собственно, поэтому наставнику пришлось первым делом разгребать последствия знакомства трех новых питомцев. Четыре ссадины, полдюжины синяков и пару ушибов они потом сводили общими усилиями, вслушиваясь в ругань старого рыцаря на молодых олухов… А вот они сидят вместе вокруг костра, а за пределом освещенного теплым желто-оранжевым круга слышно потрескивание замерзших деревьев и голодный волчий вой, эхом отдающийся в горах. Но волноваться не нужно, ведь колдун выставил защитные чары, а у остальных есть мечи. Тейн невозмутимо жарит хлеб над огнем, и у Тайлера не получается укоризненно хмуриться, ведь все его сосредоточение уходит на то, чтобы вовремя подбирать слюну. Билл то и дело пытается выхватить кусок прямо с прутика, за что неизменно получает по рукам… А это уже Феанора и Джулиан, занимающие оборонную позицию, чтобы выгадать как можно больше времени для двух Искателей… Боевой священник и чародейка — вдвоем против орды нежити. Их спины гордо выпрямлены; они не оглядываются назад. Снова Билл, скалящийся на Тайлера, потому что тот попытался взять Шкатулку Ярости, и у паладина заметно обалдевшее лицо, непривычное выражение… На его перчатке остались отчетливые следы зубов. Анна, сосредоточенно нахмурившись, рассматривает его паутинные каракули, пытаясь разобрать написанное… У нее же очень аккуратный почерк, под стать ей самой. Алессия, взвешивающая в ладони камень и прикидывающая, запустить им в сумасбродного наместника или все же пожалеть. Потом, видимо, решает, что для хорошего друга ничего не жалко, а выбить мозги этот удар все равно не сможет, мозгов там и без того маловато… Фармир, рассматривающий найденный в драконьем замке медальон, и тут же рядом Реска, смело пробирающаяся через стену магического пламени. В одной ее руке зажат бесполезный уже амулет, а в другой — полыхающий как будто собственным огнем Зимородок. Снова Феанора, быстро что-то чертящая на мятом листе пергамента. У нее на щеке темно-синее смазанное пятно от чернил, но волшебнице не до того — она излагает дополнения к разработанной Гилбертом плотине. Для ее мужа это непостижимая наука, но воин, похоже, с ней полностью согласен, и это пугает. Ведь Тейну это все потом как-то умещать в смету… Опять их троица Искателей — на этот раз на борту «Ласточки», готовой вновь куда-то отчалить, Кристиан смотрит вдаль, Билл полуобернулся, чтобы что-то сказать… Матиуш в этот момент лихорадочно ищет запропастившееся заклинание от морской болезни. Пока оно действовало, он был вполне неплохим морским волком. Билл, вламывающийся в комнату с бутылкой бренди, и наполненный стакан для того, кого нет рядом, но от старой традиции отказаться невозможно… Тейн понял, что вариант «Уничтожить Сиапрета даже ценой жизни Тайлера» окончательно перестал быть для него возможным. Впрочем, он таким был с самого начала. Колдун только пытался сделать вид, что готов его принять даже в качестве крайней меры. В конце концов, он всегда предпочитал расплачиваться за подобное из своего кармана. Интегрити! Как думаешь, здесь можно устроить перевод долга? В смысле, отцепить Сиапрета от него, предложив более лакомый кусок? Теоретически — да. Если сделать все правильно, он захватит уже твое сознание, но здесь я с ним справлюсь. А вот если хоть что-нибудь пойдет неправильно, что гораздо более вероятно, мы все вместе сделаем фью-ить. Ты же знаешь, что я на это готов. Но если ты… Я знаю. Я тоже. Колдун нервно хихикнул, заработав удивленный взгляд Билла. Два дружка из клоунского мешка, собрались провернуть магическую аферу ценой собственной жизни, но даже не пытаются отговорить друг друга! Еще плечами бы попихались, пытаясь пролезть первыми! Но только как последний способ. Если больше ничто не поможет. Постараемся спасти всех, ага? По рукам. — Тайлер еще нужен миру. Я его верну, — пообещал маг. — Отвлеки дракона, чтобы я смог пробраться в Кармаг. — Я сделаю лучше, — ухмыльнулся Гилберт. — Я его прибью, а потом еще тебя догоню. Искатель чуть натянуто улыбнулся, сделав вид, что поверил этой шутке. Ну да, конечно, а потом они все втроем попрыгают на трупе сдохшей гадины, празднуя победу. Воин глубоко вздохнул, поудобнее перехватил тяжеленные клинки и, пока не передумал, бросился в атаку. Тейн постарался не беспокоиться за него: когда речь шла об усекновении драконов, друг вроде бы знал, что делает. Колдун осторожно выглянул с другой стороны укрытия; убедившись, что внимание врага успешно отвлечено коронным нападением «отчаянный самоубийца» (которое, хочется надеяться, вскоре трансформируется в «смертельно опасный герой»), он, огибая место действия по широкой дуге, торопливой трусцой начал собственный маневр. С костяным драконом такой фокус, может, и прошел бы. Но у этого черного дракона оставалась плоть на костях, немного мозгов (плюс Сиапрет) в башке, а через собственную трупную вонь он каким-то чудом еще различал запахи. Голова на длинной змеиной шее повернулась в сторону чародея, безошибочно вычислив противника, которому будет посложнее отбиваться, и нежить разом позабыла о мельтешащей под носом стали Билла. Завалить беспомощного мага куда проще. Как оказалось, передвигаться дракон-зомби мог тоже очень быстро. Матиуш понял, что счет пошел на доли секунды, часть которых он уже потратил впустую. Он и правда мало что мог против такого противника, боевое заклинание отразится, как солнечный блик от зеркала, а защитные не устоят против прямой атаки на таком расстоянии, уцелеют разве что артефакты. Вариантов особенно не было… Кроме одного, самого дурацкого из возможных. Зажмурившись и для верности закрыв лицо рукавом, колдун выставил перед собой посох и направил в него столько сил, сколько смог собрать. Золотисто-зеленая вспышка оказалась такой яркой, что даже при предпринятых предосторожностях распустилась яркой хризантемой под плотно сжатыми веками (и, похоже, собралась надолго там обосноваться), а открытые участки кожи опалило магическим жаром. Тейн сжал зубы, борясь с желанием заорать, и очень сильно понадеялся (молиться было не в его привычках), что эта идея сработает. Иначе это будет очень, очень глупая и несвоевременная смерть. Но дракону световое шоу пришлось не по вкусу. Он сбился с дробного, не слишком-то благородного галопа, затормозил, заскрипев чешуей и заполошно хлопая крыльями; из его глотки вырывался жалобный скулеж, в котором магу почудилась бессильная ярость древнего титанопоклонника, оказавшегося в столь унизительном положении. Матиуш готов был поклясться, что ящер царапал морду когтями, безуспешно пытаясь избавиться от боли, но оглядываться и проверять времени не было. Чародей был очень занят — ставил мировой рекорд по бегу на короткие дистанции. Подгоняла его и яростная ругань Билла, который не успел отвернуться, когда посох полыхнул. Но извиниться можно и позднее, а сейчас нужно добраться до замка! К тому же, его не оставляло ощущение, что на мгновение в воздухе разлился причудливый аромат тления и розовых лепестков. И послышался сухой, одобрительный смешок. А еще как будто бы заревел второй дракон… Но оборачиваться и проверять он не стал. Уже в нескольких метрах от цели Искатель сообразил, что просчитался — ворота были закрыты. Не вышибать же двери, дракон полезет следом! Беги! Тейн не сбавил скорости, ощутив, как вокруг него коконом разворачивается какая-то незнакомая магия. На несколько мгновений мир стал странным: почти бесцветным (или просто он не мог понять суть цвета, не сосредоточившись?), дрожащим, расплывчатым по краям и болезненно четким в центре, до тошноты напоминая заклинание ночного видения. Но то, по крайней мере, не туманило сознание, подкидывая мысли и воспоминания, которые точно не могли принадлежать магу. От него точно не терялась форма — он бы сейчас не смог даже описать свою внешность — и не появлялось двоякое чувство оторванности от реальности. Матиуш не успел толком удивиться — он промчался сквозь тяжелые каменные створки, как через клок тумана, и, сделав по инерции несколько шагов по огромному вестибюлю, развернулся и швырнул в дверь первой пришедшей на ум печатью. Очень качественной: проморгавшись, волшебник понял, что Биллу будет проще разнести весь замок по камешку (и тогда ворота все равно будут стоять!), чем пробиться следом за ним. Тут будут только он, Тайлер и Сиапрет. — Кстати, как ты это провернул? — вслух поинтересовался он у фамильяра. Эхо побилось о высокий сводчатый потолок и вернулось к нему зловещим завыванием, но услышать хотя бы один голос на своей стороне было важнее. Если честно, я не был уверен, что получится. Голос Интегрити звучал утомленно, но вполне решительно. Просто подумал, что смогу частично перенести тебя на мой подплан… И сработало же. — Ты провел частичную транформацию материи в ее междуплановый эквивалент с полным сохранением функций и векторов движения?! — пришел в неуместный восторг компаньон. Эхо захихикало по-гиеньи, но такие мелочи не смогут смутить истинного ученого. — Это ведь была теория твоего друга Яроса? — духу удалось создать бледную, но вполне стабильную проекцию. — Имя знакомое, но… такого друга у меня точно не было, — маг озадаченно наморщил лоб. — Помню Карела, Юнити, Клэрити… — Нет, эти двое были моими товарищами-духами, — тут же возразил фамильяр. — Это точно, они еще дольше меня материализовывались. Оба уставились друг на друга, пытаясь распутать клубок общих воспоминаний. — Мда, — кашлянул наконец Искатель, когда затянувшаяся пауза не принесла никаких результатов. — В конце концов, это сейчас не главное. Тем более, что их общее внимание привлек новый звук. Даже местная отвратительная акустика не смогла испортить голос Тайлера. Согласно свидетельствам современников, когда паладин завершал песню, окружающим хотелось разрыдаться, покаяться во всех грехах и скончаться на месте, потому что ничего более прекрасного в жизни им узнать уже не доведется. Сам Тейн искренне завидовал товарищу белой завистью и с печалью прикидывал, какую магию можно было бы сотворить с помощью такого голоса. Эхо, до этого хрипло шпрехавшее в мерзком подражании магу, сейчас разносило странную песню Кристиана ангельским хором. От этого незнакомые, ломаные слова, отдававшие какой-то древней хтонической жутью, казались еще более чуждыми и неестественными; так что догадаться, откуда они взялись, было несложно. Из уст Тайлера такие слова казались обсценными — то бишь, были не на своем месте и вообще не должны были звучать таким голосом. Может, они и были обсценными, кто их знает; была у Тейна когда-то теория, что Дуот на самом деле — всего лишь узкоспециализированные ругательства. — Ну, это исключает песенную магию, — преувеличенно бодро заметил Матиуш. — Его голос мой просто перебьет и выжмет из пространства. Колдун всегда первым признавал, что годился в лучшем случае на подпевать Крису, хотя сам по себе этот тип магии давался ему не так уж и плохо. — Ты мог бы нарушить ему звуковой фон, — для проформы заметил фамильяр. — Закрыть эту форму магии для всех в этом пространстве. — Ты вообще представляешь, что произойдет, если я создам диссонанс? — хмуро спросил чародей. — Или хуже того, попаду в его ноты? Да от нас всех мокрого места не останется. Ну это к импам собачьим, лучше как-нибудь малой кровью. — Кто ты и что ты сделал с моим хозяином? — фыркнул Интегрити. — Завязывай уже с хозяином. Мы ведь друзья, так? Уж хотя бы перед лицом возможной смерти будем честны. — Весьма оптимистично. Но это не отменяет нашу нужду в плане, — дух боязливо нахохлился, оглядываясь на захлопнувшиеся ворота. — Есть один, но тебе не понравится, — нехотя признался Искатель и вкратце изложил свою идею. Высказанная вслух, она казалась еще более безумной и нелепой, чем раньше, о чем Интегрити и заявил тут же. — Но вообще надо брать, — подытожил он вопреки здравому смыслу. Колдун тяжело вздохнул. Его нормальные, адекватные планы (когда им случалось прийти в голову) никогда и никого не устраивали — всегда находилась тысяча причин, по которым его отвергали. Зато вот за такие, бредовые и ненадежные, хватались обеими руками. Возможно, дело в том, что обычно его допускали к планированию только той самой соломинки для утопающих, когда уже неважно, что именно произойдет и как. — Тогда идем. Кармаг всегда отличался на редкость запутанной системой коридоров (Билл как-то предположил, что его зодчий приходился далеким предком Тейну), но сейчас этот лабиринт мага не смущал, и свой путь он находил с обреченной уверенностью. Попробуй тут сбиться, когда в центре этой паутины сидит огромный паук, который направляет не хуже маяка! Тейн подозревал, что мага уровнем пониже присутствие древнего некроманта бы раздавило если не физически, то ментально уж точно, но он сам отделался «всего лишь» мерзким ощущением тысяч крошечных лапок на коже и поминутной проверкой, не хлынула ли носом кровь. Но нет, пока что обходилось. Интегрити сжался, почти исчезнув даже для хозяина, и по большей части о нем напоминал только амулет, нагревшийся настолько, что почти обжигал. Матиуш это едва замечал, слишком сосредоточенный на неверных тенях, которые отбрасывало зеленое пламя факелов. Такой зеленый огонь всегда предвещал нежить; и впервые колдун поежился, подумав, что его волшебное пламя тоже зеленоватое в своей основе. Тут невольно заволнуешься… Он упрямо стиснул зубы и свернул в очередной коридор, не слишком оригинально декорированный разномастными костями. Эти интерьеры всегда казались ему аляповатыми и неуклюжими, как будто все некроманты поголовно пытались скопировать какого-то великого их представителя, первого, кто додумался украсить свою цитадель костями слуг и врагов. А сейчас, когда Сиапрет здесь, все эти кости и вовсе казались смешной поделкой, вроде картонной короны на придворном шуте. Всего лишь пара поворотов — и он на месте. До сих пор им не встретился ни один мертвец — ни оживший, ни навеки упокоившийся. Тейн предпочитал думать, что это хороший знак, но пессимизму не прикажешь. Да и здравый смысл не отставал. Игры закончились, и дело идет к развязке. Точнее, плетется, так как Матиуш не особенно торопился, все еще пребывая в сомнениях касательно целесообразности этого похода. По правде говоря, ему еще никогда в жизни не было так страшно. В свою прошлую встречу с Сиапретом он выжил из-за исключительной удачливости (говорят же, что наглость — второе счастье) и, в немалой степени, потому что был нужен титанопоклоннику. Тейн должен был дожить до этого момента, и единственное, где ему удалось сыграть по своим правилам — так это то, что он не пришел вусмерть измотанным. Хоть бы этого сомнительного преимущества хватило. Удивительно все-таки, насколько велик замок, перестроенный из храма, перестроенного из замка, перестроенного из храма… Тьфу. Матиуш свернул в очередной раз и оказался в зале, служившем Энемену тронным. Он не знал, как его использовали монахи, поскольку из курса храмовой архитектуры сохранил только смутное воспоминание о том, что в архитектуре порталы — не то же самое, что и в магии, а еще у церквей бывают нефы. Но Сиапрет явно не нуждался ни в тронном зале, ни тем более в нефе, чем бы он ни был; это было огромное и подчеркнуто пустое пространство, которое подчеркивало тягостное, угнетающее присутствие древнего некроманта. Его аура просто заполняла весь этот зал, глуша эхо от шагов. Про себя колдун не мог не оценить этот прием. Сиапрет явно пребывал бы на пике силы, если бы не Тайлер. Паладин выглядел паршиво: его благородная бледность стала серовато-зеленой, глаза ввалились, светясь холодными голубыми огоньками из глубины глазниц — самого Криса в этом взгляде не было ни на йоту. Священные символы на доспехах были вымараны какой-то бурой краской… а нет, кровью… плащ изорван, меч потускнел. Чародей, впрочем, не обманывался этой внешней слабостью. Обычный человек станет себя беречь в таком состоянии, а вот древний некромант, не планирующий задерживаться в этой оболочке, — нет. Обычно ангельски красивое лицо его друга казалось уродливой маской с кривым оскалом — слишком чужда была для него мимика захватившего власть титанопоклонника. Матиуш едва его признал теперь, оказавшись близко. — Ты пришел. Искатель не стал отвечать на эту констатацию факта. Он только склонил голову набок, так низко, что шея затрещала. Сиапрет явно смешался, даже голову стал наклонять, но вовремя выровнялся и сделал вид, что ничего не произошло. — Ты добрался быстрее, чем я ожидал. Маг склонил голову на другую сторону, все так же в упор рассматривая противника. Некромант на мгновение растерялся — такой реакции он явно не ожидал, но довольно быстро взял себя в руки. Но Матиуш все же успел это заметить. — Ты пришел, чтобы вернуть твоего друга? — Сиапрет небрежно повел рукой, указывая на тело паладина. — Да нет, — лениво отозвался Искатель, вытягивая шею вперед и вниз и разглядывая противника исподлобья. Сектант невольно сделал шаг назад. — Не в первую очередь, по крайней мере. Ты мне вроде бы союз предлагал? — Ты же отказался, — ядовито напомнил некромант, но блеснувшие глаза сразу выдали его интерес. — Так это когда было! — фыркнул Матиуш. Он ухмыльнулся — криво, так что все лицо перекосило в этой пародии на улыбку. Нужды контролировать выражение лица больше не было; и можно было не бояться, что его усмешка вызовет ненужные вопросы. Забавно все-таки, что люди начинают бояться только тогда, когда начинают замечать что-то странное, некрасивое… и понятия не имеют, что начинается все гораздо раньше. — Синдром Маджере? — безошибочно опознал Сиапрет древнейшую магическую болезнь. — Легкая форма, — оскалился Тейн. — Уже давно. Но твои маленькие этюды вывели меня на новый уровень. Ты был прав. Я хочу симбиоз. — Мы не это планировали! — между ними возник призрачный Интегрити, взволнованно вздыбивший шерсть и подергивающий хвостом. — Что ты делаешь?! Как ты можешь?! Кошачья форма перетекла в человеческую, такую же расплывчатую и нестабильную, даже если сравнивать с первыми днями союза, когда дух только примеривался к новому существованию. Черты постоянно менялись и расплывались, каждый раз конденсируясь обратно немного по-другому. От этого у Искателя начиналась мигрень. Во второй раз экзорцизм тоже помог, не хуже чем на развалинах портового города — фамильяр пропал из вида, снова оставив двух некромантов практически один на один. Тайлера перекосило в другую, противоположную Тейну сторону: скрывать свое торжество Сиапрет уже не видел смысла. Раз его противник уже в таком состоянии, то никуда ему не деться, с крючка не соскочить, даже если бы захотел. А судя по обращению с этим духом, об этом можно не беспокоиться. — Но у меня есть условие, — Искатель поднял вверх палец, подчеркивая важность сделки. — Мои друзья и подчиненные. И Амели с Ричардом… Мы их не тронем. И Криса ты тоже оставишь в покое. — Мы не нападем на них первыми. Но если пойдут против нас — сами виноваты, — холодно уточнил Сиапрет. Против существования собственно условия он не протестовал — любая связь подобного рода подразумевала своеобразный контракт. Интегрити получал кровь, а в этот раз условие устное. — Идет. Титанопоклонник улыбнулся, уже не скрывая своего удовлетворения произошедшим, и на мгновение стал безумно похож на прежнего Тайлера. Только улыбка эта была более жесткая, безжалостная; в ней не было и тени той доброты и нежности, которые никогда не покидали паладина. Отчего-то это резало по сердцу больнее, чем когда он до неузнаваемости искажал это лицо. Он снял латную перчатку, небрежно уронив ее на каменный пол, и протянул руку волшебнику. Тейн не колебался. Он не стал бы задумываться в любом случае. Едва их пальцы соприкоснулись, как сквозь него хлынул поток воспоминаний. Большая часть — смазанных, темных, наполненных чудным звучанием Дуота, становящимся все более привычным и понятным, и странными видами мест, которых больше не существовало на Эндории. Но были среди этого темного потока и другие, похожие на маленьких золотых рыбок — память Кристиана, невольно смешавшаяся с личностью захватившего его разум белокосого. Матиуш не мог остановить ни то, ни другое: он только крепко сжимал чужую ладонь, пропуская через себя сотни лет чужого опыта. Но маленькие яркие искорки, принадлежавшие его другу, словно бы сами его находили, вынуждая переживать короткие моменты из этого прошлого.

***

Тейн хорошо помнил те несколько месяцев, когда Кристиан удалился на какое-то особое обучение в какой-то секретный храм в каких-то высоких горах. Один факт того, что никому не сказали куда именно пропал молодой паладин, надолго ли и зачем (и особенно обилие «какого-то» в путаном объяснении Железного Ричарда), наводил мага на десятки озорных мыслей о настоящей подоплеке происходящего. В итоге он остановился на той версии, где фигурировал Тайлер в бесплодной попытке сбежать от их геройской шайки, коя, естественно, провалилась. Но, похоже, зубоскалил он зря — храм действительно существовал. Во всяком случае, он как будто сошел с картинки, причем картинки утопической: белые стены, яркая черепица, высоко над ней — смазанные дымкой белые вершины, пронзительно-яркая, по-весеннему зеленая роща неподалеку, залитый солнцем дворик… Во дворе танцевал с клинком человек. Матиуш не назвал бы это тренировкой, потому что он точно знал, как выглядят тренировки — это стертые в кровь руки, синяки, пот и дикая усталость. А если чего-то из этого не хватало после товарищей, Ричард всегда добавлял сверху щедрой рукой. Ничего подобного и близко не стояло возле этого человека. Меч, отражая яркий свет, летал в руках, выписывая невозможные фигуры — так быстро, что казался падающей звездой, пойманной полубогом. Белоснежный плащ бился за спиной, скрадывая одновременно плавные и стремительные движения бойца, волосы ангельским нимбом золотились на солнце; трава под ногами паладина едва приминалась от его шагов, но сразу же выпрямлялась обратно. И поразительная, нечеловеческая тишина. Когда через низенькую полукруглую арку во дворик вошел седобородый старичок с тростью, Матиуш окончательно почувствовал себя случайно попавшим в книгу о мудрых воинах-монахах и их воспитанниках. Ждать старику пришлось недолго: словно ощутив его присутствие, Тайлер завершил какой-то особенно замысловатый финт, у любого другого смотревшийся бы вычурно и глупо, и опустил меч. Он ничуть не казался уставшим; фарфорово-бледное лицо было спокойным и умиротворенным, таким Тейн его не видел даже во время молитвы. Черт-те что, аж завидно. — Хорошая техника, — одобрительно заметил старик, опираясь на трость. — Здесь мое мастерство поднялось до необыкновенных высот, — подтвердил Кристиан с таким блаженным видом, что у мага аж язык зачесался пройтись по этому поводу. — И именно поэтому я хотел с вами поговорить. Я… я хочу остаться здесь и не возвращаться в Кронберг. У Искателя чуть не отвисла челюсть. И это Тайлер, всерьез воспринимавший шутливое нытье товарища про дезертирство и читавший полуторачасовые лекции на тему долга и верности?! Что они в этом храме принимают? Отсыпали бы! — Твое право, — невозмутимо кивнул старик, отклеился от стены и неторопливо заковылял к выходу. — И вы даже не попытаетесь меня отговорить? — растерянно крикнул ему в спину паладин. — Зачем? — старик даже не обернулся. — Ты ведь уже решил. — А вдруг мое решение неправильное? — беспомощно спросил Кристиан. — Вон как заговорил, — усмехнулся монах и наконец остановился. — Сдается мне, ты думаешь, что тебе нужна помощь в принятии решения, но это не так. Ты его уже принял, просто сам этого не понимаешь. — Я… — Тайлер бессильно махнул рукой. — Я не понимаю. Здесь я нашел покой, я в равновесии, я никогда не чувствовал себя таким близким к божественному! Внизу меня ждут только искушения, беспокойство и насилие. Нет никаких веских причин возвращаться туда, но почему-то идея остаться здесь навсегда все равно кажется неправильной! — Каждый приходящий сюда однажды сталкивается с этим выбором, — старик пожал плечами. — Я столкнулся. Каждый решает сам для себя. Но одно остается неизменным. Ты не знаешь имен тех, кто остался здесь, зато имена тех, кто спустился, знамениты на весь мир. Возьми хотя бы Нельядора-Полуэльфа. — Я не стремлюсь к славе и почету, — надменно бросил паладин. — Мы все к ним в той или иной степени стремимся, — фыркнул его собеседник. — Даже те, кто здесь остаются. Однако я не понимаю, почему ты считаешь, что потеряешь свой покой, если спустишься? — Там служба, — вздохнул Тайлер. — Войны, конфликты, решения… И Тейн. — Дай угадаю, этот Тейн — твой друг-маг. Вместо ответа Кристиан только содрогнулся. Матиуш почувствовал себя оскорбленным. — Он насмешник и богохульник! — вдруг совершенно неожиданно прорвало Искателя. — Он ничто не воспринимает всерьез! Находиться рядом с ним — тяжелейшие испытание силы духа и веры! — Не ты первый, не ты последний, — флегматично заметил старик. — Наши братья-маги отличаются от нас, это верно. Они совершенно невыносимы, я с тобой согласен, и постоянно подвергают все сущее сомнению. Но они же — необходимый нам противовес. Без них в Эндории наступит не царство божье, как хочется верить твоим коллегам, а хаос, источником которого станем мы же. Вот и вся правда. Мы нужны им, а они — нам. Кстати, ты знаешь, что у Нельядора был друг-маг, без которого у него ничего бы не вышло? — Никогда не слышал. — А у магов его почитают не меньше, чем у нас Полуэльфа. Поспрашивай как-нибудь у своего друга, пусть расскажет, — старик все-таки исчез под аркой, откуда почти сразу же донеслось непринужденное насвистывание. — Я еще не решил, вернусь ли я или нет, — крикнул вдогонку Тайлер. — Вернешься, — уверенно отозвался монах. — Иначе этого разговора бы не состоялось. Лица паладина он не видел, а жаль — Тейн буквально стек по стенке от этого зрелища.

***

Сейчас! Тейн еще успел увидеть ошеломленное лицо его друга, наконец-то пришедшего в себя, прежде чем отдернул руку и начал падать — потому что затаившийся Интегрити оборвал его связь с внешним миром, чтобы битва с Сиапретом произошла внутри разума чародея. Он всегда гордился тем, что мог с одинаковым успехом изобразить как безумца, так и совершенно адекватного человека. Тайлер любил говаривать, что зло само взращивает семена саморазрушения. Каким бы хорошим ни был план — он провалится. Может, что-то в этом и было. Иначе как объяснить эту готовность сектанта поверить в то, что он наблюдал? Фамильяр сработал быстро и чисто, но все же недостаточно — титанопоклонник успел сообразить, что происходит (или хотя бы осознать, что это была ловушка, в которую он очень глупо попался), и нанести свой удар, разметавший компаньонов по разным концам их же общего разума. Тейн, в общем-то, всегда любил психоделику. Битва в его собственном разуме! Да Шивариус себе всю бороду вырвет, когда узнает! А Сиапрет, которому перепала доля контроля над окружающей средой, явно любил клише. Скучный сизый туман, окружавший колдуна, начал медленно рассеиваться, и из него постепенно проступали детали — блестящий от мастики пол, веточки гвоздики на книжной полке, потертые корешки старых рыцарских романов, дорогой полупрозрачный тюль на окне, плетеный коврик из лент, пестрое лоскутное одеяло… Всех этих вещей Матиуш не видел десятки лет, но узнать их не составило труда. Чародей медленно повернулся вокруг своей оси, убеждаясь, что угадал верно: натертая до блеска медная дверная ручка в форме орлиной головы, кружевная салфеточка на старинном комоде, на которой теснятся слишком многочисленные безделушки — всякие там фарфоровые щеночки в незабудочку, голубые стеклянные лебеди, пастушки в неправдоподобных розовых платьях с кринолином (да такие дамочки бы и близко к пастбищу не подошли, какие там овцы или гуси)… Словом, все те пылесборники, которые рано или поздно оседают у людей, редко выходящих из дома. Тейн знал, что если очень хорошо поискать, там обнаружится и какой-нибудь семейный сувенир в стиле гордых родителей. Вроде посоха, сделанного из корявой палки, камня с дыркой и пары куриных перьев. Его взгляд проскользил дальше, восстанавливая интерьер до странных часов с неопознаваемой птицей, предположительно кукушкой (отец их ненавидел, зато жена и сын — обожали), затем до лежащей в ногах кровати полуседой собаки и наконец, финальным аккордом — до субтильной темноволосой женщины, утопающей в подушках. С этой комнатой он был очень хорошо знаком — в конце концов, она была в его собственном доме, и он регулярно туда захаживал. Там ведь в течение долгих лет медленно умирала мать. Матиуш приблизился на несколько шагов — бесшумно, поскольку ноги утопали в очередном ковре с густым ворсом. Пес приоткрыл один глаз, но, видимо, признал одного из хозяев, и снова задремал. А может, и не признал, но к старости Рэкети стал на редкость ленивой псиной. На покрывале возле пса корешком вверх лежала очередная книга — что-то про прекрасную даму, благородного рыцаря и коварного злодея. Еще с отрочества Искатель считал их на редкость пресными: уж хотя бы злодея можно было сделать харизматичным, разнообразить как-то эту череду унылых архетипов чем-то чуть менее скучным… Но нет, злодей неизменно оставался сомнительной бесхарактерной сущностью без нормальной мотивации, которую интересовало почему-то только создание козней очередному распрекрасному герою и его зазнобе. Но матери нравилось, поэтому в семье никто не роптал вслух. Констанция приоткрыла глаза и слабо улыбнулась, явно не смущенная появлением очень даже взрослого сына. Эта улыбка была, кажется, самым ярким воспоминанием о ней. Она вечно так улыбалась, как будто какая-то блаженная святая, что бы ни происходило в ее маленьком мирке, заставленном памятными вещицами без особого смысла. Был период, когда Тейна это даже пугало. Матиуш бестолково, машинально улыбнулся в ответ, не зная, что еще можно сделать. Но на большее ее не хватило — она бессильно закрыла глаза, погрузившись еще глубже в подушки. Тяжело вздохнул пес. За окном зазвонили церковные колокола, возвещая какую-то праздничную службу. Маг машинально поискал в памяти дату и повод, а потом сообразил, что это может быть только один-единственный день из его памяти. Мать ведь умерла в какой-то из праздников. Она точно знала какой — была набожная, хранила под подушкой четки из сандалового дерева и все такое. Этого сыну перенять не удалось. Он понятия не имел, почему там жрецы опять трезвонят. Он еще раз посмотрел на кажущееся прозрачным, невесомым тело… хмыкнул, равнодушно передернул плечами и отправился вниз по лестнице, оставив дверь в комнату умирающей открытой. — Ты серьезно? — поинтересовался он, машинально бросая короткий взгляд на потолок. — Ничего лучше придумать не смог? Она умирала годами, Сиапрет, ее смерть… ну, уж прости, но никого не удивила. Стареешь, дружище. Потолок промолчал, но на Тейна накатило такое удовлетворение, что он точно знал — где бы ни был чертов белокосый, он сейчас бесится от ярости, что план «посмотри на смерть матери и сломайся» не сработал. Это подняло колдуну настроение, и он отправился на поиски Интегрити. Фамильяр точно был где-то здесь, нужно просто идти на след его магии, как акула, почуявшая кровь в воде. Сравнение Тейну нравилось, ведь он успел посмотреть на акул на Островах Свободы и даже прогуляться по доске, что было волнующе, но не очень приятно. Сиапрет, хотя и не поленился тщательно воссоздать комнату по воспоминаниям Матиуша, дальше не пошел — от коридора осталось буквально несколько шагов, остальное тонуло во все том же невнятном и скучном тумане. Тот зеркальный план был гораздо страшнее и привлекательнее вот этого — сектант явно не пользовался богатой фантазией своего нынешнего носителя. А жаль. Вспомнив про зеркальный план, Матиуш с трудом сдержал желание зябко повести плечами. Пока что это было самым совершенным проявлением опасности (и притягательности) магии, что он знал. Красиво, маняще… как тонкий узорный лед над полуночно черной речной стремниной. Сиапрет едва ли это понимал. Он не видел в магии красоты, как и не видел, что отношение к ней, как к холсту и краскам, может вывести заклинателя на абсолютно новый уровень. Таким образом, помимо едко поминаемых Лесси «слабоумия и отваги» на стороне Тейна в этой битве имелась буйно цветущая поляна кактусов, она же фантазия, бьющая ключом неординарность, а также знаменитое «Разумеется, у моих поступков есть хорошая причина! Это весело». Как говорится, что же может пойти не так? Далеко сквозь кисель плестись не пришлось — уже через полдюжины шагов местность снова прояснилась. Чародей оказался в Гефене, посреди бушующей битвы. Реска изящно, без видимых усилий держала круговую оборону; о том, что дела ее уже плохи, говорило только застывшее, сосредоточенное выражение лица. Но Зимородок продолжал мелькать все так же быстро и уверенно, не подпуская врагов близко к воительнице и укладывая особо настырные экземпляры вокруг нее штабелями. За спиной Тейна раздался сдвоенный, захлебывающийся крик. Он обернулся — чтобы увидеть Алессию и Джулиана, слаженно оседающих на землю. Стоящий перед ними рыцарь в темных доспехах просто перешагнул через тела жреца и целительницы, не позаботившись выдернуть копье, навсегда соединившее их в смерти. Обычно смуглое лицо Блэкуотера стало пепельным, на нем застыло то жесткое выражение, которое оно всегда принимало в бою. Алессия же казалась выточенной из белого мрамора — и такой же неживой… Рука мага дернулась, пальцы сами собой стали складываться в атакующий пасс, но Искатель заставил себя расслабиться. Когда он снова обернулся к Риэсканвинн, эльфийка тоже лежала на земле, пронзенная сразу четырьмя стрелами. Анна и Фармир, которых она защищала до последнего, возвели вокруг себя защитный барьер, но толку от него против такой орды? Они были обречены. — Хорошая попытка, но нет, — громко произнес Тейн. — Атаковать мой собственный разум? Ищи другого дурака. Нет, конечно, ему было страшно интересно, что тогда случится и на что это будет похоже, но на этот раз ответственность должна идти впереди любопытства. От него зависит множество жизней, и он не может себе позволить подрывать свои шансы на успех, сражаясь с порождениями его же сознания. В лучшем случае такой бой затянет его глубже в созданные титанопоклонником кошмары, но в худшем может напрочь выжечь его способности или умение соображать. И тогда уже Сиапрету ничто не будет мешать завладеть его телом до его маловероятной кончины. Или же разочароваться и перебраться в другое. Выбрав клок тумана поперспективнее, он шагнул в него, не обращая больше никакого внимания на крики и лязг оружия за спиной. На этот раз у Сиапрета ушло чуть больше времени на то, чтобы придумать новое издевательство. — Матиуш? — позвал голос Феаноры из интригующе плотного клуба зеленоватого оттенка. Колдун негромко хмыкнул, но этим и ограничился, даже затыкать уши не стал. И чего этот белокосый дед думает добиться такими топорными методами? Неужели он думает, что Искатель сломя голову кинется на этот зов? Как будто он не прослушал огромный курс по защите разума и не выслушал сотни или даже тысячи нотаций о том, что маг всегда должен сначала думать, а потом действовать! Правда, Тейн и это понял по-своему: вот это был случай, когда действительно стоит подумать, а вот в другой раз можно не думать, а в качестве оправдания обозвать произошедшее экспериментом. Некромант, видимо, тоже сообразил, что так каши не сваришь, и голоса резко поменяли тон: — Это все ты виноват! — жестко выкрикнула Алессия прямо над левым ухом мага. — Вы, Искатели, и ваше дурацкое путешествие! — поддержал ее полузабытый уже голос Джейни Локер. — Вы должны были остаться и защитить нас! — Как же твое желание защищать? — печально воззвал Николас. — А еще клялся короне в верности… — голос Амели прозвучал тише, чем остальные, но все еще отчетливо. — Твое место с нами, — а вот этот, с придыханием — Килиарра. Значит… — Она права. Ты ничем не лучше них, — а вот и Карел подоспел. Какая прелесть. «Опустим тот факт, что Килиарру мы вместе с Тайлером разыскали и убили в Демонисе, а призрак Карела казался вполне довольным своим посмертием — и эту попытку можно даже засчитать». — Мне всегда хотелось спутника вроде тебя… Столько замечательных качеств! — звонко рассмеялась невидимая Ксеона. Маг едва сдержался, чтобы не завопить: «Напоминаю, ты была с Биллом!». На его памяти хозяйка Некси проявляла к нему ровно столько симпатии, сколько демонесса делает машинально, так сказать в штатном режиме. А это уже ни в какие ворота! Хотя он был согласен кое в чем — демон из него вышел бы фантастический. Но ни один из этих голосов не интересовал Тейна настолько, чтобы остановиться и послушать, до чего дойдет воображение Сиапрета. Он искал Интегрити. Хотя фамильяр должен был находиться в своей стихии, Матиуш также отлично помнил, что у его товарища есть тщательно скрываемая, но очень трогательная неуверенность в собственном существовании. Наверное, это шло еще от совместного с башней существования, но факт был фактом: в такой среде духу пришлось бы туго, и белокосый наверняка попытается этим воспользоваться. Если относительно местоположения врага вопросов не возникало — он явно сидит в самом центре того, что воспринимается черной грозовой тучей во всем этом тумане, — то Интегрити нужно было искать буквально вручную. Подумав немного, колдун представил себе длинную синюю нить, уходящую куда-то в глубины его разума (звучит! враги, да и большая часть друзей бы от такой формулировки бежали сломя головы), и клубок у себя в руках. Он пошел по нити, медленно сматывая ее в клубок — пусть неаккуратный, но дело было не в том. Как тебе такое, Сиапрет? Выкуси! Нить закончилась довольно быстро — у подножия каменной башни. Как Матиуш и подозревал. Ему приходилось почти упираться лбом в стену, чтобы как следует ее рассмотреть, но вскоре ему все же удалось отыскать маленькую дверцу. Это несколько отличалось от того, как выглядела Академия, но не все ли равно? По сути-то это она и была, пусть даже воспоминания Интегрити о ней смазались… или его личность все-таки стала менять его восприятие. Высоко подниматься тоже не пришлось — собственно, было достаточно дойти до первого круглого зала, посреди которого печально свернулся в клубочек бедный зашуганный фамильяр в своем кошачьем обличии. Он выглядел маленьким и беззащитным — ни дать ни взять, настоящий потерянный котенок, а не древний дух, долгие годы сопровождавший ректоров Академии Дариона. Но не успел Тейн проникнуться и на самом деле пожалеть компаньона, как тот сел, обвил лапы хвостом и уставился на него немигающими золотыми глазами. — Ну надо же! — искренне восхитился Интегрити. — Нам на самом деле удалось с этим справиться! — С чем? — не сразу сообразил чародей. — В начале нашего знакомства ты бы не прошел мимо стольких возможностей посыпать голову пеплом, — фыркнул дух. — Да ты вспомни, чуть что — сразу я виноват да я виноват, глупостей из-за этого натворил немерено! А теперь спокойно прошел мимо всех этих завывающих ребят и даже не задумался о том, чтобы согласиться. Матиуш с удивлением осознал, что он прав. Когда они только вернулись на Эндорию, он действительно пытался примерить на себя всю возможную ответственность, полагая, что заслужил любое вообразимое наказание за все приписываемые им же грехи. То, что он не имел полного контроля над происходящим, его тогда не заботило. Пожалуй, никогда еще наличие совести не было у него выражено так ярко; но даже Тайлер, который всегда молил всех известных богов о таком качестве для друга, не согласился бы обменять ее на его мозги. Да взять хотя бы ту его огненную вспышку на развалинах семейного особняка! Это определенно не был поступок здорового и адекватного человека. Но, если подумать… Каждый раз рядом с ним был кто-нибудь: Реска, Фармир, Алессия, Джулиан, Анна, Амели… И Интегрити. Без них он бы никогда не выбрался из ямы, которую сам себе копал с маниакальным упорством. Как он там его уговаривал еще в самом начале? Подожди! Скорбь по башне и моя тоже! Мы знали, что такое может случиться, мы будем готовы с этим сражаться. Но не сейчас. Отойди. Не приближайся. Сделай шаг назад. Слушай меня. Не прикасайся к этой тьме, не дай ей почувствовать слабину. Прислушайся ко мне. Прислушайся к звукам настоящего мира. Ну! Это казалось таким далеким и, по правде говоря, смешным прошлым сейчас, когда он пытался сразиться против древнего зла, рискуя чужими жизнями и собственным рассудком… Но, странное дело, сейчас он был в порядке. В том случайном порядке, который у него сходил за норму. С души наконец свалился последний камень из огромной тяжелой груды. И теперь он был готов надирать злодейские задницы хоть семь дней в неделю! — Спасибо, — серьезно сказал колдун. — Ты, кстати, тоже молодцом держишься. — Да, был момент, когда я уж испугался, что не выдержу, — кот плавно перетек в человеческую форму и озадаченно почесал взъерошенный затылок. — А потом вдруг понял, что смогу. Удивительно, я ведь думал, что мы… вроде как не совсем самостоятельные. — Ну, строго говоря, мы в моем разуме, поэтому тебе должно быть проще, — справедливости ради заметил Искатель. — Но это все равно не отменяет того, что ты тоже изменился к лучшему за это время. — Это та часть, где мы с рыданиями кидаемся друг друга обнимать? — уточнил Интегрити. — А тебе хочется? — маг поднял одну бровь и приглашающе развел руки в стороны. Но братскому лобзанию не предстояло произойти. — Иди ты к черту! — беззлобно усмехнулся фамильяр. — Ты же помнишь, что нам нужно еще с Сиапретом разобраться? Придется быть очень осторожными, чтобы не повредить ничего, что принадлежит тебе, иначе конец. — Не бить ничего знакомого, а желательно — ничего, кроме этого сектанта. Уже понял, — кивнул Тейн. — И, наверное, лучше ускориться?

***

Билл протянул руку Тайлеру и помог паладину подняться на ноги. Отпускать, правда, не рискнул: Криса немилосердно вело в разные стороны, да и ковылял он с заметным трудом. Но лежать спокойно и отдыхать, чтобы хотя бы земля под ногами перестала ходить ходуном, он отказался, изъявив страстное желание поближе взглянуть на Тейна. Маг действительно являл собой примечательное зрелище. Стоя на коленях и упираясь ладонями в землю, он крупно дрожал, по его лицу то и дело пробегали судороги, глаза закатились так, что видны были только белки. Со лба крупными каплями катился пот, волосы липли к влажной коже; иногда сквозь плотно стиснутые зубы вырывались какие-то нечленораздельные хрипы. Словом, даже человеку непосвященному было очевидно, что здесь не все в порядке. Даже двум Искателям нечасто доводилось видеть нечто подобное. Точнее, вот такое — никогда. И лично Гилберт был бы счастлив никогда больше этого не видеть. Но ему приходилось не отрывать взгляда от погруженного в транс мага, потому что именно он был последним бастионом. Если эта кошмарная сущность все-таки победит и завладеет телом, у него будет всего лишь миг, пока враг еще не освоился, чтобы уничтожить угрозу. Для этого Матиуш и отдал ему кинжал. — Он нечеловечески силен, — прошептал Тайлер, тоже смотревший на эту безмолвную борьбу. — Кто именно? — Они оба. Он виновато поднял глаза. Кристиан как никто другой понимал, что в этот раз мир делится на белое и черное. Белое — уничтожение некроманта. Черное — его победа. С ним нельзя договориться, его нельзя изменить или подавить и сделать частью себя. Убей или будь убитым. Вот так просто, без промежуточных оттенков. Такая простота мира и выбора обрадовала бы его в прошлом. Но не сейчас.

***

— Время будет играть Сиапрету на руку, — подтвердил Интегрити. — Так что давай не оттягивать великую финальную битву. — У нас вообще есть шанс победить его самостоятельно? — поинтересовался Матиуш, наблюдая, как фамильяр сосредоточенно принюхивается, точно пытаясь по ветру определить направление. — Нет, — легкомысленно отозвался дух. — Но ты не волнуйся, у меня есть план! Почему-то это звучало не так весело из чужих уст, как из его собственных, но хотя бы уточнить, что именно это за план, колдун не успел. Тейн так и не понял, как Интегрити это провернул: только что они стояли посреди круглого зала с голыми каменными стенами — и вдруг уже оба оказались у какого-то обрыва. На Эндории такого места не существовало, но все равно оно казалось знакомым — точно вобрало в себя все самые восхитительные пейзажи, какие Искателю миров доводилось видеть. Вершины окрестных гор утопали в темно-синих грозовых облаках, которые то и дело рвали на части белые молнии, а раскаты грома зигзагом проносились среди заснеженных пиков и стихали где-то внизу, у бутылочно-зеленой поверхности зимнего моря. Пенные гребни волн жадно облизывали темные камни внизу, то и дело обнажая усеивающие дно острые скалы. Подходящее место для боя не на жизнь а на смерть между двумя магами. У края пропасти стояла высокая, тощая человеческая фигура. В представлениях он не нуждался. — Вижу, ты воссоединился со своей зверюшкой, — сквозь зубы процедил Сиапрет, брезгливо окинув взглядом Интегрити, статуей замершего возле товарища. — Как я и подозревал… жалкое зрелище. Фамильяр тихо зашипел, но этим и ограничился. От чародея он уже знал и о том, какое у белокосого сложилось мнение об их союзе, и о неприличных предложениях внести в этот союз коррективы. Он явно уступал пальму первенства Тейну, и тот не без удовольствия оседлал этого конька. Забалтывать всех подряд он, будучи специалистом широкого профиля, мог, умел и активно практиковал. — Так ты выдашь нам все свои коварные планы или мы просто и незатейливо подеремся? — спросил он, вальяжно прислонившись к ближайшей скале: эта его манера, как он знал, бесила подавляющее большинство людей, хотя никто не мог понять почему. — А смысл мне распинаться, объясняя тебе в деталях, что к чему? Ты знаешь, чего я хочу, — глаз титанопоклонника слегка дернулся, но на этом и все. — И все человечество этого хочет, просто боится запачкать ручонки. Даже те, кому повезло быть чуть лучше прочих, предпочитают прятать голову в песок и навешивать запреты, а не увидеть правду. — Мужик, — чародей честно попытался сдержаться, но все равно неприлично заржал, — ты сейчас буквально распинаешься и объясняешь мне, что к чему. Слушай, я давно уже понял: ты сидел в статуе, лелея планы мести, и тут тебе подвернулся Тайлер. Я даже знаю, как тебе удалось выбраться из статуи — я с ритуалом ошибся, причем ты же об этом и проболтался. Ты уж прости, но ты не лучше Карадора и прочих! — Ну все, — пробормотал Интегрити, поднимая руки в защитном пассе, — ты его разозлил. Это действительно уже было видно невооруженным взглядом — словно лед тронулся на поверхности реки, обнажив ревущую быстрину. Тейн придвинулся поближе к фамильяру. Хотя они с этим сектантом были, по большому счету, существами одного порядка, Искатель не собирался позволять им сражаться один на один. И потом, у Интегрити же был план! — А мы разве не этого добивались? — уточнил Тейн. Ответить фамильяр не успел — сектант все-таки пошел в атаку. В прошлом Матиуш не раз жаловался, что все противники, с кем ему приходилось сталкиваться, отличались прискорбным отсутствием фантазии, иначе говоря — пользовались скучными, стандартными заклинаниями, ничего в них не меняя. Тогда так Искатель, если верить Тригиусу или Шивариусу, предпочитал творить всякие непотребства с древними, проверенными формулами. Но даже если Сиапрет пользовался классическими формулами, классическими они были только для его времени. Да и стиль боя у него должен был серьезно отличаться от современного… Это все промелькнуло в голове колдуна за считаные доли секунды, пока он уворачивался от удара неожиданно когтистой руки противника (что это вообще было?!), выдергивал Интегрити с линии огня и лихорадочно собирал мозги в кучу, пытаясь изобрести контратаку. Даже с его неортодоксальным подходом это будет непросто… Теперь понятно, почему фамильяр был так уверен, что честная победа в поединке им не светит. Тут нечестную бы одержать! Интегрити, к счастью, сразу сообразил, что в рукопашной от него будет мало толку, и поспешил ретироваться на край поля боя, чтобы оттуда устраивать диверсии и вообще гадить по мелочи, что Тейна вполне устраивало. Сложив пальцы в относительно приличную фигуру, он на пробу обстрелял врага огненными стрелками, от которых Сиапрет отмахнулся небрежным, почти даже элегантным жестом, очерченным серебристым магическим барьером. Впрочем, на то Искатель и рассчитывал, потому что вместо последней стрелки в голову сектанту прилетел увесистый булыжник, легко прошедший сквозь созданный для отражения магии щит и звонко залепивший белокосому прямо в лоб. Звук привел Матиуша в восторг. — Голова-то пустая! — радостно заорал он и поспешил броситься наутек, пока задуманная Сиапретом пакость не вскипела лавой у него под ногами. Некромант взревел и ожидаемо бросился за обидчиком, вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией и попытаться напасть на Интегрити. Этим он дал хотя бы моральное преимущество Искателю: видно, когда вожжа под мантию попадает, этот злодей тоже утрачивает всякий самоконтроль. Преимущество было ничтожным, но приятным и прямо-таки приглашало поиздеваться всласть, но колдун был мудр и знал, что действовать надо осторожно, чтобы не переборщить и не дать противнику привыкнуть. Маг и сам не ожидал от себя такой прыти и ловкости, когда перекатом ушел от ревущего шара колдовского огня (у Сиапрета он оказался холодного голубого оттенка), ухитрился припасть на одно колено и отпустить собственное заклинание, лихо свистнувшее в какой-то пяди от одеяния сектанта. Тайна быстро раскрылась: бросив короткий взгляд на фамильяра, Тейн сообразил, что тот колдует по мере своих возможностей, делясь силой — ведь боевые заклинания он самостоятельно по-прежнему не умел творить… Воодушевленный поддержкой, он на скорую руку сочинил для противника огненный дождь, чтобы занять его на несколько секунд, а сам припал к земле, торопливо зачитывая новую формулу. Земля-в-его-разуме поддавалась магии куда охотнее обычной, в материальном мире: плато охотно вспучилось, проросло новыми скалами и россыпями камней, создав на поле боя естественный лабиринт. Теперь Сиапрет не мог его видеть… наоборот, правда, тоже. Особенности ландшафта всегда можно использовать, так что вряд ли белокосый попытается сравнять все это с землей — скорее, попытается превратить в преимущество для себя. Ну-ну, попытайся. Тут Тейн сообразил, что отрезал себя и от Интегрити, и уже даже успел пожалеть о своем решении, когда фамильяр невозмутимо проплыл сквозь ближайшую стену. — Что? Я это и здесь могу. — Что у тебя за план? Долго мне еще играть с ним в догонялки? — прошипел Искатель, напряженно прислушиваясь. — Продолжай пока, — туманно посоветовал дух. — Он будет пытаться найти меня, поэтому я буду прятаться в стенах. Делай вид, что не знаешь, где я. Не откладывая в долгий ящик, Интегрити немедленно растворился в первой попавшейся скале. Хорошо поговорили, называется, а главное — теперь-то стало понятно, что делать дальше. Над головой загрохотало, и Тейн поспешно выставил круговой щит: видно, Сиапрет решил, что повторить хорошую идею будет неплохо, и обрушил на лабиринт небольшой оползень. Непонятно, то ли он действительно верит, что это поможет, то ли просто пытается истощить соперника, вынуждая его тратить резерв на защиту. Подумав о последней вероятности, Матиуш собрался переходить в наступление. Это напоминало ему Изумрудный Лабиринт, где карты были бесполезны чуть более, чем полностью, а за каждым углом могло поджидать очередное воплощение Хааса — одно опаснее и злее другого. Взять хотя бы того усыпляющего дракона, который ухитрился одурманить его товарищей и принудить Тейна — фу — к честному рыцарскому поединку, прямо как в учебнике. Соберись, Матиуш. А то потом даже от мостовой отскребать будет нечего. Он заглянул за очередной угол, опять ничего не увидел и поспешил перебежать опасное пустое пространство. Наступать ему хотелось бы первым, а не защищаться от атаки Сиапрета, увидевшего его первым. Незримое присутствие Интегрити порядком успокаивало: по крайней мере, если что, ему будет с кем перекинуться словом в посмертии. Он так увлекся этой мыслью, что едва не пропустил проходившего мимо некроманта. Точнее, они чуть не врезались друг в друга; только Тейн, отскочив и от души ругнувшись, спохватился первым и ударил врага импульсом сырой, неоформленной в заклинание магии, чтобы дезориентировать и главное — оттолкнуть подальше. Большая часть боевых заклятий была откровенно опасна на короткой дистанции. Вот только это не сработало. Проклятый сектант пошатнулся, но успел вцепиться костлявыми пальцами в предплечья Искателя и добровольно отпускать явно не собирался. Тейн скрипнул зубами, когда понял, что яркое световое шоу из видимых проявлений магии накрылось медным тазом, оставив его и без преимущества, которое давал обширный стратегический опыт. Вот все просто и свелось к борьбе умов, безусловно сложной, но лишенной внешнего пафоса. В любой другой момент ему было бы безумно интересно это попробовать… Но не сейчас, когда у него гораздо меньше шансов выиграть! Холодный и скользкий, точно настоящая змея, разум Сиапрета безжалостно его теснил, вынуждая сдавать позиции. Хуже того, лабиринт, горы — окружающая среда, будучи частью все того же Матиуша, начала медленно рушиться, искажаться, осыпаться пеплом, вынуждая отвлекаться на неприятное ощущение пустоты под ногами. Тейн попытался выдернуть руки из хватки титанопоклонника, но не преуспел. Сиапрет мог себе позволить попасться на одну или две уловки Искателя — он был достаточно силен, чтобы все равно победить. Тейн сейчас понял это очень отчетливо. Он был не просто древним — какая-то его часть выходила за рамки восприятия и была попросту невыразимой; почти как Интегрити, только из-за их связи чародей приблизился к пониманию. А этот был холоднее Мирового Океана, по которому плыли черепахи с мирами на спинах, и не ближе, чем звезды на небе. Пожалуй, это существо — чем бы оно ни являлось изначально — являлось самой точной персонификацией того мощного заклятия Жнеца из Шкатулки… Он был настолько силен, что теперь колдун сам поражался, что осмелился вступить в этот бой. По сравнению с Сиапретом, его способности, считавшиеся почти феноменальными по нынешним временам, казались мизерными. Он был просто шутом, шулером, шарлатаном, который всегда полагается на ловкий трюк, а не истинное искусство, и вся его «гениальность», когда дело касается изобретения новых заклятий — всего лишь проявление слабости. Истинному мастеру это не нужно, ему не нужно изворачиваться, чтобы победить. «Вот крыса!», — сердито подумал Тейн. Это кто здесь сейчас изворачивается, а?! Этот похожий на черную дыру монстр полез в его воспоминания, чтобы опять попытаться ими надавить, всю дорогу пытался манипулировать — и при этом ничтожеством является Искатель?! Первое впечатление оказалось верным — крыса крысой! Матиуш метафорически вгрызся поглубже в противника, надеясь забрать с собой кусок побольше — о победе речи уже и не шло, уворачиваться было некуда, так что он действовал с позиции «проиграть подостойнее». До проигрыша, собственно, оставались считаные мгновения. Обидно, он ведь почти поверил, что получится, да вот нашла коса на камень. Хочется надеяться, что Билл не подведет… Сдайся! Что?! Сейчас же! Ну… В конце концов, у Интегрити же был план, верно? Тейн глубоко вдохнул — и прекратил борьбу, уступив главенство Сиапрету. Ему не с чем было сравнить ощущение, которое у него возникло после отделения от тела. Он продолжал осознавать себя, мог видеть и слышать — по крайней мере, то, что происходило внутри его… сиапретова разума, но все это странным образом отличалось от его воспоминаний. Низ и верх, право и лево — вся возможная география стала нематериальной и бессмысленной, и заморачиваться по этому поводу было глупо и бестолково. Зато стало видно многое другое — энергетические каналы, похожие на светящиеся нити, которые раньше маг мог только почуять, теперь были различимы невооруженным глазом… ну, или тем, что теперь заменяло ему зрение. Наверное, та пресловутая чуйка и работала теперь вместо традиционной пятерки, ведь органов для них у него теперь нет? Тейн нашел такое существование занятным, но быстро надоедающим. Особенно раздражало зрелище того, как белокосый занимает собой все место. Как будто пришел в гости и разложился по всем поверхностям, как у себя дома, прямо при хозяине. Искатель крайне осуждал. Теперь ты знаешь, как себя чувствуем мы. А теперь-то что? А теперь по сигналу ты захватишь контроль обратно и задавишь эту гниду. Какому сигналу?! Отвечать Интегрити не потребовалось — с этим прекрасно справилось все остальное. Масштабная вселенная внезапно сжалась в одну точку — и взорвалась. Тейн мимолетно порадовался, что уже успел оказаться за бортом, потому что быть в центре происходящего ему бы явно не понравилось. Что-то ему это напоминало, причем что-то довольно хорошо знакомое… Сиапрета как такового видно не было, зато маг «видел» веретенообразную конструкцию в самом центре пространства, которым сектант и должен был являться. Чем бы ни был этот взрыв, он должен был ослабить противника… достаточно, чтобы Искатель смог одержать верх в схватке. Времени вспоминать формулы у Матиуша не было, и он попросту обрушился на белокосого, мстительно припомнив ему все нелестные характеристики вроде «примитивных варваров» и прочего. Но даже такая грубая атака оказалась успешна: за какие-то секунды (или же часы… время в этом месте и состоянии не воспринималось) колдуну удалось подмять противника под себя, обездвижить и обезвредить. Не успел Искатель задуматься, что ему с этим счастьем делать, как подоспела подсказка от Интегрити. Тейн вытянул руки вперед и слепо пошарил перед собой, пока не коснулся чего-то теплого и определенно живого, хотя как он это определил, для него самого оставалось загадкой. Головокружительное чувство оторванности от себя самого и мира прошло, оставив только зверскую усталость. Сущность Сиапрета теперь напоминала клок черного дыма на ветру, представляя немногим больше опасности. Уничтожить ее теперь не составить труда, если не тянуть и не дать ей улизнуть и снова собрать силы. В этот раз помещать эту душу в артефакт слишком опасно. Хватит, наигрались в цивилизацию. Тем более, что этот эту самую цивилизацию ни во что не ставил. И тут Матиуш понял, что ему напоминал тот взрыв. — Интегрити, кто-то ударил меня по голове, я прав? — громко осведомился он. — Я, ммм, не совсем отрезал нас от внешнего мира, — осторожно признался фамильяр, появляясь из обломка скалы неподалеку. Выглядел он паршиво, но едва ли хуже, чем сам Тейн. — Я вроде как взял их на себя, так что тебя ждет своего рода худшее похмелье в жизни. — Это и был твой план? — Ну, сработал же, — дух пожал плечами. — Хотя мог бы и не сработать! Я давал процентов пятнадцать… — Все! Замолчи! — волшебник демонстративно заткнул уши, не желая слушать, что именно там насчитал товарищ. — Возвращай нас обратно, пока Биллу или Крису не пришла в голову идея нас сжечь! Интегрити не ошибся — болела не только голова, болело все. Даже такие органы, о существовании которых Матиуш раньше даже не подозревал, и, пожалуй, к лучшему. Открывать глаза было ошибкой: неяркий вроде бы свет так резанул по ним, что волшебник тут же их закрыл, кое-как смаргивая слезы. Действительно, так плохо ему не бывало даже после того, как он напивался до лиловых импов. Но, попытался он отыскать оптимистичное зерно в ситуации, он все еще жив и даже победил очередную угрозу Эндории! Надо только дотерпеть до того момента, когда пресловутое «жив» будет приносить радость, а не «лучше бы я сдох!». — Я тебе еще припомню этот удар, Билл, — пробормотал маг, не торопясь подниматься. — Это не он бил, — возразил ему женский голос. Это так удивило Тейна, что он все-таки разлепил веки и уставился вверх, пытаясь сфокусироваться на лицах. Так, большая блестящая масса — явно Гилберт, на нем висит Тайлер… Ух, едва ли он выглядит хуже Криса! Но тоже жив, и на том спасибо, а это скорбное выражение лица, точно на поминках, пережить можно… Он посмотрел левее и часто заморгал, пытаясь свести картинку воедино. Нет, так и есть: здоровенный золотой дракон с целым ворохом разнокалиберных рогов на голове. Где-то он его тоже уже видел… Ну точно, на том щите, что Амели ему дала! Значит, кто-то сподобился снять чары. Стоящий рядом Фармир, поддерживающий еще более оборванного Блэкуотера, его даже не удивил. Последней он разглядел Феанору; в правой руке женщина все еще сжимала увесистый булыжник, обернутый куском ткани. Тейн попытался восстановить предшествовавшие его пробуждению события, но не преуспел. — Ты ударила? — наконец задал он очевидный вопрос. — Я, — подтвердила чародейка. — Фармир и дракон прилетели вместе? — Да. — А… — Нас послала Реска, — сжалился полукровка. — И она же сказала мне, что магов надо бить по голове, если происходит какое-то непонятное и потенциально опасное колдовство. Дракон, точно ожидал этой реплики, влажно фыркнул что-то на ухо барону и удалился. Вскоре в отдалении послышалось хлопанье крыльев: видно, ящер счел компанию людей неподходящей и до сих пор терпел двуногих исключительно ради Фармира и чувства долга перед тем, кто освободил его из щита. — Так… — поморщился Матиуш. — Просто расскажите сначала.

***

Реска кладет здоровую руку на плечо Анны, вынуждая ее остановиться. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала, — эльфийка говорит тихо, чтобы не услышали другие. — Ты видела хрустальный шар, который Амели передала твоему отцу? Один из целой сети? Еще бы не видеть — у девушки давно уже руки чесались поглядеть на зачарование, но не пробираться же в отцовский кабинет ради этого! Хотя и хотелось. — Ты возьмешь его с собой, — продолжает воительница, дождавшись утвердительного кивка, — и починишь по дороге. — Я? — у юной волшебницы едва получается не повысить голос. — Но ведь даже отец и Резо не смогли… — Матиуш и не пробовал, а Резо по рассеянности может сесть на собственный завтрак, — оказывается, Риэсканвинн знакома с понятием сарказма, но умело это до сих пор скрывала. — Я всю свою жизнь провела среди магов. Уж поверь, хотя я и не колдую сама, мне по силам определить чужие способности. Ты это можешь. Ты рождена с потенциалом лучшего из двух миров, тебе нужно его только его реализовать. Самое время вступить на эту тропу. Анна давно знала Реску, хотя они и не были близки — эллинийка бывала в Кронберге только наездами, а после и вовсе отправилась в экспедицию на Архалете. Она всегда казалась чем-то большим, чем просто офицером, пускай и эльфийским и каким-то высокопоставленным… видимо, не только казалась. Ее уверенность в способностях девушки невольно заражала и вдохновляла. — Но даже если у меня получится его починить, что мне с ним делать? — Связаться с Резо и заставить его отправить Билла к твоему отцу, — абсолютно серьезно заявляет комендант. — Проще простого, — на этот раз Анна даже не пытается сдержать ядовитый комментарий, но воительница, закаленная знакомыми людьми, только усмехается. — Что-нибудь еще? — Да. Эльфийка достает из кармана амулет, путаясь тонкими пальцами в искусном плетении цепочки из белого золота. Изумруд в кулоне был с брачком — крошечной трещинкой по боку, хотя работе она, похоже, не мешала. Помедлив секунду, она вкладывает артефакт в ладонь девушки; металл еще хранит ее тепло, точно воительница до этого сжимала его в кулаке, решаясь на что-то. — Это принадлежало моему брату. Наши чародеи иногда работают в удаленной связке, этот амулет позволяет установить подобную связь. Я уже настроила его с этой стороны, — Реска бросает быстрый взгляд в сторону Тейна, убедившись, что друг стоит к ним спиной и не собирается раскрыть заговор раньше времени. — Возьми его с собой. После того, как ты разберешься с хрустальным шаром, ты должна будешь установить связь через этот амулет. — С кем? С Алессией или с отцом? — недоуменно предполагает Анна. — С драконьим щитом, — огорашивает ее эльфийка. — Тем, который говорит с Фармиром. Да, это я тоже знаю. Мне нужно, чтобы ты освободила дракона. — Но почему я не могу просто взять щит с собой? — никак не укладывается в голове у волшебницы. Впрочем, возражения о невозможности задуманного у нее уже не возникают. — И зачем тебе понадобился дракон?! — Затем, что дракон мне нужен здесь, а не на дороге в Кронберг, — терпеливо поясняет Риэсканвинн. — Потому что Фармир на нем полетит на болота. Анна начинает подозревать, что комендант во время последнего боя не только повредила руку, но и получила удар по голове. Ей никак не удается вписаться в траекторию ее мыслей. Ладно еще Билл, здесь вроде все логично, но дракон? Фармир? — А Фармир вообще согласится на нем лететь? — наконец выбирает она самый безобидный вопрос. — И он знает об этом плане? — Согласится. Он знает, потому что подслушивал. Разоблаченный полукровка перестает прикидываться и подходит поближе, тоже пугливо косясь на покидающего зал чародея. — Мне просто не нравится, что господин Тейн уходит туда один, а примазаться к походу сумел только Джулиан, — шепотом оправдывается он. — И тут вы какую-то интригу плетете. Риэсканвинн права. Если тебе удастся освободить Калатоса, только я смогу его уговорить нам помочь! Союзный дракон никогда не бывает лишним. Кстати, а может, позвать с нами Алессию? — Нет. Она нужна мне здесь, — Реска с сожалением качает головой. — Анна, ты знаешь что делать. Тирин ждет тебя у конюшни вместе с сопроводительным отрядом. Он передаст тебе шар. А ты, Фармир… — она делает короткую паузу, словно прислушиваясь к чему-то. — Запомни, что один из древнейших способов борьбы с магами — удар по голове.

***

— Чтоб вас всех, — честно выразил свое мнение Тейн, которому к концу рассказа немного полегчало. — Я окружен подлыми предателями, маскировавшимися под моих друзей… Слушай, а зачем ты камень тканью обмотала? — А это мне еще Алессия советовала, после родов, — Феанора задумчиво взвесила свое оружие в руке. Тейн уже видел однажды такой взгляд у дракона, сожравшего одного неудачливого героя и прикидывавшего, а не полирнуть ли сверху еще и вторым. — Хороший совет оказался. Удар такой сочный получился, аж душа радуется. — … — добавил Матиуш, окончательно убедившись, что за его неправедную жизнь боги коварно окружили его стаей голодных упырей. — А дракон вовремя улетел, да? Знаете, в таком состоянии я нас всех в Гефен не перенесу. — А мы туда и не собираемся, — заявила Феанора. — Билл, Кристиан и я едем в Кронберг. А вы с клириком и мальчишкой возвращайтесь в Гефен.