Розыгрыш

      — Ну что, Хельга? Ты собираешься идти на вечер танцев?       Подруги собирали вещи у своих шкафчиков после уроков.       — Не знаю, Фиби, что-то не хочется. Ты иди, повеселись. А мне надо отойти на минутку.       Хельга улыбнулась подруге и кивнула в сторону туалета.       — Ну ладно, я подожду тебя здесь.       — Не обязательно, Фибс. Тем более, кажется, у тебя намечаются планы на вечер.       Хельга повернулась и зашагала прочь. Фиби просекла, в чем дело, когда её плеча коснулись и робко спросили:       — Фиби, можно тебя на минутку?       От неожиданности и смущения у неё пересохло горло и всё, что она смогла сделать — просто кивнуть.       Джеральд переминался с ноги на ногу, не решаясь начать, а потом выпалил всё быстро, почти не разделяя слов:       — Ты пойдешь вечером на танцы? Со мной?       — Хорошо, Джеральд. Конечно.       Фиби замерла, слыша только как колотится её сердечко. Джеральд растерялся, не зная куда деть руки, а потом просто взял и сжал её ладошку:       — Я зайду за тобой без десяти шесть.       — Ага. — она кивнула и опустила глаза.       Мимолетом она заметила Арнольда, который стоял в отдалении и хитро улыбался, слегка кивая Джеральду, хоть он и не мог это видеть, так как стоял к нему спиной. Как-то само собой вышло, что Джеральд и Фиби заболтались и пошли из школы вместе.       Арнольд выждал немного, чтобы дать им возможность пройти вперёд, а потом двинулся в сторону выхода. Проходя мимо двери туалета для девочек, он отшатнулся, услышав истошный вопль. Этот голос он ни с кем не спутал бы, поэтому прильнул к двери и осторожно проговорил:       — Хельга? Это ты? Всё в порядке?       Установилась тишина. Даже шумевший до сих пор кран с водой завернули, это было тревожно.       — Хельга! Что случилось? Я сейчас войду, ты слышишь?       Крик показался таким напуганным, что в голову Арнольду лезли всякие ужасы. Так кричала Хельга только от вида крыс, но откуда они здесь? Может чей-то нелепый розыгрыш? А вдруг она поранилась? Потеряла сознание? Вдруг чья-нибудь глупая шутка напугала или покалечила её? Впервые за день беспокойство за неё победило страх подвоха, и Арнольд решительно взялся за дверную ручку.       — Хельга, я вхожу!       — Нет!!! Не входи!       Её голос был очень напуганным, на грани истерики. Но от сердца отлегло: с ней всё в порядке.       — Почему ты кричала? Я могу помочь?       Он не верил своим ушам, но звуки из-за двери напоминали ничто иное, как тихий плач.       — Нет, уходи. Ничего страшного. Оставь меня!       — Ты меня не разыгрываешь? Я же слышу, что ты плачешь. Открой!       - Это не твоё дело, Креветка! — вот это уже больше походило на Патаки, но в голосе было больше горечи, чем злости.       — Мне всё равно. Я захожу.       — Стой! — она явно хлюпала носом и раздражалась, — навязался на мою голову… Я сама выйду. Там ещё кто-то есть в коридоре?       — Нет, только я.       Дверная ручка зашевелилась, и Арнольд сделал шаг назад. Через секунду нерешительности Хельга появилась в дверном проёме, опустив голову. Она казалась обычной, руки-ноги на месте, платье тоже цело и чистое. Арнольд понял масштаб катастрофы, когда она вышла из тени и подняла заплаканные глаза. Арнольд ахнул. Всё её лицо, шея, руки до локтя — были покрыты ярко-красной сыпью. Хельга нервно потирала раздраженную кожу, которая, очевидно, сильно зудела.       — Можешь смеяться, Репоголовый. Кто-то подменил мыло на клубничное.       Но ему не было смешно. Она стояла такая беспомощная, с красными глазами, с мокрой челкой, с бегающим взглядом и будто поникшим, полуразвязанным розовым бантиком. Арнольд не успел осознать, как обхватил её за плечи и обнял. Его охватило непреодолимое желание утешить, защитить. Он даже улыбнулся про себя: «Надо же, у Хельги Патаки тоже есть уязвимости». На мгновение она обмякла в его руках, но тут же схватила за предплечья и отстранила от себя:       — Ты что, так сильно утром головой ударился? Ты что себе позволяешь?       — Прости! На меня что-то нашло… Тебе надо в больницу! Я провожу тебя!       — Остынь, доктор Хаус! Пройдет само через полчаса. Если меня больше не обмазывать клубникой.       Хельга хмыкнула и скрестила руки на груди.       — И кто тебя так?       — Не знаю, Коломбо. Кто-то, кто знал о моей аллергии.       — Неужели Фиби?       Хельга одарила его таким взглядом, что он сам понял, что сморозил глупость.       — Может Стинки? Вы же вроде встречались в четвертом классе?       Хельгу будто пробила дрожь.       — Вот придурок! Отомстил за лимонный пудинг? Арнольд, ну ты же у нас эталон справедливости, вот скажи: разве это честно? Разве равнозначно это какому-то пудингу?       — Думаю, что нет. Хотя ты и до этого немало доставала людей. Может у него накопилось?       Хельга открыла было рот, чтобы возразить, но понуро опустила голову. Арнольд был прав. Хельга прошла по коридору и плюхнулись на банкетку в холле. Не хотелось идти в таком виде по улице, поэтому она решила переждать, пока краснота сойдёт, а после уже выдвигаться к дому.       — А ты чего тут застрял? Иди уж. Я жить буду, честно.       Она грустно улыбнулась и поджала коленки к подбородку, инстинктивно скрывая изуродованное сыпью лицо.       — Хельга, можно тебя спросить?       — Хм? О чём это?       — Что ты задумала?       Хельга позабыла на секунду про своё красное лицо и уставилась на парня:       — О чем это ты?       — Знаешь, я так больше не могу! Весь день я как на иголках. Я боялся ступить и шагу, я проверял каждый угол, нет ли там очередной пукающей подушки, липких перьев или стреляющих чернил… Ты подколола многих, почти всех сегодня… Кроме меня. Скажи, может мне не стоит идти домой сегодня, потому что по дороге на меня свалится кирпич?       Хельга прыснула и стала содрогаться в приступе смеха. Она опустила ноги на пол и сложилась пополам, держась за живот и беззвучно смеялась, пока на глазах не выступили новые, теперь уже веселые слёзы. Отсмеявшись, она подняла на него глаза и спросила:       — Хочешь сказать, что ты расстроен, что я ни разу за день тебя не унизила?       В таком ключе Арнольд об этом не думал. Он озадаченно посмотрел на неё, а она снова рассмеялась.       — Расслабься, Арнольдо, считай, что это и есть мой розыгрыш.       — Чего? — он совсем запутался, — О чем ты говоришь?       — Я довела тебя до паранойи тем, что не издевалась над тобой. Разве не гениально?       Хельга улыбнулась, и если бы Арнольд не знал её, то назвал бы эту улыбку кокетливой.       — Пожалуй, это похоже на Хельгу. Значит моя жизнь и репутация сегодня в безопасности?       — В полной! Ну иди. Ты пропустишь танцы. Твоя спутница наверняка разозлится, если ты опоздаешь.       — Вообще-то… — Арнольд потёр затылок, вспомнив вдруг про вечер, — я никого пока не приглашал. А ты не хочешь пойти на танцы со мной?       Хельга вздрогнула и машинально посмотрела на свои ещё розовые предплечья.       — Не нужно, Арнольд. Ты ничего мне не должен, да и мне до сих пор совестно за прошлый год… Я нехорошо поступила, когда водила тебя за нос.       — Я совсем не злюсь на тебя, Хельга. Я сам виноват, что дал тебе эту коробку. К тому же…, — он покраснел и отвёл глаза, — с тобой вообще-то было весело.       Хельга внутренне обомлела и изо всех сил сделала невозмутимое лицо:       — Ну… Я не думаю, что я в форме сегодня, чтобы идти на танцы. Краснота ещё не сошла.       Арнольд встал напротив неё и протянул раскрытую ладонь:       — Ты никогда не была некрасивой, Хельга. Будешь моей спутницей сегодня вечером?       Она едва дышала, силясь не выдать своего волнения. В нерешительности глядя на его протянутую руку она спросила:       — А ты обещаешь не бросать меня в воду?       Арнольд лучезарно улыбнулся и сказал:       — Обещаю!       Хельга вложила свою ладонь в его и позволила увести себя из здания школы. До танцев оставался ещё час, и его должно хватить, чтобы умыться и привести себя в порядок.       Когда она спускалась из своей комнаты в нарядном платье с открытыми плечами, её кожа была снова светлой и гладкой. Арнольд ожидал её в пороге в белой рубашке, в костюме и галстуке-бабочке, и Хельга подумала, как бы было хорошо, если бы вот так же он ждал её, когда им будет 17, и они вместе пойдут на выпускной.       — Как ты себя чувствуешь, Хельга?       — Всё прошло, как видишь. Спасибо, что беспокоишься обо мне, Репоголовый.       Он открыл перед ней дверь и уже на улице взял под руку. Хельга дернулась по привычке, но задержала его руку, когда он уже собрался её убрать.       — Ладно уж, веди. Но только сегодня! С завтрашнего дня попробуй лишь распустить руки, ты понял? — она пригрозила ему кулаком, а он лишь улыбнулся и тепло посмотрел на неё из-под полуприкрытых век:       — Как скажешь, Хельга. Как скажешь…