Infinite — Be Mine
10-17 мая, 2016 г. Матан устало опустился на стул в диспетчерской. Если при отдыхе время пролетает незаметно, то сейчас все иначе. Прямо на его глазах в прямом эфире неспешно увядало семеро душ. Прошло несколько недель с осмотра Юнги, и сейчас он выглядел значительно лучше, учитывая, через что ему пришлось пройти. Все эти недели были наполнены болью и страхом — былые BTS медленно распадались. Не успел Юнги вернуться к остальным, как Джину сломали палец за то, что он заступился за Хосока, которого начало тошнить после еды: охранник дал тому пощечину, а Джин набросился в ответ. С каждым днем участники ели все меньше и меньше. Все дошло до того, что Дориан заговорил о применении силы. Как-то раз Матан попытался вывести Намджуна на разговор, объяснив, что без еды у них не будет сил, но лидер группы только усмехнулся, а кто-то из участников плюнул на пол. Следующим был Чимин. Матану казалось, что Карл к нему неравнодушен, но не знал истинной причины: дядя ненавидел парня или же хотел? Матан дважды становился свидетелем того, как Карл отпускал язвительные комментарии в сторону Чимина, сшибал его с ног, пинал, и удары эти приходились не только на тело, но и душу, задевая мужское достоинство. Он вынуждал Чимина дать отпор. И когда это происходило, он переставал контролировать себя. В первый раз Карл с силой швырнул миниатюрного парня на землю, и, вцепившись в волосы, потащил за дверь. Матан хотел вмешаться через отца, но тот приказал не лезть — участникам давно пора научиться уважению. На второй раз Матан решил взять все в свои руки. Это случилось, когда он привез тележку с посудой и застал, как на глазах обездвиженных участников Карл душил Чимина, вдавливая в стену. От его выражения лица Матану стало тошно. Отбросив тележку в сторону, он за шиворот выволок Карла наружу. В груди все сжималось при виде того, как Чимин, заливаясь кашлем, сжался в клубок и плакал в объятиях Чонгука. Тогда Матан жестко пригрозил Карлу, чтобы тот держался подальше от участников и не высовывал нос дальше диспетчерской. В коридоре Матан даже снял маску, чтобы дядя увидел, насколько он серьезен в своих словах.***
Юнги превратился в беззвучную тень, которая сторонилась даже участников группы. Он прятался в гнезде из одеял в дальнем углу комнаты и высовывался только для того, чтобы пойти в ванную или же поесть, когда на этом настаивали остальные. Матан видел, как тот мальчик, Тэхен, всеми силами пытался ему помочь, и все это навело его на мысль, что эти двое встречались. Однако Юнги отвергал любую помощь, особенно резко реагируя в те моменты, когда Тэхен протягивал к нему руку.***
Матан вспомнил один момент, который навсегда хотел бы стереть из памяти. В тот день, отрабатывая смену в диспетчерской, он отчетливо ощутил, что занимается слежкой: стал свидетелем откровенного разговора, не предназначенного для чужих ушей. — Прошу, — прошептал Тэхен, сидя на коленях рядом с грудой одеял, в которых прятался любимый человек, — скажи, что не так. Как мне тебе помочь? — Уйди, — сквозь зубы прошипел Юнги. — Что я сделал не так? — Тэхен опешил. — Убирайся, — снова огрызнулся Юнги, прикрыв глаза: собственные слова причиняли боль, но он старался не подавать виду. Он клялся Тэхену в вечной любви. Обещал быть рядом, несмотря ни на что. Только тогда Юнги даже не представлял, что в жизни может произойти что-то настолько чудовищное, как-то, что ему пришлось пережить за последние несколько дней. Он намеренно пытался отдалиться от Тэхена, не подпускать ближе — что угодно, лишь бы уберечь от монстров, что жестоко наказали его самого. И чем дольше Тэхен в безопасности, тем проще будет Юнги превозмочь свою боль. — Прошу тебя, Юнги, мы нужны друг другу и только вместе мы сможем все преодолеть. Не отталкивай меня… Тэхен был так близко, что Юнги сходил с ума из-за вины, отвращения к самому себе и чувства собственной никчемности. — Все это было ошибкой. — сказал он, чувствуя, как волна ненависти окутала тело, подобно одеялу. — Я не должен был этого делать… Ты не заслужил… — Что? Юнги, о чем ты говоришь? Я не понимаю… — Тэхен опустился на ближайшую кровать, не допуская даже мысли о том, чтобы бросить любимого человека. Юнги просто необходима поддержка, пусть сам он и не хочет это признавать. — Я не должен был… не должен… — внезапно Юнги сорвался. — Тэхен, меня… — Впервые за несколько дней посмотрев ему в глаза, Юнги прервался на полуслове. Тэхен не просто смотрел, казалось, что он видел его насквозь. Тэхен едва заметно покачал головой. Он все понял. Понял, что терзает любимого человека и что именно тот пытался сказать. Он и сам не был готов это услышать. Они зашли так далеко, а теперь все снова рассыпается на части. В тот момент Тэхен твердо решил, что все изменит. Станет лучше. Сильнее. Будет яростнее давать отпор. Он докажет Юнги, что в этом аду на него можно положиться. — Юн-ни, — с грустью произнес Тэхен, не зная, как преодолеть возведенную Юнги стену. — Откуда столько заботы? — спросил Юнги, прожигая взглядом любимого человека. Какими бы сильными ни были его чувства, он понимал, что Тэхену опасно находиться рядом. — Почему именно я? Ты… мог бы выбрать любого. Кого-то без изъянов. Кто не был бы сломлен ни физически, ни морально. Кого-то получше. Без замашек перфекциониста. Кто бросил бы все, лишь увидев Тэхена. Например… никто не пришел ему на ум. Лишь оставшись наедине со своими демонами, Юнги окончательно убедился в том, что должен отдалиться от Тэхена, передать его в более надежные руки. За все время Юнги ни разу не усомнился в происхождении своих тревог, скорее принимал их как данность. Он ни разу не задумывался о том, что, возможно, огромные сомнения и леденящая пустота были навеяны внутренними голосами. Ни на секунду Юнги даже не допускал мысли о том, что, быть может, именно похитители так сильно повлияли на его восприятие мира; что, быть может, в этом и заключалась их цель: уничтожить участников одного за другим, и выбрав первым его, они обрели все шансы на успех. — Милый, — заговорил Тэхен. — Нет, — резко оборвал его Юнги. — Юнги… — только и смог повторить Тэхен. — Пожалуйста, — на выдохе произнес Юнги, не в силах заглянуть в карие глаза перед собой, что были словно отражение души. — Ты не любишь меня… это невозможно… — Люблю! — Тэхен даже не предполагал, что ответит так громко. Он очень хотел прикоснуться к Юнги, но побоялся, что тот ударит в ответ, и возможно, даже сильнее, чем в прошлый раз. В целом Мин Юнги не жестокий человек: за все время он срывался при Тэхене лишь несколько раз. Однако после пережитой встречи с монстрами, видимо, в нем что-то изменилось. Тэхен до последнего надеялся, что удар был случайным, но факт оставался фактом: Юнги причинил ему боль. Челюсть лязгнула, и вместе с тем в душе что-то надломилось; со слезами на глазах, Тэхен в ужасе перевел взгляд на Юнги. — Не прикасайся ко мне, — огрызнулся тот. Чем больше внутренний монстр смотрел на раненую щеку некогда любимого человека, тем сложнее Юнги становилось дышать. — Твое сердце до сих пор принадлежит им. — Его губы искривились в печальной, но по-странному довольной улыбке. — Даже сейчас тебя тянет к нему. Юнги лишь вторил шепоту внутренних голосов. Постепенно он начал верить в те гадкие слова, что подкидывал отравленный мыслями разум. — Я видел, как ты на них смотришь. Как ты помчался к нему, когда… — Прекрати! — взмолил Тэхен, чувствуя себя преданным. — Как ты можешь такое говорить?.. Юнги не составило труда понять, что все происходящее сильно задевает Тэхена. И он знал, что поступает неправильно. Их отношения длились почти целый год. Один потрясающий, наполненный блаженством год. Юнги сразу пожалел о сказанном, но было поздно. В глубине души он глупо надеялся, что Тэхен начнет рвать и метать, только любимый человек всегда был другим. Тэхен не повышал голос даже в те моменты, когда сам Юнги надрывно кричал, умоляя его проявить хоть какие-то эмоции, просто чтобы убедиться, что ему не безразлично. Тэхен больше не сказал ни слова, лишь уставился в пол, до крови кусая губу — все потому, что не хотел развязывать новую ссору. И причина не в Юнги, он в принципе не хотел, чтобы в этой комнате снова выясняли отношения. Градус напряжения и без того был высоким. Но что более важно, он не хотел давать больше поводов Чимину. Его друг — если он его еще можно было считать таковым — всегда наблюдал, насмехался, провоцировал — по крайней мере, Тэхену так казалось. Чимин не упускал шанса подколоть, отпустить язвительные комментарии, которые задевали настолько, что Тэхен чувствовал себя жалким, ничтожным и порой даже грязным. Тэхен все это ненавидел. После всего, что они вместе пережили, что вместе разделили… Его бесило, что все обернулось именно так. Куда подевался тот парень, с которым он ночами напролет снимал селфи-видео под песни малознакомых им американских артистов? Парень, с кем, Тэхен верил, сможет пройти и огонь и воду, и даже перетягивание каната в отношениях не станет им помехой? Хотя здравый смысл твердил, что лучшего друга больше нет, Тэхен надеялся, что однажды они вернутся и продолжат с того момента, где остановились. Но не сегодня. Тэхен не хотел давать Чимину и шанса. Возможно, на этот раз Юнги не сможет подставить другую щеку. По правде говоря, Тэхен удивлен, что тому вообще есть дело до того, что произошло. У Чимина была привычка препираться с Юнги по любому поводу, и он всегда стремился задеть за живое, зная, что в такие моменты Тэхен проглатывал язык. Юнги же в основном старался держать себя в руках ради любимого человека. Он понимал, что какая-то часть Чимина испытывала сильную ревность к Тэхену. Парень зол, ведь Тэхен приоткрыл ворота внутри Чонгука, расчесал старую рану, заставив ее вновь беспрепятственно кровоточить. Хотя, по итогу, Тэхен сошелся с Юнги, Чонгук все еще ожидал, когда тот окончательно к ним вернется. Чимин знал. И это съедало его изнутри. У Тэхена не осталось сил на выяснение отношений. Он уже не мог ответить на очередную колкость, направленную либо на его унижение, либо на провокацию Юнги. Парень понятия не имел, как отреагирует старший… он даже не знал, какой была бы его собственная реакция. — Я… — Тэхен начал говорить и параллельно пытался найти хоть толику понимания во взгляде Юнги. — Милый. Мне очень жаль, — он опустил голову вниз, больше не желая ее поднимать. Юнги переполняла ярость, но не по отношению к Тэхену. Только не к нему. Он зол на себя. Зол, что посмел усомниться. Тэхен всегда в точности угадывал желания Юнги. Он слушал, поддерживал и старался понять, через что пришлось старшему пройти. Ни один здравомыслящий человек не сомневался в излишней грубости Юнги, но только Тэхен понимал, что парень отчаянно нуждался в заботе. Юнги ненавидел себя за то, что в его душе больше не осталось места для сострадания. Его оттеснило нечто иное, провоцирующее гнев, бешеное сердцебиение и внутреннюю борьбу. Черт возьми, как же он зол, что оказался в настолько дерьмовой реальности. Реальности, в создании которой сам же принял участие. Последние дни Юнги не давал Тэхену говорить, погребая этот прекрасный голос в отвращении к самому себе, ведь именно он поливал Тэхена грязью, произнося каждую гадкую мысль вслух. Он подгибал Тэхена под себя, заставляя его соответствовать своим потребностям, но на деле же всего лишь хотел защитить. Куда исчез тот Тэхен, которого он знал столь долгое время? Где тот пламенный и, одновременно, серьезный ягненок, что в зависимости от ситуации мог как пылать, так проявлять невообразимую доброту? Что же натворил Юнги, раз заставил его исчезнуть? И как он раньше ничего не заметил? «Нет, — про себя подумал Юнги. — Хватит».