***
Сразу по пробуждению остальных Матан сообщил им об успехе и о предстоящем ужине в каком-нибудь укромном месте, выбор которого Кэлен взяла на себя. И вот они наслаждались заграничной кухней, делясь краткими набросками плана с наиболее осведомленным участником команды. К назначенному времени Кэлен встретила их у отдельной комнаты роскошного ресторана, где они заказали еду и напитки и, дождавшись ухода официанта, начали разговор. — Ваши планы меня не волнуют. Даже не хочу о них знать. Просто назовите время, точку сбора и список того, что нужно взять, — она сразу перешла к делу. — Как бы лучше сказать, — заговорил Матан, — пока я не могу назвать точное время. Скорее всего не раньше сорока пяти дней. Понятия не имею, в каком они состоянии, но если с моего отъезда ничего не изменилось, их подготовка к побегу займет дней тридцать. Один из них полностью прикован к кровати и… — Прикован к кровати? — рявкнула Кэлен. — Как это, нахрен, понимать? Кто именно? — Хосок, — ответил Матан. — Меня тогда не было, но икру пришлось зашивать долго. — Боже, — вздохнула Кэлен, сделав заметку в голове. — Короче говоря, стандартный набор медикаментов и фургон, — сказал Райдер. — Придется заходить с тыла, — продолжила Кэлен. — Главный вход все еще в ловушках? Матан кивнул. — На чьей ты стороне? — спросила она. — На третьей, — ответил Матан. — Сможешь добраться до старого ангара? — она уточнила, пытаясь вспомнить местность. — Можно использовать грунтовую дорогу, которая берет начало по ту сторону горы. По ней мы попадем в город, а там прямой путь до межштатной автомагистрали. — У них глаза и уши повсюду, — отметил Райдер. — Стоит быть настороже. — Мне понадобятся три дня и масса укрытий, — сказал Матан. — Устроим массовый пиздец, и птенчики повылезают, — сказал Пиро. — Хаос я беру на себя. Кэлен в согласии кивнула. — Что если все пойдет через жопу? — Проложим путь огнем? — предложил Матан, заранее зная, что идея провальная. — Используем фургон в качестве приманки? — спросил Райдер. И Матан, и Кэлен отрицательно покачали головами. — О точке назначения должен знать только водитель. GPS там не пашет, — сказала Кэлен. — Тогда как мы свалим? — поинтересовался Пиро. — На фургоне, придурок, — невозмутимо произнесла она. — Все еще считаю, что на двух будет лучше, — высказался Райдер. — Один фургон и кто-то, кто подберет нас на месте. Встречаемся там сразу же, как покончим с делом, — сказал Матан, и остальные кивнули. Последующие полтора часа они тщательно разрабатывали план, обыгрывая множество сценариев и исходов, пока, наконец, не убедились в его пригодности, даже с условием наступления непредвиденных обстоятельств. — Мне… нужно предупредить партнера о поездке домой… уладить и… В штатах я буду в течение тридцати двух дней. Там мне есть, где остановиться, так что время не имеет значения., — сказала Кэлен. — Твой… партнер? — усмехнулся Пиро. — Моя личная жизнь не твоего ума дело, Шеймус, — в ответ на средний палец Пиро послал ей воздушный поцелуй. — Пиро пойдет со мной, — сообщил Матан. — Дорогой папаша как раз искал специалиста по боеприпасам. Пусть действует под прикрытием. — Что насчет меня? — спросил Райдер. — На окраине есть охотничий домик. Дуй обратно и приступай к работе. Отвечаешь за наблюдение и ловушки. — Да, сэр! Будет исполнено, сэр! — выпалил Райдер, театрально отдав честь. — На этом закончим? — спросил Матан, осмотревшись. Кивнули все, после чего они разбились: Кэлен поехала домой, а остальные — в аэропорт, чтобы как можно скорее вернуться в Америку. Но даже так они понимали, что путь до Кентукки займет не меньше, чем двое суток. Уже там Матан сел бы в старый фургон, оставленный на долгосрочной парковке, и сразу по прибытии на базу им предстояло претворить в жизнь план, который все сильнее и сильнее напоминал самоубийство. Стоило самолету взлететь, как Пиро и Райдер чуть ли не мгновенно уснули. Но только не Матан, который в очередной раз обдумывал свое решение. Он не находил себе места из-за того, что оставил парней одних, и боялся даже представить, с какими ужасами им довелось столкнуться за время его отсутствия. Но еще больше Матана пугала мысль о том, что его ангел утратил надежду. Он всей душой надеялся, что этого не произошло. — Джин, — он вздохнул, смотря на экран с фотографией. Джин улыбался, смеялся над чем-то за кадром. Взгляд переполняла радость — парень был расслаблен. Судя по всему, о нем хорошо заботились, а от усталости не было ни следа… такой Джин остался в прошлом. — Я иду за вами, Джин, — про себя произнес Матан. — Обещаю, что вытащу и тебя, и твоих братьев оттуда. Мне просто… Матан осознавал, что времени больше нет. Участников необходимо расшевелить. Учитывая физическое состояние каждого, он понимал, что дорога до эвакуационного пункта займет немало времени, если они вообще смогут до него дойти. — Через сорок пять дней я снова увижу твою задницу, — сказала Кэлен. — Если ты не позвонишь мне раньше. Матана одолевали сомнения. Были ли в его распоряжении эти сорок пять дней? Был ли у него хоть один? Достав ручку и листок, он решил выразить свои чувства словами, надеясь, что если не сможет признаться Сокджину прямо, то хотя бы сделает это на бумаге. И парень либо оттолкнет его, посчитав монстром, либо же… Матан прекрасно знал, что второй вариант навеки останется мечтой. Он потонет на своем же корабле, и в лучшем случае за все свои гнусные поступки остаток дней проведет где-то за решеткой. Но пока…***
Дорогой Ким Сокджин. Знаю, что я монстр. Спустя месяцы, ты обретешь свободу, вернувшись в родной дом, и больше меня не увидишь. И пока ты будешь приходить в себя, раскроется вся правда о произошедшем. Ты будешь счастлив, здоров, и я искренне желаю, что однажды ты сможешь полностью восстановиться. Тогда твоя улыбка вновь подарит надежду миллионам людей, а голос послужит утешением всем, кто переживает трудные моменты и нуждается в поддержке. Это все, о чем я только могу мечтать. Я впервые встречаю настолько прекрасного человека, как ты, но мне жаль, что все произошло именно так. Возможно… Нет. Уверен, что при других обстоятельствах наше знакомство никогда бы не состоялось, и, несомненно, оно только к лучшему. Как бы мне хотелось, чтобы ты вообще избежал нашей ужасной встречи. И пока я еще не гнию где-то в могиле, пока не попал в место, что зовется адом, я хотел бы раскрыть тебе свое истинное «я». Кто я такой. Что я такое. И какое место ты занимаешь в моей жизни. Если тебе омерзительно, я полностью пойму. Мне жаль. Сокджин-ши. В этой жизни у каждого есть поистине дорогой человек, которого ты никогда не забудешь. Тот, кто навеки покорил твое сердце. Благодаря нему ты улыбаешься даже в самые плохие дни и, не успев оглянуться, понимаешь, что влюбился. Все это я испытываю по отношению к тебе. По поводу тебя. Никого прежде я не любил кого-то так сильно. Даже ее. Лишь спустя долгие годы я вновь задался вопросом, каково это — провести с кем-то целую жизнь, и всего на мгновение представил, каково было бы прожить целую жизнь вместе с тобой. Знаю, что это глупо, и мне жаль, если от этого признания тебе стало омерзительно или как-то не по себе. Извини, что оставил вас одних, но другого выхода я просто не видел. Понимая, что для вашего благополучного спасения понадобится помощь, я струсил, посчитав, что даже один человек мог привести к разоблачению, и тогда все ваши страдания оказались бы напрасны. Я должен был предупредить хотя бы тебя. Хотел, но слепо боялся, что этим обреку тебя на мучения. Стану им причиной. Или тем, что сотворил. Теперь, когда все уже осталось позади, и если быть честным, думаю, мне стоит поблагодарить тебя. Спасибо, что был добр ко мне несмотря ни на что. Спасибо за то, что верил как мне, так и в меня. За то, что доверился, позволив помочь, и научил состраданию. Сокджин, спасибо, что раскрыл мне глаза, доказав, что даже я способен на подобные чувства… ты стал вторым дыханием… научил заново жить. Спасибо за все. Рядом с тобой я чувствовал себя живым. Не монстром, коим являюсь, а обычным человеком с обычными эмоциями и переживаниями. Твоя доброта не знала границ даже в те моменты, когда я этого не заслуживал, и по каким-то НЕОБЪЯСНИМЫМ причинам ты делал меня счастливым. Каждая проведенная с тобой секунда поистине незабываема. И, бесспорно, это самые яркие воспоминания в моей жизни. Казалось, будто ты совершенно не считал меня ни монстром, ни злодеем, бездумно разрушившим твой мир. Ты пошел навстречу, чем эгоистичный я пытался воспользоваться сполна, отчаянно представляя жизнь, где нашлось бы место для нас двоих. Говорят, что ты становишься похожим на свое ближайшее окружение. Всю свою жизнь вокруг меня были сломанные, несчастные и коварные люди. Но наша встреча многое изменила. Ты побудил меня стать лучше. Стать счастливым, полезным, благородным. Мне хотелось действий и чувств. Вскоре я перестал испытывать злость, пропало ощущение пустоты и разбитости. Благодаря тебе зияющая в сердце дыра практически затянулась. Но моя любовь ничтожна по сравнению с той, которой ты достоин, Ким Сокджин. Ты заслуживаешь человека, что посвятит тебе всю свою душу, а не ее жалкие осколки. Здесь нет места для любви монстра, который, лишь столкнувшись с ангелом, раскаялся за свои грехи, совершенные во имя Дьявола. Моя душа обречена — я раскаялся слишком поздно. Я очень сожалею обо всем, что сотворили с тобой и твоими братьями отец и его пешки. Пожалуйста, знай, что я никогда не стремился быть похожими на них. Мне хотелось спасти вас. Уберечь от боли, которую вы так стойко терпели. Будь у меня возможность отмотать время назад, я бы забил на осторожность, реализовав план без каких-либо промедлений. Вас заставили пройти через ад, но ни один из вас его не заслужил. Ты не обязан понимать причины моих поступков. Никто не должен. Я понимаю. И не позволю тебе погрязнуть в грехах, к которым ты не причастен. Просто… Я люблю тебя, Ким Сокджин!!! Saranghae!!! Вот! У меня получилось! Это единственное, о чем я побоялся сказать тебе лично. И чего мне вообще нельзя говорить. Уверен, что ты отвергнешь меня. Как и то, что даже мягкий отказ тяжелым грузом ляжет на твою нежную душу (а может ты согласишься… все еще надеюсь на лучшее. Прости!). Он дастся тяжело нам обоим. Знаю, что ты не из тех, кто рассмеется и будет попрекать, но… Я просто не знаю. Я понятия не имею, что делать с подобной любовью. И это убивает. Неведение. В моей голове — хаос, а в душе — ярый протест. Даже не буду писать про то, что творится на сердце. Я сразу же заметил. Заметил, что в глубине души тебе одиноко. И это одиночество во многом напоминало мое. Еще при первой встрече мне показалось, что все мои слова найдут отклик именно в тебе. Страх ни на секунду не отступал. Сильнее всего я боялся отторжения. В конце концов, разве может быть как-то иначе? Что если в тебе не проснутся схожие чувства? Или своим признанием я спугну не только предполагаемого товарища, но и друга? От меня так часто отворачивались, что я сомневался, выдержу ли снова. Я точно знаю, что на последних секундах жизни, оставшись наедине со своими мыслями, я буду думать о тебе. О том, как вообще позволил самому прекрасному и непорочному созданию уйти. Или как своими глупыми решениями лишил себя всякого шанса на то, чтобы завладеть твоим сердцем. Ведь ты с самого начала не был моим. В глубине души я понимал, что волею судьбы наши пути никогда не пересекутся. Просто знай, что с тобой я почувствовал себя счастливым. И бережно храню все воспоминания и мысли о том времени, что мы провели вместе. Потому что все они остались в прошлом. Это первый и единственный раз, когда меня поняли и признали. Безоговорочно полюбили, или может, захотели или даже нуждались. Мне больше никогда не испытать этого так, как я испытал, будучи рядом с тобой. Сейчас я думаю только о том, что должен был рискнуть. Почему я впервые не прислушался к своему сердцу, что так точно вопило «следуй за ним». Я должен был посмотреть страхам в лицо. И напрямую раскрыть тебе чувства. Возможно, тогда… Нет никакого «тогда». Подсознательно я стал бы тебе противен, превратившись в очередную фигуру в кошмарах, что и без того беспокоили твои сны. Мне жаль, Ким Сокджин. Правда. Клянусь, ты больше обо мне не услышишь. Я вырву вас на свободу, после чего со спокойным сердцем приму весь ад, который заслужил, зная, что по крайней мере вы вольны распоряжаться своими жизнями, любовью и счастьем. Всегда твой, Матан Фоли.***
В комнате стояла тишина, в которой Джин различал лишь дыхание членов своей семьи. Юнги говорил, что они должны цепляться за надежду, но она постепенно угасала из-за того, что Матана не было уже две недели. И только сейчас Джин осознал, насколько сильно мужчина защищал их от монстров. Участники теряли остатки сил. Но теперь куда стремительнее, стоило им стать свидетелями собственных похорон, что транслировали по всему миру. Джин подтянул колени к груди, впервые не сумев дать волю слезам, скопившимся внутри. Почему Матан просто бросил их, не сказав ни слова? Неужели тот охранник прав, и Матан действительно устал приходить им на помощь, решив обрубить все концы и уехать? Джин отказывался в это верить. И под стать всеобщему сумасшествию, твердо верил, что уловил что-то необъяснимое во взгляде мужчины. Что-то такое, от чего перехватило дух. В какой-то момент терпение иссякло, и Джин, поднявшись с кровати, направился в ванную, попутно убедившись, что никто не участников не проснулся. Встав у маленькой раковины, он уставился на бетонную стену. Для личной гигиены им выдавали маленькое зеркальце по утрам, и Джин осознал, что уже несколько месяцев не видел своего полного отражения. Он мог лишь догадываться о том, каким видел его Матан, и осталось ли в нем хоть что-то от Джина до событий той апрельской ночи. В приливе внезапного гнева он ударил кулаком по раковине. — Будь ты проклят, Матан! Чем дольше отсутствовал темный ангел, тем сильнее Джин терял крупицы надежды, что еще сохранились внутри.