BTS похищены!

      В тот день, много лет назад, Хосок внимательно наблюдал за Намджуном и, словно божьим заповедям, внимал каждому его слову. Впрочем, некоторые вещи оставались неизменны: лицо Хосока все так же светилось обожанием. Они ужинали в дальнем углу популярного ресторана в Сеуле. Вокруг оживленно — все громко разговаривали и смеялись. Никто из посетителей не догадывался, что в шаге от них сидела группа, которую они слышали на радио, пока шли в то заведение или возвращались домой с учебы или работы. Тогда BTS еще ничего из себя не представляли и были известны только в узких кругах. Хотя в дальнейшем Хосоку будет не хватать этого чувства анонимности, в тот день они все сидели как на иголках: с одной стороны, взбудораженные тем, что их никто не узнавал, а с другой, тем же и расстроенные.       Намджун рассказывал, каким видел их будущее. Он вдохновился недавним сном, но Чонгук, наоборот, занервничал. Хосоку казалось, что младший вот-вот растрогается на глазах у всех от того, с какой нежностью в голосе Намджун объяснял ему, что страх и нервозность не призваны отпугнуть, а только подчеркивают важность их пути. Хосока восхищало то, как Намджун умело подбирал слова, чтобы успокоить Чонгука, а после подбодрить остальных. Как раскрывал им детали представшего недавно видения о мире, в котором они могли бы вдохновлять людей становиться лучше и замечать свет внутри себя. Хосок был очарован его манерой речи; самоироничной улыбкой, что появилась на лице, когда речь зашла о более глубоком и личном. Тем, каким человеком Намджун просто был. Благодаря этому Хосок мог разглядеть его суть.       За короткий миг человек перед ними перестал быть Намджуном — их пылким ласковым лидером. Едва заметное движение глаз — и кто-то перехватил контроль над его телом. Теперь говорящий звучал немного грубее, агрессивнее. Быть может, ненасытнее. Мгновение ока — и Намджун больше не предлагал, а командовал. Раздавал указания, кто и что должен сделать, чтобы BTS поднялись до того уровня, которого он от них ожидал. Больше никаких обсуждений — только четкий план действий, чтобы занять предназначенное им место.       Этот властный тон привел Хосока в ужас. Ему совершенно не хотелось столкнуться с подобным вновь — только не после Чихо. В прошлом Чихо неоднократно диктовал ему свои требования и постоянно унижал за то, что он изначально был недостаточно хорош. Хосока до сих пор преследовали омерзительные замечания от бывшего, который до такой степени задавил его морально, что теперь Хосок нервничал от любой просьбы, высказанной напрямую. Если он облажается и сейчас, станут ли его наказывать так же, как и раньше?       После этого остаток ужина прошел в неуютной, нервной обстановке. Участники быстро покончили с едой, даже не почувствовав ее вкус, после чего разбрелись кто куда. Намджун все еще находился в возбужденном состоянии, потому Хосок решил отвезти его в студию BigHit, чтобы успокоить.       — Намджун-а, — ласково обратился он. — Все нормально?       Уставившись на свои руки, Намджун пытался восстановить дыхание: внутри него разразилась настоящая борьба из-за того, что он сорвался перед остальными. Всего на короткое время, но демону удалось прорваться наружу. Сколько Хосок с его острой наблюдательностью успел заметить? Увидел ли он, что за поведением Намджуна скрывалось нечто большее: например, что амбиции бежали впереди него, влияя на манеру речи, чтобы со стороны выглядеть фанатиком своего дела, который жаждет добиться успеха и стать кем-то в этой жизни. Насколько все было плохо? Если даже это заметил каждый, то, возможно, они просто поймут, насколько Намджуну небезразлично будущее группы. Или Хосок разглядел что-то еще? Заметил ли он обращенный на себя хищный взгляд и тьму, что скрывалась за ним?       Сколько он увидел?       Сколько он знает?       — Зависит от того, что ты имеешь в виду, — огрызнулся Намджун, своей реакцией вогнав Хосока в тупик. Он ненавидел, когда Хосок смотрел на него так: со смесью растерянности, удивления и чего-то третьего, что он не мог определить. Зато Девятнадцатый… любил этот взгляд.       Хосок собирался что-то сказать, но потерял дар речи. Намджун был сам не свой. Он никогда не общался с ним в настолько резкой форме и, даже не повышая голос, довел до нервного состояния. Хотя Хосок и не ожидал от себя такой реакции, он попробовал подступить снова, помочь тому, о ком думал днями и ночами, вновь обрести себя и стать мягче.       — Что ж… — после небольшой заминки он решил, что пора отбросить нежности и поговорить с Намджуном начистоту. — Сегодня ты высказал много интересного о том, чего нам недостает, чтобы группа стала такой, какой ее хочешь видеть ты.       — Правда, что ли? — Глаза Намджуна были цвета угля.       — Ты толком никому не дал высказаться. Когда Тэхен захотел что-то предложить, ты просто начал говорить поверх него.       Усмехнувшись, Намджун покачал головой.       — Мне кажется, ты даже не заметил Юнги, — продолжил Хосок. — Джин-хену буквально пришлось вмешаться, чтобы ты успокоился, но даже тогда ты посмотрел на него так, будто готов был убить за то, что тебя посмели перебить.       — Но не убил же, — огрызнулся Намджун.       — Ты… что? — переспросил Хосок, надеясь, что ослышался. Он хотел погладить Намджуна по волосам, запустить в них пальцы и сказать, как сильно восхищается им… как сильно любит. Но это… это не…       — Я его не убил, — Намджун хладнокровно подвел черту.       — А хотел? — Хосок уже не понимал, чего добивался: то ли перевести все в шутку, то ли развеять свои страхи.       Этот вопрос поставил Намджуна в тупик, и он снова пришел в себя. Конечно же нет, он не хотел убивать брата. Или причинять даже малейшую боль. Однако его темная сторона… жаждала крови. Чем ближе у жертвы отношения с Намджуном, тем слаще ее вкус — так считал Девятнадцатый.       — Нет, — немного резко ответил Намджун, но пауза была такой длинной, что Хосок ни на каплю не успокоился.       — Намджун, что происходит? — серьезным тоном спросил Хосок, непроизвольно подавшись вперед.       — Ничего! — прошипел тот.       Хосока не должны волновать его проблемы. Никого не должны, если на то пошло. Он сам во всем разберется.       — Ты… поругался с Джин-хеном? — растерялся Хосок.       — Нет.       Джин всего-навсего раздражал Девятнадцатого. Он вобрал в себе все качества, которые ненавидела озлобленная сторона Намджуна. Понимающий. Добрый. Теплый.       Бескорыстный.       И Девятнадцатого это злило.       — Блядь! — вдруг вскрикнул Намджун, подскочив так резко, что едва не снес клавиатуру со стола.       Хосок быстро убрал ее подальше с глаз, но Намджун прошагал к углу комнаты и, стоя спиной, прикрыл лицо руками.       Его плечи были опущены, а пальцы нервно зачесывали волосы. Намджун выглядел… сломленным.       — Джун-а?       Хосок медленно подошел к нему, не понимая, как действовать дальше. Намджун был словно другим человеком — агрессивным и острым на язык. Дело не в том, что он матерился или срывался, а в картине в целом — особенно как в приступе гнева исказились его черты лица и голос. Хосоку казалось, что он смотрит на Намджуна из какой-то параллельной вселенной, где тот выступал в роли бескомпромиссного, непреклонного тирана.       Но черт побери, как же он любил Намджуна…       — Хосок-а, б-больно.       — Где конкретно? — встревожился Хосок.       Хосоку хотелось подойти ближе, притянуть его в свои объятия и пообещать, что все будет хорошо, но искренне не мог, потому что понятия не имел, что происходит. С Ким Намджуном творилось что-то неладное. Что-то медленно разрывало его изнутри, рвалось на свободу, и Хосок даже близко не представлял, как этому помешать. Как бы он ни хотел помочь, как бы сильно ни болела душа при виде такого Намджуна, Хосок чувствовал себя не менее потерянным, чем он.       — Это все монстр, — прохрипел Намджун, развернувшись к нему лицом. — Он живет в моей голове.       Мигом преодолев расстояние, Хосок успел подхватить Намджуна до того, как тот рухнул на колени. Зрелище, наверное, то еще: два брата обнимались в темной углу студии, пытаясь побороть внутренних демонов. Демону Хосока хотелось подарить Намджуну всю свою любовь, согреть словами и успокоить поцелуем. А демон Намджуна жаждал прорваться сквозь плоть владельца и зажить собственной жизнью, уничтожая абсолютно все на своем пути.       Намджун вымотался. Хосок понял это по тому, как постепенно ослабла его хватка, а сдавленные стоны перешли в бормотание и всхлипы. Он ворковал с Намджуном, говоря обо всем на свете, лишь бы привести его в чувства, успокоить мысли и, если понадобится, помочь заснуть. И у него получилось. Намджун прильнул к его теплу, прижавшись к руке, и позволил сну овладеть своим истерзанным сознанием.       — Остановись… Девятнадцатый… не трогай… прошу… не надо, — прошептал Намджун в подол его рубашки; даже во сне он продолжал умолять.

***

      Теперь же Намджун — любящий и заботливый, каким всегда и был, — нежно поглаживал Хосока по ноге. И тому нравилось, даже слишком нравилось. Намджун никогда не был настолько ласков и заботлив по отношению к другим. Казалось, будто он попросту для этого не создан. И все же вот Намджун выводил узоры на его ноге, и… Хосок всерьез задумался над тем, а не привиделся ли ему Девятнадцатый.       — Не волнуйся. — Взгляд Намджуна был полон любви, тепла и кое-чего еще…       — Намджун-а, — прошептал Хосок, реагируя на него, несмотря на обстоятельства. Ему было приятно — приятно, что Намджун будто видел в нем… самого прекрасного человека на свете. Его рука продолжала невесомо скользить по ноге, и Хосок даже не сразу понял, что она продвигалась все выше, выше и выше.       Не давая себе отчета, Хосок начал изгибаться под ним — тело отреагировало само по себе. И тогда он скрепя сердце решил сказать все как есть.       — Ты не знаешь, какой я… М-мы…мы же никогда…       — А почему бы и нет? — предложил Намджун, той же рукой погладив Хосока по щеке.       Хосок отвел взгляд, чувствуя себя неловко.       — Милый… так почему бы и нет? — повторил Намджун, не сводя глаз с его рта.       — Просто… я не…       — Ты не хочешь? — спросил Намджун, завороженно наблюдая за каждым движением его губ. — Ты… меня не хочешь?       Хосок приблизился к его лицу, желая все прояснить.       — Вовсе нет, дело в другом. Просто… Джун-и… ты не представляешь, каким я могу быть.       — Не представляю, — согласился Намджун, чмокнув его в губы. Он боялся, что любимый человек, встревоженный после разговоров о прошлом, отстранится, не ответит взаимностью, однако Девятнадцатый был уверен в обратном. — Но хочу узнать.       И с этими словами он поцеловал Хосока — поцеловал до того, как тот успел бы возразить. Он дразнил язык Хосока своим, и ощущение горячего рта сводило с ума даже в этом проклятом месте. Ему всегда будет мало.       Застигнутый врасплох дерзким поведением, Хосок беззвучно выдохнул в поцелуй. Его не волновало, что Намджун и близко не похож на обычного себя. Если он хочет вести, Хосок не станет возражать. И тогда, возможно, ему даже не придется раскрывать свои секреты.       Когда Намджун уложил руки на его бока и, сжав, резко потянул на себя, Хосок испустил невольный вздох прямо в его приоткрытый рот и оседлал, как тот и хотел. Хосок знал, что ему нравится пожестче; нравится, когда его швыряют, как когда-то это делал Чихо. Он испытывал непередаваемое наслаждение, находясь в чьей-то власти, ощущая на себе такое проявление любви.       — Джун-а, — прошептал он, когда Намджун начал играться с резинкой его штанов. Жар между ними нарастал: ведомый Девятнадцатым, Намджун и не думал останавливаться. — Мы не можем…       — Шш, — успокоил его Намджун. — Мы тихо. Пожалуйста, — он вскинул бедра, и твердое возбуждение только подтверждало, насколько Хосок сводил его с ума. — Возможно, мы уже никогда…       Стоило Хосоку кивнуть в ответ, как Намджуну скользнул рукой ему в штаны, обхватив член, и начал мягко надрачивать. Хосок уткнулся лбом в его плечо, оставляя невесомый поцелуй на рубашке, и вздохнул от наслаждения: Намджун завладел им, доводя до блаженства.       — Джу-у-у-у-н, — простонал Хосок, зарывшись носом в шею любимого человека. — Пожалуйста…       Хосок кайфовал от ощущения крепких пальцев на своем члене. Движения Намджуна были более мягкими, чем он привык, более аккуратными, но не монотонными: Намджун гладил головку, надавливая на щель уретры кончиком большого пальца, затем медленно вел кулаком вниз, размазывая предэякулят по всей длине и подводя Хосока к черте.       — Ммм, как же приятно, — Хосок закатил глаза от удовольствия.       Намджун поверить не мог, что Хосок настолько отзывчивый: он активно двигал бедрами навстречу, приближая наступление, возможно, последнего оргазма в своей жизни. Как же он был восхитителен в эти секунды: его тело извивалось, словно волны в океане, на лице читалось блаженство, глаза прикрыты, а нижняя губа зажата между зубами. Неужели Хосок всегда издавал такие ангельские звуки? Он так старался сдерживаться, но то и дело тихонько хныкал и постанывал. А его член… выглядел потрясающе. Будь у них больше времени и личного пространства, Намджун бы поглотил его целиком, вобрал в рот до самого основания, сосал и вылизывал до тех пор, пока Хосок не потерял над собой контроль.       Издав тихий смешок, Намджун откинулся на стену за кроватью.       — Тебе нравится, малыш? — низким, грудным голосом произнес он. — Нравится, когда я трогаю тебя здесь?       Поспешно кивнув, Хосок прикусил губу, пытаясь сдержать рвущийся наружу стон удовольствия. Ощущая приближающийся оргазм, Намджун стал сильнее тереться о его задницу, доводя себя до пика.       — Малыш, — с придыханием произнес Хосок, зарывшись пальцами в его загривок и слегка потянув, отчего Намджун судорожно вздохнул.       — Люблю тебя, — прошептал Намджун, на мгновение попытавшись обуздать себя: свободной рукой он до синяков сжал бедро Хосока, не позволяя отстраниться. В голове эхом отдавался шелест простыней, которыми они прикрывались.       — Я тебя тоже люблю, — выпалил Хосок, прильнув к его губам сначала в робком, а после в жарком поцелуе; их языки переплетались в новом порыве страсти.       Хосок почувствовал, как низ живота стянуло в узел, а движения Намджуна стали более хаотичными. Не успел Хосок опомниться, как член дернулся, и весь мир разлетелся на куски: он кончил в кулак Намджуна, пачкая и его руку, и свои штаны.       Намджун оставил на его шее укус — так, что выступили капли крови, — и сам излился.       Всхлипнув от боли, Хосок отстранился и потянул руку к больному месту, только тогда осознав, что Намджун проткнул кожу насквозь.       — Джун-а? — вглядываясь в черты человека перед собой, он ощущал смесь ужаса и негодования. — З-зачем ты это сделал?       Намджун смотрел на Хосока, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, пока сам он — пока они — изучали его реакцию.       — Тебе больно? — наигранно спросил он.       — Ты укусил меня! — прошипел Хосок, возмущенный хладнокровным поступком. Он всеми силами пытался проглотить страх и боль: все это резко напомнило ему о жизни с Чихо. Он верил, что Намджун другой, чувствовал это душой, но тот оказался таким же чудовищем, от которого когда-то сбежал.       — Прости, — как ни в чем ни бывало ответил Девятнадцатый от лица Намджуна.       «Все дело в этом месте, — осознал Хосок. — Оно убивает Намджуна… убивает нас всех».       — Джун-а. — Глаза Хосока защипало от слез. — Ты… ты же не такой. Почему ты так себя ведешь?       — Намджун пока не может выйти поиграть, — произнес Намджун своим, но в то же время совершенно чужим голосом. — Он утопает в отчаянии.