***
Спустя десять месяцев по всей египетской земле всадники на колесницах провозгласили две вести. Первая: у фараона родился сын. И вторая: главный муж умер при родах. — Даже не смог родить альфу. — Вам же лучше. Теперь фараон сделает Вас главным мужем, а не вторым, которым Вы были до этого, – смакуя каждое слово, произнес пожилой омега по имени Тати — главный евнух царского гарема. — И я ему рожу наследника и смогу наконец-то восседать по правую руку от его трона, — эхо его голоса разносилось шлейфом по коридору, который вел прочь из покоев умершего. Не успели жрицы Анубиса забальзамировать тело первого омеги фараона, как Египет готовился к церемонии объявления нового мужа правителя. Им стал потрясающей красоты омега с черными, словно сама ночь, волосами, с голубыми, цвета Нила, глазами, а его бледная кожа казалась фарфоровой. И имя его было Ия, что означало «луна». Он был полукровкой: отец его египтянин, а папа родом из племени хеттов, от которого Ия унаследовал глаза и столь редкую прозрачную кожу. Он был желанным омегой в царстве, поэтому не удивительно, что оказался одним из мужей правителя. Ия был хорош не только внешне: он обладал умом и хитростью, как у гадюки, а от его лестных речей все теряли бдительность. Он отлично пользовался всем этим, именно поэтому и зашёл так далеко.***
— О Великий сын Бога Амон-Ра, — пропел басом пожилой бета, обращаясь к фараону, внимание которого всецело принадлежит ребёнку с золотистыми волосами. — Чимину скоро исполнится шесть лет, поэтому его надо отправить подальше от Фив. Может послать его во дворец Мемфиса? — Он мой первенец, но омега. Не стоит волноваться. На трон мой сын не взойдет. — Чимина родил ваш истинный омега, из-за этого Ия сделает все, чтобы избавиться от него. Сейчас он носит уже второго вашего ребенка. — Как только Чимину исполнится семнадцать, я дарую его в мужья знатному альфе из Мемфиса, а пока пусть порадует старого отца, — фараон спустился с ложи и поднял ребенка на руки. Мальчику не очень понравилось, что ему помешали танцевать. Он смешно надул губки и начал махать ручками, на что отец только больше рассмеялся и поцеловал его в маленький лобик. — Вы не разрешаете Чимину играть с остальными детьми из гарема, слуг тоже не пускаете кроме меня. Но я уже стар, и скоро придет мое время. Кто тогда позаботится о нем во дворце, где каждый мечтает забрать его жизнь? Рамезус задумался над словами старика. Он погладил по светлым волосам ребенка и сильней прижал его к своей груди. Мальчик с интересом разглядывал на шее отца массивное золотое украшение с камнями. Они блестели от солнечных лучей, которые проскальзывали сквозь резные колонны в тронный зал. — У генерала Чона ведь есть несколько сыновей-альф? — Да, второму сыну как раз исполнилось десять лет. — Зови его ко мне срочно, — приказал мужчина и с улыбкой добавил, — Чимин-а, я нашёл тебе друга. Не успело солнце скрыться за горизонтом, как в тронный зал вошел крепкий альфа в солдатском одеянии, в руке он держал шлем. Чон тут же склонился над мозаичным полом и, не поднимая головы, начал молвить: — О Великий Сын Бога Амона-Ра, Вы хотели меня видеть? Надеюсь, я, ваш верный генерал, не разозлил правителя? — Можешь встать, генерал Чон. Наоборот, у меня есть к тебе дело. Я хочу, чтобы твой второй сын, Хосок, стал слугой и другом для моего сына-омеги Чимина. Только тебе я могу доверить мое сокровище, которое оставил мой покойный любимый. — Это великая честь для нашей семьи. Мы, Чоны, испокон веков служили в императорском войске, поэтому я пошлю самую быструю колесницу в Нехен, и не успеет солнце пять раз взойти, как мой сын будет во дворце. На четвертый день, ближе к полудню, на колеснице с военными, через главные ворота дворца прибыл Хосок. Он был поражён величием дворца фараона Рамезеса. Дворец был разделен на две части. Восточную и западную, которые простирались до самых вод Нила. Также части дворца соединялись крытым мостом-переходом. Под ним проходила главная улица города. В этом переходе располагалась главная ложа фараона, где он являлся перед народом, оказывал милости и вершил суд. Пройдя большой двор с колоссальными статуями Богов, юный альфа с сопровождением оказался в огромном тронном зале, но самого правителя в нем не было. Обе стороны этой ложи украшали барельефные изображения фараона, на которых он поражал врагов. На барельефах, расположенных ниже, радующиеся и танцующие люди славили силу и мудрость фараона. — Мы идем прямиком в западную часть, в покои юного господина, — пояснил солдат, увидев непонимание на лице мальчика. Они шли по длинным и прямым коридорам, где также ходили слуги, а возле каждых дверей стояла стража, откуда-то доносился веселый смех, вкусный запах еды, — одним словом, жизнь кипела во дворце. Миновав огромный сад со множеством деревьев, скульптур и прудов, они наконец-то оказались возле нужной двери. Двое стражников со скрещёнными копьями, увидев гостей, вытянулись смирно и убрали оружие. — Заходите, — воин втолкнул Хосока в просторную комнату с балконом. Первое, что увидел Чон, — это маленькое создание неземной красоты. Глаза мальчика любопытно осматривают растерянное лицо незнакомого подростка. Хосок, больше не теряя ни секунды, решил бить в дверь. Его отчаянный голос, который недавно сломался, гремел на всю комнату: — Я не буду служить этой малявке, — не получив ответа, он поставил руки по бокам и уставился на маленькую омегу, чья голова была на уровне его пояса. — Я не малявка. Я Чимин, — ребенок привстал на носочки, чтобы хоть немного доставать до груди альфы. — Не важно мне, кто ты. Я не хочу быть твоим рабом. — Не рабом, а другом! — Все равно. — Это потому что я не наследный принц? — Да! — зачем-то выпалил Хосок. Он злился, ведь его забрали из родного дома, где остался папа и младшие братья. Он прекрасно понимал, что против воли отца он может пойти, но не против фараона, поэтому единственное правильное решение, которое он сейчас может принять: это подружиться с омегой. — Ну вот и зря. Сегодня ночью мне приснился сон. Богиня Исида сказала мне, что мой истинный будет самым могучим альфой, которого увековечат в истории. — Да? А она сказала, когда ты его встретишь? — хмыкнул Хосок и развалился на мягком пуфике. — На третий год, когда Нил перестанет давать нам урожай. Придет с востока сильная пыль из-за огромной саранчи. Саранча вся в золоте и в красных балахонах верхом на конях. Когда солнце отразится на золотом орле, то ослепит крокодилов, и они падут. Тогда явится он в черных, как смоль, перьях, от него будет пахнуть кровью, и весь он будет в красно-золотом одеяние. — Ты кому-то рассказал про сон? — уже обеспокоенно спросил Хосок, вставая и подходя ближе к ребенку. — Нет! А надо? — мальчик посмотрел в испуганные глаза альфы. — Не стоит. Пусть это будет нашим маленьким секретом. А пока ты будешь ждать своего истинного, я, Хосок, второй сын генерала Чона, буду Вашим слугой, юный господин, — весело, с нотками торжественности произнес альфа, дабы не пугать ребенка, и поклонился, как подобает слугам. — Урааа! У меня будет друг! — Чимин начал бегать вокруг склонившегося мальчика, но затем резко остановился. — А еще я видел, как люди дрались друг с другом в кругу и там были дикие звери. И сокол всех победил. Люди за кругом начали ликовать и кричать. — Странные Вам сны снятся, юный господин. Но боюсь, как бы они не стали вестником беды, которая погубит Египет.***
Раньше фараон навещал Чимина только раз в месяц, когда полная луна показывалась и освещала путь ночным странникам. Но в последний год он почти не появлялся в покоях сына. Чимин жил в северо-западной части огромного дворца и был оторван от внешнего мира, поэтому кроме Хосока у него никого не было. Иногда, когда он украдкой прятался за колонной на балконе, то мог видеть огненные волосы. Он знал, что это Хосок заигрывает со слугами-омегами. В такие минуты юноша испытывал сильную ревность, ведь его друг превратился в роскошного и желанного альфу. Хосок обладал рельефным телом, как у настоящего воина. Он носил набедренную белую повязку, которую держал широкий красный пояс. Именно к нему был прикреплен громоздкий меч. Его голый торс перекрещивали два кожаных ремня, на концах они крепились с помощью золотых блях. На руках выше локтя Хосок носил толстые золотые браслеты со скарабеями посередине. А на ногах были высокие шнурованные сандалии. Его глаза миндальной формы всегда были подведены чёрной краской, и это выглядело как-то таинственно, по крайней мере, так казалось Чимину. Хосок всегда всем улыбался, и от этого становилось обиднее, ведь Чимин был уверен, что эта солнечная улыбка принадлежит только ему. Учитывая сложившийся образ жизни, сам Чимин никогда не чувствовал себя заложником. Днем он танцевал под пение птиц, изучал точные науки, сидя на балконе, а по вечерам Хосок учил его сражаться на мечах в саду, в котором росло множество деревьев, привезённых из захваченных земель. Больше всего на свете юноша любил играть в прятки в тростнике вдоль Нила. Хоть ему и запрещалось покидать свои покои, он часто нарушал правила, ведь с Хосоком ему не страшно. Тот его всегда защитит от крокодила или человека. С каждым днем Чимин становился красивее. Иногда даже Хосоку было трудно отвести от него взгляд. Тонкая талия выделялась из-под прозрачной светло-зеленой ткани, которая надевалась поверх белой туники. Разрезы век карих глаз переходили в чёрные стрелки. А всегда томно опущенные веки переливались изумрудно-зелеными тенями. Пухлые губы Чимин подкрашивал розовой краской. На волосы наносил пудру с мелкими перламутровыми блестками, дабы его волосы переливались на солнце. Браслеты из золота покрывали его тонкие медовые запястья. А массивное золотое ожерелье-воротник с изумрудами показывало, что его хозяин принадлежит к знати, а еще подчеркивало тонкую шею и острые ключицы. — Господин, Вам скоро семнадцать, значит отец отдаст Вас в мужья или Вы все еще ждете своего избранного? — подтрунивал Хосок, пока юное Величество нежится в ванной с лепестками роз и ароматными маслами. Чон сидит в одной набедренной повязке на краю бассейна и рукой лениво перебирает воду сквозь пальцы. По его прессу красиво стекают капельки воды, а челка прилипла к лицу из-за сильной влаги. Он рукой зачесывает волосы, а для Чимина в этот момент открывается взор на его идеальный лоб. Омега засматривается. Он винит своего внутреннего зверька, который жаждет ласки и горячих объятий. От альфы исходит слегла уловимый запах гладиолусов. Он не навязчивый, наоборот, от него пахнет свежестью, но Чимину хватило, чтобы возбудиться. Он повернулся к разноцветным баночкам на бортике, взяв одну из них, начал усиленно втирать масло в кожу. — Третий год как Нил перестал давать нам урожай. Он скоро придет за мной. — Это просто был детский сон. Чимин молча встал из воды и направился обнаженным к ступенькам бассейна, а это означало, что время для водных процедур закончилось. Хосок быстро оказался возле него с тканью в руках. Он не спеша вытер юного господина, затем помог накинуть на него прозрачную накидку. — Ты свободен. — Вы обиделись на меня? — Нет, просто видел тебя с молодым парнем из слуг гарема. Подумал, что ты хочешь провести с ним ночь. — Слугам гарема запрещено спать с альфами. Я просто узнавал у него про Амуна. Он же будущий фараон Египта. Вашему отцу Рамезесу с каждым днем становится все хуже. Он перестал покидать свою спальню, думает, что Боги его наказали, поэтому послали столько бед. А на деле Ия подмешивает в его еду яд. — Я хочу его увидеть! Помоги мне, Хосок. — Исключено. Я переживаю, что Ия после смерти нынешнего правителя возьмется и за Вас, поэтому сидите тише воды и ниже травы. Может, все-таки я уговорю отца взять Вас в мужья, и тогда Вы покинете Фивы. — Глупый, мои руки не знают физической работы. Я привык к роскошной жизни. Я годен только быть украшением чьего-то гарема. Что я буду делать за пределами Фив? —Не говорите так. — Почему? — Чимин подошел вплотную к альфе и нежно провел рукой по острой скуле, затем прошептал в самые губы. — Не забывай, я омега и падок на сладкие речи, поэтому прекращай давать мне ложные надежды. Помоги мне под покровом ночи увидеть отца. Между их губами оставалось пару сантиметров, и Хосок всячески пытался успокоиться, дабы не перешагнуть черту, но зверь внутри альфы хотел обладать столь прекрасным телом. Не может быть дружбы между альфой и омегой. Пока Хосок пытался подчинить себе зверя, мысли о том, как провести Чимина, не покидали его. Но неожиданный звук шафрана прервал его думы. Этот гул означает только одно — на Фивы напали. На границе города стоит римский легион, во главе которого восседает альфа на черном коне, в красно-золотом одеянии и с черными перьями на шлеме. А на нем в заходящих красных лучах солнца блестит золотой орел.