… you don't have to say you love me. you don't have to say nothing. you don't have to say you're mine… oh, honey…
Ландо совершенно не желал спать. Похоже для него открылась следующая, какая-то новая стадия опьянения — прилив сил. Хотелось срочно чем-нибудь интересным заняться или просто от души поболтать, но пока он просто лежал и смотрел в потолок, а синие стены расплывались в глазах уже немного меньше. Карлос сидел на краю кровати и листал что-то в телефоне, наслаждаясь спокойствием вечера и тишиной, которая после громкой музыки казалась наслаждением. До ужаса непривычно. Кто бы мог подумать: для гонщика, добрую половину времени окружённого рёвом моторов и шумом механиков. Норрису скучно; он уже раздумывал, как привлечь внимание друга. — Эй, Ландо? — но Сайнс его опередил. — Да? — Смотри, тут пишут, что от регулярного секса прыщи проходят. «Как это мило с твоей стороны!» — Спасибо, друг, ты сделал мне больно сразу дважды. — он медленно встал и, шатаясь и внимательно смотря под ноги, дабы не наступить на что-нибудь, и на всякий случай подыскивая поблизости опору, направился в сторону кухни. — Ой, да ладно тебе, я просто шучу. — позже Карлос отругает себя за такие шутки. Если вспомнит. — Ты мне нравишься с такой кожей. У Ландо есть странная привычка придавать словам больше значения, чем поступкам. Он может считать обычным стремление Карлоса быть всё время рядом и поддерживать его в любой ситуации, а ещё постоянно косвенно признаваться в любви, веселиться вместе и озорно шутить и порой откровенно подкатывать; зато от сочетания слов «ты», «мне» и «нравишься» в одном предложении внутри что-то словно упало, сердце на секунду замерло, а глаза незаметно чуть заблестели. Он остановился на полпути посреди гостиной. — Не расстраивайся, амиго, ты найдёшь себе кого-нибудь. — А что, если я уже нашёл? — он бросил недвусмысленный взгляд из-за плеча. «Я что, опять это сделал?..» Алкоголь (как адреналин когда-то) сделал его смелее. Он смотрел на Карлоса, искренне желая увидеть его реакцию. Тому времени на осмысление понадобилось чуть больше, чем обычно. Он беспорядочно водил взглядом по всему окружающему пространству и, как только до него дошло, он застыл, глядя на Ландо. Конечно, он имел в виду его. Конечно, он ещё влюблён в него. Кажется, это шампанское ещё и открывает глаза на очевидные вещи. — Ландо… Надо было уже давно об этом поговорить, — и с этими словами он встал, подошёл, взял Ландо за воротник рубашки и резко дёрнул на себя, решительно впиваясь своими губами в его. Ответ последовал незамедлительно, будто так и было задумано. Ландо задыхался, отдавая всего себя в этот поцелуй. Ему хотелось верить, что он не случайный и не последний, но на всякий случай он выкладывался на полную. Дрожащими руками он обвил шею Карлоса и углубил поцелуй. Карлос счёл это выгодным положением, чтобы подхватить друга за бедра и приподнять; тот скрестил ноги у него за спиной и, не отрываясь от этого чудного поцелуя, так и держался на нём. Карлос отошёл назад в поиске опоры и приткнулся к стене. Он почувствовал, как Ландо ненароком трётся ягодицами там, где уже не считается приличным, и что скоро британец заметит, что всё там не так гладко. Сайнс вдруг оказался под давлением партнёра по команде и решил взять безоговорочное лидерство, поменяв их местами. Теперь Ландо был безнадежно прижат к стене, а Карлос уже специально двигал тазом, толкая парня между ног. Ткань о ткань, чувствительная кожа и невыносимый жар во всех смыслах и ипостасях. — Карлос… Карлос! Ландо вскрикнул, когда старший укусил его за шею после череды поцелуев. «А ведь у меня даже нет свитера с горлом…» — мельком подумал он, но его быстро вернул в реальность Сайнс. (хотя сложно назвать реальностью то космическое пространство, в которое Ландо мысленно улетал после каждого прикосновения; но именно оно казалось правильным миром, где нет места логике и чему-то там ещё — только жгучая страсть и испепеляющая любовь.) Он медленно и аккуратно опустился на колени вместе с ним и, поднимая руки выше, (случайно) коснулся его промежности. Ландо вздрогнул, неожиданно высоко простонал на вдохе и закусил губу. Терпеть больше не было сил. Карлос уложил парня на спину и сразу опустился ниже, в одно движение стянув с него брюки и бельё. У Ландо стоял твёрдо; сам он был в небольшом изумлении, как не кончил ещё пять минут назад. Периодически его сознание возвращалось к нему, но сейчас, когда Карлос со знанием дела провёл кончиками пальцев по головке, любые попытки привести мысли в строй оборачивались крахом. Смысл остался лишь в том, что делал Карлос и как он это делал. Но он явно задумал что-то ещё. Сайнс замедлился, одновременно расстёгивая свои брюки. С этим он тоже справился быстро и профессионально и, воспользовавшись (тоже непонятно откуда взявшейся) смазкой, с заботливой аккуратностью вошёл в Ландо, не убирая руку с его члена. Ландо вздохнул и прогнулся в спине, беспорядочно ища руками, за что ухватиться. К счастью, он нашёл свободную руку Карлоса; их пальцы переплелись, обоим стало удобнее. И британец теперь полностью обезоружен. Ландо бесстыдно громко стонал. Испанец мельком подумал, что на его месте вёл бы себя точно так же. Совсем не по-джентльменски. Он чувствовал его. Он владел им. Это не Ландо отдался Карлосу; они оба отданы друг другу. Всей душой, и в данный момент — всем телом. Карлос двигался не быстро, хорошо, идеально. Так, как было нужно. Ландо не заставил себя долго ждать и кончил с протяжным сладким, громким стоном, очаровательно сведя брови и смотря Карлосу глубоко в глаза. Незабываемо. Иллюстрация полного доверия и принадлежности ему. — Подожди… Погоди секунду. — с паузами, стараясь отдышаться, сказал Ландо и толкнул друга назад, заставляя его упасть на лопатки. Завершилось сие мероприятие самым первым в исполнении Ландо, но, несмотря на это, действительно фантастическим минетом. Малыш определённо знал, что делать. — Боже. Боже мой. — Карлос лежал, переводя дыхание, и впервые за последние пару троек минут начал поиск разумных объяснений произошедшему. Ландо в это время уже оделся и вышел на балкон, одёргивая рубашку. Вид у него был не столько заёбанный, сколько слегка обеспокоенный и даже расстроенный. — Ландо, всё нормально? — вполголоса, так, чтобы слышал только Ландо, спросил Карлос, смотря на его фигуру в вечернем полумраке. — Да. — отрезал он. — Нет. Скажи мне, что не так. — Всё правда нормально. — Ландо… — он лёг на бок, опираясь на локоть, и выглядел сейчас точно как модель. Норрис нехотя повернулся, желая ответить ему не задом наперед, а нормально, и тут же пожалел. Отвертеться не получится. В таком виде он выбивал правдивый ответ одним лишь взглядом. — Я… Я не хочу… Вернее, я хотел бы, чтобы это не было, знаешь, чем-то из разряда глупостей, которые делают по пьяни, и… — Ты боишься, что это всего лишь одна случайная ночь?.. Ландо опустил голову, стараясь не смотреть сокоманднику в глаза, но Карлос видел, как тот косился на него. О, как ему хотелось ещё раз посмотреть. «Да как ты даже это понял?..» Сайнс немного неуклюже встал, подошёл к Ландо, рукой приподнял его подбородок, не оставляя выбора: это не безмолвное предложение, а настойчивая просьба взглянуть на него. — Карлос, я не… — Тсс, querida, думаю, сейчас моя очередь говорить… — А ты не думаешь, что сказал уже достаточно много? — он смущённо улыбнулся; намёк вырвался сам по себе. — Нет, не перебивай. Я не сказал всего, что должен был. — он усмехнулся, но лицо его вдруг стало серьёзным, так что Норрис настроился выслушать что-то вправду очень важное. — Ещё тогда, после дождевой. Ландо. Я заметил тебя ещё в первый твой день в команде, когда-то там, больше года назад. Я вдруг почувствовал, что хочу… защитить тебя, понимаешь? А позже я понял, что просто обязан. Я хотел тогда сказать тебе, что это не отказ, мне просто нужно немного подумать. Потом я обрёл уверенность в своих чувствах, но ничего не говорил, о чём, если честно, даже сейчас немного жалею. Но я старался показать… И всё то время, что мы проводим вместе, превращается в праздник, потому что это ты. И я правда люблю тебя. И эта ночь не случайность и уж тем более не ошибка. Это один из моих самых странных, но действенных способов показать мою любовь. Ландо не смог сдержать улыбку. Она чуть-чуть ещё нервная, спокойная и забавная, и абсолютно влюблённая. Карлос мягко улыбнулся в ответ и опёрся рукой о борт балкона чуть дальше линии, где была рука Норриса. Он даже не дотронулся до него, но стал так предельно близко, что у Ландо опять перехватило дыхание. Сайнс пробежал лёгким касанием по бесподобных волосам британца, завивая их пальцами, мягко положил ладонь на его щёку, приблизился, на этот раз медленно. Губы робко сомкнулись. Ландо был близок к тому, чтобы упасть прямо здесь. Его партнёр угадал или, может, («опять») прочитал мысли, но он, чёрт возьми, делал всё в точности так, как младший гонщик не раз себе представлял, точно как фильм. Сейчас Карлос был ласков и (тоже всё ещё) горяч. И этот огонь не обжигает, а заботливо греет. В груди разлилось тепло, до мурашек приятное, заполняя когда-то пустое, требующее чего-то пространство. Всё приобретало новое значение, находило смысл и объяснение, связывалось воедино. Все прошедшие в совместной работе месяцы и особенно последние 10 минут. За те несколько секунд, что Карлос целовал Ландо. За то будто бесконечное время, пока Карлос держал Ландо в своих объятиях, ограждая от прохладного ночного ветра и мысленно обещая себе и ему никогда не отпускать его, а ещё периодически даря ему нежность, нехватка которой накопилась за череду недель, прошедших с тех самых выходных (а для Ландо даже более ранних), и позволяя ему стать на носочки и быть чуть выше, когда так хотелось посмотреть на звёзды, которые не затмили своим светом яркие настойчивые огни города; за всё это время произошло такое простое, но такое грандиозное событие, какое обычно называют кульминацией, судьбоносной и прекрасной. Расцвет любви. … и этой кульминации, вопреки всем законам, не будет конца.… i'd walk through fire for you, just let me adore you. like it's the only thing I'll ever do.