Das menschliche Leben ist zu fluchtig

Как все может закончиться в один момент, не так ли? Человеческая жизнь слишком быстротечна, чтобы тратить ее на беспамятство. Теперь он это понимал… А всего лишь потребовалась одна авария, протез вместо правой руки и смерть дорого человека. Все было слишком банально, прямо как в фильмах, но наяву. Вот они едут по шоссе на полной скорости, он влюбленный, а она безмерно счастливая, вот едет грузовик с засыпающим водителем, а вот авария. Истошный крик- это все что помнит Рихард… хотя он помнит еще неимоверную боль в руке. Все случилось слишком быстро. Слишком. Каждый чертов день он вспоминал это в своей палате, и задыхался от слез. Каждый день ему кололи успокоительные, которые заглушали боль, но не осознание произошедшего. Через неделю по почте из Берлина пришел новенький протез, который был устроен по последнему веянию технологий. Кисть свободно двигалась, как и пальцы, но было одно, но… он был полностью похож лишь на скелет и представлял собой лишь механизм, без малейшего напоминания о коже или мышечных тканях. Это абсолютно не устраивало Круспе, но ничего уже нельзя было поделать. Чем богаты, тем и рады, как говорится. Мужчина лежал на больничной койке, когда зашла Марта, его врач, и сообщила: — Рихард, я прекрасно понимаю, как тебе сейчас трудно, но у меня есть новость, — она аккуратно присела на край койки, — один молодой человек из соц. обеспечения согласился ухаживать за тобой, ведь ты теперь, — тут она замолкла — Инвалид… — Да. Но пойми, что жизнь на этом не заканчивается, ты молодой, тебе всего двадцать пять, это повод вдохнуть воздуха глубже, — Марта взяла в руку его протез, но Рихард ничего не чувствовал, а лишь отдернул железку. — Я настолько беспомощен, Марта? — он приподнялся на локтях и посмотрел замученными глазами на девушку, — неужели я напоминаю брошенную на улице шавку, которая никому не нужна? Неужели я настолько ничтожен? Скажи мне, Марта! — протез безжалостно сжал простынь, а Рихард сквозь зубы выпалил, — неужели я так опустился? — Рих, я не говорила этого, но, тем не менее, ты должен все принять. Да это не твоя вина, да, все мы смертны, но дай себе хотя бы шанс. — Марта совсем невесомо положила руку на его щеку и тепло взглянула. С каким-то отчаянием, — постарайся не обижать его… — она встала с кровати и пошла к выходной двери, как ее окликнули. — А звать его как? — Пауль Ландерс. Примерно через час, когда Рихард переместился с койки в кресло, в дверь постучали. Он монотонно пригласил пройти в комнату. Дверь открылась быстро, и внутрь зашел довольно молодой мужчина со светлыми волосами и среднего роста. Он медленно подошел к Рихарду и протянул руку. — Здравствуйте, я… — Пауль Ландерс, — перебил мужчина, протягивая левую руку, — Марта мне рассказала о тебе. Ну присаживайся, — на самом деле Цвен еле сдерживался, чтобы не закричать: «Пойди вон! Мне не нужна твоя помощь». — Прекрасно! Тогда я объясню вам, как пройдет ближайшие полгода вашей реабилитации, — увидев недоумение на лице собеседника, Пауль лучезарно улыбнулся, — не удивляйтесь так, время пройдет быстро, словно влюбленность… — Можно к делу, — холодно произнес Рихард. — Да, конечно. Послезавтра вас выписывают, и мы едем в одну деревушку, где для вас уже сняли домик. Не удивляйтесь так, ваши знакомые очень переживают за вас, и хотят обеспечить всем необходимым. Так, на чем там я остановился? Ах да, я буду помогать вам, осваивать заново готовку, уборку, буду рассказывать о новых новостях и помогать социализироваться. И как бы вы этого не хотели, стоит со мной смириться. Через время вы ко мне привыкните, а может, и отпускать в конце не захотите… — Не смеши, привыкнуть, ну как же… — за все время Рихард в первый раз улыбнулся, — как бы убегать от тебя не пришлось… — Ну это да… — Хайко также улыбнулся и подошел к шкафу, — сейчас я помогу вам собраться, а завтра мы покончим с бумажной волокитой. Так что сидите и отдыхайте. — Вам не стоит так утруждать себя, — Рихард привстал и потянулся протезированной рукой к плечу мужчины, но тут же ее отдернул, — я сам все сделаю. — Вам не стоит так переживать из-за своей руки, я видел людей без ног, без рук, без глаз. — Он аккуратно складывал вещи в дорожную сумку. — Давай перейдем на «ты»? — Давай. Пауль метался из стороны в сторону, от чего Рихарду стало неуютно. Он смотрел, как парень собирал его вещи, и аккуратно, со всей нежностью упаковывал. Рих даже смягчился, на мгновение. Потом же он вспомнил Элен, и ему стало противно. На языке стала ощущаться горечь, а в горле свернулся ком. Он вспомнил, как они год назад отдыхали на море. Он помнил ее белокурые волосы, сияющую улыбку и молочную кожу. Они лежали на пляже, а после играли в волейбол. Они нежились в своем номере в отеле, а он целовал ее плечи. У нее была бархатная кожа и невероятно доброе сердце. Помнится, она притащила котенка, маленького настолько, что он умещался у Рихарда в руках. Интересно, его кто-нибудь забрал к себе? Тут у Круспе в голове промелькнула параллель, но отряхнувшись, он посмотрел на мужчину и заметил, что тот все уже собрал. — Ты все? — Да, остались только бумаги, если я успею к главному врачу, то даже уже завтра мы можем уехать, — Ландерс помахал в воздухе рукой, посмотрел в зеркало и ушел, тихо прикрыв дверь за собой. И, правда, Пауль справился со всем очень быстро, и завтра утром они должны были выезжать. Вечером, когда Хайко достал плед из своего рюкзака, Рихард поинтересовался, где тот будет спать, на что получил кивок в сторону кресла. Он чуть было не возразил, но Ландерс быстро свернулся калачиком и засопел. Наигранно, но засопел. Утром мужчины быстро собрались, получили все необходимые бумаги и уехали. В пути они были часов пять, и успели изрядно устать. В дороге они не разменялись и парой слов, смотрев лишь на полотна серого асфальта. Странно, но Рихард не ощущал страха или отвращения. Он просто смотрел вперед и молчал. Кровельный картон и запах выхлопных газов постепенно сменялся полями и свежестью. За это время Цвен даже успел поспать. Мимо плыли поля с цветами, с разными крупами и это поражало взгляд. Воздух был наполнен целым букетом ароматов, и дышалось так легко, так невесомо. Рих чувствовал себя в абсолютной безопасности. Однако это чувство улетучилось, когда они прибыли на место. Это и вправду был небольшой домик, с верандой и садом. Он был огорожен очень скудно, но это не лишало его шарма. Сзади было что-то вроде огородика. — Мда, вот это отпуск я понимаю. А еще хуже наше государство не могло выделить? — съязвил Рихард, но заметив обиженный взгляд Пауля, отвернулся. — Для кого-то, этот дом был целой жизнью, а ты так говоришь о нем, — Хайко приблизился, — по видимому мне придется вас обучать и манерам, а также уважению, герр Круспе… — Ты чего, я же не хотел… — Научитесь различать границы дозволенного- мужчина открыл ключом входную дверь, — я постелю в вашей комнате и растоплю камин, а вы пока выгрузите пожалуйста продукты. — Хорошо. Когда Пауль ушел, Рихард перенес сумки с продуктами на кухню, которая, несмотря на маленькие габариты дома, оказалась довольно просторной. Холодильник стоял в углу и слева от него тянулись стеллажи с разной утварью. Возле окна они прерывались, там уже висела вытяжка, снизу раковина и плита. Посуда была абсолютно новой. Так же напротив стоял шкаф со стеклянными дверцами, в котором хранился чайный сервиз. Стол стоял посередине, укрытый белоснежной скатертью, а вокруг четыре массивных стула, по спинке которых Рих провел рукой. Пыли не было. Закончив рассматривать кухню, он принялся разбирать пакеты. Там было все стандартно: молоко, хлеб, яйца, питьевая вода, сахар, соль, овощи и по мелочи. Мужчина уже представлял, как готовит рагу, или просто запекает цыпленка под винным соусом. Интересно, а алкоголь тут есть? Пауль застилал кровать свежими простынями и взбивал подушки, как вдруг подумал о своей покойной маме. Все умения и навыки он перенял от нее, чем сильно гордился. Не все мальчики в свои двенадцать умеют готовить, стирать, убирать и чинить одежду самостоятельно. Отец же покинул их, когда Хирше было всего пять, а на его место пришел, озлобленный на всех, тиран. От него Пауль перенял лишь терпение даже к невыносимой боли. По щеке предательски скатилась слеза, которую он сразу же вытер. Закончив в своей комнате, а затем и в комнате Рихарда, Пауль пошел разжигать камин. В доме было холодно, ведь за окном осень, как ни как. Он шустро закинул дрова, предварительно положив там бумагу, и осторожно поджег. Через час дом стал постепенно прогреваться, Пауль же хлопотал на кухне, не подпуская к плите Рихарда. — Почему ты не хочешь меня пустить к плите? Я на секунду закончил кулинарную школу, и разбираюсь в этом, — Круспе сидел напротив, наблюдая как парень нарезает овощи, — тем более вдвоем быстрее будет. — Послушай, я не хочу напоминать тебе о протезе, но сейчас тебе будет трудно даже стакан с водой держать, да и уж точно не нож, — молчание, — так что сиди, через неделю начнем упражнения на развитие моторики. — Пауль поднял доску с уже нарезанными помидорами. — Можно хотя бы попробовать? — Рихард посмотрел прямо в глаза Паулю и мягко улыбнулся, — пожалуйста… — Ладно, но я тебя предупреждаю, это будет нелегко. Я буду помогать тебе, — он отошел от стола пропуская Круспе на свое место, — для начала просто подержи нож в руке. Так они провели полчаса. Хайко прижался к Цвену со спины, и управлял его движениями. Его это ничуть не смущало, ведь он привык так работать, а вот Рихарду было некомфортно. Даже не некомфортно, а как-то неописуемо для него самого. Он чувствовал тепло и заботу совсем незнакомого для него человека, а его руки были приятны, хотя даже не руки, а рука, ведь второй он не чувствовал. Сам Пауль уткнулся носом в плечо, потому что был ниже Рихарда, и следил за тем, чтобы тот себе ничего не оттяпал. После он убрал нож, отодвинулся от мужчины и молча, указал на стул, заканчивая параллельно готовку. Рих покорно сел и принялся наблюдать, как мужчина мечется из стороны в сторону, соображая ужин. На плече он до сих пор чувствовал какую-то теплоту, но пытался отогнать эти мысли. Цвен убрал со лба прядь волос, которые знатно отрасли за последнее время, и решил все же помочь помощнику. Он встал и подошел к шкафу, где стояла посуда, заметив, что Пауль замешкался с курицей в духовке, и начал доставать тарелки. Этот сорванец был прав, и протез слабо ему подчинялся, но справляться можно было. Рихард аккуратно поставил их на стол, и полез за кружками, одна из которых предательски выскользнула и разбилась. Хайко не заметить этого физически не мог, и быстрее выключив духовку, взял веник и начал подметать. — Я тебя предупреждал, — бубнил Ландерс, — я тебе говорил, и что? Ты человеческих слов не понимаешь?! — он не на шутку разошелся, а когда закончил подметать, то буквально швырнул веник в угол, — был бы сейчас здесь мой отец, он бы тебе этими осколками руки бы порезал, чтобы неповадно было, — тут Хирше понял, что сказал, и резко отвернулся, — ладно, я достану еще одну из чайного сервиза. Садись за стол. — Пауль… — Просто делай, что тебе говорят, и ты избавишься от меня быстрее. Ели они в абсолютной тишине, а после Пауль сказал Рихарду идти спать, что тот воспринял в штыки, но все-таки пошел. Его разожгли слова по поводу отца, и впервые за долгое время он заинтересовался хоть чьей-то судьбой, кроме своей. Когда Рихард пришел в спальню, то заметил аккуратно заправленную кровать и в принципе чистую комнату. Неужели Пауль старался так именно для него, но потом, вспомнив, что он работает в соц. среде, Рих как-то поник. Он делает так для всех. На следующий день Хирше уехал в город, и Круспе был представлен сам себе. Он сидел в своей комнате и читал книги, которых в этом доме на самом деле было достаточно много. Некоторые из них были написаны вручную, и это сильно удивляло мужчину, тем более почерк казался таким знакомым. Все они были пропитаны временем и чем-то еще, а в конце каждой стояла незамысловатая подпись. Спустя мгновение мужчина догадался чья она. Неужели это все книги Пауля? Он так много читает, или это просто увлечение? К этому молодому человеку появилось много вопросов еще со вчерашнего вечера. И Рихард принял решение задать их все, но не сейчас, ведь он видел, что с Хайко что-то не так. Надо найти более подходящее время, да и обстановку для этого всего. Когда входная дверь хлопнула, мужчина встрепенулся, отрываясь от чтения, и решил выйти посмотреть, что произошло. Он медленно приоткрыл дверь, прислушиваясь к шагам и недовольному голосу на кухне. Видимо Ландерс говорил по телефону. — Пойми, мне он к черту не нужен, особенно после всего, что сделал со мной и мамой, — минутное молчание и удары костяшек по столу, — да мне все равно, хоть завтра пусть сдыхает, что ты от меня хочешь? Я не буду ему помогать… да, говори больше про шрамы, кто как ни я знаю, сколько они заживают… да насрать какие душевные или телесные… он мне никто, запомни, и желательно надолго, так как помогать ему я не собираюсь… да я не устану это повторять… пусть сначала нанесет себе столько же увечий, сколько мне с матерью, и может тогда, я посмотрю… все, хватит браниться, мне идти надо, пока. Этот диалог заинтересовал Рихарда, и ему захотелось еще больше узнать о своей няне. Спустя минуту он зашел на кухню, пытаясь не напасть на Пауля с вопросами, прямо с порога, но увидев его печальные глаза, откинул мысль что-то спрашивать. — О, ты уже вернулся… долго тебя не было, — Рих присел на стул, — что там в городе? — А что там может быть? — Пауль потер переносицу, — все как обычно… вот остатки документов забрал. А как ты тут, не скучал? — он выдавил улыбку. — Нет. Вот книги нашел, сидел и читал. У тебя их тут огромное количество, — Круспе сжал ткань брюк, — это ведь твой дом? — Был когда-то. Теперь это просто домик на окраине деревни с не очень приятным прошлым, и не более. — мужчина подошел к лестнице, — скоро я тебя подстригу. И да я привез старую книгу, можешь глянуть если хочешь. Она на холодильнике. Цвен взял книжку, в довольно старом переплете и прочитал обложку. «Девочка со спичками*» Ганс Христиан Андерсен. Тело пробила маленькая дрожь. Он вспомнил, как ее читала мама перед сном. А этот паренек бил редко, но метко. *** Время шло действительно быстро. Прошло уже две недели, за которые мужчины успели сблизиться. Пауль, как и обещал, стал заниматься с Рихардом развитием моторики, а тот в свою очередь, помогал чем мог. Хотя мог он на данный момент мало. Хирше рассказывал, что происходит в большом городе, привозил журналы, газеты, учил заново общаться, делал блок-схемы для развития диалогов. Еще две недели, и уже месяц. Круспе уверенно держал предметы протезированной рукой, и Пауля это радовало. В конце недели Хайко привез две бутылки домашнего красного вина, решив отпраздновать успех перед камином, сидя на мохнатом ковре, и рассказывая забавные истории из жизни. Так и получилось. — Пауль, — сказал Рих, держа в правой руке бокал на довольно высокой ножке, и покачивая его из стороны в сторону, — когда же ты подстрижешь меня? Мне скоро придется в пучок волосы завязывать… — Завтра это и сделаем, Рих. Завтра и сделаем, — мужчина мягко посмотрел на собеседника и отпил прямо из бутылки. — Можно мы сегодня устроим вечер откровений? — А почему и нет. Начинай ты, — Ландерс развернулся лицом к Рихарду и подполз ближе, — что ты хочешь знать обо мне? — Почему у тебя так много книг в доме? — Я раньше работал кочегаром в библиотеке, где старые книги просто выбрасывались. Но позже я попросил отдавать их мне. Конечно под роспись, которую я ставил в специальном учетном листе, также и на обложках самих книг. Некоторые мне приходилось переписывать вручную, так как их забирали коллекционеры, — мужчина сделал еще глоток, — теперь моя очередь. Хм… расскажи о своей девушке. Так как о твоих родителях, и в принципе ситуацию в семье, я знаю, то прошу про любовь. — Что рассказывать… — Рих замялся, — она была очень красивой девушкой. Длинные белокурые волосы, маленький рост и всегда лучезарная улыбка. Сейчас, если честно, я и забыл про нее. Она, как ни как мертва, и с этим уже ничего не поделаешь, — он сделал глоток, — мы познакомились на улице, когда я шел к своим родителям в гости. Там я и встретил Элен. У ее в руках был букет отвратительных грязно-желтых цветов. После этого мы никак не могли расстаться. Всегда вместе, представляешь? Поженились мы тоже сразу, через неделю после встречи… так и жили лет пять. До этого момента. — Печальная история, но именно без таких историй жизнь была бы бессмысленной, как по мне. — Ландерс сделал еще один глоток и встал, немного пошатываясь, — ладно, пошли спать. Завтра я поработаю у тебя цирюльником, а чтобы руки не дрожали надо выспаться. Давай вставай, — он потянул Рихарда за локоть вверх. — А что если я не хочу? — Цвен перехватил руку Пауля и повалил его на себя, — что если мне нравиться просто сидеть и разговаривать с тобой. Пауль Ландерс. — Рих, ты просто перебрал вина, вот и все. Давай, пойдем наверх. Пора спать, — Хайко пытался держать лицо невозмутимым, хотя внутри бушевала буря эмоций. Он успел привыкнуть к этому парню за этот месяц. Да, влюбиться в Круспе было пятиминутным делом, ведь у того прекрасные черты лица, красивый аристократический профиль, накаченное тело и просто невероятные зелено-голубые глаза, но Хайко пропитался другими чувствами. Может ему все это и нравилось, но признавать этого крайне не хотелось… да, Рихард ему определенно нравился, но лучше это скрыть, — давай, не заставляй меня обижаться. На следующее утро оба проснулись без головной боли и намеков на похмелье. Это радовало. Рихард отчетливо помнил вчерашний вечер и почему-то решил основательно закончить его сегодня. За месяц Пауль приелся Цвену, хотя даже не приелся, это слишком грубо сказано, он полюбил этого голубоглазого паренька. Да, он постепенно забывал про Элен и начинал жить заново. Хайко всецело ему помогал. Эти теплые прикосновения, забота, это все взрастило что-то новое в его душе. Рихард часто ловил себя на мысли об их поцелуе, где Ландерс не сопротивляется, а полностью отдается ему, как он отвечает. Сегодня. Надо сделать это сегодня. — Паульхен, будьте нежны с моими волосами, пожалуйста, — Цвен тянет это и видит растерянный взгляд друга. — Просто будь аккуратней, я с детства ножниц боюсь. Ох, а как их боялся Хирше. Однажды он нечаянно порвал свои спортивные штаны, и это заметил отчим. Он подошел к нему с маминым набором для шитья и сказал: если мне не понравится шов, которым ты зашил штаны, то я покажу, как это делается на твоей коже. Конечно семилетний мальчик, который отроду не держал иглы в руках, сделает это неаккуратно и коряво. Увидев все это безобразие, названный папаша схватил рядом лежащие ножницы и острой стороной вспорол ладонь пасынка, но это не самое страшное. После всего он взял иглу, черные нитки и стал на живую все это зашивать. Вечером, когда его мама все это увидела, просто все убрала, ничего не сказав мужчине. Шрам так и красовался на ладошке, реагируя на погоду. — Я постараюсь, Риш, — тут Хайко замолк. Как он только что его назвал? Главное чтобы Рихард этому значения не предал- так, давай присаживайся, и желательно не дергайся. Ножницы своим звоном разрезали напряжение в комнате. Пряди падали на пол, и образовывали ореол вокруг скамейки. Пауль носился как юла, постоянно ровняя кончики волос. Он решил не стричь под основание и оставил где-то на уровне мочки ушей. В конце он мягко запустил кисть руки в мягкие, чуть влажные пряди, и потрепал их, но убирать руку не стал. Он невесомо массировал кожу головы, наблюдая за довольным лицом Цвена. Тут на его локоть легла ладонь. — Спасибо, — Круспе приложил ладошку Пауля к своей щеке и потерся о нее, — если бы не ты, то я бы совсем оброс… — Всегда пожалуйста, — Ландерс чувствовал кожу, чувствовал шрам, который он заметил лишь недавно, он чувствовал Рихарда. Его сердце в этот момент смягчилось, и он понял, что его душу нагло украли эти руки. Да, именно руки, потому что нельзя вот так просто разделить человека и его тело. В Древней Греции вообще считалось, что части тела это отдельные божества, так вот эту часть можно потерять, а веру нет, — Рихард, как ты относишься ко мне? — Ох… — этот вопрос вывел мужчину из равновесия, — я не хочу показаться тебе не знаю кем, но похоже я люблю тебя. Принимай это как есть. За месяц я слишком сильно привязался к тебе и не хочу теперь отпускать, — он поцеловал шрам на ладони Пауля, — а что чувствуешь ты? — Я не знаю. Правда. В моем сердце бьется что-то, но я не уверен, — Хайко нагло врал. Он боялся привязанности, ведь это всего лишь работа, — ты прекрасный человек, причем очень красивый, — он медленно приближался к лицу, — ты фантастический. Ты много читаешь, много умеешь, и я так люблю это. Мне нравится твоя манера речи… — Не говори больше ничего. Прошу, иначе я не смогу сдерживаться… — Рихард уткнулся ему в грудь и тяжко выдохнул, — ты такой невинный, я не хочу причинить тебе боль, я не хочу портить тебя, ведь такая любовь это неправильно. Мы не должны любить друг друга… — мужчина почувствовал мягкость рук на своей шее. — Нет, неправильно думать о том, что это неправильно. Каждый человек имеет право любить, а кого это тоже решать ему. Женщины любят мужчин, мужчины любят мужчин, женщины любят женщин. Все только в наших руках, — Хайко наклонился к лицу Круспе и легко коснулся его губ, — только в наших, ты понимаешь? Даже если их нет или они болят… — Можно мне тебя поцеловать так, как хочу я? Пожалуйста. — Да. Цвен притянул Пауля за подбородок и поцеловал. Сначала он просто пробовал губы на вкус, а потом проник внутрь языком, проходя по небу, по зубам. Он целовал похотливо, страстно, глубоко. Посасывая, чувствуя чужую слюну и повиновение. Руки легли на плечи и жадно сжимали ткань свитера. По ощущениям это длилось вечность, а может две… Круспе все же приобнял Хайко за талию, притянув к себе. Протезированная рука забралась под свитер, вызвав табун мурашек у Хирше, а тот в свою очередь поглаживал скулы мужчины.  — Рих, мне надо убрать тут все… — Ландерс отстранился- надо убраться, а то случиться чего вдруг… — он был в каком-то трансе. — Давай я помогу, — Рих прошелся ладонью по спине юноши и привстал. — Был бы не против. Убравшись, Ландерс ничего не сказав, пошел на второй этаж к себе в комнату, не закрывая при этом двери на шпингалет, как он это делал раньше. На самом деле он хотел этой близости, но ужасно боялся. Для человека, который всю свою сознательную жизнь терпит боль, это очень ответственный шаг. Рихард же хотел этого больше всего. Ему было не стыдно признавать, что иногда он мастурбировал на такое желанное сейчас тело. Он прикасался к своей коже, представляя его. Это были самые яркие оргазмы. Хайко завалился на свою кровать и свернулся калачиком, обхватывая колени. Он обещал не влюбляться, он обещал себе, но не справился. По его щеке стекла слеза. Отец говорил, что мужчины не плачут, что они по природе своей не могут этого, а иногда так хотелось. За дверью послышались шаги. Рихард. — Можно войти? — послышался стук. — Да, сейчас, я только… — не успел Пауль договорить и вытереть слезы, как Цвен уже был рядом с его кроватью. — Это ты из-за меня плачешь? — Круспе присел на корточки перед ним. — Нет, ты что. Просто все это выводит из равновесия. Я дал себе обещание, что не влюблюсь, особенно в кого-то связанного с работой, — Ландерс опустил взгляд. — Так все же ты любишь меня, но я для тебя табу? Так? — Рихард встает и присаживается рядом, — да? — Нет, я не это хотел сказать, я запутался… На плечи Хайко ложатся руки и крепко обнимают его. Этого не хватало много лет. Нет, его обнимали, но не такие значимые люди, как Рихард. Тут Пауль почувствовал, что его заваливают на спину. — А этот протез и правда хорош, раз выдерживает такой напор, — сказал Рих, нависая над Хайко, — все мы когда-то попадаем к клубок каких-то событий, пытаясь как можно быстрее распутаться, — он оттолкнулся от кровати и лег рядом, — люди вообще путаться любят. Ты такой серьезный на первый взгляд, а на самом деле ребенок, которого обделили любовью, — глаза устремлены в потолок, — и мне хочется утешить тебя, прижать ближе к сердцу и не отпускать. — Рих… — Не перебивай, — тут Цвен ощущает что-то на протезе. Это рука Пауля. А он и правда невероятный, раз заставил чувствовать даже железо, — я не буду врать. Я слишком сильно хочу тебя, но не могу. Я бы сделал это еще когда ты недели три назад привез книги. Да, я бы взял тебя прямо на кухонном столе. Или когда ты выходишь из душа, замотанный в этот легкий халат и кричишь: «можешь идти», а я тем временем представляю, как ты отсасываешь мне под горячими струями воды- Круспе повернулся и увидел залитое румянцем лицо. — Я и понятия не имел, что ты так думаешь обо мне, — Хайко заерзал на кровати и придвинулся к лицу Рихарда. — Я, надеюсь, не отпугнул тебя этим? — Рихард приблизился. Теперь они чувствовали кончики носов друг друга, и дыхание на своих губах. Он взял ладони Пауля в свои и крепко сжал их, — ты такой желанный и невинный… — Рихард, я хочу тебя. Комнату пронзила тишина, и лишь галоп сердца Цвена был слышен в ней. — Скажи это еще раз, Пауль Ландерс… скажи громко и четко, что бы я точно услышал. — Я хочу тебя, черт возьми! После этих слов Хайко почувствовал вкус знакомых губ. Глаза Рихарда были прикрыты, а грудь, то и дело, что вздымалась, когда он открывал рот шире и отстраняясь. Слов больше не требовалось. Их заменили нежные прикосновения и страстные поцелуи. Цвен сел на таз партнера, надавливая не слишком сильно, и принялся снимать свитер. Как же он желал это тело на протяжении месяцев, и вот его добыча перед ним. Холодное железо скользнуло от тазобедренной кости прямиком к скуле, а вторая рука подминала под себя чужое тело. Хайко был не таким уж сильным с виду, а его телосложение не было, чтобы прямо скудным, но и не атлетическим. Ребра немного выступали, что еще больше будоражило, а ноги были идеально гладкими для мужчины. Вот на Хирше нет уже штанов. Он лежит, как на блюдечке с голубой каемочкой и буквально говорит: «я твой». Стоит только взять, что Круспе и делает, но постепенно. Сначала его губы накрывают уже твердые соски, несильно прикусывая их, от этого Пауль тихо стонет. Сначала один, а потом другой. Спускаясь ниже, Рихард целует солнечное сплетение, ребра, живот. Его руки сминают ягодицы и блуждают в районе поясницы. Сам же Хайко прикрыл глаза, ведь ему было стыдно. Заслужил ли он такого? Конечно да, поэтому Цвен приподнимается, размыкает руки, и смотря в глаза, кладет чужую ладонь к себе на пах. — Ты чувствуешь это? — он отпускает Ландерса, но Ландерс не опускает руку. Он лишь водит подушечкой большого пальца по натянутой ткани, — это желание, это любовь, это похоть и твоя заслуга. Ты разбудил во мне то, что я утратил, потеряв Элен. Но я нашел большее, я нашел тебя. И теперь я заново чувствую жизнь. Он снова поцеловал Пауля. Снова и снова. Он спускался ниже, беря член любимого в руку, и водя ей вверх-вниз. Он слушал стоны, он чувствовал любовь. Вскоре Круспе спустился ниже, и Хайко предстала картина: голова Рихарда между его ног, а губы выцеловывают внутреннюю сторону бедер. Секунда, и Круспе целует головку, после аккуратно беря во всю длину. Пауль сжимает простыни, ему хорошо. Он гладит черные пряди и запускает в них руку. Правая рука Круспе ложится на талию, а левая поглаживает мошонку, доставляя еще больше удовольствия. У Хирше такое чувство, что он сейчас же кончит, но Рих останавливается, проводя языком от живота до шеи, нежно кусая ее. Слышится тихое «перевернись». Перед Цвеном сейчас девственная, красивая и такая желанная задница. Он хочет этого. Он желает. — Пауль, можно я сделаю это? — он шепчет, чуть задевая мочку уха партнера, чувствуя все его волнение и возбуждение. В ответ лишь тихое «да», и вот пальцы Круспе во рту у Пауля. Он поглаживает шершавый язык, и чувствуя, что уже хватит, вынимает их. «Потерпи», «еще чуть-чуть, милый» -все это сыпется в лопатки Хайко, пока он терпит боль. Сначала один палец, потом второй, третий, а за ними наслаждение. Ландерс чувствует на животе холод. Вот Цвен уже приставляет головку к входу, и медленно двигается вперед. Ему хочется большего, но чувства Пауля превыше. Теперь же его правая рука на талии, а левая может доставлять партнеру удовольствие, что она и делает. Большой палец размазывает смазку по головке, а после водит по члену. Ландерс морщится от неприятных ощущений, но пытается толкаться в руку Риха. Проходит немного времени, и он привыкает к чужой плоти, а после и начинает сам двигаться в такт. Тут Круспе задевает простату и Хайко протяжно стонет, опуская голову к подушкам, и утыкается в них. Рихард запомнил, как нужно войти, чтобы удовлетворить ненасытного партнера и теперь делал это через фрикцию, доводя Ландерса до исступления. После он развернул его и наклонился, закидывая ноги себе на плечи. Поцелуи, долгие сладкие, как патока. Пауль чувствует, как член трется о живот Цвена, и он уже готов кончить. Его руки блуждают по спине, ненароком царапая, а рот хватает все больше воздуха. Липкая сперма заливает плоский живот Хирше, и он стонет, целуя шею любимого. Рихард же увеличивает темп и его накрывает оргазм. Он изливается внутрь Ландерса, а после выходит из него и просит, чтобы тот стал раком, дабы видеть, как сперма вытекает из него. Они лежали в абсолютной тишине. Слова были излишне. Пауль уснул на груди у Цвена, а тот поглаживал его плечи протезом. Теперь он чувствовал все спектр касаний. Утром Ландерс встал раньше. Ему нужно было приготовить завтрак, съездить в город насчет еще одной кипы бумаг по поводу дома. Потом отвезти отчет в больницу. Ему не хотелось покидать Рихарда, но тем не менее нужно было многое успеть, чтобы они смогли быть еще дольше вместе. Круспе проснулся к обеду. Остывший завтрак был накрыт крышкой, а на столе лежала одна из многочисленных записок, которые Хирше оставлял, когда уезжал по делам. Тут Рихард подумал о прошлом. Нет, он не хотел копаться в нем, он просто отпустил его. — Я вернулся, — Пауль поставил на стол пакет с едой- сегодня я попробую приготовить жаркое, как тебе? — Пауль, — Цвен сел напротив, — расскажи о своем прошлом. Я прошу. — Зачем тебе это? — Хайко начал мять свитер в зоне локтя, — про это лучше не говорить… — Сегодня я его отпустил, не желая туда возвращаться, — он встал и подошел к юноше вплотную, притягивая к себе, — я замечал, что ты слишком часто туда заглядываешь. — Давай вечером. — Как скажешь. Вечер пришел слишком быстро. Ландерс рассказал, как отец избивал их с мамой, как он любил измываться над ним, не просто используя кулаки. Как он сбежал, когда папа просто убил его мать. Полиция задержала его, а Хайко искала еще неделю. Отца посадили, но сейчас у него большие проблемы со здоровьем, и он просит помощи у Пауля. Потом он вспомнил, как папа зашил ему руку, а потом ее сломал через месяца три, как избил его настолько сильно, что тот лежал в больнице достаточно долго. — Прости, что вынудил рассказать это все… я не знал, — Круспе поцеловал Хирше в лоб, а после в нос и в губы. — Ты прав. Когда отпускаешь свое прошлое становится так легко… Знаешь, теперь это только мой дом, а точнее наш. Сегодня срок твоей реабилитации подошел к концу. Я хотел сказать еще вчера, но ты меня малость отвлек, — он рассмеялся. — Это значит, что мне надо уехать? — Рихард спросил это с какой-то грустью. — Нет, это значит, что ты свободен и можешь жить здесь со мной… за отдельную квартплату конечно, — Ландерс широко улыбнулся. — Я буду платить, и еще как. — они завалились на пол и начали целоваться. Спустя шесть месяцев. Круспе заканчивал установку новой мебели. Теперь дом был полностью отремонтирован. Сам Рихард устроился на работу с удаленным доступом. Хайко и также помогал людям, попавшим в сложную ситуацию, но уже в своей собственной благотворительной компании. Она была маленькой, но качественной, ведь ее глава со всем трепетом относился к ее клиентам. — Предлагаю выпить за окончание ремонта, — Круспе поднял бокал, а за ним Ландерс, Марта и остальные участники застолья, — за все это время мы успели пройти с Паулем многое. Мы похоронили нескольких людей, но обрели новый дом и новую семью. Сказать честно, сначала я ненавидел это солнце, но однажды просто втюхался в него как мальчишка. Поэтому, — Рихард поставил бокал и достал из кармана бархатную коробочку, попутно открывая, — Пауль Ландерс, ты выйдешь за меня. — Да, Рих, — он потянулся к губам любимого, и под общие аплодисменты они поцеловались. Как они жили дальше, можно только гадать, но клятву умереть в один день они выполнили. Не подумайте, они жили вместе довольно долго. Благотворительная компания Пауля продолжила свое существование под чутким руководством его приемного сына Эмиля. Их могилы были установлены в чистом поле неподалеку от их дома. Над ними возвышалось лишь два креста, а между ними семейное фото.