Metamorphosis

Выйдя на крыльцо больницы, Рихард начал привычно хлопать себя по карманам в поисках пачки сигарет. Мелкая противная морось оседала на куртке, лице, в волосах. Ему казалось, что он чувствует, как старательно поставленные с утра торчком волосы начинают грустно опускаться и пушиться. Внутри всё сжималось от неясной тоски, и виной тому была не только мерзкая осенняя погода. От желания курить зудели кончики пальцев, а рот наполнялся вязкой слюной. Краткая вспышка искусственного удовольствия, вот что позволило бы ему пережить этот тягостный момент. В голову пришла неприятная мысль, и Рихард перестал перетряхивать карманы. Сигарет в них всё равно уже не было. К горлу подкатила неприятная тошнота, виски сжало. Кажется, пора звонить виновнику торжества. *** Всё началось с того, что он попытался бросить курить. Кира все уши прожужжала про свой отказ от спиртного, про ощущение невероятной лёгкости пришедшей с ним, про здоровый образ жизни и так до бесконечности. Может, конечно, она заметила, что он то и дело кашляет. Но он курил большую часть жизни, странно было бы ожидать иного. В одно утро он решил бросить раз и навсегда. Последовавший за этим чудным утром день был ужасным. Голова раскалывалась, постоянно тошнило, любая мелочь страшно раздражала. Одногруппники, заметив плохое расположение духа, старались держаться от него подальше, и даже Пауль оставил свои дурацкие шутки при себе. Время до вечернего концерта тянулось бесконечно долго. Концерт, пусть шоу к этому моменту уже было отработано и налажено, давался с невероятным трудом. Биты отдавались в тяжёлой голове тягучими волнами, наушники выпадали из ушей, рукава сценического костюма съезжали, технический персонал делал всё не так, будто ему назло. Да ещё и тошнота усиливалась с каждой минутой. Когда пришла пора переходить на малую сцену, к нему, быстро прикуривая сигарету, подскочил Джо. Рихарду он показался посланником небес. Первая затяжка была упоительной, головная боль прошла после второй. А тошнота с тех пор так и не прекратилась. Несколько дней спустя они спустились на завтрак урезанным составом группы. Олли уже позавтракал и ушёл, Тилль, похоже, так и не вернулся оттуда где бы он там ни пропадал. Рихард слегка опоздал, и, когда пришёл, все уже оживленно болтали и ели. Он сел на оставленное для него место. В воздухе плыла горечь пережаренного кофе, соединяющаяся с жирным запахом яичницы. Из тарелки громко бряцающего ложкой Шнайдера тянуло кислым. В этот момент Рихард понял, что если он не выйдет из-за стола сейчас же, его вырвет прямо в тарелку. Он вскочил, неловко заскрипев ножками отодвигающегося стула, и, покачнувшись, быстрым шагом направился в сторону туалетов, не глядя на согруппников, которые наверняка в удивлении пялились ему в спину. Склонившись над унитазом, он пережил несколько сухих рвотных позывов. Горло раздирало от подступившей горечи. Держась за шею, он дышал как можно глубже через нос и часто сглатывал. Несколько мучительных минут спустя, он вышел из кабинки и уставился на себя в зеркало. Отёкшее зеленоватое лицо, покрасневшие слезящиеся глаза. Какое счастье, что не стал тратить время на подводку, а то урон лицу был бы серьёзнее. Поплескав в лицо холодной водой, он сознался себе наконец — что-то не в порядке. Так быть не должно. Когда он, в конце концов, вышел из туалета, доевший свои мюсли Шнайдер уже ушёл. Пауль допивал кофе, Флаке сооружал бутерброд из остатков сыра и ветчины. Запахи теперь казались абсолютно обычными и даже аппетитными, но Рихард на всякий случай глубоко не вдыхал. Как ни в чём не бывало, он сел на своё место и придвинул к себе самое безопасное — травяной чай и остывший тост. Его преувеличенное спокойствие и жизнерадостность, конечно, не обманули Пауля. — Глупый вопрос, но как ты себя чувствуешь? — Небольшое похмелье, — бодро соврал Рихард. — Ты пил в номере один? — удивился Пауль. Рихард лихорадочно соображал. Да, Ландерс прекрасно знал, что он никуда не ходил вчера вечером, и сразу поймает на вранье. Оставалось согласиться с предложенной им версией. — Я пил в номере один. Пауль поднял брови, подвижный лоб сложился в складки, линия волос поползла вверх. Но в глубине своей души он, очевидно, нашёл немного тактичности и решил не давить дальше. — Ну, зови в следующий раз. Вечеринка у тебя была, судя по всему, что надо! Рихард выдавил неискреннюю улыбку, которая никого не обманула. *** С того дня дела только ухудшались. У него появилась привычка опаздывать на завтрак, на случай если утренняя тошнота закончится рвотой. Приведя себя в порядок, он направлялся на завтрак, обещая себе, что уж сегодня то он точно найдёт в себе силы записаться к врачу. Но после завтрака тошнота становились лёгкой, а то и вовсе пропадала, и на звонок в клинику так и не находилось времени, а утренние мучения забывались как страшный сон. К концу третьей недели он не выдержал и ввёл свои симптомы в поисковик. Первым в строке поиска высветился рак. Вторым — туберкулёз. Дальше Рихард смотреть не стал, поскорее захлопнув крышку ноутбука. Нельзя сказать, что он ожидал другого результата, скорее им двигало болезненное любопытство. Что же, кажется, он удовлетворил его сполна. Ночью, на вечеринке после концерта, он пребывал в мрачном расположении духа. Подставляя лицо для очередного селфи, на котором, он был уверен, получится в высшей степени дерьмово, он размышлял. Если это рак, что делать тогда? Он не особо представлял себе процесс лечения, но одно знал точно — он облысеет, и то, как он выглядит на этих селфи, покажется ему сладкой мечтой. Да и какой толк от лечения? Если появились симптомы — значит спасения нет. Зато можно будет намекнуть журналистам на своё неизлечимое заболевание и на то, что следующий тур, вероятно, будет последним. У народа сорвёт крышу, билеты улетят мгновенно. Мрачно усмехнувшись, он оперся спиной о стойку бара. Может, выпить? Хотя больше всего хотелось курить. Если у него уже рак, то какая к чёрту разница. В нескольких метрах от него за стойкой сидели Тилль и Флаке. Тилль опрокидывал в себя стопку за стопкой, добродушно усмехаясь, наклоня голову в сторону друга. Флаке в радостно приподнятом настроении трещал ему что-то на ухо, золотой зуб то и дело сверкал, когда он улыбался. В плане благородно и красиво умереть, конечно, был большой изъян. Рихард очень, очень сильно любил и хотел жить. Не хотел переставать играть и сочинять музыку, не хотел расставаться с друзьями, хотел посмотреть какой красавицей вырастет Максим. Определённо время перекура настало. Протиснувшись через слоняющихся фанатов, он прошёл пустыми полутёмными коридорами к служебному выходу. Прикрыл за собой дверь, отрубая отдалённые звуки вечеринки. Было тихо и темно. Рихард раскурил сигарету. От тяжёлых мыслей гудела голова. Сигарета закончилась, он прикурил от неё следующую. Глаза начали привыкать к сумраку, и он уже отчётливо видел кучу мусора справа от выхода и лужу на выезде из подворотни. За спиной заскрипела дверь и выпустила наружу человека. Рихард обернулся посмотреть, кто нарушил его уединение, и увидел Флаке. Тот приветственно ему улыбнулся и вытряхнул из пачки узкую длинную сигарету, защёлкал колёсиком зажигалки. Рихард поёжился. Ночи уже стали холодными. — А ты не боишься заболеть? — спросил он Флаке и поморщился. То, что из уст Пауля прозвучало бы как добродушная подколка, у него вышло практически как оскорбление. Он покосился на Флаке, пытаясь понять, стоит ли уже начать объяснять, что вовсе не то имел ввиду. Тот смотрел в пространство, глуповато улыбаясь. Может, не расслышал, всё-таки он был глуховат. Но не успел Рихард облегчённо выдохнуть, как Флаке заговорил. — Нет, я не боюсь заболеть, — Кристиан переступил с ноги на ногу, — хотя раньше бы, наверное, только об этом и думал. А сейчас не думаю. Или думаю меньше, чем раньше. Рихард поднял брови. — И как у тебя это получилось? — Просто я договорился с собой, что не властен над тем, что происходит. Что угодно может сломаться в любой момент, и я не узнаю что и почему. Но я решил, что если что-нибудь случится, я просто потрачу время на врачей, а уж они-то поймут в чём дело. А потом я дам им ещё денег, и, может быть, у них получится меня вылечить. В любом случае, — тут Флаке неожиданно посмотрел Рихарду в глаза, — я достаточно времени потратил на страхи и сомнения. Это отнимает время, а большую часть жизни я уже, вероятно, прожил. Рихард сглотнул и отвёл взгляд. Сделал последнюю затяжку и выкинул окурок в сторону мусорной кучи. — Я понял. Спасибо. *** Сидя в кабинете терапевта, он нервно тряс ногой, изо всех сил пытаясь держать лицо. Позавчера он был у него же и выложил абсолютно всё, что тот желал о нём знать. Все свои жалобы и всю свою семейную историю, все травмы, которые получал, все болезни, которыми болел. Сдал гору анализов; молодая симпатичная медсестричка выкачала из него шесть пробирок крови. И вот час пробил. Терапевт, легко хмурясь, просматривал результаты анализов на экране компьютера. Принтер мерно печатал их в углу, выплёвывая лист за листом. Рихард не выдержал и начал тереть руками бёдра. — Что же, господин Круспе. Я рад, что мы решили повременить с рентгенологическими обследованиями. Рихард натянуто улыбнулся. — Что это значит, — спросил он, стараясь сохранять спокойствие. — В ваших анализах не много серьёзных изменений: слегка повышен уровень гемоглобина и скорость оседания эритроцитов. Но всё это объясняется повышением уровня ХГЧ. — Что это значит, — повторил Рихард, теряя терпение. Он платил деньги вовсе не за то, чтобы его кормили заумными терминами и туманными намёками. — Сложно сказать конкретно, без дополнительных обследований… «Это точно рак» — стремительно пронеслось в голове у Рихарда. — Но, скорее всего, это беременность. От восьми до двенадцати недель, точнее можно будет сказать только после УЗИ. Рихард застыл, пытаясь переварить услышанное. Казалось, он почти слышит, как скрипят в мозгу шестерёнки, не справляясь с высокой нагрузкой. Пока что в голове сгенерировалось два вывода. Первый — у него не рак, это хорошо. Второй — он всё равно по уши в дерьме. — Этого не может быть, — сказал он. В голос прорезались истеричные нотки. Вот чёрт. — У вас не было незащищённого секса с мужчиной в последние три месяца? — врач спокойно смотрел ему в лицо. — Да! То есть, нет! Погодите, что? — Рихард почувствовал, как между лопаток скатилась капля пота. — Был ли у вас секс в принимающей позиции с мужчиной, и пользовались ли вы средствами контрацепции? Рихард сел прямее. Положил ногу на ногу. Прокашлялся. Вздёрнул подбородок. Сейчас бы сигарету. — Знаете, давайте я буду с вами честен. — Конечно. — Так вот, я не думал, что мне в моём возрасте стоит беспокоиться об этом. Врач продолжал смотреть на него. Лицо выражало умеренную профессиональную заинтересованность. Не дожидаясь пока ему зададут неприятный вопрос ещё раз, Рихард быстро сказал: — Да, у меня был незащищённый секс. Где-то во второй половине июня, — потом не удержался и добавил — но только один раз! К счастью, терапевт решил не упоминать, что одного раза может быть более чем достаточно. Он что-то быстро напечатал в карте осмотра. — Вы не можете назвать конкретную дату? — Нет, не припомню. *** Вечером двадцать седьмого июня они с Паулем долго гуляли по городу. Остановились ненадолго в баре. Гулять по городу днём не представлялось возможным — волна невыносимой жары накрыла Париж и большую часть Европы. Даже сейчас, когда солнце зашло за горизонт, легче не стало. Рихард безудержно потел, надеясь, что никто этого не замечает. — Какие мы стали приличные, — смеялся Пауль, — Двенадцати ещё нет, а мы уже готовимся отойти ко сну! — Завтра концерт, хорошо если бы ни у кого не было похмелья, — проворчал Рихард. — Ответственность, взвешенность! — насмешливо сказал Пауль, поднимая указательный палец вверх. — Неужели ты хочешь продолжения? — усмехнулся Рихард, — можем завернуть в ещё один бар, если хочешь испытать резервы своего организма. — Нет, — Пауль замотал головой, — у меня есть идея получше! — Я весь внимание. — Мы приходим в гостиницу. — Продолжай. — А там — кондиционер, душ, свежая постель с мягкими простынями и глубокий сон, как у младенца! Рихард во весь голос рассмеялся. — Это самое сексуальное, что я слышал за сегодняшний день! Пауль поиграл бровями. Картина, нарисованная другом, и правда была соблазнительной. После довольно долгой прогулки гудели ноги, и болела спина, хотелось только лечь и лежать. К тому же, перед завтрашним концертом и правда не помешало бы отдохнуть. И он был рад, что Пауль придерживался того же мнения, потому что если бы он решил гулять дальше, ещё выпить в баре, Рихард присоединился бы, чтобы не дать понять как сильно устал. Тёплый и густой летний воздух пах упоительно сладко. Хотелось вдыхать его и пить полной грудью. Рихарда наполняло чувство общего довольства. Пауль, мягко улыбаясь, шёл рядом. Очевидно, он испытывал то же самое. Не нужно было слов, чтобы это понять. В гостинице они вместе зашли в лифт. Пауль вышел на своём этаже, пожелав спокойной ночи и махнув на прощанье рукой. Рихард поднялся этажом выше. В его номере было приятно прохладно. Простыни на большой кровати казались мягкими даже на вид. Что же, пока прогнозы Пауля казались очень реалистичными. Рихард потянулся, слыша как прохрустел весь позвоночник, и, на ходу раздеваясь, отправился в душ, смывать с себя пот и налипшую на него пыль. Пятнадцать минут спустя, он, завернувшись в белый банный халат, раздумывал: пришла ли пора нарушить правила проживания в гостинице и покурить на балконе или такой замечательный день можно закончить и без сигареты. В дверь настойчиво и уверенно постучали. Рихард почувствовал, что настроение начало ухудшаться. Кажется, он знал кто за дверью. А значит, чем бы ни закончилась беседа, покурить, видимо, всё-таки придётся. Рихард подошёл к двери. Может, это обслуживание номеров? Часы показывали половину первого. В дверь постучали ещё раз, ещё настойчивей. — Кто там? — Шолле, открой, это я! Рихард вздохнул. Ну конечно, конечно это ты. Щёлкнув замком, он открыл дверь. Тилль сразу же навис над ним, обдав чётко различимым запахом алкоголя. Кажется, кто-то тоже решил закончить гулянку пораньше. Или наоборот продлить её. Рихард быстро посторонился, пропуская друга в номер и закрывая за ним дверь. Тилль стоял чуть наклоня голову вперёд, глядя исподлобья, потирая правую бровь. — Привет, — сказал он, улыбаясь кончиками губ. — Привет, но мы сегодня вроде бы уже здоровались. — Сегодня нет! — Тилль хитро улыбнулся, указав на часы. — Остроумно. — Ну что ты такой колючий, Шолле? — Веришь или нет, но у меня были другие планы на вечер. Тилль наклонил голову на бок. — Серьёзно, да? Наверное, что-то очень интересное? Он придвинулся к Рихарду. Тому показалось, что, несмотря на тихо шуршащий кондиционер, в комнате стало душно и жарко. — Может быть, тебе это покажется странным, но я устал и хотел бы выспаться перед важным выступлением, — сварливо ответил Рихард. Ухмылка Тилля стала шире. Он аккуратно положил руку Рихарду на плечо, словно боясь, что он её откусит, но, когда Рихард не стал сбрасывать её, широко ухмыльнулся и с нажимом повёл руку ниже, небрежно влезая под халат, проводя по плечу, груди… Рихард раздражённо дёрнул головой и ушёл от прикосновения, халат сполз с правого плеча. Выражение лица Тилля приобрело детское обиженное выражение. — Знаешь, — сказал Рихард, берясь за пояс халата, — если тебе так сильно хочется, — он распустил ослабший узел до конца, халат упал на пол, — тогда делай всё сам. Я знаю, ты умеешь. В глазах Тилля загорелся огонь. Он кинулся раздеваться, небрежно сдирая и комкая подобранные ему стилистами изысканные чёрные шмотки. Рихард улыбнулся, откидывая с кровати покрывало и простынь и ложась на спину. Он знал, что нужно Тиллю. Вызов, возможность показать как он хорош. У Рихарда не было иллюзий — конечно, Тилль пришёл к нему, потому что что-то не вышло с одной из его многочисленных пассий, а на секс он уже настроился. Вот только ни одна из его шлюх не знала Тилля так, как он. Поэтому Тилль всегда возвращался и будет возвращаться к нему. Тилль закончил раздеваться и, выудив из кармана початый тюбик смазки, поставил его на пол рядом с кроватью. Рихард искоса поглядывал на него, демонстративно заложив руки за голову. Тилль просунул ему под поясницу широкую руку, проводя пальцами по боку, другой рукой подсунул под задницу подушку. Раздвинул ноги Рихарда, оглаживая широкими движениями бёдра, слегка щекотя под коленями. Устроился между разведенных ног; матрас ощутимо прогнулся под его весом. Обвел всего Рихарда, раскинувшегося под ним, плотоядным взглядом, так что тот почувствовал себя главным блюдом вечера, сервированным и поданным. Тилль шумно дышал через нос, глаза лихорадочно блестели, в углу рта влажно поблескивал кончик языка. Облапил руками его всего — провёл по внутренней стороне плечей, по подмышкам, по бокам, чуть царапая коротко обрезанными ногтями, мня и сжимая широкими ладонями, как податливую глину. Широко лизнул сосок, прикусил коротко, но сильно. С гортанным стоном уткнулся лицом ему в пах, вбирая в рот наполовину вставший член. Рихард расслабленно смотрел в потолок. Тилль и правда знал как сделать ему приятно и не уставал это с энтузиазмом доказывать. Пожалуй, это были самые длительные отношения в жизни Рихарда, если это можно так назвать, пусть он не мог даже толком вспомнить, как всё началось. Вроде было так: разгоряченный выпивкой и танцами Тилль потянул его в туалет известного всему Берлину голубого клуба, встал на колени и отсосал. Кажется, они даже не зашли в кабинку, впрочем, завсегдатаев таким представлением было не удивить. Рихард в тот вечер тоже не отказал себе в выпивке, так что помнил всё смутно. Но на следующий день они решили повторить и с тех пор не останавливались. В какой-то момент они жили вместе, практически как семья. Потом разъехались. У них почти всегда были другие отношения. Они могли не трахаться годами, а потом один приходил или звонил другому среди ночи, и всё начиналось заново. Как сегодня. Тилль, не отрываясь от своего занятия, стал шарить левой рукой возле кровати. Тюбик со смазкой упал на бок и откатился, что заставило Тилля с пошлым чмоканьем выпустить член изо рта и, выругавшись, перегнуться через край кровати. Рихард усмехнулся. Снова пристроившись между его ног, Тилль поймал его взгляд и провел языком по нижней части члена, поцеловал головку, слизнул горьковатую каплю смазки. Рихард почувствовал, как в него толкнулись скользкие от смазки пальцы и поморщился. Обычно он предпочитал готовиться самостоятельно, но сам же дал Тиллю разрешение делать всё самому. Пускай развлекается. Тилль, поняв, что споров не будет, надавил сильнее и ввёл в него средний палец. Было не больно, но неприятно, Рихард давно не занимался подобным и постарался расслабиться. Тилль снова насадился ртом на член, свободной левой рукой тиская его ягодицу, отводя её в сторону. К первому пальцу добавился второй. Рихард дышал всё чаще, из комнаты словно бы выкачали весь кислород. Откинувшись затылком на мокрую от пота подушку, он хватал воздух ртом, как рыба, руки отчаянно мяли и выкручивали простыни. Кажется, неприступный и безразличный образ рушился на глазах. Наконец, Тилль снова поднял голову. — Забыл презервативы, — с деланным сожалением сказал он, вытаскивая пальцы. — Ничего, — стараясь подражать ему по тону, ровным голосом сказал Рихард. — Это номер люкс, наверняка парочка найдётся в местной тумбочке, если поискать. Не бесплатно, конечно, но можем себе позволить. Лицо Тилля сложилось в гримассу «ты издеваешься надо мной?». Рихард не выдержал и тихо хрипло засмеялся, казалось, что он сорвал горло, хотя был уверен, что не издал ни звука. «Конечно, издеваюсь». — Ладно, — сказал он с ложной покорностью, — давай так. Только не зарази меня чем-нибудь! Мало ли что там переносят твои девицы. Тилль, обиженно сопя, навис над ним опираясь на локти и вошёл одним плавным движением до конца. Дыхание Рихарда сбилось. Тилль замер, вглядываясь в его лицо. Левой рукой неожиданно аккуратным движением отвёл в сторону влажную чёлку. Поцеловал в лоб. Упершись лбом ему в плечо, выгнув широкую спину колесом, начал двигаться размашистыми движениями. Кровать то и дело оглушительно бахала о стену. Выбившиеся из хвостика Тилля рыжие пряди налипли Рихарду на щёку, но у него даже не было сил поднять руку, чтобы убрать их. Закусив нижнюю губу, чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны, он прикрыл глаза. Каждый толчок сопровождался яркой вспышкой под веками. Рихард крепко обхватил Тилля руками, больно вцепившись ему в спину ногтями, чувствуя, как под них забивается кожа. Тилль понятливо опустил руку к его члену и начал дрочить, то и дело сбиваясь с ритма. В животе свернулся жаркий клубок. Пальцы на ногах поджались сами собой. Было так хорошо, ему казалось, что если это чувство продлится ещё хоть секунду, он не выдержит. Оргазм пришёл, как большая белая ослепительная вспышка. Кажется, он всё-таки не выдержал и застонал. Его сперма запачкала руку Тилля. Тилль поднял голову, до предела выгибая шею, двигаясь всё быстрее и отрывистей. Сквозь посторгазменный туман Рихард вглядывался в его искажённое удовольствием лицо — закатившиеся глаза, приоткрытый искривлённый рот, вздувшиеся на висках жилы. Рихард увидел, как он кончает ещё до того, как Тилль излился глубоко внутрь него. Брови подняты, рот округлился в удивлённом «о». Тилль обрушился на Рихарда горным обвалом, намертво придавив его к кровати. Оглушённый оргазмом, тот не начал протестовать сразу же. Потёрся колючей уже щекой и носом о могучую шею, вдохнул знакомый терпкий запах. Дышать, сказать по правде, было тяжеловато, но говорить ничего не пришлось — Тилль чуть съехал в бок, легко выскользнув из его тела. Рихард прижался к нему ближе, не давая отодвинуться дальше, пряча лицо. Его окутало чувство уюта и безопасности. Он закрыл глаза, легко соскальзывая в сон. Сквозь дрёму он слышал, как Тилль выбирается из кровати, медленно собирает с пола и натягивает на себя одежду, кряхтя шарит под кроватью. Потом долгая тишина. «Ушёл досыпать к себе» — подумал Рихард, не открывая глаз, переворачиваясь на другой бок и покрепче заворачиваясь в простыню — кондициоированный воздух неприятно холодил липкую от пота кожу. Уже проваливаясь в глубокий сон, он почувствовал как большая пятерня неловко и будто бы воровато гладит его по голове. А может, это было частью путаного сновидения.