Metamorphosis

На УЗИ он попал в тот же день. — Специалист, занимающийся вашим вопросом, — обтекаемо сказал терапевт, — может принять сегодня же, я направлю вас. Врач оказался щуплым, жизнерадостным и сюсюкающим мужчиной. Любое действие, Рихарда или собственное, вызывало в нём невероятный всплеск энтузиазма, что всё ближе подводило Рихарда к сухой истерике. — Укладывайтесь на кушетку, обувь можно не снимать! Рихард прикусил язык за секунду до того, как сказал, что и не подумал бы этого сделать. — Открывайте живот, брюки тоже нужно приспустить! Врач, азартно поёрзав на кресле возле кушетки и потыкав в кнопки аппарата УЗИ, взял большую бутылку геля. — Гель холодноват, предупреждаю! — Как-нибудь переживу, — не удержавшись, прошипел сквозь зубы Рихард. Врач, словно и не заметив его тона, выбрал датчик и ткнул им в низ живота, сильными слитными движениями размазывая гель-проводник и вглядываясь в чёрно-белый экран. Рихард воспользовался секундной передышкой и попытался восстановить самообладание. — Так, есть плодный пузырь! — ворвался в его импровизированную медитацию голос врача. — Он нормальный? — процедил сквозь зубы Рихард. — Секунду, мне надо измерить параметры, не всё делается моментально! — он, прищурившись, всмотрелся в монитор, повернул датчик, потыкал по клавиатуре, — а вот и наш малыш! Рихард почувствовал, что его сейчас вырвет. На несколько минут специалист замолчал, отмечая что-то в протоколе осмотра. Рихард решил потратить это время на то, чтобы сформулировать максимально конкретные вопросы, лишь бы контакт с этим человеком продлился как можно меньше. В голове роилось множество вопросов и уточнений, но главный из них — «Как он мог быть таким дураком?» Пожалуй, его стоило задать не врачу. — Хотите посмотреть на ребёнка? Рихард сглотнул вязкую слюну. — Нет. Вопреки всем ожиданиям, доктор не стал настаивать и вместо этого развернул аппарат к себе, начиная протирать датчик салфеткой. — Можете вставать. Вытереть гель можно пелёнкой. Присаживайтесь за стол, я доделаю заключение и подойду. Через пять минут врач, протянув Рихарду тёплое, пахнущее нагретой пылью заключение, сел на своё рабочее место. — Расскажите мне, что вы увидели, — сказал Рихард, переворачивая лист лицевой стороной вниз. — Плод и плодный пузырь отвечает нормам срока, серьёзных отклонений я не вижу. — Как это возможно? Я курил эти несколько месяцев по пачке-полторы в день! — В этом нет ничего хорошего, курение плохо влияет на плод на разных периодах, и сейчас я бы советовал вам от него полностью отказаться. Но повторяю, пока что у меня нет данных об отклонениях. — Вы могли их не заметить? — Рихард развёл руками, — о каком ребёнке может идти речь в моём возрасте? Как он может быть зачат нормальным? А если и так, то как мне его выносить? — Вы себя недооцениваете! У нас было несколько пациентов и старше вас, и всё прошло не без сложностей, конечно, но благоприятно! — Не надо говорить мне, что я себя недооцениваю, — вскипел, наконец, Рихард, — скажите мне, какова вероятность того, что плод здоров? Врач чуть склонил голову, словно бы признавая поражение. — Вы правы, в вашем возрасте такого рода риски и правда высоки. Рихард фыркнул и откинулся на стуле, склонив голову вбок. — Но повторяю, — упрямо продолжил врач, — данных за серьёзные отклонения на УЗИ я не вижу. Но не всё можно выявить по УЗИ в такие ранние сроки, нужно будет сделать некоторые другие тесты, я назначу их вам. — Будьте добры. Рихард вырвался из кабинета как ураган, глаза застилала пелена. «Придурок, какой придурок!» он не знал к кому относилась эта мысль — к врачу, к нему самому или, может, к Тиллю. Всё, что он знал сейчас — ему нужно выбраться оттуда и выкурить сигарету. Осенний день снаружи встретил его солнцем и жизнерадостной зелёной листвой. Погода совершенно не соответствовала настроению. Рихард вытащил из кармана пиджака сигареты, прилипшая к остаткам геля на животе рубашка неприятно сдвинулась. И только вытряхнув в ладонь сигарету, вспомнил, что ему теперь их нельзя. Он со злостью смял сигарету, вывалившийся наружу табак призывно запах. Чувствуя, как начинают дрожать руки, быстро пошёл к машине. Сев на водительское сидение, он скрестил руки на руле и упёрся в них лбом. Как он умудрялся каждый раз вляпываться в такое эксклюзивное дерьмо? Словно он был заточен его находить. Как это могло случиться? Они занимались сексом без презерватива и раньше, когда теоретически и вероятность залететь была выше. Они, конечно, не так уж часто занимались проникающим сексом, поэтому казалось, что статистически… Чёрт, да какая статистика, когда он согласился на секс без защиты, он даже не подумал о том, что может залететь. С чего бы? И что теперь будет? Рихард откинулся на спинку сидения. Так, нужно мыслить прагматично. Если тест на врождённые патологии будет положительным, аборт можно сделать и на позднем сроке. Никому о его проблеме до поры знать не обязательно. С другой стороны… Рихард выудил из кармана телефон и открыл календарь. Высунув язык, он считал недели, то и дело сбиваясь со счёта и случайно тыкая пальцем в экран. Спустя минуту ругательств, у него был ответ. Если получится выносить эту беременность, роды случатся в двадцатых числах марта. До начала тура будет оставаться два месяца, так что можно будет даже попытаться прийти в форму. Хотя это, конечно, крайний случай. Скорее всего, эта история закончится гораздо раньше. Результаты тестов должны были прийти через две недели. Если они будут положительными, ему не придётся об этом думать и даже никому об этом говорить. От одной мысли Рихарда передёрнуло. Незачем заглядывать так далеко. Один шаг за раз. Почувствовав небольшое облегчение, Рихард повернул ключ в замке зажигания, вытягивая из пачки сигарету и зажигалку. Посмотрел на них и выругался. Это будет нелегко. *** Следующие несколько недель прошли как в тумане. Рихард ездил сдавать анализы и делать обследования так же часто, как ездил в студию во время записи альбома. А может и чаще. В больницу он ездил, одеваясь как на торжественные мероприятия. С утра вставал пораньше, чтобы сделать укладку. Всё равно тревожные, незапоминающиеся сновидения заставляли его просыпаться каждый час. Никакого проку от попытки поспать на час дольше. В больнице он изо всех сил флиртовал с сёстрами и регистраторами, был сама улыбчивость и приветливость. Никто не должен был понять, что у него не всё в порядке. Хотя, в глубине души, Рихард подозревал, что слишком сильно старается: попытки сделать вид, что всё хорошо, успокаивали, прежде всего, его самого. Возвращаясь домой, он пытался работать в студии, но работа не шла, он то и дело ловил себя на том, что просто смотрит на рабочий пульт или в пространство, а пальцы замерли на струнах, и вот уже пять минут он ничего не играет. Отказ от курения выматывал. Кажется, всё то время, которое оставалось от попыток делать вид, что всё в порядке, уходило на борьбу с раздражением, головной болью и тремором, и в этой борьбе Рихард чаще проигрывал. Он прекрасно знал, что может быть не самым приятным в общении человеком, но сейчас он сам себя едва выносил, а люди, которым не посчастливилось с ним общаться, раздражали буквально своим существованием. Рихард срывался — позже становилось стыдно. Он не мог находиться в тишине, назойливые, тяжёлые и пугающие мысли начинали лезть в голову, проигрываясь по кругу раз за разом. В машине он слушал музыку, дома на полную громкость включал телевизор и засыпал, не выключая его. Но ночью его настигали тревожные сновидения, и тут он уже не мог от них скрыться. Один плюс всё-таки был. Увлечённый своими страданиями, в один из дней он начал есть утопающую в жире яичницу с беконом, уныло размышляя о том, что силовые нагрузки ему запретили, и то, что он съест сейчас останется с ним на долгие месяцы. И вдруг понял, что ни запах яиц, ни жир не вызывают у него тошноты. И вот уже несколько дней он ест всё, что заблагорассудится, и это не заканчивается рвотой. Кажется, токсикоз прошёл, а он и не заметил. Интересно, что было бы, если б он решил ещё подождать с визитом к врачу и дождался прекращения тошноты. Он бы не узнал о беременности ещё долгие месяцы. Может, так было бы и лучше, подумал он мрачнея. В конце концов, он вернулся бы к постоянным занятиям в спортзале, и после какой-нибудь интенсивной тренировки у него бы случился выкидыш. И никаких проблем. Он отбросил вилку и застонал. Как же надоело пытаться пережить это в одиночку. К концу подходила вторая неделя после того, как он сдал анализы на патологию плода. Скоро всё решится. Рихард в задумчивости взял телефон и начал листать список контактов туда-сюда. Остановился на знакомой фамилии и, помедлив немного, нажал на вызов. Наверное, он спит и всё равно не ответит. Трубку сняли после третьего гудка. — Пауль Ландерс у аппарата! — раздражающе бодро пропела трубка. — Привет. — Привет! Уже соскучился по мне? Рихард представил себе, как Пауль двигает бровями. — А ты по мне нет? — Да, я ночами не сплю с тех пор, как мы расстались три недели назад! Места себе не нахожу! — проплакала трубка. Рихард поморщился. Он парадоксальным образом чувствовал и раздражение, и радость от этого странного и такого привычного обмена репликами. Комок, подступивший к горлу, рассеивался. — Хотя нет, кажется, я вру, — не унимался Пауль, — не видеть ваши рожи всё это время было чистым блаженством! Рихард усмехнулся. — Так зачем звонишь? — отвлёкся от своей клоунады на секунду друг. — Да, я тут сходил к врачу несколько дней назад… Рихард замолчал и начал мять и мусолить салфетку свободной рукой. Молчание на телефонной линии затягивалось и становилось тяжёлым. — И что он сказал? — абсолютно серьёзно спросил Пауль через несколько секунд напряжённого молчания. — Ну, он сказал. Сказал, что… — Рихард раздражённо кинул уничтоженную салфетку в сторону мусорного ведра. Промахнулся, конечно. Выдохнул. — Короче говоря, он сказал, что если я не хочу окончательно превратиться в развалину, мне нужно заняться спиной, спортом. А железки таскать запретил! — формально он даже не соврал. Просто немного недоговорил. Пауль на том конце провода облегчённо выдохнул. Рихард уже ждал ответной ехидной шутки, но их нынешний мирный договор был таким — он подставлял Паулю мягкий уязвимый бок, а тот, в ответ на оказанное доверие, в него не вцеплялся. — И ты хочешь, чтобы я стал твоим гуру по здоровому образу жизни? — Пауль вернул себе весёлый лёгкий тон. — Точно. Вы же ходите со Шнайдером заниматься йогой? Хочу присоединиться, если вы не против. — Я точно не против! — ответил Пауль воодушевленно, — А мнения Шнайдера никто не спрашивает, тем более он укатил с семьёй в отпуск и бросил меня с тренером наедине, подлец. Можем начать прямо с сегодняшнего вечера! Рихард протяжно вздохнул, изображая недовольство. — Раз уж решил, надо идти до конца. Идём сегодня. — Отлично! — Рихард слышал по голосу как он улыбается, представлял как он плотно прижимает телефон к смешно изгибающемуся уху, и, сам того не замечая, начал улыбаться, — я скину тебе координаты и время. — Договорились. До вечера. — Ага, пока! *** После йоги настроение у Рихарда было благостным. Когда они вышли на крыльцо фитнесцентра, солнце ещё не успело зайти, а прохладный ветер приятно обдувал разгоряченную кожу. Рихард не слишком любил йогу, она казалась ему довольно скучным занятием. Но, видимо, ему нужно было выползти из своей берлоги, встретиться с кем-то знакомым. Конечно, его проблема всё ещё маячила где-то на задворках сознания, но сейчас не отравляла жизнь своим подавляющим присутствием. Подошедший сзади Пауль, легко провёл пальцами по его пояснице, положил руку на плечо. — Как дела? — Хорошо, — ответил Рихард, не покривив душой, и улыбнулся. Пауль просиял в ответ. Потом заговорщицки улыбнулся и предложил. — Пошли, покурим? Рихард почувствовал, как настроение резко ухудшается. Вот чёрт. — Что бы сказал на это наш поборник здорового образа жизни? — уклончиво ответил он. — Раз уж Шнайдера здесь нет, я могу делать что хочу, — легкомысленно ответил Пауль, не замечая напряжения Рихарда, — скажу тебе больше: я могу делать, что хочу даже в его присутствии. К тому же, я сделал вклад в здоровье и гнулся целый час, одна сигарета не отменит этого. Я прав? — Я бросил курить. Пауль, не отпуская его плечо, спустился на ступень ниже, удивлённо заглядывая ему в лицо, ища подвоха. — Правда что ли? Рихард фыркнул. — Нет бы, порадоваться за друга! — Я радуюсь, просто такое сложно себе представить. И давно? Рихард страдальчески вздохнул. — Уже 12 дней. — И как, ощущаешь лёгкость и здоровье? — Ощущаю себя как кусок дерьма. Пауль заливисто рассмеялся. — Пить ты тоже бросил? — Бросил, — скривился Рихард. — Какой ты решительный! — чрезмерно сладко восхитился Пауль. — Решил, что если бросать, так сразу всё разом. Иначе будет тянуть. Посмотрим, как долго я протяну, может, уже на следующей неделе вернусь к старым привычкам. — Я в тебя верю, ты справишься, — тепло улыбнувшись, сказал Пауль. Легко хлопнув его по плечу, он продолжил — ладно, из солидарности тоже не буду курить. Но только в этот раз! Пошли. — Куда? Пауль уже вприпрыжку спускался с лестницы. — Угощу тебя безалкогольным пивом! Рихард, стараясь не выдать спешки, направился вслед за ним. В голове у него крутилось «ты справишься». — Ты справишься, — пробормотал Рихард. *** Следующим утром Рихарда разбудил звонок телефона. Кто бы это мог быть в такую рань? — Что? — прохрипел он в трубку. — Здравствуйте, господин Круспе, вы просили оповестить, когда будут результаты ваших тестов, — сказал ровный приятный женский голос, — Результаты получены, если хотите, можете подъехать, чтобы посмотреть их и обсудить с вашим лечащим врачом. У Рихарда было ощущение, что на него вылили ведро холодной воды. Спросонья он едва соображал. Скатившись с кровати, он вскочил. — Да. Да, это… Давайте. — Хорошо. Доктор Пройс сможет принять вас в одиннадцать часов, вам это удобно? Чем быстрее, тем лучше. — Я приеду. — Хорошо, ожидаем вас. Нажав на кнопку отбоя, Рихард кинул телефон на кровать и начал обгрызать лак с ногтя, тупо глядя в пространство. В голове звенело, как от удара. Он не мог решить, рад он или не рад тому, что мучительное ожидание завершилось. Он собирался на автомате. Запустил руки в волосы, ставя их ёжиком. Кажется, корни уже заметно отросли. Надев свой выходной комплект одежды — чёрные брюки, чёрная рубашка, узкий чёрный галстук — он посмотрел в зеркало и мрачно усмехнулся. Как на похороны. Доктор Пройс была маленькой сухой женщиной лет сорока. А может и пятидесяти. Практически полностью седые волосы с редкими прядями чёрного были стянуты в высокий хвост на затылке. Чуть приталенный, темно-синий хирургический костюм оттенял светло-голубые глаза. Он уже ходил к ней пару раз. Её холодная отстраненность приятно радовала. Даже механик, осматривая его машину, проявлял больше эмоций и живой заинтересованности. — Все тесты на генетическую патологию отрицательные. Пока что больше данных за то, что плод здоров. Рихард не понял, что он должен почувствовать. — То есть, данные за то, что он ненормальный есть тоже? — Не все патологии могут быть выявлены на ранних сроках. Но всё, что мы могли сделать для диагностики, мы сделали. Будем наблюдать. — И если окажется, что вы что-то пропустили? — В случае выявления пороков у плода или возникновения опасности для жизни носящего отца, аборт может быть сделан и на более поздних сроках. Будем тщательно наблюдать за вашим состоянием, состоянием плода. Когда будет возможно, можно будет взять околоплодные воды. От осознания реальности происходящего у Рихарда побежали мурашки по коже. До этого ему казалось, что он, если и забеременел, то как-то наполовину, не по-настоящему, и всё ещё можно откатить назад. Но теперь реальность происходящего опускалась ему на плечи тяжёлым неподъемным грузом. Выйдя из клиники, он решил, что пришло время звонить Тиллю.