Особенный

Не хватило еще какого-нибудь слащавого «о, мой герой». Гордон замер. Внутри него дошли до точки кипения желания настолько непротиворечивые, что он испугался самого себя. И полного отсутствия отторжения. Он ощущал напряжение, но вовсе не такое, какое мог до этого предположить. Все это прокрутилось в его голове за какую-то долю секунды. Затаив дыхание, он, не справившись с собой, опустил ладонь на покоящееся под одеялом чужое колено и сдержанно ответил на поцелуй, что вызвало у Кобблпота, уже готовившегося получить по шее, сдавленный низкий стон, от которого Джима едва не затрясло. Алкоголь явно понизил критичность его мышления, поэтому происходящее уже не казалось плохой идеей настолько, насколько он представлял это в своих отвлеченных размышлениях. Освальд подрагивающим, но бесконечно нежным благодарным движением вплел пальцы в его короткие волосы. Джим готов был поспорить, что целоваться парень не умел, пусть и выходило довольно сносно. О том, что тот вряд ли когда-то целовался, кричало буквально все: от его странных ужимок, до внешнего вида в общем целом. Но почему-то о том, что Освальда могут привлекать не…девушки, Гордон все это время старался не думать. Видимо боялся в итоге прийти к выводу, что все это время пытался перекинуть на того ответственность за свои собственные порывы. И вот сейчас он целует его, одновременно желая отстраниться и содрать с себя кожу из-за того, насколько его тело заводится от этих немного нелепых неуверенных движений чужих губ, от абсолютно обескураживающей податливости и какого-то чистого, не запятнанного желания. Когда Джим отстраняется, он видит, что Освальд еще не открыл глаза. Он делает это лишь спустя пару секунд с тем же неуверенным видом, что и до этого, словно чего-то боясь. Хах. «Чего-то». У Кобблпота горят — нет, пылают — скулы. Даже в темноте заметно, как светлеют на фоне этих покраснений пятнышки веснушек. Ладонь Джеймса все еще машинально сжимает его ногу сквозь одеяло чуть выше колена, Освальд мягко опускает свою руку на его запястье, едва ощутимо поглаживая грубоватую кожу пальцами. Еще пару секунд они молча смотрят друг другу в глаза. Затем что-то выходит из-под контроля: Джим рывком притягивает его к себе — не склоняется к нему, а притягивает — взбешенным властным движением, снова завладевая его губами, жадно проводя ладонями по спине, но быстро неудовлетворенно отстраняясь, ловя в чужом обескураженном взгляде крайнюю степень недоумения. Вместо ответа он усмехается уголком губ и грубо спускает с плеч Освальда видавший виды плотный пиджак. Раздеть его до того, как он лег, Джеймс тогда попросту не решился. И сейчас в полной мере осознал, насколько правильно поступил. Столкнув пиджак на пол и окинув смущенного паренька пытливым взглядом, Гордон приникает к его шее губами, слегка нависнув над ним, свободной рукой вытягивая полы его рубашки из штанов. Освальд замирает, шумно сглатывая, боясь сделать и движение в ответ, однако заметно выпирающий бугорок в районе ширинки красноречивее любых слов. Кобблпот загнанно взволнованно вдыхает, когда Джеймс спихивает одеяло в сторону и подтаскивает его к себе, валя на спину, чтобы оказаться между его ног и продолжать стаскивать с него одежду уже в такой позе. — Д…Джим, — когда уже расстегнутую рубашку распахивают, Освальд начинает заметно паниковать, ненавязчиво пытаясь прикрыть обнаженный участок тела от чужого внимательного пристального взгляда. Он втягивает носом воздух, собираясь с мыслями, — Ты уверен?.. — выпаливает дрожащим шепотом, только сейчас наконец чуть успокаивая бешеное волнение и осознавая, насколько сильно от Гордона пахнет крепким алкоголем. — Я просто… я не… Джим опирается локтем в подушку рядом с его головой. — Замолчи, умоляю, — Освальда тут же затыкают поцелуем, наваливаясь сверху и под задушенный стон расстегивая его штаны свободной рукой. Кобблпот, не в силах сопротивляться, покорно отвечает, рассеянно гладя мужчину по предплечьям мелко трясущимися бледными пальцами. У парня худощавое тело человека, в детстве страдавшего от полноты, веснушки щедро рассыпаны по плечам и немного — по груди, покрытой едва заметным светлым пушком. Гордон не выдерживает, прижимаясь под выпирающей ключичной косточкой губами, затем языком. Он не спал до этого с мужчинами, но, в теории, предполагает, что нужно делать дальше. Чужие тихие хриплые стоны отдаются приятным напряжением в паху. Кто бы мог подумать… Что ж, все когда-нибудь бывает впервые. Джеймс прижимает колени Освальда к его груди и стягивает брюки с нижним бельем сначала с его бедер, затем с ног, наблюдая за тем, как парень вспыхивает, хотя секунду назад казалось, что еще сильнее покраснеть просто физически невозможно. Штаны отправляются на пол вслед за пиджаком и теперь ничего не мешает Джиму рассматривать парня под собой. У него нежные, округлые изгибы тела. Джим отвлекает себя мыслью о том, что дело именно в женственности, а не в том, что у него стоит на пацана, не в том, что его жутко заводит его сипловатый глубокий голос, не в том… Он жадным изучающим движением проводит от чужих плеч до бедренных косточек, только к концу действа осознавая, насколько тяжело и часто дышит сам. Освальд смотрит на него рассредоточенным взглядом, полным замаскированного под смущение желания. Кажется, тот думает о том, что ему неловко и немного страшно. Джим же — о том, почему раньше не додумался затащить его к себе на квартиру. «Еще не поздно остановиться. Извинись, уйди спать на диван», — проносится в голове здравая мысль, но тут же тонет во вспышке возбуждения, когда парень пытается прикрыться, сведя острые колени. На то чтобы достать из прикроватной тумбочки презерватив и хранящуюся там на всякий случай смазку уходит несколько секунд. Джеймс шумно втягивает носом воздух, снова мягко касаясь своими губами чужих, затем смазано проводит ими по скуле до края роста волос, согревая бледную порозовевшую кожу горячим дыханием. — Освальд, — шепчет он парню на ухо, снова оглаживая его грудную клетку. — Ты сам-то уверен? — в голосе сквозит невидимая Кобблпоту улыбка. Тот кивает. Один раз, затем еще один и еще, зажмуриваясь, всхлипывая от ощущения того как чужой вставший член сквозь одежду прижимается к его ягодицам. Он явно не думал, что в этот день случится что-то подобное. А, если бы ему кто и сказал… — Черт, да, — одними губами произносит парень и робко оглаживает Гордона по плечам, неожиданно крепко сжимая на них пальцы. От Джима приятно пахнет, если не обращать внимания на запах алкоголя. Какая-то странная мешанина из тысячи разных запахов и все они вместе — это он. Освальд мягко кладет руку на его затылок, прижимая его лбом к своему плечу, носом шумно вдыхая запах его волос. Он чувствует: тот улыбается. И от этого ему хочется улыбнуться самому, но улыбка кажется немного неуместной, да и ему уже столько раз говорили о том, насколько она у него некрасива… Джеймс чуть отстраняется, не отрывая от него пытливого взгляда и нависая над ним. Ноги Освальда резко разводят в стороны, он не сопротивляется, лишь прикрывает глаза, пытаясь прочувствовать это прикосновение полностью. По внутренней стороне бедра по нежной коже ладонь поднимается к паху, от чего парень задерживает дыхание. Мышцы на его животе и на ногах чуть напрягаются. Он слышит, как Джим коротко выдыхает, он знает — тот усмехнулся. — Освальд, — несмотря на то, что опасности кому-то помешать разговорами в полный голос нет, Гордон шепчет. Он ждет пару секунд, когда парень приоткроет глаза, смотря на него каким-то слишком пронзительным нечитаемым взглядом. — Ты красивый. Освальд вздрагивает, прикусывая нижнюю губу и шумно рывком выдыхая. Кончик носа едва ощутимо покалывает и Кобблпот часто моргает, надеясь, что сдержится и не заплачет от переизбытка сильных эмоций. Джеймс выдавливает вязкую жидкость из флакона на свои пальцы и откладывает его в сторону, снова нависая над Освальдом, лаская языком кожу у него под ухом, он осторожным движением проталкивает в него палец и замирает. Слыша чужое участившееся дыхание, Джим надеется, что делает все правильно, так как не уверен, что парень решится сказать, если что-то пойдет не так. — Будет неприятно — скажи, — мужчина нежно прикусывает мочку его уха, и Освальд ахает, делая едва ощутимое поступательное движение бедрами, вызывая у Джима тихий рык. — Хорошо, — намеренно отчетливо шепчет он тому на ухо, проталкивая в него второй палец, двигая ими туда-сюда медленно, по мере расслабления мышц увеличивая амплитуду движений. Подкупало то, что студент доверчиво расслабился и лишь едва слышно постанывал, поджимая тонкие порозовевшие губы. Он ему, мать твою, доверял. А Джим не знал, что будет после этой ночи. Он провел языком по открытой напряженной шее, затем оставляя засос в самом ее основании. Он уже свободно двигает пальцами, но пока лишь на пробу касается изнутри, пару раз отмечая, как от прикосновения к простате парень вздрагивает и зажмуривается, а его брови как-то жалостливо приподнимаются. Джеймс старается не думать о том, что готов спустить в штаны только от этого зрелища. Он разводит пальцы, слыша сдавленный стон, и проталкивает третий, тут же загоняя их по костяшки, что заставляет парня задрожать всем телом и попытаться свести колени. Джим никогда не спал с парнями, но с этим… Освальд запрокидывает голову назад и вцепляется в плечи Гордона коротко стрижеными ногтями, когда тот начинает постепенно ускорять глубокие, пока еще осторожные движения, плавно разводя пальцы и вылизывая его сосок, зная, что через пару часов испытает за все это жуткий стыд. Но ни одна девушка не была с ним так искренне податлива. Ему никогда не доверялись так откровенно — до конца, в самой этой открытости секса больше, чем во всех порнофильмах вместе взятых. Освальд — это сплошная эмоция, обнаженный нерв. Четвертый палец — на пробу. Просто чтобы посмотреть, как напрягаются чужие плечи, услышать тихий стон сквозь стиснутые зубы. Расслабленные мышцы плотно обхватывают пальцы, но двигать ими легко. Парень упирается пятками в кровать и, шумно ахая, подкидывает бедра, смущенно прикрывая нижнюю часть лица ладонью, когда Джим проводит языком немного выше его пупка, снова глубоко вталкиваясь в него по костяшки. — Боже… — одними губами шепчет Освальд, затем втягивая щеки и тихо бессознательно хныча, когда мужчина убирает руку, вытаскивая из него пальцы. Его грудная клетка часто поднимается и опускается, румянец с лица слегка сошел, а с напряженного члена на живот капает вязкая прозрачная жидкость. Джим несколько долгих секунд не может отвести от этого зрелища взгляда, но, справившись с внезапно напавшим ступором, подпихивает подушку под чужие бедра и спускает свои домашние штаны вместе с нижним бельем, разрывая упаковку и раскатывая презерватив по своему крепко стоящему члену. Студент отрывает ладонь от лица и намертво вцепляется пальцами и простынь, теперь уже напрягая плечи и раздувая ноздри. У него такой умилительно испуганный взгляд, что Джеймс не выдерживает и склоняется к нему, аккуратно успокаивающе целуя его в приоткрытый рот, но следом тут же вталкиваясь в него до основания, своими губами ловя удивленный вскрик. Тело под ним прогибается и пытается отстраниться, но он не позволяет, наваливаясь сверху всем весом, крепко, — наверное, до синяков — сжимая чужие бедра, молясь продержаться подольше и не кончить так быстро. Джим постепенно начинает ускорять движения. Он перехватывает запястья тихо сдавленно стонущего Освальда и вжимает их в кровать рядом с его головой, размашистыми глубокими толчками врываясь в расслабленное нутро. Гордон снова прижимается к его губам уже не в состоянии осознано его целовать, но тот мягко скользит между его губами языком, проталкиваясь к крепко стиснутому ряду зубов, опаляя чужой рот своим частым теплым дыханием, сопровождающимся хриплыми стонами. Это — слишком. Мужчина рывком подхватывает его под поясницей, отстраняясь и срываясь на какой-то бешеный темп, видя, как от каждого толчка Освальда буквально трясет, его мышцы напрягаются, а рот распахивается и кривится в беззвучных стонах. Он вскрикивает и едва не плачет, комкая и натягивая простынь, задерживая дыхание, затем резко шумно выдыхая. Джим обхватывает его член, параллельно делая быстрые движения в темп своим толчкам и кончает одновременно с закатившим глаза крупно дрожащим Освальдом, крепко вжимаясь в него и делая еще несколько движений внутри напоследок… *** …а затем, испугавшись, едва не выкидывает его к чертовой матери на улицу ночью, практически прямым текстом сказав тому, что он… Джим помнит этот взгляд. Немного обиженный, растерянный, но не злой. Кобблпот просто принял то, что в итоге произошло. И это было просто ужасно. Просто отвратительно. Он словно и это сделал специально. Чертов ублюдок. Он сказал ему, что, если бы знал, чем все кончится, все равно бы сделал то же самое. У него в глазах стояли чертовы слезы. Гребаный манипулятор. Наверняка еще и соврал, сделал вид, что все это было для него впервые. Гордон со злостью закрывает лицо ладонями. Он чувствует, как внутри него резко закипает настоящая ярость. Это все Освальд, в нем все дело, он сам был во всем виноват и не должен был потом оскорбляться на правду. Джим не такой. Никогда таким не был. Освальд просто понял, в каком он состоянии и решил… Джеймс резко встает и буквально швыряет зубную щетку и пасту в сумку, рывком застегивает молнию и, так и не допив кофе и не убрав упавший цветок, закидывает ее на плечо. Он едва не забывает оставить для хозяйки квартиры на столе деньги, а под ковриком — ключ. И уходит, оглушительно хлопнув входной дверью. Прочь.