***
Собственный дом стал походить на огромную клетку, особенно после того, как Габриэль принял худшее решение. Отныне Адриан больше не ходил в школу и числился на домашнем обучении. Учитывая его бесконечную занятость и отсутствие нормального отдыха, тотальный контроль со стороны отца, возможность проводить время с друзьями просто исчезла. Будучи 13-летним подростком, он просто не мог поверить в происходящее. Он слишком любил своего отца и не поверил, когда в один из дней тот выхватил телефон и удалил все контакты, оставил лишь три номера — секретаря, водителя и собственный. Не прошло и пары дней после ухода его жены, дом все ещё стоял на ушах. Габриэль был подавлен. Он срывался на прислуге в доме, избавлялся от всех вещей, связанных с недавним прошлым, пока полностью не очистил помещение от любых ненужных ассоциаций. А затем принялся за своего сына. Он ворвался в его комнату поздним вечером, едва Адриан вернулся со съёмок. В отличие от отца, Агресту младшему не было позволено тратить время на скорбь, переживания — лишь продолжать работу в прежнем режиме. Тусклый свет луны едва освещал равнодушное лицо Габриэля. Появление отца сначала обрадовало Адриана, ведь он хотел с ним поговорить спустя столько времени, но отец прервал его попытки и начал с сути. Телефон дрожал в ослабших руках, а в горле внезапно пересохло, стоило просто посмотреть на экран. Медленно поднял на отца взгляд, полный непонимания. Глупый, наивный мальчишка. Тогда он не мог дать отпор и поставить родителя на место. Все, на что он был способен, так это просто стоять и тупо переваривать омерзительное отношение. Дыхание прервалось, и он шумно вздохнул, глаза бешено забегали. Почему это снова происходит? Почему ему снова делают больно? — С этого дня ты переводишься на домашнее обучение. — Агрест старший невозмутимо прервал тишину, деловито сложил руки за спиной. — Про друзей можешь забыть. Никто не должен тебе мешать на пути к хорошему будущему. Это была последняя капля. — Ненавижу! — Адриан не успел занести кулак над его головой, как получил резкий удар по животу. В глазах потемнело, по телу прошлись электрические разряды. Ноги не удержали парня и безвольно рухнули на пол. Все его надежды на спасение и поддержку были разрушены в одно мгновение, когда отец, человек, которого он считал своей опорой, обратился против него с такой жестокостью. В руке отца он заметил электрошокер. — И так будет каждый раз, если будешь нарушать порядок. — посторонний голос в помутненном сознании едва отзывался, но он не мог не раслышать всю его грубость и беспощадность. — Поганый мальчишка! Дверь захлопнулась, и за её пределами можно было слышать ругань отца ещё несколько часов. Стены комнаты казались все более тесными, а воздух стал густым и душным. Окружённый тьмой, Адриан оперся о край кровати и закрыл глаза. Что теперь с ним будет? Что будет с их семьёй? Он никогда не чувствовал себя таким брошенным. Потеря матери, а затем и отца оставила в его душе глубокий рубец, который больше никогда не заживёт. Это было похоже на разряды тока, но гораздо более болезненные, чем оружие родственника — кончики пальцев покалывало, а когда болезненное ощущение подобралось к груди, он вздрогнул и тихо всхлипнул.***
Итак прошло два мучительно долгих года. Адриан не понимал, как смог пережить ту ночь и как продолжает жить. Отец сдавил его горло невидимой нитью и сделал затворником, практически лишив возможности общения со внешним миром. Фотограф и организаторы мероприятий часто жаловались на его вечное хмурое выражение лица и несобранность, а в обществе продолжали обсуждать семью Агрестов и сочувствовали Адриану. Вся его натура все больше и больше отвергала людей — все раздражало, на всех было плевать. В какой-то мере он почувствовал себя подобным отцу, и от этого на душе становилось ещё паршивее. Постепенно тело стало существовать отдельно и выполняло повседневные действия автоматически. Если бы у него была возможность, он бы просто лежал на кровати круглыми сутками, без какого-либо движения. Нино с другими друзьями Адриана первое время пытались противостоять его отцу, настаивать хотя бы на общении, но это было просто невозможно. Охранники выпроваживали нежеланных гостей. Тогда в дело врывался телефон, звонки на котором блокировались не без помощи Габриэля. В конце концов попытки связаться с Адрианом прекратились, и парень окончательно погрузился в себя. Каждый вечер он сидел рядом с кроватью и бездумно покачивался. В голову лезли разные мысли — от прокручивания воспоминаний до раздумий над обрыванием жизни. Дома, казалось, никто не замечал перемен в поведении Адриана, за исключением Натали, всегда смотревшей на него с сочувствием. Этот человек не мог быть для него кем-то близким, пока слепо выполняет приказы ненавистного им папаши. Он не заметил, когда буквально оказался под замком: на окнах поставили решётки, входные двери заперли. А в глазах все еще стоял отец с электрошокером. Руки ухватились за холодную сталь. Там, за пределами дома, продолжалась жизнь, в то время когда здесь все замерло. Адриан уже забыл, каково это — просто гулять с друзьями, ходить в школу, как все нормальные люди. Каково это — быть частью обычных людей. Слух уловил свой глухой истерический смех — даже гребаные стены за окном не позволяли хотя бы взглянуть на то, чего его давно лишили. Он чувствовал себя преступником, сидя за решёткой и не понимал, в чем провинился. Ему не позволили решать самому, и это бесконечно злило, а спустя столько времени желание освободиться от всего этого безумия только усилилось. Матери их недосемейка просто надоела, и ей захотелось просто уйти. Отец, судя по всему, окончательно слетел с катушек, и та же участь могла в скором времени коснуться и Адриана. Оставалось лишь два варианта — покончить с собой, либо бежать. Желание жить в нем билось сильнее прочих чувств. Если попытки наладить контакт с отцом и настроить его на разговор провалились, как и возможность получить разрешение на выход из дома, придётся действовать другим путем. Идея не давала Адриану покоя и даже прибавила воодушевления: дни проходили не так мрачно, и теперь он постоянно раздумывал над способами побега, пока вспышки фотокамер били в лицо. «Только бы получилось…» Все действия пришлось проворачивать ночью, несмотря на отсутствие слежки в самом доме. Лишние глаза и уши в этом случае на руку не сыграют, к тому же могут быстро доложить Габриэлю о планах сына. И тогда, возможно, шанса спастись больше не будет. У Адриана есть только одна попытка, и он её не упустит. В подвале ему удалось найти ножовку, подходящую для резки металла. Был риск, что звуки резки металла могут услышать, но звукоизоляция в каждой из комнат теперь, наконец, пригодилась. Также было необходимо изучить уровень контроля. Натали не живёт в особняке, и её рабочий день заканчивается в девять вечера. Водитель уходит примерно в это же время, а вот охрана работает постоянно, сменяя друг друга. Дом охраняется лишь снаружи, на всех окнах, в том числе и в коридорах поставлены решётки. Видеокамеры установлены не везде, под окнами в его комнате их нет, что в какой-то степени облегчает задачу. Проблема в том, что охрана проходит по всем участкам, а учитывая, что в ночную смену их около трех — двор контролируется почти все время. У него есть всего пара минут на то, чтобы скрыться. Его план не подведёт. Спортивное тело поможет действовать быстро. В худшем случае придётся драться, но он ни за что больше здесь не останется. «Это больше не мой дом. Я хочу найти свое место в жизни.» После того, как секретарь и водитель покинули дом, Адриан стал собирать необходимые вещи: прежде всего складной нож, который также нашёл в кладовке, небольшой запас еды, деньги и что-то из одежды. Было важно отправиться налегке, насколько это возможно — лишний груз будет только мешать. Адриан понимал, что не сможет остановиться у друзей — первым делом его будут искать именно там. Выжить он сможет, но придётся скрыться и уйти как можно дальше, пока не наступит его совершеннолетие. Полная луна наблюдала за его действиями, а скрежет металла, как бы не хотелось, был не слишком тихим. Сердце бешено колотилось, а руки все не переставали разрезать холодную решётку. Парень периодически бросал взгляд на дверь и прислушивался, нет ли кого то поблизости. Ему повезло, что решётки установили не снаружи, иначе охрана сразу бы обнаружила его. — Давай же… — ножовка, судя по всему, была старой и плохо поддавалась, отчего Адриан сильнее стиснул зубы. Черт! Под окнами стояли пару переговаривающихся охранников, и Адриан надеялся, что они ничего не заподозрят. «Я не могу остаться здесь! Не могу!» Когда голоса стихли, он ускорился, не жалея рук. Удалось проделать небольшую дыру между решетками, но её достаточно, чтобы выскользнуть и перебраться через окно. В нос ударил опьяняющий ночной воздух, стоило ему открыть окно и высунуться. Предчувствие свободы сводило с ума, но ещё слишком рано радоваться. Напряжение в воздухе казалось ощутимым, словно электрический заряд, готовый в любой момент ударить молнией. В такой атмосфере каждый шаг казался решающим, каждое дыхание — последним. Каждая клеточка тела была настороже, готовая реагировать на малейший признак опасности. Сосредоточенность была на пределе, каждое движение было просчитано до мельчайших деталей. В этом мире, где каждая ошибка могла стоить жизни, нельзя было позволить себе расслабиться или сделать неверный шаг. Убежать через главные ворота не получится из-за камер и более жёсткой охраны, поэтому остаётся одно — стена на относительно небольшом расстоянии. Если он всё сделает правильно, то сможет допрыгнуть. Сердце бешено колотилось, наполняя грудь адреналином и возбуждением. Он чувствовал, как каждая клеточка его тела напряглась, готовая к прыжку. Взгляд был сосредоточенным, полным решимости и ненависти. Он не мог допустить, чтобы Габриэль продолжал контролировать его жизнь. «Интересная картина получается. Дорогой отец, отныне нас больше ничего не связывает.» Минуты казались вечностью, когда он приготовился к прыжку. Все его мысли были направлены на одну цель — освободиться от оков этой тирании. Он сжал кулаки, ощущая в них силу и решимость. Ничто не могло остановить его. И вот, в одно мгновение, он оттолкнулся от земли и взмыл в воздух. Все его чувства слились в одно — адреналин, страх, ненависть, свобода. В этот момент он почувствовал себя живым, настоящим. Все остальное исчезло в тени его решимости. Прыжок был коротким, но он сделал все правильно. Воздух свистел в его ушах, а земля приближалась с каждой секундой. И вот, он приземлился на другой стороне стены. Трава и листья деревьев приветствовали его прибытие, перебирая своими нежными пальцами его волосы. Он ощутил себя свободным, как никогда прежде. Улыбка появилась на лице, и он почувствовал, что наконец-то начинает жить своей собственной жизнью. Адриан бросил короткий взгляд на окно, где стоял человек, который пытался контролировать его. В его глазах были ненависть и решимость — он больше не позволит этому человеку диктовать свои условия. Скрываясь в тени деревьев, он понял, что теперь все зависит только от него. Он больше не будет позволять кому-то манипулировать своей жизнью. Он будет бороться за свою свободу и счастье, несмотря ни на что. И ничто не сможет остановить его.***
Ему действительно удалось выжить, но не без проблем. Адриан оказался сильнее и проворнее, чего не ожидал Габриэль, который явно не был готов к такому поступку сына. Но не исключено, что рано или поздно он бы убил собственного сына, если бы Адриан не решился на побег. Теперь же бояться стоило старику, ибо тягаться с самой Мафией для его жалкой жизни слишком уж рискованно. Он научился жить, не поддаваясь чувствам. Уничтожил любые проблески жалости к людям — иначе он бы не смог пережить все, что ему преподнесла жизнь после побега. Остаётся небольшой выбор, когда на каждом шагу только и ждут, чтобы обокрасть или убить. Именно в неблагополучных районах ему пришлось существовать следующие несколько месяцев. С трудом он уговаривал себя не связываться с Нино — его могли быстро обнаружить. По этой же причине пришлось оставить телефон в особняке. Наконец, он мог целиком и полностью распоряжаться собственной жизнью, однако, свободы как таковой не ощущалось — невидимые тиски отца продолжали держать где-то внутри, отчего он не мог спать спокойно. Будучи несовершеннолетним, сыном модельера и известной личностью, Адриан был известен практически везде, и это осложняло жизнь. Пришлось перебраться в самое неприметное место — район Барбес, славящийся скоплением криминала и продажи наркотиков. Будь у него выбор, он бы туда не совался, но и история могла сложиться совершенно по-другому. Именно там он убил первого в своей жизни человека. Несчастный прохожий стал случайной жертвой — Адриану были необходимы деньги, и все, что оставалось мальчишке без дома и еды — воровать или убивать. Его тело дрожало при виде мёртвеца. Он сжимал окровавленный нож до побеления рук, и это в некоторой степени отрезвляло. Безумно осознавать, что ему это понравилось. В тот день, абсолютно промокший, стоя на одной из неосвещенных улиц, он прижал ладонь ко лбу, переваривая произошедшее. Тут же откинул мысли о его сходстве с собственным отцом. Тогда он поверил, что может контролировать не только свою жизнь, но и чужую. Нормы морали стёрлись напрочь, как и границы разумного. Из неуверенного замкнутого мальчишки он превратился в того, кто нападает первым. В того, кто поджидает своих жертв во тьме и стремительно подчиняет людей. Он не помнит, кем хотел быть раньше. Как думал и о чем мечтал. Кажется, будто его прошлая жизнь окончательно стерлась из памяти, оставив за собой лишь пепел. Он даже не был уверен, что после всего сделанного может считать себя человеком. Парень, который искал свободу за пределами клетки, так и не обрёл её. Убийство — лишь способ выжить. Но это не смысл его существования. В тот день, с полупустым рюкзаком на плечах, в тёмной толстовке и полными надежды глазами он надеялся на иную жизнь, которая, возможно, далека от реальности. И все же, нашёлся слабый человек, готовый открыто противостоять Адриану. Это выглядит ещё более глупо, учитывая, что этот человек — девчонка. Если бы он хотел убить её, у неё не было бы никаких шансов. Тем не менее, она все ещё жива. Мало того, парень позволил ей уйти. Кот слишком заигрался с мышью. Их игра была похожа на прятки, но с известным финалом. Медленно, но верно, он подбирался к ней все ближе и пугал до дрожи в коленях. Ходил вокруг да около, но всё никак не мог избавиться. А хотелось ли ему вообще этого? Парень не понимал своих чувств по отношению к ней. Просто увидел в ней себя — слабую, беспомощную. Когда ему требовалась помощь, он остался один, и пришлось решать все проблемы самому. Рядом не было ни одного человека, который мог бы поддержать его в трудный момент. И он хотел стать таким человеком для неё. Его тяжёлые шаги привели к заброшенному складу, у которого местная банда успела отследить девушку. Теперь бежать некуда. Ловушка в очередной раз схлопнулась. Эхо скрипучей двери раздалось по всему помещению, несмотря на гуляющий за окном ливень. Звук проник в каждый уголок, наполнив его напряжением и тревогой. С собой Нуар прихватил несколько наёмных, чтобы быстрее покончить со всем этим. Ему не хотелось возиться слишком долго. — Раз, два, три, четыре, пять — Нуар идёт искать… — как и ожидалось, ответа не последовало, отчего он лишь ухмыльнулся и расслабленно двинулся вглубь помещения. Впредь он не будет церемониться с этой девчонкой и научит её быть послушной. Адриан обернулся к окну, не из-за раскатывающегося грома и сверкнувшей молнии. Там, перед его глазами, стояла Маринетт, уверенная и сильная, смотрящая на своего похитителя пристальным взглядом. Он уже было собирался подойти к ней, но нож, приставленный к её горлу, заставил остановиться. — Не подходи! — вскрикнула, прижимая к себе холодное оружие. Она и не надеялась одержать победу в драке с одним человеком, а уж тем более с несколькими. Но вполне способна лишить себя жизни прямо здесь и сейчас. Адриан находился в полном замешательстве, хотя в темноте это было едва ли возможно рассмотреть. Он не ожидал, что девушка начнёт ставить ему условия и угрожать самоубийством. — Маринетт, — он поднял руки в примирительном жесте, хотя остальные готовились напасть на девушку по его приказу. — Давай спокойно поговорим. Она с трудом сдерживала слезы, но ее голос звучал решительно и пронзительно. Ее душа была разорвана на части, а сердце билось в унисон с болью, которую она испытывала. — Нет, это ты послушай! — мелкие капли крови стекали по бледной коже, но это не мешало девушке продолжать вести диалог. — Я не позволю тебе помыкать мной! Хорошо живется, когда решаешь за остальных, да? — она отдалялась от мужчин, спиной идя к выходу. — Я все ещё не понимаю, почему ты помог мне. И не хочу знать. Ты мне просто противен. Голос надрывался, ей было страшно. Но она продолжала делать то, что задумала. В конце концов, теперь в любом случае Маринетт сможет обрести покой. — Маринетт, я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел помочь. — его голос звучал благородно и спокойно — девушку было необходимо успокоить прежде, чем они ее схватят. Необходимо усыпить бдительность и исключить риск. Так или иначе он не хочет, чтобы она навредила себе. — Я знаю, что ты сильная и независимая девушка. Но иногда даже сильным людям нужна помощь. Она медленно остановилась, неверяще глядя на него сквозь слезы. Ее рука, все еще держащая нож, дрожала. Как он может нести такую чушь со спокойным видом? — Ты не понимаешь… — прошептала, — Я потеряла все, что имела. И все это по твоей вине. Ее руки живо схватили доску, лежащую на полу, и с неимоверной силой Маринетт бросила ее в ветхий потолок. В тот же миг раздался громкий треск, и здание начало дрожать. Падающие доски и обломки камня погрузили помещение в полный хаос. Воздух наполнился пылью, затрудняя видимость. Маринетт понимала, что если жизнь для нее еще хоть что-то значила, она должна была ринуться вперед, к обнаруженному выходу на другой стороне. Но немного позже она услышала глухие удары и шум обрушивающихся конструкций. Бандиты вместе с Нуаром слишком поздно поняли, что опасность настигла их. Вокруг них с потолка посыпалась пыль, а следом начали падать доски. Все происходило так быстро, что времени на раздумья не оставалось. Здание продолжало стремительно рушиться, и Маринетт не знала наверняка, что случилось после того, как она выбежала из опасной зоны. Ей удалось пробежать до того, как выход завалило, и тогда она окончательно потеряла зелёные глаза из виду.