***
— Вчера я наблюдал за кондитерами в американских штатах, — Аластор перегибается через стол: тянется за сахарницей. В громадной кухне за большим столом находятся только они, устроившись на углу. Шарлотта сидит на коленках, внимательно смотрит на его руки, как он смешивает шоколадный порошок с горячим молоком. — Они опять придумали новый вкус конфет? — радостно поинтересовалась девочка, — мне так нравятся плитки молочного шоколада с орехами, — она протянула сладостный звук и подставила руки под лицо, хлопала себя пальчикам по щекам. Глаза её сверкали, словно Аластор показывал фокус с кроликом в цилиндре. — Это, — материализовал он пушистые надутый зефир в пальцах, — маршмеллоу. — Звучит, как имя кролика, — засмеялась она, однако интерес её усилился еще больше, — оно и правда похоже на кролика, Ал. — Это разновидность зефира. Он размешивает несколько ложек сахара в напитке, принюхивается к запаху и кидает в кружку несколько сладостей. Аромат чудесный, Чарли протягивает моментально руки к подвинутой ей кружке. Мужчина кивает на неё, приглашая будто попробовать. — Зачем ты бросил зефир туда? — хмурится она, — как это теперь пить? — Как обычно, просто ощущение теперь, словно он будет таять во рту, маленькими-маленькими шипучими пузырьками, — он склоняет голову на бок, — тебе понравится. Чарли в действительности нравится. Чарли теперь пьет какао только так…***
Они усаживаются в библиотеке за стопкой журналов: Он по-хозяйски устраивается одной рукой на её плече, другой придерживает край глянца; закидывает ногу на ногу. Шарлотта восхищенно рассматривает приталенные платья под пояс, рассказывает о том, что хотела бы носить клетчатые узоры и белые кружевные перчатки. Ему нравятся открытые плечи и руки. Аластор откровенно пялится на девочку и когтями проходится по её руке, поглаживая локти, представляет на ней черное бархатное платье выше колен. Он придвигается ближе, мимолетно поглядывает на обложки и страницы. Шарлотта чувствует его рядом, прислоняется к нему ближе, а потом вовсе ложится к нему на ноги, свои же подгибает. Платье её задирается и она скользит глазами по его лицу. А потом смущенно улыбается, поджимая губы. Девочка вновь скрывает взгляд, обращая свое внимание на книжонку. Герцог опускает руку к её талии, мягко поглаживает живот, ведет ниже, перебирается ладонью под подол, оглаживая нежную кожу. Чарли сжимается как котенок, чуть трет коленками друг о друга. Он же слышит её тонкий, почти незаметный стон, скрываемый в закрытых губах. — Вам нравится, мисс? — он поглаживает её бедра, перебирает пальчиками словно по клавишам на коже, царапает упругие ягодицы, — когда я делаю так? Шарлотта отвечает ему согласным судорожным вздохом, ему кажется, словно он слышит её сердцебиение: быстрое, учащенное. Он смеется, дивится детской реакции. В комнату неожиданно влетает сам дьявол, с дикими, отрешенными глазами. Аластор шарахается как подстреленный: руки в момент отлетают обратно на спинку дивана, а Шарлотта мнет в руках журнал. — Друг мой, почему ты прохлаждаешься в компании моей дочери, вместо того, чтобы помогать мне с отменой гастролей Лилит, — Люцифер мечет молнии в него. — Уделяю внимание племяннице, — он пожимает плечами, — только и всего. Сегодня утром я обзвонил все театры и сцены в столице, они приняли предложения. Митинги будут подавлены в этот же вечер, — он жестикулирует ладонью — Папа? — Шарлотта поднимается с теплого места, а Аластору становится словно холодно — почему ты не хочешь, чтобы мама играла в представлениях? — Твоему маленькому носику еще рано вмешиваться во взрослые дела-а, — пропел он последние слова, подхватывая её под руки и спуская с софы, направляет в сторону, — пойдем, посидишь со мной. Шарлотта испуганным взглядом смотрит на Герцога, но не смеет противоречить отцу: идет к двери, ведущей в коридор. Люцифер разворачивает к нему, скалится, притягивает за воротник черной рубашки и шепчет ему на ухо едким, противным голосом: — Перестань слоняться за ней тенью, меня раздражает, когда мне путают карты. Он отталкивает его, боль отдается в позвонках, но Аластор даже не морщится. — Хорошего дня, — он улыбается, быстрой походкой, разворачиваясь, уходит. Аластору хочется разодрать в клочья софу, на которой он сидит, ему хочется встать с места и кинуть вслед Самаэлю толстую книгу с проклятьями…***
— Шарлотта, тебе наскучивает со мной? — юноша пытается состроить конструктивный диалог, но она пытается его игнорировать, проявляя невежливость, — ты совсем со мной не разговариваешь. — Должно быть просто… — она пожимает плечами, — у меня нету настроения, мои извинения граф. Парень задумчиво смеется, он видит, как Чарли словно поставила непреодолимый барьер из тишины. — Мы могли бы сходить вечером в центр, прогуляться по улицам, — Вон Элдрич берет её за руку, ощущает, как она оттягивает её, а потом поддается, — что скажешь? Шарлотте не правильно отказывать, но язык не поворачивается сказать в тоже время согласие. Она хочет исчезнуть отсюда, запереться в комнате. Душа вновь подскакивает внутри, а потом тяжелым камнем оседает на сердце, ей тоскливо, неприятно находится рядом с ним. Её раздражают его по мертвому темно-серое лицо, зализанные черные волосы, колкие глаза с темными кругами под ними. Он весь пропитан мраком и тенью, она страшится любого контакта с ним. Аластор же глядел сверху: прислонился лбом к стеклу, с каждой минутой, что провели эти двое вместе, он сжимал пальцами багряные шторы, готовый содрать их вместе с карнизом. — Тебе не тягаться с ним, — Люцифер присаживается на подоконник — напротив, глядит в упор, складывает руки на груди и словно выжидает, пока молчаливый собеседник его произнесет хоть слово за последний час, — у них будет хороший союз и прекрасные, сильные энергией наследники. — Ты словно вытираешь об меня ноги, — Аластор злится, но не сводит глаз с мелькающих в нескольких метрах снизу образов. — Я думаю разумно, желаю лишь лучшего своей девочке. — Лучше? — усмехнулся он. Омуты глаз наливаются кровью, он звереет, повышая голос, — позволь спросить тебя: насколько хорошо ты её знаешь? И ты что, ставишь меня вровень с той грязью, что попадает сюда? В этот прогнивший мир?! Аластор был возмущен, зол и обижен на весь черный свет. Он думал, если высказываться — то сейчас. — Мы по твоей вине здесь все, — вылетает колкими фразами с его зяыка, по твоей вине спустились с рая в ад, и я не хочу измерять свою жизнь количеством власти и силы, что течет во мне, — он указал рукой на Шарлотту, рявкнул, — и я не хочу, чтобы ты окунал её в тот омут страданий, в ком погрязли мы. Я хочу радовать Чарли, хочу видеть, как она улыбается и смеется. Никогда она не получит такого с кем-нибудь другим, потому что все остальные живут лишь эгоцентричной жадностью ко всему! Самаэлю было нечего сказать, он просто ждал окончания этих громогласных заявлений. — Посмотри на него, Люцифер, — уверяет он его, — он пропитан злобой и тьмой, Чарли никогда не будет чувствовать защиты рядом с ним, он лишь угроза для нее. — Он сильный демон, превосходящий по силе даже тебя, не отрицай этого. — Я не вижу ни одной капли искренности в его глазах и поступках, — Аластор сорвал багряные шторы, рванул когтями и бросил под ноги дьяволу, вместе с карнизом и кусочкам штукатурки, осыпавшейся сверху — я не отступлюсь от своего: я очень жесток в гневе, тем более, если меня натравить, усвой это, — напоследок он рычит ему, хлопает дверью так, что та вылетает с петель.***
Все последующие дни они проводили время отдаленно друг от друга: Аластору запретили контактировать с ней. Старинный замок сейчас казался до ужаса пустым и мрачным. Она обходила комнаты, сейчас они будто были вовсе не жилыми, словно пустовали целые века. Плотные шторы лишали единственного источника света в этих стенах. Магне слонялась потерянным призраком среди колонн, и только завидев среди коридоров красную макушку, на радостях спешила в её сторону, а потом перед дней громко закрывали дверь. Аластор не может меня игнорировать, думает она, но настойчивости в ее голосе не слышится совсем: — Ал, открой мне, — она стучит костяшками глухо о красное дерево, — мне нужно поговорить с тобой. — Шарлотта, не отвлекай меня, — слышалось приглушенно в ответ. Демон в действительности не хочет увидеть её? А как же все те знаки внимания, что уделял он ей? Принцессу затрясло: Хотелось расплакаться прямо на месте. Девушка подавила вырывающийся вскрик, поджала губы и развернулась.***
Лилит недовольно покосилась на мужа, вздернула носик и яростно прошипела. — Не расскажешь почему я возвращаюсь с отмененных, волшебным образом, гастролей домой и на пороге меня встречает заплаканная дочь? — Суккубша стучит пальцами по столу и поглядывает на развеселого Люцифера. — Какая жалость, — саркастично говорит он, — здесь у тебя не мало слушателей, можешь хоть весь замок оккупировать. — Самаэль, мне не до шуток, черт тебя подери, — она хочет запулить в него перьевой ручкой и банкой с чернилами, — что здесь происходит? Из моей девочки и слова не вытянуть, Аластор уходит в тень при моем появлении, а ты тут значит совершенно не причем? Люцифер довольно улыбается и со скрежетом ставит точку в письме. Запечатывает его в конверт, следом — складывает в него черное перо, откладывает на стол. — Понятия не имею о чём даже речь, — все также лукаво произносит он, — сходим лучше в ресторан в полночь, — он встает, обходит стол и оглаживает её плечи, — посидим семьей, возьмем Шарлотту, пригласим Вон Элдричей. — Все пытаешься заключить помолвку с ними? — она насупилась, недовольно поглядывая на его руки, — ты спросил об этом Чарли? По моему котенок предпочтет провести время с дядей, ежели с этими напыщенными жабами. — Она не против, — он сладостно шепчет ей, бархатно, с хрипотцой смеется и продолжает, — я жду вас через несколько часов готовой к выходу.***
Шарлотту заставляют силой присутствовать в том неуютном месте, девочке не по себе становится с каждой минутой. Граф ужасно самолюбив и скучен. Она не может найти в нем хоть что-нибудь привлекательное. Ночь проходит в суматохе и сером безразличии, Шарлотта сжимается комочком в холодной постели. Небо за окном затягивает тучами, поэтому приходится включать ночник: боится темноты. От лампы светит неярко, но достаточно, чтобы разглядеть на столе белый конверт. Она не думая распечатывает его, полусонными глазами вчитывается к текст: " Мне жаль, что находясь в одном здании, мы говорим лишь взглядом " Текст проявлялся постепенно, словно выцветал на старой бумаге. — Что… — спрашивает она сама себя. Губы её поджимаются, а после она нервно обыскивает свой письменный стол в поисках чернил. Аластор рассказывал ей о скрытых посланиях — так назывались магические письма, способные передавать мысли на бумаге в реальность. Иначе говоря — общение в реальном времени. » Аластор? Это пишешь ты? Что происходит с тобой, почему ты избегаешь меня? Мне одиноко без тебя здесь, ты единственный кто понимает меня » Девушка перечитывает написанное предложение, оно в миг будто просачивается в бумагу и чернила исчезают. Ответ приходит не сразу, но принцесса терпеливо выжидает. " Я вижу тебя расстроенную, будто плачешь без остановки, что стряслось? » " Мне не хватает моего Аластора: я хочу поцеловать тебя и вновь танцевать с тобой. Граф не такой — я чувствую плохую энергетику от него, мне страшно рядом с ним. Пожалуйста, не избегай меня…»***
— «Моего Аластора»? — язвительно шепчет Люцифер, перечитывая вот-вот исчезнувшее предложение, — что? — он в непонимании, комкает старую бумагу, выбрасывая к себе на письменный стол. Он тяжело вздыхает, откидывается в кресло, закрывает глаза. Рука ложится на лоб, растирая морщины от нахмуренных бровей. Зубы скрипят от злости: — Во что ты только её втянул, старый ты олень…