***
Чарли не счастлива. От слова - совсем. Люцифер строго настрого запрещает ей общаться с Аластором, и эти слова бьют по самому живому: Чарли истерично, словно в припадке нападает на него, а после жалобно вскрикивает о том, что дядя не натворил ничего плохого. Люцифер с непониманием смотрит на неё, уголки его губ приподняты, а взгляд - в замешательстве, потому что до конца не понимает, как реагировать на это. Он пытается её успокоить, говорит: - Все это лишь временно, - прижимает к себе, - у Аластора тяжелый период, он не совсем контролирует себя. - Вы все бесчувственные порождения! - дергается Шарлотта, - поддержка и тепло: вот что нужно ему, а вы лишь ограждаете его от этого мира! - Шарлотта, я запрещаю приближаться к нему: любой контакт - под запретом, - он глядит серьезно в её опустевшие глаза. Она убегает в слезах, с тяжелым усилием открывает дверь из отцовского кабинета. Магне истерично плачет, добираясь до своей комнаты в полном непонимании. Девочка утирает слезы и пытается найти несчастный старый конверт с листом, вложенным черным пером. " Дорогой Аластор, мне страшно осознавать, что мы не можем даже поговорить. Что заставляет тебя пачкать руки чужой кровью? Несколько недель без тебя были словно пыткой. Я слышала о твоих кровопролитиях, но мне хотелось бы выслушать и тебя: что у тебя на душе, зачем ты делаешь все это, как скоро мы сможем встретится...Твоя Чарли
"***
Аластор наслаждается первыми рассветными оттенками неба, падает глазами в черные стены комнаты и после окунается с головой в воду. Кровь с него сходит водопадом, в купальне он возится с несколько часов, сидит гордо на мраморных краях, слушает как покачиваются черные фонари над головой. Сзади капашиться прислуга: молчаливо прочесывает каждое перо, обливает водой изгибы расправленных крыльев. Аластор приподнимает голову к потолку, вдыхает пар и непозволительно мечтает о том, чтобы сзади сейчас стояла Шарлотта, чтобы девочка оглаживала его широкую спину, водила руками вдоль лопаток, пропуская через пальцы почернелые, разодранные перья. Желаний было все больше, а вода с каждой минутой превращается из прозрачной в багряную, оседая растекшимися пятнами. Демон успокаивается, ярость не поглощает его с головой: остались лишь колкие заявления и упреки в сторону Люцифера. А как ему хочется увидеть малышку Чарли, он не вспоминал о ней уже месяц и ему кажется, что она скучает, исстрадалась по нему так же, как и он по ней. Его руки дрожат при каждой мысли о своей девочке, он вспоминает ласковые прикосновения, пытается воспроизвести её движения: пальцами оглаживает свои впалые скулы, усмехается. - Даже меня поражают твои представления, друг мой, - громко заявляет Люцифер, оказавшись на другой стороне бассейна. Аластор не спешит открывать глаза: он убирает руку от лица, жестикулирует слугам выйти, и те молниеносно вылетают за дверь. - Я лишь помогаю ангелам проводить зачистку - не более, - хладнокровно отвечает Аластор, растягиваясь на холодном, мокром камне. В купальне эхом отдается каждый его звук, каждый тяжелый вдох и трепет сердца, - тебе ли не все равно, что творится здесь? Черный мир, черные души, черный черный мрак... - Мне нету дела до тех низко падших людей, на кого ты направил свой гнев, однако, меня лишь напрягает тот факт, что сделал - это ты, и что это может отрицательно сказаться на Шарлотте. Аластор знает к чему он клонит, и ему вовсе не хочется слышать те слова, что скажет он дальше. Весь разговор перетекает в один большой упрек в его сторону, демон игнорирует его, встает, укутавшись в широкое полотенце и даже не прощается, исчезает в темных комнатах нижних этажей.***
У Магне стучит сердце, в горло подтекает ком, вставший словно препятствием на пути. Она видит его растерянного впереди, идущим сначала быстро, а после замедляющим шаг к ней навстречу. Девочка пытается приоткрыть губы, сказать его имя, словно взывая, но Аластор тенью проходит мимо неё. Ей кажется словно она призрак, глаза замирают на том месте, где он стоял секунды назад, а после она в панике скачит мыслями от одной к другой. Он даже не посмотрел на меня, проносится в голове. Ноги останавливаются, а корпус тела все пытался нести словно назад: развернуться и будто удостовериться: правда ли это он? А не еще один фантом, что так часто мерещились ей в образе дяди. Он же - рвет душу, сжимая до побеления костяшек руки. Впервые за месяц он видит её и не может прикоснуться по наказанию самого Самаэля, не может даже взглянуть ей в глаза. Этот чертов демон будто знает,как лучше страдать и изводить Аластора. Мужчина замирает на секунду, а после останавливает шаг. Глаза его дрожащим припадком смотрят вперед, на темные коридоры и толстые каменные стены. Он решается моментально, будто искра вспыхивает в его глазах. Он грубо хватает её за руку, дергает в свою сторону. Девочка опешив, вздрагивает, но несется за ним следом: они поворачивают за угол, он прижимает её нагло к одной из колонн, падает перед ней на колени и заключает в тяжелых объятиях. На лице его мрак и напряженность, а Шарлотта же всхлипывает и судорожно плачет. - Аластор, - шепчет девочка, ладонями прижимает его голову к себе, нервно поглаживает его затылок и пропускает шелковистые пряди алого сквозь пальцы. Он безжизненно холодный, но сердце его бьется настолько быстро и громко, что она чувствует каждый совершенный кульбит внутри груди. - Моя Чарли, моя маленькая принцесса, - хрипит он, обводя носом её шею и открытые плечи. Он прижимает её настолько сильно, что девочка пребывает в шоковом состоянии, - мне тяжело и больно смотреть на тебя, каждый раз, что ты стоишь передо мной - это невыносимая боль от утраты... - Аластор, о чем ты, - всхлипывает она, - я не понимаю, что происходит с тобой. - Мне так жаль, - вторит он ей, - мне так жаль, пожалуйста...мне так жаль, что все происходит именно так... Он отстраняется, берет её лицо в руки, проводит большими пальцами по мокрым щекам. В коридоре словно неестественная тишина, страх накатывает волной, и ему кажется словно у стен есть глаза, всевидящее око, способное увидеть их сейчас. Аластор страшится собственных желаний, но чувствует будоражащие взаимные вожделения со стороны своей принцессы. Магне пытается увидеть в его глазах хоть какое-то объяснение, но там лишь печаль и сожаление. Ей кажется, что глаза у него красные вовсе не от природной демонологии, а от слез. Аластор прижимает её к себе, держит крепко и наваливается вперед, целует лихорадочно и неимоверно нежно, словно в последний раз. Чарли отдается ему вся: девочка приоткрывает губы, сладостно стонет при каждом их горячем касании языков, сдвигает его руки, перекладывая к себе на грудь. Аластор не может насладиться, все по долгу мучает её прерывистыми поцелуями, выдыхает горячим воздухом в рот и дрожащими пальцами мнет её шею, она же - ласкает руками его ключицы, забирается руками за ворот: оглаживает широкую спину и ей хочется никогда не заканчивать этот пьянящий поцелуй, потому что близость с Аластором, ощущение его горячего тела под рукой заставляет сердце биться в унисон вместе с его. Мужчина отрываеся от нее с большим усилием, целуя несколько раз напоследок короткими мазками губ о губы, смотрит в глаза, потому что знает - еще немного и он не сдержится, зайдет куда дальше, чем обычные ласки. - Исчезни, пожалуйста, не делай этого со мной, - шепчет он ей в губы напоследок. Он поднимается с колен и словно растворяется в этом треклятом коридоре пустым холодным ветром. Девочка оглядывается, но не находит его, испуганными глазами пытается найти его образ где-то вдали, но не чувствует его присутствия здесь. Шарлотта дышит полной грудью, руками обнимания себя за плечи. Она не помнит даже, куда и зачем направлялась - у девочки истерический припадок: выкрикивает его имя по несколько раз за секунды. Оглушающий тонкий голос вероятно слышит весь замок...***
Скрипка звучит предупреждающим голосом, а клавиши фортепьяно звучат набатом - Шарлотте не нравится эта льющаяся ото всюду музыка. Струнные словно отдают в самый дальний, глубокий мыслительный процесс - она не может сосредоточиться на происходящем : лица и голоса людей сливаются в один большой водоворот, в котором было только ничего не разобрать. Она стоит в кругу из малознакомых ей людей, мечется взглядом по их напыщенным лицам и по-наглому глядящих глаз. Зал заполняет нелепейшая суматоха, и её это пугает: девочка вот-вот впадет в паническую атаку. Вчерашнее признание Аластора бьет точно в самое сердце: больно и колко, толстым копьем. Ей кажется, что-то стоит постоянно позади и начинает толкать его дальше, за пределы твоего тела: насквозь. На ней пышное черное платье, с черными оборками и черными кружевами. Ей не нравится черный цвет: его нету в радуге. Высокие потолки завораживают и пугают, за окном - беспросветная темень. В стеклах отражаются разновидные силуэты гостей. Девочка словно углубляется взглядом туда и падает разумом в лабиринты Фавна, на минуту заглядываясь в черноту, пока её не выдергивает серьезный голос отца. Они садятся за банкетный стол: длинный, широкий и разнообразный едой. Шарлотта глядит сначала на него, а потом утыкается взглядом на против сидящего графа Вон Элдрича. Юноша высокомерно, оценивающе глядит на неё, а после улыбается уголками губ, чуть наклоняет голову в честь приветствия. Шарлотта хмурится, но все же отвечает ему тем же. Над головой что-то радостно вещал отец, с задорным, прекрасным тембром рассказывая о своих планах на будущие десятилетие. Клавиши на фортепьяно отбивают каждый звук все четче, под каждое слово Люцифера. Высокими, напряжёнными нотами : тук...тук...тук... словно медленное сердцебиение. - ... и я пришел к согласию о том, чтобы заключить помолвку наших прекрасных детей, - Люцифер хватает руки напротив сидящих друг другу наследников и громогласно продолжает, - Моей любимой, единственной дочери Шарлотты и весьма достойным её руки уважаемого графа Вон Элдрича. Душа её словно скрипка: струны натягиваются, доходя конечного апогея, а после резко обрываются водопадом смешанных эмоций в пропасть...Повествование от лица Аластора
Мне казалось в тот момент я словно разучился дышать. Внутри резко скрутило болезненным комом, сжало черствым камнем и пару раз ударило о грудную клетку, пытаясь вырваться истошным криком. Глаза вдруг резко застилала пелена, и я посмел вновь взглянуть на неё: испуганную, словно не понимающую, что здесь происходит. Она неотрывно глядела на отца, а после заторможено перевела взгляд на графа. Я натянуто улыбнулся, но кожа на лице все предательски дрожала: препятствовала моим действиям. Дьявол продолжил речь, и я понимал, что еще секунда - и вот-вот свихнусь умом. Время словно остановилось тогда, я постепенно осознавал, что конец нашим с Чарли отношениями - пришел сейчас. Мой мозг не хотел воспринимать преподнесенную правду до самого конца: не в разговорах, что потекли как мутная вода по долине; не поздравлениях, что были так странно изложены их языком. Я будто оказался на краю пропасти, с каждым шагом приближаясь все ближе к вратам в тартар. Язык черство произнес не искреннее радостное заявление в лицо всем остальным, а глаза уперлись взглядом в хладнокровное лицо Люцифера. Дьявол стоял возле башни шампанского, и в упор, неотрывно смотрел мне в глаза. Я чувствовал, словно в этот день потерпел поражение, как будто крепость - моя Бастилия пала под его давлением. Он не насмехался, даже не улыбался, а просто выжидал моих действий. Происходящее здесь действие словно растаптывало последнии мои мечты и надежды. Внутри все место вдруг заполнила тишина и пустота. Я скользнул взглядом по толпе, завидел Шарлотту в небольшом кругу лиц, вместе с её будущим женихом. - Шарлотта, - тихонько окликнул я её. Она моментально оторвалась от всепоглощающего её внимания графа, в надежде взглянула на меня и словно прошептала одним взглядом самые искренние извинения. - А-Аластор, - голос её дрогнул, а губы приоткрылись, словно она хотела сказать что-то еще, но передумала. - Моя маленькая принцесса, - я по-доброму улыбаюсь ей, пытаюсь вложить всю теплоту и любовь через прикосновение к её руке, нежном взгляде в черный омут глаз, искаженном в настроение лице. Она словно чувствует меня, поддается каждому движению и пытается улыбнуться в ответ. - Мои поздравления, и мое благословение, - я касаюсь губами её руки, мягкой, но охолоделой кожи. Я задерживаюсь недолго, успеваю коснуться мокро и горько, оставляя словно клеймо. Поднимаю глаза, но вижу лишь разочарование в ответ. Она молчит и я ощущаю, слышу сердцебиение: моя девочка вот-вот расплачется от разочарование во мне." Аластор, не смей... "
" Я проиграл здесь, это не моя война, прости меня, Чарли... "
Голоса стихают, эхом трезвоня в голове. За тяжелыми ставнями зала словно другой мир, поглощенный тишиной и спокойствием. Я вышагиваю медленно, пытаясь почувствовать поверхность под ногами. Внутри начинает расползаться словно яд, я начинаю ощущать, словно конечности мои атрофируются тянущим болезненным спазмом. Ноги несут меня в свою комнату, я пытаюсь переставлять ими ровно, но чувствую что прямая дорога уходит словно из под меня. Дерево накатывающей боли разрастается ветками внутри, саднит, а потом создает плод. Горло охватывает кольцом черствых лиан печали, мышцы скручивает в саднящие внутри раны, и я глубоко вдыхаю, пробуя остудить боль. Подбородок мой мелко подрагивает: саднящее чувство перетекает от горла в самое сердце и , в ту же секунду глаза накрывает мокрая пелена. Заслонкой негодования и отвержения, от безысходности своего положения я чувствую: разум просто не выдержит. Мой собственный мозг играет против меня, подталкивая на эмоции. - Нет, - вторю я себе, - нет, нет... Я шепчу только губами, и понимаю, что сдержать морально в себе ничего не смогу. Я вписываюсь одной рукой в каменную кладку, другой же - пытаюсь нащупать толстую ручку двери. Стена холодная, а внутри меня ураган жарких горьких слез, который наравит вырваться наружу.Я не могу...
Ладонь накрывает глаза, я жмурюсь, втягиваю носом воздух и по кривому стою, опираясь на стену. Мне хочется упасть прямо здесь: физическая боль давит в виски и лоб, отдаваясь словно маятник, уходит и возвращается каждые секунды, проведенные в паническом страдании. Я рвусь вперед, наваливаюсь на дверь и в миг хлопаю её обратно, прислонившись спиной. Рот мой издает впервые странный, тонкий звук: я протяжно, хрипло скулю. Губы кривятся в странной полуусмешке, улыбке, дрожат, как и все остальное лицо. Тело медленно оседает на пол, прижимаясь к деревянной поврехности. Половицы скрипнули, захлопываясь на замок и я ощущаю себя по не-нормальному хорошо в ту же секунду: голос мой истошным воплем начинает кричать, словно сердце взорвали бомбардировщиком, я сорвался в тот миг. Зажал что есть мощи себе рот, кусая ладонь и неотрывно смотрел в пол, чувствуя налитые горем слезы. Колени поджимаются и я утыкаюсь лицом в складки брюк, когтями впиваюсь в скулы. Глаза закрываются и передо мной встает полотно белых воспоминаний, самых чистых и прекрасных моментов проведенных с моей девочкой. Я ощущаю, как теряю тонкую нить, связывающую наши души и жизнь. Она вырывается из моих рук словно вода - утекает в другом направлении, в конечную точку, до которой мне никогда не добраться...