***
Аластор выдохнул, задумчиво прошел по главной лестнице, поднимаясь на верхний этаж. Он пытался придать себе уверенности, но с каждой мыслью о своем решении, как будто разочаровывался все больше и больше в том, что сможет высказаться Самаэлю. Он встал перед самой дверью в его кабинет, постучал носком туфель по ковру, нахмурившись, без стука вошел, дергая ручку. Люцифер не поздоровался, зато одарил тяжелым взглядом. Вчерашние действия герцога в сопоставлении с прошлым их разговором заставили Магне выжидать новую истерику. Сам же он — напрягает лицо, готовый твердыми указаниями поставить Аластора на место… — Нужно поговорить, — Аластор прислонился к двери, грудная клетка в миг заполнилась беспроглядным туманом, невозможно было вдохнуть, — это на счет Чарли. — Выглядишь просто кошмарно, — грустно усмехается он. — Д-да, — соглашается демон, — про это и разговор, — он сжимает обессиленно кулак, — я хотел сказать, что морально опустошен внутри, и больше не могу находится здесь. Хотел предупредить, что уеду на какое-то время отсюда, может, — дергает он плечами, — в загородное поместье, думаю расположится там. — Покидаешь нас? — удивляется Самаэль. Голос его тверд, а образ наседает тьмой. Он откладывает бумаги, приподнимается с кресла, обходит стол, садится на него, скрестив руки и выжидающе смотрит на Аластора, словно ждет объяснений, — я рассуждаю весьма объективно и ты должен понять меня. — Да, я знаю, — вздыхает Ал, закатывая глаза, — но не могу смириться, — он облизывает губы и сжимает их, подбирая слова, — точнее — я не выдержу этого всего. По крайне мере сейчас, — мужчина собирается с мыслями и разговор плавно перетекает в сухое признание, — сейчас сдался окончательно, но продолжать видеть её здесь — это невыносимо, — он панически шепчет, выдавливая из себя каждое слово, — я попросту не могу остаться здесь. Я попросту свихнусь, мне надо уехать, словно забыть это все. Голос дьявола словно мягчеет, тембр становится легче, льется водой: — Страдания моих близких — это недопустимо, но превыше всего для меня — это защита Шарлотты, пускай и такой ценой. Ты должен это понимать. — Самаэль, я понимаю, но, — Аластор вскидывает руками, пытается доказать, что он не слабая кандидатура. — Нет, — перебивает его дьявол, — Я буду спокоен, если Чарли будет в безопасности ото всех возможных, как внешних, так и внутренних угроз, я пытаюсь ликвидировать их, и это весьма не просто. И Если она не пустой звук для тебя, если ты дорожишь моей дочерью — то помоги мне с этим. Аластор тяжело вдохнул, медленно закивал: согласился с ним. — Да, — хрипит он, — я понял, — он прикрыл рот рукой, провел по лицу, — ты всегда можешь рассчитывать на меня: я пойду за тобой, даже вновь, против всех небес, — он поджимает губы и хватается руками за красных жилет, — попрощайся за меня, пожалуйста. Люцифер кивает, обхватывает ладонями локти и смотрит на закрывающуюся дверь. На душе оседает тяжелый камень, сдавливает легкие и тянет вниз грехами. У дьявола сводит челюсть, а брови нервно дергаются, потому что внутри закипает лава, поселяется затаенное ожидание с нотками страха…***
Шарлотта вышагивала по выложенным черным плитам обсидиана, рядом шел Гарольд. Граф нес в руках свой пиджак, переступал через длинные корни деревьев, все поглядывая на девушку. — Как мрачно, — произнес он, осматриваясь, — не боишься? — Здесь не может быть место страху, — Шарлотта говорит уверенно, сменяет направление к центральной Стеле, расположенной на завядшей земле. Камень окутал толстый ствол многолетнего, тысячелетнего дуба. Ветки его свисали черными тянущимися руками, накрывая погребальное место словно купол. Шарлотта присаживается на корточки, рукой сметает засохшие листья с каменной плиты. — Здесь похоронены не выжившие ангелы, — Чарли опустошенно оглядела надписи, поджав губы, — Аластор рассказывал, как умирали на его руках братья, и сколько погибло в тот день, уже после войны, — Чарли взглянула на черствую землю. — Жалеешь их? — граф приподнял голову. — Немного, — Магне растеряно оглядела надгробия, — я не представляю, насколько больно это… Падать с вершины в самые низы. — Ты маленькая фантазерка, — смеется Гарольд. И смех его раздражает, расползается едкими звуками по саду — от чего девочка морщится, — дальше падать уже некуда, вокруг лишь бесконечные пустыни. — Война была большой глупостью, — слетает с её уст, — надеюсь, что впредь и во веки веков гармония между нами будет сохранена. Юноша издевательски улыбается, поправляет рубашку, зачесывает темные пряди волос, наклоняется к ней, поднимает с колен. — Давай присядем, — он тянет её в сторону, переплетает их руки. Чарли вторит его движения, неохотно осматривает колонны, присаживается с ним на расколотый мрамор скамьи. Магне ведет пальцами по шершавому камню, вспоминает словно каждую трещину на нем. В беседке темно, засохшие ветки свисают словно лианы, закрывают их стеной, создавая словно укрытие. Свет падает на белоснежные руки Шарлотты и на его темные, скользящие по по ткани платья. Шарлотта словно в тумане, перед глазами стоят воспоминания о том, как она приходила сюда с Аластором. Они усаживались здесь, шептались о своих мыслях, он рассказывал о прошлом и как больно вспоминать прошедшее время, до появления преисподней в целом, как темного мира. Шарлотта чувствует его прикосновения, мягкие, осторожные: поглаживая по волосам, нежные касания к плечам и шее. Девочка умиленно улыбалась Аластору в ответ, хватала его за ладони, прижималась лбом к его, и сладостно вздыхала при каждом его слове. Света тогда было гораздо больше: он лился с каждый стороны, маленькими лучиками сквозь ветки, падал мягкими оттенками на его лицо, заставляя улыбаться и дивится столь прекрасному явлению. Он притягивает её за шею, прикасается осторожно, выдыхая признания о своих чувствах прямо в губы. Горячий воздух ложится покалывающими оттенками на коже, заставляет сердце трепетать с каждой секундой сильнее, а после замирать в ожидании поцелуя. Но в этот раз он груб, настойчив по другому, словно у него припадок. Она отвечает на поцелуй, не поспевает за ним, но приоткрывает уста. Касания его странные: он дергает за плечи, прижимает корпусом тела к себе, впечатывая грудью в свою. Шарлотта не решается дотронуться до него, лишь недовольно морщится, и противится от каждой его манипуляции. Партнер оголяет её плечи, сдергивая ткань, ладонями проводит по белоснежной коже, царапает когтями и тяжело выдыхает. Шарлотта жалобно стонет ему в губы, поднимает руки к его волосам и неуверенно проводит по ним. Они не мягкие, скорее жесткие и словно зачесанные назад. Платье её расходится словно по швам, оголяя грудь. — Чарли, — проходится холодный шепот рядом, — Чарли… Голос Аластора звучит словно эхом в голове, а касания его до непозволительности мерзкие и грубые. Принцессе холодно, образ любовника словно туман, она не может распознать его за застилавшей глаза пеленой. Гарольд расценивает действия малышки как нечто иное: жалобные звуки заводят его, он не может оторваться от черных её манящих губ, широко, по жадному целует, языком касается чувствительной кожи, в ответ же ощущает вибрацию от издаваемых недовольных стонов. Голос её тонкий вырывается наружу, когда он припадает словно зверь к её щекам, оставляя мокрую дорожку языком, переходит на тонкую шею и пыхтящими звуками упивается уже телом. Руки его бродят по спине, приподнимают задранную юбку, скользят по ногам. Он резко укладывает её на расколотую скамью, выдергивая тем самым девушку из лживых фантазий. Она замирает, утыкается взглядом в одну точку, приходя в себя. Сердце бьется уже от страха, она чувствует как дрожит оно от ненависти к самой себе. Как я могла, проносится у неё в голове. Магне упирается руками ему в грудки, давит, пытается отодрать от себя. Гарольд прерывается на секунду, а после рыкнув опускается ниже. Чарли всхлипывает, стиснув зубы. Она безмолвно пытается вырваться, ногтями впивается ему в шею, толкает и мычит. Ему лишь льстит некое принуждение, легкое насилие над принцессой. Граф наваливается сверху, подминая под себя, все не может насладиться ей сполна. Руки нагло исследуют молодое тело, пальцами забираясь под шелковое белье, очерчивая коготками розовые ореолы. Шарлотта вскрикивает, брыкается ногами, руками отодвигая его от себя. — Перестань! — девочка толкает его в солнечное сплетение, приподнимается. Гарольда забавит её реакция, но он игнорирует её действия, трясет, зажимает ей руки, сдавливая белые запястья. Он сладостно мычит, трется губами о затвердевший сосок, позволительно вдыхает её запах, припадает устами к горошинам. — Г-гарольд! — истерично плачет она, — Г-гарольд, н-нет! — Чарли дергается, испуганно смотрит на самодовольное лицо юноши, — оста-ановись, я не г-готова! Я н-не это имел-ла ввиду! Она глотает воздух рывками, не в состоянии вымолвить и слово. — Ты моя невеста, — шепчет он слащаво — так почему бы не стать одним целом полностью? Он пытается заговорить её, но девочка не поддается. Его умиляют жалкие попытки сопротивления столь хрупкой особы. Парень переставляет ноги: коленом упирается в плиту, второй же — твердо вжимает в землю, нависает сверху неё, сдавливая. Ей отпускают руку, чтобы забраться под подол задравшегося платья. Шарлотта в панике опускает конечности к земле, нащупывает ладонью острый тяжелый камень и выдохнув замахивается, резко припечатывая его прямо в висок юноши. Парень моментально убирает руки, впечатывается на пару секунд головой в спинку скамьи, как вдруг второй удар приходится ровно в то же место. Вон Элдрич молнией вскакивает с неё, хватается пальцами за голову и протяжно мычит. Из руки её вываливается камень, она сама сползает с плиты, чуть не упав. Глаза в страхе смотря на его ошалевшее корчившееся в боли лицо, а после она берет себя в руки: отползет спиной к дереву, оперившись приподнимается и на ватных ногах, отшагивает назад, придерживая разорванную спереди ткань. — С-стоять! — рычит баритоном он. Отходит на несколько шагов и тут же спотыкается о выступы обсидиановых плит. В голове звенит колоколом от удара, трезвонит белым шумом, а кровь выступает из глубокой раны. Граф пошатывается, впечатывается рукой в ствол многолетнего дерева и облокачивается. Боль расползается черным лучами агонии, заставляя вскрикнуть еще раз. — Сука! Чертова Тварь! — звериное его рычание слышится как кошмар среди сада. Мертвые деревья скрывают девочку, она несется со всех ног обратно во внутрь замка, переходит по выложенным тропинкам, выходит к небольшой площади с памятником в центре, наваливается телом на тяжелую дверь. Слезы бьются хрусталем о выгравированный мрамор и ей впервые так ненавистно все вокруг…***
— Шарлотта, — шторы распахиваются в тот же миг. Розовое небо, затянутое белой пеленой предстает стеклянному взору Лилит, — коте-енок, — все так же тянет она. Девочка укутанная в одеяло не двигается. Кокон из белья скрывает маленькое тельце. — Время уже совершено позднее, ты пропустила семейный завтрак, — она присаживается к ней, придвигается ближе по розовым перинам. Лилит отгибает края одеяла, и тут же перепугано вдыхает, только завидев заплаканное лицо дочери. — Какой кошмар, Чарли, — она заботливо гладит её по волосам, убирая намокшие, запутанные пряди волос, — ну-ну-ну, леди не пристало плакать. — Мама-а, — тяжело вырывается с выдохом из неё. Шарлотта вновь впадает в истерику и зажмуривает глаза. Плач её надрывный и садняще глубокий внутри: ком стоит внутри горла, давит опухоль, разрастаясь по телу. Лилит беззвучно поглаживает её по голове, а после забирается прямо в обуви и в платье на кровать. Магне младшая охватывает ее руками, безостановочно плачет, надрываясь всей грудной клеткой. Женщина понимает все без слов, молчит и просто укладывается с ней рядом: считает нужным провести время с ней здесь, не пытаться вытягивать из острых страданий. Истерика её слышна за стенами. Двери в комнату открывает Самаэль, осматривает белые потолки и останавливает взгляд на задумчивой Лилит. Женщина взмахом руки, говорит, мол, уйди. И он уходит, оставаясь в неведении. Девочка успокаивается спустя час, всхлипы перетекают в сопение и в конечном итоге она просыпает весь день от усталости и головных болей. Лилит в замешательстве, потому что перепады настроения дочери она никак объяснить не может. Она решает остаться с ней на весь день…***
Вон Элдричи приезжают весьма неожиданно, без предупреждения, врываясь будто на территорию, рассекая на черном старом бентли. Гарольд резко открывает дверь, опускает ноги на землю и осматривается вокруг, опираясь руками на приоткрытую дверь. Стоит, покачивается, ждет. Напротив же — стоял Аластор, беседуя с самим Люцифером. Лицо дьявола вытянулось, когда Аластор сощурил глаза, бормотал себе под нос и сверлил взглядом семейство. — Доброго дня, Джентльмены, — поднимает руку Левиафан. Дьявол милостиво улыбается, сменяя объект своего внимания. — Доброго дня, — почти в унисон вторят его словам демоны. Аластор не дружелюбен: каждая секунда словно наполняется магмой, обливая и так каменной сердце. — Аластор? — удивленно, улыбчиво смотрит Вон Элдрич, — куда-то собираетесь?«Сукин сын»
— Да-а, — протяжным, заговорческим голосом отвечает ему красноалый, — решил сменить обстановку, — смеется он, — уезжаю в загородное поместье. — То-то, — кивает Левиафан, засовывает руки в карманы черных брюк и по странному косится на Самаэля, — а с вами нужно переговорить, у меня весьма неприятный разговор намечается. — Прошу в замок, проходи в кабинет, я подойду, как только провожу Аластора, — Самаэль осматривает грозное, настороженное лицо Левиафана, ждет, пока Вон Элдричи пройдут мимо. Аластор цепляется взглядом на черствые очи Гарольда, осматривает его побитый висок: тот даже не скрывает. Рана давно запеклась, оставляя тянущую корочку. Левиафан подталкивает сына вперед, руками придерживает за плечи. — Не стоило, я смог справиться и сам, — демон мягко улыбается, заламывает пальцы, — напишу как только обустроюсь. — Надолго все же планируешь? — спокойно, с осторожностью, и даже некой заботой спрашивает дьявол. — Сам не знаю, — пожимает он плечами, вздыхает полной грудью. — А свадьба? Появишься? — Нет, — отрезает он, — не смогу. Извини. — Хорошо, я понял тебя, — черные зрачки мечутся по складкам одежды, — давай, — он крепко жмет его обессиленную руку, — до встречи. — До встречи…***
Люцифер разваливается в кресле, складывает руки в замок и выдохнув спрашивает: — Чем могу помочь Джентльмены? — Люцифер, — вскидывает брови Левиафан, — прежде всего, мне не хотелось бы разрушать отношения между нами. — Для этого разве есть причина? — мужчина словно шипит, как будто снимает с языка. Потому что высказаться на счет их позиции против его принципов и желаний — очень хочется. — Вчера в обед, я встретился с Чарли, — громко сказал Гарольд, раскинув руки на подлокотниках черного кресла, — сначала мы просто говорили, а после пошли в сад, — голос его был недовольным, обиженным, с яркими нотками злости и презрения. А как он пускал молнии в глаза правителя. — С каких пор встречи с моей дочерью мешают поддерживать хорошие отношения с вашей семьей? — Люцифер в непонимании, задумывается. — Шарлотта вписала мне камнем, — он закинул ногу на ногу и начал нервно трясти носком лакированных туфель, — у меня останется гребаный шрам! Люцифер озадаченно осмотрел его лицо, остановился на налитых злостью глазах. — Я не верю, что она это сделала, — выдохнул он, потирая большими пальцами друг о друга. Физиономии Вон Элдричей исказились в неподдельном удивительном оскорблении. Он слышал, как нервно сжал зубы юноша, чуть ли не скрипя. — Это просто абсурд! — пробасил Левиафан, — Люцифер, она повела себя просто неподобающе, это оскорбительно, как для моего сына, так и для нашей семьи в целом! — Я попрошу без криков, — Люцифер закинул ноги на стол, поводил глазами по ковру и задумался на фоне недовольства вздернутого парня. Сегодня у моей малышки была истерика, думает он. Он не может сопоставить два этих факта, скалится. Внутри заседает странное чувство, будто все постоянно ему что-то недоговаривают, как будто пытаются оставить его виновным во всех проблемах. — Что вы делали на встрече? — нерешительно спрашивает он. Гарольд на секунду метнулся взглядом по нахмуренному взгляду отца, а после язвительно выплюнул: — Да ничего! Говорю же: болтали, — пожал он плечами, — немного по обнимались. — «Пообнимались?» — поднимает брови Люцифер, — в каком смысле? — М, — парень поджимает губы, а потом вновь, резко выкрикивает, — она ударила меня! Зарядила камнем прямо в голову! Знаете, как это больно?! — Я спросил, что вы делали, — уже настороженно отозвался Самаэль. Рука его сжалась в кулак, а скулы напряглись. — А что будет потом?! — рычит юноша, не обращай внимание на разозленного дьявола, — она просто упрямая девчонка! Да я в жизни не возьму такую в невесты! — Упрямство — проявляешь здесь только ты, — поднялся Люцифер с места, уперся руками в стол и по звериному уставился на графа, — моя дочь — самый хрупкий и невинный цветок, и я даже представить не могу, что ты пытался с ней сделать, если она приняла такие меры! Гарольд впечатался спиной в кресло, не решаясь открыть рот. — Люцифер, они помолвлены, и у него есть полное право на близость с ней, — скрещивает руки мужчина. — Это лишь по факту, — слетает с его уст колким заявлением, — и если я узнаю, что ты попытался причинить моей девочке боль, — распевает он, — что ты попытался хоть на секунду заставить её плакать, — губы его задрожали, — и сожалеть о моем выборе… — Дьявол пронзительно испепелял глазами графа, — то молись, но только не мне…***
Люцифер не смыкает очи всю ночь, по несколько раз встает с постели, укладывается обратно. Шаги его размеренные, а голова пухнет от мыслей. В воспоминаниях проносятся недавние события, картинами стоят перед глазами. Он почти не спит, в промежутках снятся же кошмары, они настолько реальны, что сам дьявол просыпается каждый раз в холодном поту. — Эй, — Лилит хватает его за лицо, наклоняется сверху, — посмотри на меня, это лишь очередной кошмар, — она быстро оглаживает тонкими пальцами его наморщенный лоб, нахмуренные брови, что нервно дергались от каждого тяжелого вдоха, — Люцифер, — шепчет она, глядит обеспокоенно и жалостливо. — Я н-не могу, — хрипит он, прижимает к себе королеву, рвано выдыхает и судорожно стонет, — перед глазами море крови и страданий моих близких. — Дорогой, война закончилась несколько тысяч лет назад, — вторит ему женщина, — мой милый, это лишь кошмары. — Они слишком реальны, — отнекивается тот, — я не знаю, не понимаю, — Он притягивает её, горестно целует и пальцами оглаживает щеки, расфокусировано смотрит в её очи, что так горят во тьме, — я не хочу, чтобы отныне моя семья ввязывалась войну с небесами, не хочу противостоять Михаилу вновь, в следующий раз он не пощадит никого. — Ты слишком суеверен, — выдыхает она, — у тебя уже припадки, — ложись спать. Завтра отоспишься, а собрание верховного парламента я перенесу на следующий день, сообщу Столасу, и он в миг всё сделает, только перестань меня пугать, ладно? — Хорошо, — закрывает глаза Самаэль, проваливаясь в полудрему… Под утро он засыпает, мечется головой по подушке до самого обеда, не желая открывать глаз и вставать. Разум трещит по швам, и скреплять его осколки совершенно нету сил. Усталость накатывает комом, поясницу тянет, Самаэль жалобно мычит и выдыхает, остается в комнате на весь день. А после к нему неожиданно приходит его малышка. — Папа? — скулежом спрашивают сзади. Чарли стоит у двери, в длинном простом белом платье. — Шарлотта, — оборачивается он со спины. Родительское сердце чувствует неспокойное и неладное: с ребенком тоже все не весьма прекрасно. У принцессы пустые глаза, а еще дрожащие руки, — иди ко мне. Она обходит широкую кровать, снимает туфельки на ковре, забирается с ногами на постель и подползает ближе. Укладывается рядом, и Самаэль нежно ей улыбается, накрывает одеялом. — Расскажешь мне что-то? — шепотом спрашивает он. Чарли боязливо кивнула, в упор смотрела на него, почти не моргая. Она протягивает к нему кисти рук, переворачивает тыльной стороной, и в глаза тут же бросаются синие отметины, переплетаемые с фиолетовыми оттенками. — Это сделал Гарольд? — вопрос звучит больше риторически, интуиция его никогда не подводила, а девочка лишь согласно шмыгает носом, — за что ты еще ударила его? — Откуда ты знаешь? — Шарлотта сворачивается клубком, прижимая к себе руки. — Они приходили ко мне, — Люцифер вздохнул полной грудной клеткой, погладил её по волосам, пропуская шелковые пряди блондинистых волос через пальцы, будто расчесывает. Шарлотта насупилась. — Мне не нравится его отношение ко мне, — она кусает губы, — он ужасный человек. — А что конкретно произошло между вами тогда? — Я не хочу об этом говорить, — девочка замолчала на этот счет, потому что считает постыдным рассказывать о таком собственному отцу, — мне не комфортно с ним, я не чувствую себя в безопасности. Слова её бьют молнией в голове, перед глазами стоят искры: слова Аластора, его тяжелый взгляд, дрожащие руки, словно он изначально знал о происходящем вокруг. Самаэль невольно вспоминает о том с какой горечью и злобой выговаривался ему друг, как не побоялся признаться в своих поступках и чувствах к его дочери, как предупреждал его множество раз — но дьявол не слушал, твердо настаивая на своем…«Никогда она не получит такого с кем-нибудь другим, потому что все остальные живут лишь эгоцентричной жадностью ко всему! ; Посмотри на него, Люцифер, он пропитан злобой и тьмой, Чарли никогда не будет чувствовать защиты рядом с ним, он лишь угроза для нее. Я не вижу ни одной капли искренности в его глазах и поступках»
Я хочу радовать Чарли, хочу видеть, как она улыбается и смеется
Люцифер жалостно взглянул на неё, рывком приобнял, утыкаясь губами ей в лоб, не отпускал, словно видит её в последний раз…***
Зал совета представлял собой большой купольный храм, с черными обсидиановыми колоннами, высокими потолками, украшенные фресками в память о падении с неба. Огненные чаши украшали каждый метр над головой, однако мрачность никуда не исчезала. Двери в зал распахнулись, Люцифер широким шагом прошел в центр зала, поднялся на несколько подъемов выше остальных, объявил о начале собрания. Голос его раздался вокруг тяжелым и уставшим, что не осталось не замеченным. В груди словно засела взрывная сверхновая, которая вот-вот бы вспыхнула гневной тирадой. Между демонами вспыхнули конфликты за территориальные захваты и распределением власти за пределами Пентаграмм-Сити. Однако Люцифер уделял лишь внимание спокойному взгляду Левиафана. Мужчина раскинул руки по обе стороны кресла, перешептывался с женой и старшей дочерью. Хелса все царапала ногтями по мраморным плитам, грызла когти и нервно поглядывала на разнообразные лица немногочисленных демонов. Люцифер поднял руку, заставляя в зале стихнуть голоса. Колонны словно задрожали, тишина заполонила все вокруг, как только Самаэль спустился, останавливаясь в центре зала. — Мои подданные, — развел он руками, — мои соратники, — зрачки его забегали по трибунам, — всё свое существование вы следовали и следуйте до сих пор за мной, — Люцифер обратил свой взор на Лилит, — война принесла нам множество страданий и я, навечно останусь в долгу перед вашей храбростью восстать против бога, перед вашей верой в меня и моих целей. Женщина насторожилась, понимая, на что намекает её муж. Правитель озлобленно оглядел присутствующих здесь. — Я — ваш господин, — твердит он, — и правитель этого мира. Однако, — заявляет он звонко, — мои приближенные товарищи, мои верные близкие союзники и, — усмехается он, — императрица моего сердце строят козни против меня. Люцифер разворачивается к семейству чернокрылых архангелов, сталкивается с вызывающим взглядом старого друга. — Левиафан, не ты ли склонил голову предо мной, поклялся защищать меня и служить, твердил о моих неоспоримых взглядах?! — вскрикнул Люцифер. Очи поглотила его багряная кровь, наливаясь яростью. Демоны косятся на обвиняемого, но не решаются даже вздрогнуть. — Мой правитель, — едко произносит старый архангел, — позволительно ли мне спросить, в чем обвиняют меня и мою семью? — Я ненавижу ложь, — рычит дьявол, — но больше этого, я ненавижу только предательство! Залы вспыхивают огнем, и языки пламени окутывают помещение, обволакивая лианой колонны, поднимаясь словно облака в потолок. Самаэль судорожно сжимает руку, впиваясь когтями в белую кожу. Рога его прорываются сквозь волокна ткани, растут бардовыми отростками и Люциферу в миг хочется протяжно, по душераздирающе закричать. — Ты лгал мне, ты знал как я не желаю войны больше с братом, как я пытаюсь уберечь этот чертов мир от божьей кары, — надрываясь излагает он. Эхом прошелся его громкий голос, отскочил от стен и вернулся обратно. У него будто трезвучие, словно кричат в нем множество душ роковой тирадой, — я больше не хотел ваших страданий, хотел только защитить свою семью и близких, — он оборачивается, — но ты меня предал! Левиафан вскочил с места, когтями вцепился в трибуны и злостно ответил: — Ты словно крыса заперся и сидишь в замке, поджав хвост! Я выдвинул оппозицию против тебя весьма обдуманно! — МОЛЧАТЬ! Взревел дьявол, расправляя три черные пары крыльев. Перья взметнулись вверх, поднимая его преобразившееся тело. — Все наше существование ты пытался спустить меня с трона, но я закрывал на это свои глаза. Я надеялся, что ты одумаешься, но я ошибался! Вы лишь строили козни за моей спиной, перенимания демонов на свою сторону, причиняешь множество боли моей единственной дочери — светоча моей жизни, и продолжаешь наглостью плеваться в ответ! Гарольд готов был взреветь на месте. Юноша впечатывается спиной в кресло, стискивает зубы до боли, пытаясь сдержать, накопившиеся от страха за свою шкуру, слезы. Сердца всех замирают в тот момент: Самаэль делает свой выговор им…***
Аластор прогуливает свое время по окраинам города, вышагивает по разбитому асфальту, заглядывает в казино, вечер, последующую ночь проводит на красных диванах в компании алкоголя в руках, а так же странной, не слишком шумной в компании. Он знакомится с чреватым парнем, даже мужчиной, тот представляется ему как Хаск. Хаск отличный игрок в бильярд, покер, карты; он вообще мастер азартных игр, обхитрить Аластору его удается, а вот смухлевать — нет. — Ты любил когда-нибудь? — Аластор закидывает ногу на ногу, выдыхает, смотрит на кубики льда на дне стакана, грустно улыбается. — Да, — теребит тот мех на груди, — сейчас — нет, — смотрит в ответ на Аластора, — а ты? — Беспамятно, — язвито шепчет тот, — в дочку Люцифера. — Ох, дьявол тебя подери, — выражается тот, криво приподнимается, — ты чертов псих. — И это слышал, — процедил красноалый, муторно качая головой, — все же не думаю, что спиваться это хорошая идея. — А тебе толку не будет, — жмет кот плечами, давится кашлем и рычит, — мы тут на вечность. — Хочешь расскажу еще про ад? — Ты про свои сказки о войне, о боге, — махает тот рукой, — о том как упал сюда и что-то еще мутное? — Да, — соглашается тот, улыбаясь, — хочешь? — Хочу, — так же положительно улыбается Хаск, — но за выпивку платишь ты. — Думаю, баночка дешевого пойла тебе в самый раз. — Ты жмотный чертов сукин сын, Ал. — Я знаю. Неделя длится сплошным днем: демон не помнит когда прикладывал голову к мягкой перине в особняке, сколько он пил на дню, а после подолгу ночами сидел на единственным письмом, которое все не мог отправить Люциферу.***
Аластор срывается на следующий день: возвращается в одинокое, пустующее поместье, хлопает стеклянными дверьми, нервно сжимая чехол, присланной ему из замка, скрипки. Демон выпутывается из длинного пальто, кидает его где-то на полу, по быстрому переставляет ноги по ступенькам. Он врывается в старый кабинет, заставленный сплошь шкафами с книгами на полках, с яростью бросает инструмент на стол, дрожащими пальцами не может с первого раза открыть замки. Щелчок раздается трезвонящим стуком в голове. Мужчина вглядывается в резные завитые украшения на корпусе струнного. Это была скрипка Шарлотты, с гравировкой в форме инициалов рядом с верхним овалом. Она была белесая, с черными струнами и черными грифом. Аластор протянул руку к нему, завороженно опечаленными глазами провел по инструменту, уставился взглядом на дубовый широкий стол, и медленно возложил её на плечо, откинул волосы и позволительно закрыл глаза. Он нежно обхватил пальцами смычок и погрузился в омут воспоминаний… — Ты как папа, знаешь много и обо всем, — девочка звонко смеется, — он умеет играть на всех известных в мире инструментах! — восхитилась она. — Я тоже умею играть на всем, — Аластор мягко улыбнулся, поправил красный монокль, — но если ты в действительности хочешь научиться играть на всем подряд — то и навыки нужно развивать постепенно: не бросаться от одного к другому; достаточно выучить сначала, например, — обвел он взглядом музыкальный зал. Глаза его привлекло большое белое фортепьяно, что и спешит он озвучить. Магне радостно кидается ему на шею, верещит о том, что благодарна ему за его уроки и терпение. Чарли способная, и Чарли легко поддается оно. Фортепьяно — её любимый музыкальный инструмент и владеет она им более чем виртуозно. У Шарлотты большие проблемы со скрипкой — она не чувствует звука, смычок у неё в руках дрожит, а музыка — отрывистая и грязная. Аластор ходит кругами, берет нежную кисть руки в свою, смотрит в глаза, хмурится, и четко произносит: " Шарлотта плавнее; возьми соль минор; почему ты берешь на октаву выше; расслабь лицо, ты слишком напряжена» — Твоя музыка должна литься не отсюда, — Аластор пальцами прикоснулся к её вискам, — а отсюда, — и опустил руку на сердце. — Но мне больше нравится, когда ты играешь на скрипке, — Чарли поджимает губы, — хочу чтобы на ней играл именно ты, а не я… Аластор завороженно глядит на неё, мычит и вздохнув предлагает сыграть ей дуэтом. Мужчина неотрывно смотрит на неё, движения его резкие, и отдается музыке он также, не глядит даже на скрипку. Любовно, с напряжением обводит образ девочки взглядом, а после понимает, что с каждой секундой сердце начинает замирать и сотрясать душу внутри, будто это последний миг, когда они видят друг друга. Аластора захватывает печальным водоворотом воспоминаний; он не слышит открывающиеся снизу ворота, не слышит громких шагов по скрипящим половицам, не слышит даже как открывается ручка двери. Демон поворачивается, дрожащими пальцами заставляет сжать гриф скрипки, провести пару раз смычком по струнам, яростно зажав их у основания и закончить мелодию высокой протяжной нотой. Герцог смутно смотрел на стоящую перед ним девочку. Она была в удлиненном розовом платье, оголяющее все столь же прекрасные плечи; с забранными волосами в пучок, украшенным черной жемчужной заколкой; и восхищенной улыбкой на лице, переходящей с каждой секундой в непонимающую. Аластор опускает скрипку к полу, пару раз моргает глазами, пытаясь понять: реальность это или же выдумка, придуманная его фантазией в эту минуту. — Я услышала, как ты играл, — мягко произносит она, делая шаг вперед, — как только зашли, то я сразу побежала к тебе, — она усмехнулась, прижала ручонки к подолу, — скрипка на весь дом играла, — опешила она вдруг, — точнее ты играл… Аластор спокойно выдохнул, пытаясь подавить эмоции, однако сердце застучало о стенки ребер все быстрее, не давая времени на одышку. — К-как давно… — срывается растерянными словами с его губ, а после он замолкает. Проглатывает, — зачем ты приехала сюда? — Заманчивая игра на скрипке, — бархат раздается позади Шарлотты. Самаэль смотрит на дочку заинтересованными глазами, а потом выпроваживает из кабинета, попутно закрывая дверь. Чарли только обиженно хмурится и идет в сторону лестницы. Самаэль запирает дверь, задумчиво обводит взглядом кабинет, останавливается на расстроенном, оскорбленном Аласторе. — Мне казалось, наш разговор был завершен несколько дней назад, — шипит он, — ты меня добить решил? — Вовсе нет, — выдыхает Самаэль. Люцифер проходит к мягким креслам, жестом подзывает Аластора, и последний как по-повиновению присоединяется к нему, усаживается напротив: рукой упирается в подлокотник, накрывает глаза ладонью, выдыхая. — Шарлотта пока не знает всех изменений, что принял я за последние дни, включая твой отъезд. — Ты даже не сказал ей, — закатил глаза, — хотя, может и правильно сделал. — У вас будет много времени побеседовать в последующем. Лицо дьявола серьезное, уставшее, словно тот не спал несколько недель. Он перебирает пальцами материю, выписывает несколько кругов, и в руках у мужчин образуются чаши с горячим напитком. Аластор смотрит с пару секунд на обычный, заваренный чай, потом же взглядывает на правителя. — В каком это еще смысле? Ты ведь сам был… — Был, — признает тот, -… столь необдуманные действия. Я думал, что пытаюсь уберечь её, подумал, что ваше общение плохо скажется на дальнейшем будущем Чарли. — Да? — усмехается красноалый. Физиономия искажается его в коварной улыбке, — а как отреагирует Гарольд? Думаешь он настолько глуп? Я больше не желаю участвовать в ваших дворцовых интрижках, мне хватило сполна. — Аластор, я расторг помолвку, — твердо выговорил, переводя взгляд на него. Глаза мужчины загорелись теплым огнем, сменяясь на затаенное ожидание и неподдельное удивление. — Против меня выдвинули оппозицию. Во главе сопротивления — Левиафан. Все восстания на зачистках, организация митингов, концертов Лилит и прочее дерьмо — это все он и его паршивая семейка. — Откуда информация? — Аластор не мог поверить собственным ушам. Руки его вспотели, а пальцы он стал заламывать, большим — поглаживать выпирающие кости на фалангах, — я не поверю, что один из архангелов прошел против тебя. Нет, я не…не может быть… — И я не хотел, — согласился он, — но на собрании совета он сам признался и получил выговор в качестве изгнания в мертвые земли. — Это же вечные скитания, — съязвил Аластор, чуть не сжав кружку, — Самаэль, ты уверен? — Это меры осторожности, даже если и таким способом. — А, — застывает у него в горле ком, — а как же Чарли? О её безопасности ты подумал? Гарольд был в действительности сильным потомком архангела, он мог бы соперничать с Михаилом. — Он мог лишь поспособствовать начать войну вновь — изначально о никакой безопасности даже и речи быть не могло. Я лишь позарился на их статус, и не поглядел правде в глаза, вот и все. Аластор промолчал, поджал губы, судорожно выдохнул. — Ты был прав с самого начала и, — Люцифер печально оглядел угнетенного демона, — мне жаль, что все получилось именно так. Герцог легко улыбнулся, затем последовал смешок, покосился на дьявола, заманчиво спросил: — Ты пытаешься извиниться? — Не заставляй меня этого делать, — смеются ему в ответ, — Чарли не знает еще об отмене помолвки, а также об изгнании Левиафана, поэтому, — прохрипел он, — можешь сам сказать ей и… ну, быть может вы… — Ты позволишь ухаживать за ней? — Д-да, — кивает Люцифер, — я дам свое добро, а также полную опеку над дочерью в дальнейшем, если ты согласен сам. Аластору казалось, что все это лишь сон, и что кружка в его руках вовсе не теплая, она неимоверно горячая — согревает тело; или это все же нечто другое? Сердце восстанавливает обыденный стук, но в пальцах все же покалывает — скорее от предстоящего разговора с Шарлоттой. — Мог бы и не спрашивать, — слова становятся сами теплыми и искренними, — черт, — Аластор закрывает лицо рукой, — если это все гребенная шутка, Самаэль, то я просто чокнусь разумом. — Выдохни уже спокойно, — улыбаются в ответ, — сейчас я абсолютно с тобой серьезен…***
Люцифер еще задерживает на час другой, говорит по душам, объясняет, что приехал он сюда именно обсудить все ранее изложенное, а после добавил, что семейный отдых за городом, в дали от всех этих суматоха и политике — попросту необходим. Аластор застает малышку на заднем дворе: Шарлотта задумчивая и печальная, словно вот-вот расплачется. Он проводит рукой по лицу, царапает кожу на скулах, улыбка его не сползает с лица, потому что сообщить малышке обо всем хочется громкими заявлениями. — Аластор! — подскакивает она со скамьи, трепетно глядит на него, приближающегося. Он перешагивает белый поребрик, разделяющий сад и двор, останавливается напротив. — Извини, утром я не успел толком даже сказать «Привет», — усмехается он, — Здравствуй, моя маленькая принцесса. Шарлотта нерешительно подходит к нему вплотную, делая шаг навстречу его расставленным рукам. Девочка утыкается носом в его рубашку и крепко прижимается, макушкой елозит по грудной клетке, пытаясь вот-вот не заплакать. — Я так скучала, — бурчит она ему в складках одежды, обнимает за лопатки, он же — наклоняется, поглаживает по волосам, водит щекой по её лбу, — куда ты исчез? С каждым днем в замке становилось все кошмарней, будто вся радость ушла, вместе с тобой… — Равносильные ощущения были у меня: пустая одинокость… Аластор закрывает их куполом из нависших веток деревьев, подвешенной толстой ткани над скамьей, создавая некую скрытность от внешнего мира. Он укладывается к ней на колени, неотрывно, загипнотизированно смотрит ей в глаза, мечтая в ту же секунду поцеловать. Девочка же перебирает пряди его волос, гладит руками, водит касаниями по спокойному лицу, опечалено улыбается. Аластор рассказывает ей весь разговор с Люцифером, опуская некоторые подробности, ищет в лице Шарлотты неподдельную радость, но видит какое-то разочарование. — Тебя что-то угнетает, — протягивает он руку к её лицу, тыльной стороной проводит по бархатным щекам, выжидает её слов, — расскажи мне. Магне мечется глазами, а после убирает руки с лица Аластора, оставляет их на его груди. — Кое-что произошло, пока тебя не было рядом, — малышка посмотрела на него своими большими глазами, боясь произнести и слово, — я была на встрече с Гарольдом несколько дней назад. Это должна была лишь быть дурацкая встреча, простая беседа, не более, но… — она простонала следующие предложение хрупким голосом, — в какой-то момент все в-вышло из-под контроля-я и.и...он… Чарли не выдерживает: слезы самопроизвольно начинают скатываться дорожками хрусталя, голос её заикается. Аластор же приподнимается, взгляд его изменяется на испуганный, а после — растерянный. — Что? — запинаясь бормочет он, хватает её за лицо. Она приопускает голову, плечики приподнимаются, а сама девочка словно высыхает, как цветок, — Чарли, что он пытался сделать?! — твердо произнес демон. - О-он, схва-атил и.и… — жестикулировала она руками, кистями руки поочередно показывая на платье, плечи, шею. Сердце Аластора сжалось, а руки его затряслись в припадке. — Он пытался насиловать тебя?! — вскрикнул демон. Шарлотта быстро закивала, и его всего передернуло, — он сделал это?! — уже яростнее прошипел он. — Н-нет, — выдавила девочка, — п-пожалуйста, н-не… отвора-ачивайся от м-меня, Аластор, п-пожалуйста! — сквозь водопад слез прорываются слова. Мужчина непонимающе посмотрел на неё: заплаканную и испуганную, в глазах её поселился страх, скорее к нему самому. Мысли его забивают лишь стоящие перед взором картины, что успел он вообразить. Зубы его сжались от злости к самому себе: за такую недопустимую оплошность, что не смог уберечь свою малышку. — Чертов ублюдок, — вырывается у него. Ладонь сжимает толстые решетчатые дощечки скамье, переламывая те лишь в щепки. Шарлотта шарахается, вскрикивает. Она напугана его реакцией. Чарли цепляется руками в его воротник, прислоняется лбом к открытой его шее. — П-прости меня-я, п-пожалуйста, прости меня! Аластор отрывает её от себя, видит недоуменное, охваченное страхом лицо, налитые слезами глаза; а после, помедлив, горько впивается поцелуем в ей приоткрытые губы. Получается глубоко и очень солено, но демон находит привкус печали до невыносимости притягательными. Он не отрывается до тех пор, пока Магне не успокаивается: все мечет губами по её, сдавливает волосы под затылком, водит пальцами по мягкой шее. Она утопает в его ласке и нежности. Малышка припадочно оглаживает его скулы, тянет на себя, и он поддается: наваливается, вжимая в твердое дерево. Тяжело дышит, пыхтит, чувствует, как становится мокро, вовсе не из-за слез, а от сладостных касаний губ о губы. Нежность заставляет остыть его, запыхавшегося, остановиться. — Я думала, что окажусь, словно грязной и распутной девой в твоих глазах, — шепотом произносит она ему прям в губы, обдавая тяжелым, горячим дыханием, — он словно поставил на мне клеймо, я не хотела этого всего… — Моя малышка, — прижимает он её к себе, — я никогда не откажусь от тебя, с чего же такие ужасные мысли, — льются рекой его слова, быстро и легко. День их длится в теплых нежностях друг друга, заканчивается расставанием, спокойным сном.***
— Теперь между нами недомолвок не будет, хорошо? — Аластор гладит её по руке, по плечам, ловит странные взгляды Самаэля напротив. Дьявол не говорит ни слова, только пинает демона по ногам под столом, приподнимает брови, а после вновь утыкается взглядом в книгу. — Я подозревала, что между вами есть какие-то отношения, — загадочно улыбается женщина, — но не думала, что это правда. Все же, будет весьма странно если вы…сойдетесь. — Прошу меня извинить, — кашляет в кулак Аластор, — но я не кровный родственник, а «Дядя» — лишь формальность. — Он прав, — Люцифер одобрено кивает, — не думаю, что где-то в мире есть кандидат на руку моей дочери получше. Шарлотта похлопала глазками, чуть не выронив серебряную ложечку с куском торта. — Папа? — неожиданно поднимается её голос. — Ох, только не будем торопить события, — Лилит приложила руку к голове, — после всех этих кошмарных событий мне требуется разгрузка и отдыха. Повременим и с помолвкой и со всем остальным. Аластор уводит Шарлотту на верхний этаж. Она по смешному облизывает губы от сладкого, трет ручкой и заинтересованно, быть может чуть испуганно глядит на него. Он присаживается на колени, проводит рукой по её щеке, большим пальцем водит по мягким губам. — Чувствуешь ли ты себя в безопасности рядом со мной? — спрашивает он. — Да, — кратко отвечает она, поддаваясь ласкам на встречу, — я знаю, что ты никогда не сделаешь мне больно; с тобой тепло, — она обнимает его за плечи, поджимает губы, — ведь это правда, да? Правда, насчет нашей помолвки? — Правда, — согласился он, — мы решили с ним заранее. Ты ведь не будешь против, я же знаю. — И все же ты мог поинтересоваться, — упрекает его она. Аластор смеется, прикрывая глаза. — Тогда готова ли ты провести со мной всю оставшуюся вечность? — шепчет мужчина ласковым взглядом. Шарлотта без раздумий соглашается, поджав плечики. Сердечко отбивает кульбиты, а руки холодеют от услышанного. Аластор обещает, что все их бесконечное время будет посвящать только ей…***
Примечания от Автора: Если вы считаете, что окончания главы закончено на весьма хорошей ноте и так же не являетесь любителем платонических отношений между любовниками, то закройте главу. Следующие сцены будут посвящены исключительно эротическим и сексуальным отношениям между персонажами.
***
— Не выключай, — просит Шарлотта. Аластор убирает руку от настенного бра. Свет падает прямо на лицо Чарли, от чего вздыхает. — Ты ведь совершенно не уснешь, — он улыбается, гладит её по голове. В комнату заходит Люцифер, приоткрывает дверь, посматривает на сидящего на краю кровати Аластора. Тот медленно поглаживает Чарли по волосам, о чем-то тихо рассказывает. — Ал, не засиживайся, ладно? — словно пригрожает Люцифер. Демон оборачивается, пусто оглядывает Самаэля и кивает. — Да, сейчас, подожду, пока она заснет. — Хорошо, — твердо говорит Магне, — тогда, доброй ночи. — Доброй ночи, Па-ап, — тянет Шарлотта, укутанная уже в одеяло. Дьявол выходит, прикрывая дверь, топчется на месте, а после заворачивает в коридор по квадрату. Их комнаты с Чарли отделяет лишь стена. Мужчина вновь перевёл взгляд на неё; провел рукой по плечам, на что получил удовлетворительный стон. Шарлотта перехватила его руку, сомкнула между одеялом и простыней и умоляюще уставилась. — Останься со мной, — она тянет его за ворот, заставляя наклониться. — Я не могу, — шепчет он, мягко целуя, — ты уже взрослая, засыпай сама, давай, — герцог неохотно вытягивается обратно, смотрит на разочарованную, обиженную Чарли, — только не дуйся. — Ну пожалуйста, — кусает она губы. Аластор сомнительно оглядывает её, проводит рукой по покрывало и мучительно выдыхает. — Хорошо. Он встает, остановившись перед дверьми, размыслив — закрывает на замок, хлопнув дверью. Проходит вдоль стены, зашторив окна и наконец заползает на кровать. Укладывается рядом под одеяло, протягивает к девочке руки, она же буквально вжимается в него, устроив голову на плече. Аластор чувствует себя как не в своей тарелке, даже смущается. Они первый раз спят в одной кровати, первый раз настолько близко находятся друг к другу. Демон выжидающе смотрит на её спокойное лицо, выдыхает, пытаясь тоже уснуть… Аластор не находит себе места, все мечется головой по подушке. Он пытается окунуться в сон, но чувство близости не дает этого: словно вырывает из полудремы в какой раз. Настенные часы отмеряют полтретьего, а в голову всё бьют двусмысленные чертовы представления. Шарлотта распутывается, скидывая одеяло и Аластор не может сомкнуть глаз, откровенно пялится, пытаясь отогнать мысли. Аластор измученно глядел на нее, сомкнув губы, тяжело выдохнул. Шарлотта просопела и перевернулась на бок, в другую сторону, складывая свои ручки под подушку. Прядки волнами рассыпались по простыни, а худенькое тело обтягивала столь ненавистная легкая ночная сорочка. Демон насупился, прилег рядом, впечатываясь своим телом в ее. Мужчина коленом раздвинул её ножки, оказываясь ногой между ними. Шарлотта была теплая: жар передавался моментально. Аластор закусив губу, протянул руку вниз, проник пальцами под резинку белья и коснулся головки. Он сдержанно выдохнул, прижался сильнее торсом к её спине. Ему было откровенно стыдно за свои действия, однако пропорционально было и хорошо. Бедра его двинулись в такт движениям руки, ласкающим член, и он запыхтел, сомкнув губы. Мужчина карал себя за столь пошлые махинации, но попросту не мог сдержаться при виде столь обаятельного образа возлюбленной. Шарлотта поморщилась, ощущая движения между ног. Бедра её крепко сжимали колено Аластора, сам же он, вот-вот был готов припасть губами к её шее. Она чувствует его теплое дыхание сзади, и ей хочется сжать подушку в руках, потому что близость между ними — возбуждает. Она без слов резко выворачивается из его объятий, встречается с его томным, расфокусированным взглядом. Демону хочется выть от её невинного вида, но он не может произнести и слова. Губы её распахиваются, она томит с вопросом, а после все же не решается, по инстинкту целует его, прикрывая свои глаза. — Чарли, — шепчет он, прижимаясь к ней. Шарлотта наваливается сверху, ему же приходится остановиться, убирая руку. Она сонным взглядом осматривает его, наклоняется вперед. — Почему ты еще не спишь, — шёпотом произносит она, — пытаешься расслабиться? Аластор приоткрывает рот в недоумении. Ему сложно выронить хоть слово, ему стыдно признаться за свои совершенные действия. Но демон не может сдержаться: припадает сухими губами в её бархатной щеке. Чарли еще в полудреме не до конца осознает, что происходит, но ей нравятся его нежности. Шарлотта выдыхает на каждый его вдох, переползает повыше, потому что мужчина сгибает ноги в коленях, получается так, что девочка словно оседлала его. Она смущенно опускает глаза, чувствует под собой возбужденный орган. Мысли её посещают воспоминания об их уединении на балу. Перед взором стоит сосредоточенное, расслабленное лицо Аластора, его черствые стоны сквозь сомкнутые зубы; как приятно глазу он пытался ублажать себя и свою девочку, не распуская до конца руки. Девочка несознательно стонет от его прикосновений, и ей хочется сделать тоже самое. Чарли неуверенно забирается руками под его ночную рубаху, оглаживает подшерсток посреди, нежится к его телу, потому что слишком тепло. Она негодует: хочется прижаться к нему всему, и одежда только мешает. Аластор мечется, смекая к чему это может привести. С одной стороны его желания разделяет и сама девчушка, а с другой — за чертовой стеной сам Люцифер, её отец; и демон нервничает от последней мысли. — Теперь я вовсе не хочу спать, — мычит она, — и рубашка только мешает. Для него это словно знак: тот резко подрывается, придерживает одной рукой Магне за спину, другой по-быстрому расстёгивает маленькие пуговицы на одежде, стряхивает словно её с плеч, откидывает на пол, а после рывком припадает зубами к открытым плечам девочки. Магне испуганно вскрикнула, утыкаясь в ту же секунду губами в его ключицы. Она робко складывает свои руки у него на солнечном сплетении, ощущает, как внутри у него словно наливающийся магмой огонь, растекается от центра по всему телу, согревая и её. Шарлотта ахает от мимолетных укусов, переходящих плавно в страстный поцелуй на коже. Девочка чувствует себя эпицентром его внимания, прикрывает глаза и осознано пытается двигаться бедрами. Ноги её приподнимаются с каждым движением, руками она держится за его плечи, словно за твердую опору. Аластор блаженно мычит, осязаемо приливается кровь и к члену. — Где ты научилась только этому, — восхищенно улыбается он, руками придерживает её за талию, отгибает вуаль, блаженно оглаживает тонкую ткань на груди, проникает под нее и начинает ласкать уже затвердевшие горошинки. — Разве ты не делал со мной так же, — риторически спрашивает, ускоряясь. Бедра её сжимаются, а орган под ней только твердеет, хотя куда уж сильнее. — Ты сведешь меня с ума. Голос его подавлен, руки помогают девушке словно насаживаться. Прозрачная сорочка, с чудесными оборками по швам, на её теле заставляет только мучительно стонать, от одной мысли, что она позволяет ему куда больше, чем можно было. Шарлотта мычит, недовольная ощущениями: ткань словно препятствует, раздражает кожу. Лицо её краснеет от одной мысли о наготе, она не может смотреть ему больше в глаза, отводит в сторону, а после закрывает. Грудь ее набухает, словно тяжелеет. Клитор покалывает иглой, а после словно мягко приятно накрывает чем-то теплым и нежным, — действие повторяется каждый раз. Между ног наливается теплом, а внутри отдает толчками и изнеможением. Она смущенно приподнимает ткань, трется впалым животом о его торс, и судорожно выдыхает. — Тебе неприятно? — расстроенно шепчет она, приподнимая бровки. — Мне хорошо с тобой, — ласково шепчет Аластор. Глаза её наполняются всепоглощающей любовью, а нужда в более откровенных действиях — только растет. Чарли не была осведомлена, что такое секс, и Аластор не мог даже представить, например, как его девочка берет член в рот: насколько грязно и развратно это смотрелось бы? Демон не хотел портить такую сказочную невинность Магне, поэтому всячески пытался огородить её от этого любопытства, оставляя самые приятные моменты до её взросления. Чарли не знает, как усилить чувственные восприятия, и партнер знает, догадывается об этом. Аластору не хочется отрываться от неё, но еще больше не хочется упускать момент. — Мы очень громко себя ведем, — произносит он, понимая, что от этого только сильнее возбуждается. Чарли пялится глазами в светлые стены, понимая, что где-то за ними — папа. Девочке стыдно, она не отказывается воспринимать это. — Все тело с ума сводит, — жалуется она. Аластор хватает девчушку за талию, переворачивает, укладывая её на кровать, самопроизвольно задирает одежду, хочет снять вовсе: и Чарли позволяет. Она приподнимает бедра, ножки, демон же — снимает окончательно с неё сорочку, небрежно скидывает на пол. Шарлотта в смущении, прикрывает грудь, пытается свести колени. Аластор словно погружает её под свой купол: накрывает объятиями, разводит её тонкие ноги. Шарлотта дрожит, пытается подавить вырывающиеся громкие вздохи, потому что возлюбленный наказывает вести себя тихо. Мужчина ведет взглядом по её телу, убирает руки, давит на запястья, сам же любовно начинает вылизывать шершавым длинным языком шею, утыкается носом в ключицы, вдыхая чудный аромат юного тела. Она меркнет звездой на его фоне, поджимает губы при каждом его трепетном касании. Аластор качает головой, заставляя себя поверить, что это реальность. Некогда обычно желание становится реальностью — его разум пошатывается от этого осознания. Мужчина не спешит, руками обводит все её тело, касается ребер, обхватывает тонкую талию, смотрит на её смущенное лицо, поджатый кошачий носик, что так забавно сморщился при ласкании. Герцог размашистым движением обводит за раз языком все тело вдоль, заостряет внимание вновь на маленькой груди, что так прекрасно легла в его ладонь. Он припадает губами к затвердевшим соскам, обводит языком ореолы, обдавая жаром и слюной. Чарли закрывает рот рукой, прикрытыми глазами смотрит на него. Внутри все разливается нежным теплом, а около бедер бушует огонь: возбуждение бьет молнией по нервной системе. Шарлотта выдыхает тонкими мычаниями, он же — пытается не сорваться. Он протягивает руки к её белью, проводит вдоль, всматриваясь в её эмоции. — Н-нет, — приподнимается она, — Там слишком приятно. Аластор усмехается, придерживает её за поясницу, чтобы она ровно усидела на нем. Другой рукой отгибает ткань белья, выжидающе смотрит на её испуганное лицо. Губы её приоткрываются, издавая сладостный стон, а глаза устремлены вниз. — Перестань, — просит его девочка, прижимаясь к нему. Вся грудь её в мокрых дорожках трется о мягкий его подшерсток. Аластор упивается её сладкими прошениями, но лишь продолжает стимуляцию, — это так грязно, — пищит она. Ноги её сводит, он чувствует, как дрожат бедра. — Давай это снимем, — говорит он, — хорошо? Чарли не отвечает ему, все не может распознать накатывающее удовольствие. Аластор осторожничает: медленно стягивает с неё трусики, приподнимает одно колено, после другое, вновь укладывает на кровать. Она прекрасна в наготе, изящна в изгибах тела. У Шарлотты фарфоровая бархатная кожа, что заставляет примкнуть к ней и подолгу водить щекой по ступням. Магне замолкает, незаметно для себя хватает простыни в руки и позволительно разводит колени. Аластор приподнимает ее тонкую ножку, целует в щиколотку, на кровати двигается осторожно, пытаясь не издавать лишних звуков. Мокрой дорожкой идет к внутренней стороне бедер, ласкает губами тонкую кожу. — Не смотри туда, пожалуйста, — шепчет она, получая заинтересованный взгляд в ответ. Мужчине нравится стеснительность, и он притрагивается к нежной коже вновь, — Аластор… Он облизывает собственные пальцы, вбирая глубоко в рот. Чарли наблюдает с ненормальным восхищением. — Разве тебе не нравится, когда я трогаю здесь? — Аластор наклоняется, обводит языком по набухшему клитору, спускается ниже, кончиком лаская стенки. Ладонь его накрывает полностью, скользит медленно вверх и вниз, заставляя Шарлотту сотрясаться от судорог, — что ты чувствуешь? Он упирает рукой в кровать, шепчет ей в самые губы, начинает ловить глубокие стоны, тихие вскрики и томные вздохи. Аластор раздвигает половые губы, ласкает указательным и средним вход, надавливает, чуть входит; большим же, чуть царапая, стимулирует клитор: давит на него, с каждым разом ощущает, как содрогаются от возбуждения внутри её мышцы. В паховой зоне болит, тянет неприятными спазмами, но демон уделяет внимание лишь своей девочке, что так расфокусировано смотрит на него. — Почему мне так приятно, — спрашивает малышка, хватаясь за его плечи, — я словно чувствую приятную боль, и мне нравится это… — Стимулирование или петтинг — весьма приятный процесс, — отвечает он ей, — я могу рассказать тебе лекцию о наших телах, и ты даже не представляешь, что можно с ними вытворять, — он накрывает её губы своими, втягивает в самый пошлый поцелуй, сопровождаемый громким причмокиванием и обильной лаской языком. Чарли расслабляется на подушках, тянет на себя, руками водит по его скулам, цепляет волосы, не может остановиться целовать его. Мужчина ускоряет движения, совершает действия круговые, пытается войти двумя пальцами, потому что Шарлотта уже намокла: смазка обильно увлажняет стенки. Аластор просит быть тише, но сам же понимает её реакцию: как можно здесь остаться бесчувственной. Она стонет ему прямо в поцелуй, закрывает глаза и инстинктивно пытается поддаваться навстречу бедрами, приподнимая ноги. Чарли краснеет на глазах, не понимая сама, от чего более: стыдиться столь пылкой близости между ними или же это разливающееся тепло магмой внутри? Кровь в ней бурлит, приливает к груди и щекам, заставляет набухать половые губы, делая внутри чувствительней. Девочка не отпускает его, губы её дрожат, сама же она елозит по постели, не может не вздрагивать при каждом касании его когтей по входу во влагалище. — А-аластор, — срывается все громче с её уст. Она истекает в любовных соках, протягивает руку вниз, неуверенно ведет вдоль. Ладонь её перехватывают, держат крепко. Чарли разочарованно мычит, когда мужчина убирает пальцы. Колени её сдвигаются, а внутренняя стороны бедер содрогается в спазмах, девушку трясет. Он склоняется, скользит языком по телу, целует её в грудь, а после с силой раздвигает вновь ноги. Его ублажает молодое тело, возбуждают прелюдии, и Аластор из последних сил заставляет себя сдержаться. Рот его накрывает сладостную кожу, чувствительно обводит вход. На губах появляется пресный, нечеткий вкус Чарли. Шарлотта скулит, задирает голову, хватается пальцами в копну его волос, тянет за мягкие уши, поглаживает, не понимая, почему столько удовольствия приносят такие развратные действия. Аластор смотрит пошло, целует лоно, с наслаждением вылизывает, не проникая внутрь языком, только дразнит, принуждая девочку метаться по постели. Магне неуверенно произносит его имя, кривит улыбку в самопроизвольных наслаждающихся усмешках, дышит неравномерно. Шарлотта заводит его, заставляя напрягать скулы, вздергивать голову, отвлекая его от ласк. Ей кажется, что внутри не осталось не одного участка тела, что не успел бы обласкать демон, слащаво улыбаясь. Он чувствует, как ноги его подкашиваются, а руки дрожат. Мужчина останавливается, напоследок приторно целуя лоно, глядит на ласкающую себя девушку. Аластор неотрывно глядит на её затаенное ожидание в глазах, нервно поднимается с кровати, приспускает ночные штаны, быстро стягивает их, и вновь, с ногами забирается обратно на простыни. Мужчина ловит бегающий взгляд малышки на своем теле, заинтересованно глядит, как она играет пальчиками с грудью. — Помнишь, что мы делали в замке? — спрашивает Аластор, шепчет рядом с её лицом. Укладывается на кровать, блаженно растягиваясь. Шарлотта ластится к нему, приподнимается, перебирается через него, усаживаясь вновь сверху. — Весьма странные вещи, — кивает несколько раз девочка, смущенно улыбается, ощущая гладкую плоть под собой. — Имитация — непрямой секс, — произносит Аластор, — лишь его воспроизведение. — П-понятно, — поджимает губы девочка, упирается ему руками в грудь, поглаживая подшёрсток. Аластор скользит руками по её ногам, обхватывает с обеих сторон за талию, чуть наклоняет на себя Чарли: девочка утыкается ему носом в нос. — Начинай двигаться, как ты делала это сначала. Шарлотта вздрагивает от неловкости. Головка упирается в нежную кожу. Малышка приподнимается, пытается насадиться, но Аластор её дергает на себя. Пряди волос падают на лицо, подёргивая испуганные глаза. — Чарли, не так, — улыбается он ей, напрягая свои ноги, вновь сгибает в коленях. Бедра его волнами обволакивают Шарлотту. Магне прижимается к теплому торсу, расставляя руки по обе стороны от его головы. Она вздергивает носик кверху, когда орган проходится по чувствительной коже, задевает раздраженный клитор. Чарли поджимает пальчики на ногах: не может справиться с вот-вот настигшим возбуждением. — Не торопись, — поправляет он её, помогает двигаться на нем. Аластор откидывается на подушки, приподнимает и опускает таз, получая наконец порцию своего удовольствия. Он гортанно выстанывает несвязанные буквы, расслабляет руки, оглаживая гладкие ягодицы малышки. Шарлотте стыдно глядеть на него, губы её дрожат. Она интуитивно распрямляется, садится ровно, продолжая водить раскрытыми половыми губами по затверделому объёмному члену Аластора, пульсирующего в самые нежные моменты. Магне держится вытянутыми пальчиками за его впалый живот, одаривает ствол уветливыми касаниями. Внутри распирает стягивающее чувство ненаполненности. Шарлотту погружается в омут ощущений настолько глубоко, что пытается словно насадиться на него, ожидая осязать его в себе. Стенки влагалища сдавливают друг друга, будто вступают в тесный контакт, оставляют за собой горячие электрические дорожки по всему телу: проходящие через позвоночник и отдающие прямо в недра матки. Аластор же мечтательно закатывает глаза, но не забывает следить за состоянием его девочки, чтобы та ненароком не переборщила. «Без одежды гораздо приятней», проносится в голове у малышки. Шарлотта косится на расслабленного возлюбленного. Ей совестно удовлетворять себя при нем, поэтому она неотрывно глядит на спокойное лицо, протягивая пальчики к себе. Магне прикрывает рот рукой, прижимается предплечьем левой к груди, ладонью правой — начинает ласкать клитор. От неловкости лицо её розовеет, сама же она непринуждённо стонет, пытаясь вести себя тихо. Аластор чувствует каждое движение, улыбается маняще, когда приоткрывает очи. Ему хочется съязвить на тему, какая Чарли похотливая девочка, но сам же понимает, что её это только спугнет. Она выглядит невинно, пытаясь прикрыться руками, но в ту же секунду ублажает себя его членом. Аластор мычит, приподнимается корпусом, руками опирается назад, локтями упирается в постель, сжимает пальцами простыни. Принцесса опускает глаза вниз, смущенно смотрит на достоинство мужчины, на то как набухшие половые губы скользят по нему вдоль, обволакивают вуалью нежности. — А-ал, — тянется к нему Чарли. Демон принимает упор сидя, заставляя Шарлотту вжаться своим телом в его. Герцог выпрямляется, обхватывает рукой её талию, чуть склоняя голову — целует. Шарлотта неуверенно двигается на нем, постанывает от каждого движения, не поспевает за настойчивыми губами Аластора. Он никогда не целовал её настолько пошло, когтями цепляя затылок, не отпуская. Язык её до осточертелого сладкий и маленький, неспособный подарить столько ласки, сколько может это сделать Аластор, но способный принять её. Слюны немного, но Магне стонет от каждого любовного касания, так, что мокрая дорожка струится по подбородку. Она загипнотизировано отвечает на его движения, он же — не может оторваться, сладостно касается нёба внутри, проходится кончиком по небольшим клычкам, умиляется её миниатюрности во всем и везде. Шарлотта дрожит внизу — он это чувствует. Ощущает, как изнывает его тело тоже, Аластору недостаточно обычной имитации. — У меня странное жел-лание, — прерывисто шепчет она в губы, — мне хочется словно, чтобы ты был внутри, — Магне оглаживает руками его шею, напряженную челюсть. Аластор любознательно смотрит на неё, думая, насколько Чарли догадливая девочка. Демона распирает от желания, но он сдерживается, не поддается искушению. — Это странное желание, — смеется он, обхватывает Шарлотту руками. Аластор укладывает её на простыни, подсаживается ближе. Девочка стеснительно раздвинула вновь ноги и умоляюще взглянула на него. Внизу скрутило узлом удовольствия, требующего с каждой секундой все большего внимания. Аластор вжал её в кровать, схватил рукой орган у основания, и медленно провел головкой вдоль покрасневшей кожи. — Тебе не больно? — ему кажется, что девочка может испытывать раздражение внизу, но Шарлотта протестующе мычит, а после благодарственно стонет. Мужчина скользит членом по малым половым губам, раздразнивает клитор. Аластор прижимается вплотную, но осознает, что ему не хватает обычного трения. Герцог поднимает хрупкие ножки принцессы, она ступнями упирается ему в плечи, а после задирает ноги так, что они оказываются плотно прижаты к его грудной клетке. Он выдыхает томно, твердо упирается членом ей в живот, проходя каждый раз между бедер. Чарли дрожит, сжимает осознанно их. Он не пытается растянуть процесс, размеренно начинает двигаться, широкими рывками, в первые секунды уже отчаянно мычит. Аластор сжимает одной рукой её ноги, второй упирается в грудь. Наглаживает посреди, нежно задевает твердые горошинки, а сам же откидывает голову назад. Каждое движение отдается пульсацией, колкими сжиманиями и невыносимым удовольствием. Член скручивает в болевых спазмах; электрические импульсы окутывают бедра, заставляя девочку вздрагивать каждый раз при телодвижении. Она выгибается в пояснице, дергает руками и мечтает, чтобы это не заканчивалось. Аластор прикрывает глаза, сжимает зубы так, что челюсть сводит в дрожащей боли. Он пыхтит, готовый вот-вот заскулит от наслаждения. У Чарли мелко подрагивают ресницы, малышке хочется простонать его имя, а тихо пытаться сдерживать сладостные звуки. Шарлотте кажется, что этого недостаточно, она неосознанно пытается двигаться на встречу рьяным движения мужчины, заставляя каждый раз себя не взмолиться его попробовать войти: ей кажется это правильным. Девчушка нежится в его внимании, но ей не хватает той физической близости внутри своего лона, будто Аластор намеренно этого не делает. Чарли перехватывает его ладонь, и он моментально переводит свой взгляд на неё. Его переклинивает, он сгибается в две погибели, нависая над ней. Демон переплетает их пальцы, склоняется к её лицу. Шарлотта опускает ножки, бедрами держит его, ступнями касается уже поясницы, водит вдоль нижней части позвоночника, задевая основании хвоста. Его раздразнивают её действия: девочка притягивает свободной его рукой за шею, шепчет прямо в рот, свои развратные, странные желания. — М-мне не хватает тебя внутри-и, — она приподнимает бедра, чувствует, как рукой Аластор не позволяет члену проскользнуть во влагалище. Он же — ощущает, как она наглеет, пытается препятствовать этому. — Чарли, н-не надо, — лишь отвечает он, мотает головой. Волосы падают на его лицо, и он обескураженно глядит на неё. Чарли поджимает губы, притягивает его плотно ногами к себе, и резко перехватывает инициативу на себя, заставляя Аластора упираться его достоинством прямо приоткрытые половые губы. Магне опускается бедрами, помогает рукой и совестно глядит на него. Член мягко скользит внутрь, останавливает на головке, и Аластор гортанно выстанывает упираясь лбом ей в плечи. У малышки дрожат ноги, она заставляет его остановиться, задержаться на несколько секунд и нехотя отпрянуть. Орган сжимает в скользких, тянущих стенках, заставляя подавлено мычать. — Ча-арли, зачем-м, — вытягивает он, осторожно входит обратно, чуть глубже. Шарлотта неожиданно вскрикивает: сладким тонким голосом, а после виновато скулит. Вокруг все теплеет, и Чарли чувствует его внутри, и девочка хочет большего погружения: пытается насаживаться, но мужчина держит дистанцию. Он плавными движениями двигается внутри, скрывая головку и малую часть ствола в её приятном лоне, выходит обратно и вновь повторяет столь приятные действия. Аластор изгибается, чувствует давление внутри, его тянет к ней, но он лишь плотно охватывает её руку, второй водит по чувствительному клитору девушки, заставляя ту биться словно в конвульсиях. Чарли хватает ртом воздух, трется носом о его мягкие пряди. Мужчине хватает пару толчков: Аластор отрывается от Чарли, садится перед ней на колени. Девочка сжимается, ощущает, как пульсирует все внутри, как стенки сдавливают друг друга. Малышка гладит ступней его по ногам и колену, выгибается в спинке и затуманено смотрит, довольно улыбаясь. Он резко, рвано проводит рукой вдоль члена, твердо охватывая в кольцо, и гортанно стонет, приоткрыв губы. Демон кончает, пачкает руки, марает постельное белье, но благодарственно улыбается, сжимая зубы. Чарли тянется к нему в тот же миг, садится напротив, прижимается к его груди, кошачьим носом водит по его подшерстку, языком проводит по ключицам, мокро целует в шею. Аластор прижимает её голову к себе, несколько раз проведя по уже не затвердевшему органу. - Боже, — шепчет он, — дьявол, Чарли, как же я люблю тебя… — Я тоже люблю тебя, Аластор, — мягко улыбается Шарлотта и с нежностью целует его в приоткрытые губы.***
— Ох, Люцифер, — сталкиваются в верхнем коридоре спален демоны. Аластор пытается держаться ровно, руками забирается в карманы брюк, сжимая пальцы, — доброго утра. — Доброе, — язвительно щурится на него дьявол, — Аластор… — Какие-то вопросы? — непринужденно спрашивает мужчина. Самаэль сжимает челюсти, и подходит вплотную. — Одна лишь просьба, — улыбается он глазами, — будь с моей девочкой нежнее, — он наигранно улыбается, — а то я всю ночь слушал, как вы развлекались, мои милые чертята. Аластор смущенно отвел взгляд, поджав губы. — Д-да, сэр. И демону кажется, что обращаться к самому Люциферу он будет теперь только так…