Он (не) мой брат

Яркие нити света постепенно соединялись и уплотнялись, пока не образовали единый светящийся туннель, который непрерывно двигался на огромной скорости. Он все летел и летел, а девочка стояла посреди всего и боялась дышать. Иногда в ярком свечении она могла разглядеть нечеткие картинки, силуэты, образы, но не понимала, что именно это было. Постепенно они становились отчетливее, и, наконец, слева от себя она разглядела первую картинку — себя и отца в детстве, когда он укладывал ее спать. Картинка мелькнула и исчезла, сменившись другой, когда она недовольно скорчилась, застав маму и папу за поцелуем на кухне. Морган не смогла подавить смешок, она едва помнила этот момент, но сейчас ясно его видела. А потом знакомые ей картинки детства стали сменяться новыми, теми, которых не было. Вот папа забирает ее из школы, и отчитывает за плохое поведение, но Морган видит, он вовсе не злится. Вот они все вместе за ужином, Морган уже старше и увлеченно рассказывает о чем-то. А вот она даже старше, чем сейчас и собирается на школьный бал. Отец долго смотрит на нее, и к его радости примешивается что-то еще, глубокая горечь, и она видит ту самую фотографию Питера, и то, как ее отец плачет, думая, что она не видит. Вот она произносит речь на выпускном из университета, а родители сидят в зале, и их взгляды полны любви и гордости. Картинки растворились и пропали, и Морган посмотрела направо. И там ярко увидела знакомую, прожитую ей жизнь. Детство, похороны отца, их с Питером первую встречу. Их поход в зоопарк, когда мартышка украла у Морган панамку. А Питер до слез смеялся, глядя на растерянное лицо Морган. Она и сама сейчас заулыбалась — лицо и правда было смешным. Как Питер учил ее кататься на велосипеде, а потом обрабатывал разбитую коленку и дул на ранку, чтобы не так жгло. Как она в приступе истерики бросала в него фигурками Человека-паука, книгами, всем, до чего дотягивалась, и кричала о том, что он виноват в смерти Тони, а Питер просто стоял, закрыв глаза, и не уворачивался, даже когда край энциклопедии рассек ему бровь. Ее остановила мать, пришедшая на шум, а затем долго ее отчитывала. Сейчас ей было почти физически больно из-за этого поступка. Но кадры менялись, и она увидела сегодняшний бой, а затем, как они вместе ходили на могилу отца. Видела повзрослевшую себя в железном костюме, в бою бок о бок с Питером. Его с Мишель свадьбу, видела, как нянчила их первого ребенка. Видела их на своем выпускном вместе с Пеппер, и их глаза были полны той же радости. Видения прекратились, и когда она посмотрела вперед, то увидела, как единый коридор раздваивается надвое. И еще через мгновение как справа появился Питер, а слева отец. Оба парили в воздухе, не касаясь земли. Их глаза были закрытыми, а тела и лица — расслабленными и умиротворенными. Первой реакций Морган было схватить их обоих, и как только она попыталась, ее поглотило третье видение. Беспроглядная тьма, боль и крики, огромные горы трупов, раскалывающиеся планеты, страх и неумолимая смерть. Она отшатнулась, упав на спину, и в оцепенении смотрела, как поток над ней продолжает течь неумолимой рекой. Стрэндж не солгал, она не сможет спасти их обоих. Она села, глядя как поток все сильнее и сильнее разделяется на две части, а из раскола выбирается чернота. Ее чувства как будто застыли, а мысли в противовес потоку текли медленно и спутанно. Еще несколько месяцев назад она мечтала о такой возможности, а потом едва не потеряла Питера. Морган смотрела на бесконечное движение времени, и это постепенно успокаивало. Она бы хотела забрать их обоих, но это невозможно. Нужно было решать, пока чернота из образовавшегося раскола не поглотила все. Решить все правильно и не ошибиться. Могла ли она решить что-то правильно? Был ли здесь правильный ответ? Морган смотрела на умиротворенное лицо отца и спрашивала себя, как бы он поступил? Как бы поступил Питер? Но это никак не помогало. Прямо здесь и сейчас именно ей предстоит решить и, может, думать об этом всю жизнь. На самом деле, она смотрела на них и уже знала, как поступит. Это осознание пугало, пожалуй, больше, чем сама необходимость выбрать. И, наверное, это было не правильно, и сама она потом возможно и будет так думать, но сейчас все, что было перед ней — тяжелейший выбор и уверенность в том, что она должна сделать. Она поднялась на ноги, и медленно пошла в сторону отца, пропуская сквозь пальцы теплый и приятный временной поток. Морган замерла перед ним, отмечая, что именно таким его и помнит. Она бы хотела его обнять, но этого было опасно. — Прости меня, — тихо шепнула она. В глазах не было слез, а сердце ее билось спокойно. В этом месте все было спокойным, не важным. Простым. Отец не ответил ей, и Морган двинулась в сторону Питера. Питер был таким умиротворенным, что Морган едва ли могла вспомнить, когда его таким видела. — Еще рано, да? — спросила его девочка и протянула к нему руку. Потоки света понеслись сквозь нее, сбивая с ног, словно ураган. Морган вцепилась в руку Питера, испугавшись, что потеряет его, и держала крепко, пока поток не успокоился. Питер свалился прямо ей в руки, и она едва удержала. Удобнее перехватила и осела с ним на землю. Морган подняла взгляд, но ее отца уже не было. Поток снова был единым ярким коридором. Он бежал и бежал, и когда Морган уже начала бояться, что они останутся здесь навсегда, сияние начало сходить на нет, она почувствовала вокруг воду, а затем все окрасилось в бесконечный красный цвет. Питер был слишком тяжелым, Морган устроила его голову на коленях, позволив остальному телу погрузиться в воду. Она оглядывалась, не понимая, где находится и что происходит. — Морган? Голос отца никогда для нее не тускнел. Если она и начинала его забывать, то всегда могла включить бесконечные записи, чтобы вспомнить. Поэтому, даже не оборачиваясь, она уже знала, кто это был, но боялась поднимать глаза. Что он ей скажет? Разозлиться? Разочаруется? Морган столько лет хотела поговорить с отцом, но сейчас не могла ответить. Она крепче обняла Питера, словно его могли в любой момент забрать. — Посмотри на меня, — ласково попросил Тони. Девочка нерешительно подняла голову. Тони приблизился и сел рядом с ней. Его глаза лучились счастьем. Он неотрывно разглядывал ее. — Ты так выросла. Отцовская забота разом вызвала в ней смятение и чувство вины. Тяжелые крупные слезы покатились из глаз, впервые после возвращения Питера. — Папа… Прости меня. — Эй, ну же, — Тони осторожно коснулся ее макушки, — Ты все сделала правильно, — улыбнулся он. Девочка вскинула взгляд, полный надежды, пытаясь разглядеть в эмоциях отца, правда ли он так считает или просто хочет ее утешить. И увидела подтверждение его слов. — Возможно, сейчас это трудно понять, — продолжил Тони, — но однажды у тебя появятся дети, — Морган недоверчиво посмотрела на него, она была уверена, что у нее никогда не будет детей, это не для нее. Тони уловил ее мысль и улыбнулся, — может даже, не твои кровные дети, — уточнил он, и его взгляд скользнул на Питера, — и тогда ты поймешь, что для меня нет большего счастья, чем знать — вы оба живы. Ты приняла невероятно трудное и правильное решение, и я очень тобой горжусь. Морган по-детски шмыгнула носом, пытаясь остановить льющиеся сами по себе слезы, и уткнулась отцу в грудь. Он обхватил ее сильной рукой и прижал к себе, поглаживая по голове. От Тони исходило тепло, он, казалось, был даже теплее Питера. — Я так скучаю, — тихо сказала Морган. — Каждый день. И мама. Она тоже скучает. У Тони сжалось сердце от слов дочери, глаза зажгло, но он сдерживался. И девочка, не видя, но почувствовав настроение отца, добавила: — Но я тоже тобой горжусь, — улыбнулась Морган, — Раньше я не понимала. Но теперь понимаю. Выбирать непросто. Тони рассмеялся, все же не сдержав слезы, и поцеловал дочь в макушку, обнимая ее крепче. — Непросто, — подтвердил Тони. А затем коснулся мокрых, спутанных волос Питера, который все еще лежал на коленях у Морган. — Он у нас такой упрямый, правда? Морган кивнула. А затем ее посетила неожиданная мысль. — Ты был здесь все это время? Один? — Это тоже трудно объяснить, — ответил Тони, — нет, не был. Это все камни. Я вижу все это во время вспышки после щелчка. Это все то мгновение. Я не существую вне этих встреч. Через секунду я буду уже на поле боя в тот день. Морган и, правда, было сложно это осознать. Красный цвет вокруг постепенно начал светлеть. Тони сощурился, ему отчаянно хотелось говорить с дочерью, но времени у него было мало. — Скажи маме, что я ее люблю, ладно? Только не пугай, — улыбнулся он, — скажи, — он задумался, — что видела сон. Морган поняла, что скоро исчезнет отсюда и крепче схватила Питера одной рукой, а второй обняла отца. — Я хотела поговорить с тобой еще хоть раз, — сказала ему Морган, улыбаясь. — И я так рада. Тони снова поцеловал ее в макушку и тихо прошептал: — Люблю тебя три тысячи. Все рассеялось и Морган с Питером вновь оказались на старом заброшенном складе. Стрэнджа нигде не было. Все ссадины и царапины, которые Питер получил в бою с магом не успели исцелиться, как будто в мире не прошло и пяти минут. Парень все еще не открыл глаз, и Морган насторожилась. Она проверила ладонью его дыхание и не почувствовав ничего, припала ухом к его груди. Через отчаянный и испуганный стук собственного сердца, она различила и биение сердца Питера, и уже не смогла подняться, уткнувшись лбом в его грудь. Ее мелко потряхивало от нахлынувших слез. Она комкала пальцами квантовый костюм Питера. Рыдания усиливались, пока не перешли в несдерживаемый вопль. Морган не хватало воздуха, и она рвано дышала, не в силах остановить истерику, и даже не заметила, как Питер начал приходить в себя. Он проснулся резко, как от кошмара, дернулся, сразу окунаясь в тревожный звук чужих слез. В первую секунду он не понял, кто это и где находится, и резко сел, озираясь. Морган мертвым грузом вцепилась в него, продолжая сжимать костюм и плакать. — Морган?! — он обнял ее, раньше, чем успел сообразить, почему они здесь, скорее инстинктивно, чем осознанно. У него ушла еще секунда, чтобы вспомнить все события, которые привели их на склад. — Боже… Девочка, получив больше удобства и свободы, обхватила Питера и, окончательно убедившись, что он в порядке, расслабилась и заревела еще громче, хотя казалось, что уже некуда. Она плакала как ребенок, отчаянно, не сдерживаясь, как в последний раз. Питер не успевал соображать, что ему делать, почему он здесь, получилось ли задуманное, что произошло. Он гладил спину Морган и покачивался вперед- назад, словно баюкая ее. — Тише, тише, — шептал он, оглядываясь, совершенно сбитый с толку. И только когда рыдания перешли в тихий плач, а дыхание девочки не напоминало задыхающуюся рыбу, Питер решился спросить: — Что произошло? И как только он задал вопрос, в его голове рваными образами всплывало его путешествие в прошлое. Его появление на поле боя с Таносом на Земле никого не удивило — в пылу боя никто не заметил, что их двое. Никто, кроме него самого. Питер помнил, как потрепанно и жалко выглядел с Перчаткой Бесконечности в овраге. Помнил непонимание и крайнее удивление себя из прошлого, и их непродолжительную борьбу. Как воспользовался собственными старыми ранами, чтобы победить, как хрустнули кости врага от удара и его хриплый крик о помощи. Крик о помощи к Тони. Он хрипел, но перчатку держал мертвой хваткой. Питер заткнул другому себе рот, сжав челюсть, едва ее не сломав, и отчетливо сказал: «Я его спасаю! Спасаю! Его убьют, понимаешь?! Посмотри на меня!» И он из прошлого посмотрел. Разглядел беспросветное отчаяние, узнал себя, испугался. Поверил. И разжал руки. Питер помнил, как щелкнул. Чудовищную испепеляющую силу. Глаза Тони с нечитаемым выражением. И видение, как временные потоки схлопываются, уничтожают друг друга, как время рассыпается, как все поглощает чернота. Он открыл глаза и снова увидел помещение склада. Он не видел, что произошло потом, но, сам не понимая, откуда знал, что сделала Морган. Знал, что ей пришлось выбирать.  — Морган, — бесцветно произнес Питер, — почему..? — он продолжал успокаивать ее, но его движения становились все более нервными, его начало трясти. Осознание что произошло, через что он заставил ее пройти, накатывало волнами, и разрушало остатки спокойствия и стойкости. — Почему? — Питер не представлял себе такого исхода, даже не брал такой вариант в расчет. Морган нехотя разжала объятия, чтобы посмотреть Питеру в глаза. Ей все казалось, что если она не достаточно крепко будет держать, то он исчезнет, или попытается снова. В глазах Питера она видела искреннее непонимание, и это больно полоснуло ее по сердцу — Питер не мог поверить, что она действительно не хотела его смерти. Ей было страшно, но она должна была сказать ему все. Сейчас или никогда. — Ты уже едва не умер… Ты лежал там… весь, — она втянула воздух, ей все еще было трудно говорить после истерики, — весь в бинтах. Я думала, что… что ты умрешь. Что я тебя не увижу. Что ты больше не вернешься. Я так просила, чтобы ты вернулся. Чтобы ты не думал… Мне так стыдно за те слова, — слезы снова начали сжимать ей горло, но она продолжала, она должна была сказать, — я так не думаю, не думаю, клянусь, — она взглянула Питеру в глаза, надеясь увидеть в них доверие, но он онемел, а в глазах стоял шок, — Питер? Он замотал головой, словно не мог смириться с тем, что услышал. Не мог поверить в это. — Ты могла жить с отцом, — его голос, лишенный всяких эмоций и пустой взгляд пугали девочку, — жить с семьей. Ты хотела, чтобы он жил, чтобы вернулся он, а не я. Не понимаю… Почему? Питер был близок к грани безумия. Клубок из отчаяния, вины и горечи утраты перетянул ему горло и душил. Он не знал, что сделал неправильно, почему ничего не вышло, но был уверен, что он виноват, что не должен был возвращаться. Ему было так больно и страшно, что он хотел в эту же секунду закрыть глаза и умереть. — Питер, посмотри на меня! — она встряхнула его один раз, потом второй, а потом третий, пока не увидела в его глазах, что он ее слышит, и четко произнесла: — Потому что ты мой брат. Сердце Питера ускоренно забилось, до головной боли, а в глазах потемнело. — Что? — Я это сделала, потому что ты мой брат, — громче сказала Морган, — И я не хочу потерять тебя. Питер так хотел, чтобы она снова назвала его братом. Его губы против воли тронула улыбка. Он совсем не хотел улыбаться. Ему было больно, страшно и стыдно, но эти слова заставили все на мгновенье померкнуть. Он был так счастлив, настолько же, насколько боялся. Он обнял девочку. Морган чувствовала, как Питера трясет от страха и слез и боялась сказать хоть что-то. Настолько он был уязвим, что казалось, одно неверное движение или слово могло столкнуть его в бездну. Она обхватила его руками и молча ждала. Питер мог в любую секунду решить, что Морган просто слишком мала, и ринуться выполнять свою задумку вновь. А мог поверить ей, и продолжить жить дальше. Наконец, он успокоился и выпустил ее из рук. Морган сразу же почувствовала легкий озноб. — Спасибо, — тихо сказал он, улыбаясь. И Морган улыбнулась в ответ. Он поверил. Он принял ее выбор. Выбор Тони. И, наконец, выбрал сам. Питер и Морган вернули костюм и машину Скотта на место — девочка не отпустила его одного, забрав и хрононовигатор. Она пропустила контрольную и была немного в шоке, что после всего случившегося ее все еще волновали оценки, пропущенная работа и возможная взбучка от мамы. Питер тоже был в легком шоке, что все еще жив, и возвращается домой. Впервые за очень долгое время, все казалось ему таким ярким. Запахи и звуки врывались ему в голову, как вспышки. И он жадно вдыхал, вслушивался, смотрел по сторонам. Отмечал, что дышать стало намного легче. И он глубоко дышал, пьянея от свежего воздуха. До дома он дошел уже после заката. Когда он открыл дверь, то в прихожей столкнулся с Мишель. У девушки был беспокойный вид, она тут же бросилась к Питеру, крепко обняв. В голове парня стремительно проносились кадры сегодняшнего утра и мысли, что он мог что-то оставить, выдать себя, но ничего не вспомнил. А затем вдохнул запах Мишель, который казалось, стал еще роднее, и понял, как сильно хотел вернуться к ней. Как был благодарен, что может обнимать ее. — Твой телефон не отвечал, — заговорила она, — Карен не отвечала. Я звонила Фьюри, Пеппер… Никто не знал, где ты. Он столько времени ей врал, что сейчас не хотел, но и рассказать все, что случилось — тоже. — Мишель, — он улыбнулся ей, — я вернулся. — Она тут же расслабилась в его руках, тихо всхлипнув. А Питер продолжил: — Прости, что заставил волноваться. — Волноваться — это не то слово, Питер! — она высвободилась, — Знаешь, сколько раз за все эти годы Карен не отвечала мне? Ни разу! Она всегда на связи! Ты хоть понимаешь, что я думала! — Мишель… — Я едва не сошла с ума, понимаешь? И весь день это ощущение тревоги. Я не знаю, откуда, но когда я позвонила… — Ты выйдешь за меня? Девушка замолкла, уставившись на Питера. — Что? — Ты выйдешь за меня? — повторил парень, откровенно наслаждаясь выражением шока на лице Мишель. — Паркер, — сказала Мишель оборонительным тоном, скрестив руки на груди, — что случилось, объясни. Может кто-то другой на его месте не правильно бы понял реакцию Мишель, но он слишком хорошо ее знал. — Я понял, что хочу жить, — признался он, поражаясь, как просто даются ему слова, — и я хочу жить с тобой. Он подождал, пока Мишель отойдет от первоначального шока. Ее выражение лица стало задумчивым, и это напугало Питера. Ведь она могла отказать. А он еще так по-дурацки все сказал. — Эм Джей, я… я не тороплю, если что, я, извини, я без кольца, но оно будет, да… — он чувствовал смущение и это в первую секунду поразило его, а во вторую удивило, он словно вспомнил, как нужно чувствовать. Мишель невольно вспомнила их первый поцелуй в Лондоне и улыбнулась. Она приблизилась и чмокнула его в губы, прерывая поток слов. Питер замолчал, угадывая в лице девушки ответ. Но она ничего не сказала. Запустила руки в волосы Питера, прижала его к стене и начала целовать, долго и глубоко, пока не почувствовала, что парень полностью расслабился, и если бы не стена, свалился бы. Только тогда Мишель отстранилась, заглянула в поддернутые дымкой удовольствия карие глаза и кивнула. Губы парня расплылись в счастливой улыбке. Впервые за долгое время Питер был счастлив не чувствуя за это вину.