Тайна Гермионы Грейнджер

Холодные каменные стены. Драко думал, они смеются над ним. Презирают за слабость. Безвольность. Он не хотел сопротивляться своим чувствам. Время было. Он все обдумал. Тщательно взвесил. Пришлось даже забить на попытки починить шкаф из Выручай-комнаты. Драко вздрагивал каждый раз, когда в коридоре или аудитории раздавался звонкий голос одной наглой гриффиндорки. Самовлюбленной… спокойной… нежной… доброй… Забывал как дышать, когда видел спутанную шевелюру, а затем ее хозяйку. Готов был убить любого, кто осмелился посмотреть в сторону брюнетки. Когда она мило улыбалась Поттеру, слизеринец согласился бы душу дьяволу продать, только оказаться вместо него. Гермиона Грейнджер стала его бедой и самой большой радостью. Драко не понял, в который момент с ним это произошло. В какое время он так по уши влюбился? Возможно, когда она утирала ему слезы в коридоре, а потом провела ночь рядом на холоде? Когда попалась на глаза в сексуальном чёрном платье? Или в тот момент когда она улыбалась из-за него? Он не знал. Осознание собственных чувств обрушилось снежной лавиной. В один прекрасный вечер Драко понял, что не может оторвать от нее взгляда в Большом зале. Он не слушал профессоров на уроках, буравя спину гриффиндорки. Каждую минуту искал в коридорах Хогвартса безумный вихрь шоколадных волос. Оборачивался как ошалелый, стоило только учуять лёгкий шлейф ее запаха. Карамель теперь для него больше чем простые воспоминания о детстве. Это его личная мания. Идея фикс. Малфой начал преследовать девушку по пятам. Скрыто. В тени. Он следил за каждым ее шагом. Не мог остановиться. Превратился в рехнувшегося маньяка. Это она сделала его таким. Слизеринец не мог сдерживать злость, когда девушка оказывалась в поле его зрения. В такие моменты ярость из-за тех слов в библиотеке одолевала. Не мог контролировать чувства. Он позволял Панси издеваться над Грейнджер, а потом ненавидел себя. Парень шёл тёмными коридорами подземелья. Заставил себя не последовать за Грейнджер после ужина, но каждый раз возвращался мыслями туда, где она могла быть. Тени, отбрасываемые факелами, задорно плясали на обтесанном камне. Они измывались над Драко. Переплетались. Огонь игриво лизал края металлической кромки факела, каменные стены. Дразнил. В какой-то момент желание засунуть руку в пламя пересилило. Блондин хотел выжечь чувства к Грейнджер таким образом. Его сердце болело каждую секунду. Меняло отношение к привычным вещам. Он перестал задирать младшие курсы вместе с Креббом и Гойлом. Слизеринец больше не зажимал доступную Паркинсон при каждом удобном мгновении. Этот парень — не Драко Малфой. — Драко, милый, — внезапно из-за поворота выскочила Панси. Слизеринец отметил, что девушка сильнее прочего накрасилась, а расстегнутая на несколько лишних пуговиц блузка, оголяя пышную грудь. — Вот ты где! — она игриво прошлась кончиками пальцев по краю блузы. Девушка стрельнула глазками в блондина. Облизывая алые губы, она походкой хищницы направилась к вожделенному парню. — Что ты здесь делаешь? — устало спросил Малфой. Ее почти оголенное тело больше не вызывало животного инстинкта. Равнодушие. Даже отвращение. — Тебя ищу, — она провела пальчиком по шее слизеринца. Панси потянулась ближе. Девушка язычком повела от шеи к гладкой груди, попутно расстегивая пуговицы его рубашки. — Перестань, — Драко перехватил руку с наманикюренными пальчиками. — Тебе лучше вернуться в гостиную. Парень отстранил от себя настырную однокурсницу, отводя раздраженный взгляд. Малфой знал ее как хорошую девушку, распущенную, но отзывчивую и милую. Сейчас было противно смотреть на жалкие потуги Паркинсон. Он понял, как подло поступал, пользуясь доступной однокурсницей. Блондин знал, что Паркинсон влюблена в него. Становится еще противнее от самого себя. — Мы можем вместе вернуться к тебе в комнату, — жарко зашептала слизеринка. Девушка не растерялась. Она схватила раскрытую ладонь Драко и поместила на свою грудь, продолжая томно смотреть в его серые глаза. Только Малфой собирался оттолкнуть от себя нахалку, как услышал до боли знакомый голос, который навсегда отпечатался в его памяти. Это заставило блондина прижать Паркинсон ближе. Он не стал убирать руку с ее груди, наоборот, крепко сжал, вызывая стон у девушки. Снова зол. Снова из-за нее.

***

Близился март, а за окном все так же лило как из ведра. Мрачные тучи вот уже несколько недель подряд огорчали и без того невеселых студентов. На улицу никто не решался совать носа. Грязь. Слякоть. Все было против. Гермиона уныло переставляла ноги. Девушка шла с опущенной головой, рассматривая узоры на каменном полу. Сегодня она должна дежурить в подземельях. Последнее время гриффиндорка стала меньше думать о случае с Малфоем-младшим. Она с головой ушла в учёбу, просто напросто на подобные глупости не было времени. Это спасало. Девушка повернула за угол и наткнулась на пикантную сцену. Издалека Гермиона не смогла рассмотреть кто это там, но как прилежная ученица и староста Гриффиндора она обязана разогнать нарушителей. Уже позднее время. Да, и место не подходящее для романтики. Грейнджер сощурилась, рассматривая силуэты. Низенькая девушка привстала на носочки туфель, очевидно чтобы получить желаемый поцелуй. Ее спутником оказался высокий парень, который стоял ровно, не делая никаких попыток помощи любимой. Сердце Гермионы предательски ёкнуло, когда девушка рассмотрела блондинистую шевелюру молодого человека. «Это не он! — уверенно подумала гриффиндорка. — Даже, если и он, тебя это не касается», — не так пылко понеслось в голове. — Эй, вы! — Грейнджер поспешила подойти ближе. — Что вы здесь делаете? Время для прогулок давно вышло… Гермиона резко осеклась. Внезапно стало неприятно. Девушка не смогла оторвать глаз от бледной ладони парня, которая покоилась на груди Панси Паркинсон. Всё-таки тем блондином оказался Малфой. Во рту стало горько, а на душе гадко. — Иди куда шла, — грубо отозвался слизеринец, даже не глянув в сторону гриффиндорки. Кровь в венах потекла быстрее. Глаза девушки сузились. Она смотрела только на развязную улыбку Малфоя. Девушка понимала, что в тот раз обидела его, а сейчас он пытается вытереть об нее ноги. Получается. Гермиона сжала руки в кулаки и зло осмотрела Панси, которая выпятив грудь жалась к Драко. — Паркинсон, если ты не хочешь, чтобы я доложила директору, чем ты занимаешься после комендантского часа, лучше убирайся, — Гермиона говорила тихо и спокойно, но ярость клокотала внутри. Слизеринка презрительно осмотрела конкурентку с ног до головы, после чего вернула свое внимание объекту желания. — Не думай, что он тебе поможет, — после затянувшейся паузы, голос Грейнджер звучал еще твёрже. — Не забывай, Малфой, ты все еще не загладил свою вину за ту кучу огневиски… Снегг не погладит вас по головке, когда узнает, чем заняты его ученики по ночам, — девушка сложила руки под грудью, продолжая буравить взглядом парочку. — Ты, кажется, забыла, что Макгонагл тоже не знает кое-чего о своей лучшей ученице, — нахальная улыбка на идеальном лице. Гермионе захотелось немедленно стереть эту ухмылку. Бесит. — Хочешь просветить ее? — Грейнджер с вызовом посмотрела в стальные глаза. — Думаешь, не сделаю этого? — взбешенный парень оттолкнул липучку-Паркинсон. Драко медленно, чеканя шаг, подошёл вплотную к гриффиндорке. Парень всем своим видом показывал ярость, испытываемую в тот конкретный момент. Эта девушка приводила его в бешенство, одновременно с этим — в восторг. — Никогда, — она гордо вздернула подбородок. Гермиона не боялась смотреть прямо в глаза. Она чувствовала, как негодование заполняет каждую ее клеточку. Он выводит ее из душевного равновесия своим отвратительным поведением. — Проверим? — его дыхание коснулось мягкой щеки гриффиндорки. — Уверенна, что выдержишь со мной еще одно наказание?.. Наедине. Губы. Ее губы так близко. Гермиона не смогла удержаться. Девушка провела язычком по пересохшим губам, впоследствии громко сглатывая слюну. В горле стало сухо как в пустыне. — Лучше поцеловать гоблина, — выплюнула Грейнджер. — Ты… — злобно зашипел Малфой, прижимая хрупкую девушку к стене. — Я, — Гермиона без страха смотрела прямиком в серые глаза. — Я вам не мешаю? — капризно заявила Паркинсон. Увлечённые друг другом, спорщики напрочь забыли о присутствии кого-то третьего. Слизеринка стояла у стены, гневно зыркая в сторону Грейнджер.  — Панси, на твоём месте я бы давно уже растворилась, — гриффиндорка натянула на лицо маску отрешенного спокойствия. — Ты не на моем месте. Сама вали! Ты нам помешала, — взвизгнула оскорбленная слизеринка. — У тебя три минуты. Гостиная Слизерина в той стороне, — Гермиона небрежно махнула рукой, не отрывая взгляда от злого как черт Малфоя. — Драко… — решила попытать удачи слизеринка, окликнув любовника. — Мне повторить? — Гермиона высунулась из-за блондина, чтобы смерить девушку строгим взглядом. — Иди в гостиную, Панси, иначе я сам доложу Снеггу, — Малфой не смотрел на однокурсницу. Вниманием Драко завладели лишь карие глаза. Упрямые. Бесстрашные. — Ты поплатишься за это, Грейнджер! — зашипела брюнетка, но поспешила вернуться в гостиную. — Вас, чистокровных аристократов, с пелёнок учат стандартному набору угроз? — гриффиндорка закатила глаза, обращаясь к оставшемуся Малфою. Парень молчал. Он сжимал руки в кулаках так сильно, что обязательно останутся кровавые отметины от ногтей. Кровь бурлила от злости. Блондин не мог спокойно смотреть на эту девушку, особенно когда она пыталась командовать. Драко хотел ответить ей грубостью, но пауза затянулась. Грейнджер подняла свои невероятные глаза на него. Его любимые глаза. Крышу сорвало. От близости ее тела. Запаха, который источала только она. От ее тона и позы. Он больше не мог себя сдерживать. — Ты язык… Девушка хотела подколоть блондина его же фразочкой, но не успела закончить. Драко внезапно обхватил ее лицо своими ладонями, не давая возможности сбежать. Уже в тот момент Гермиона испугалась. В голову закралась противная мыслишка, что вот и допрыгалась. Нужно держать язык за зубами. Сейчас ей преподадут урок. Ведь Драко парень, он сильнее. Гермиона испуганно смотрела в потемневшие глаза блондина. Он медлил, сражаясь с внутренними демонами. Грейнджер вцепилась ладошками в его руки, пытаясь отодрать от себя, но тщетно. Холодный и сильный. Драко не выпустит ее, пока не отомстит. Гермиона точно знает. Губы парня резко накрыли ее. Девушка застыла с занесенным кулаком. Она распахнула глаза еще шире, хотя, казалось бы, куда уж. Сердце рухнуло в пятки, а разум покинул ее грешную голову и, по всей видимости, вернуться обещал не скоро, так как она приоткрыла свои губы под напором. Он целовал ее грубо. Зло. Наказывал. Врывался своим языком в ее рот. Кусал за губы, причиняя сладкую боль. Драко спустил одну руку на талию, вжимая хрупкое девичье тельце в себя, будто пытался впитать ее полностью. Но зачем? Девушка не вырвалась. Она покорно подставляла губы его поцелуям. Запускала руки в мягкую шевелюру. Она перебирала золото его волос, приятно оттягивая прядки. Их тела сплелись так сильно, что девушка каждой клеточкой ощущала его. Сильные руки мяли женское тело, вызывая приятную дрожь. Она прижималась ближе и ближе. Внизу живота разгорелся пожар. Захотелось чего-то, что девушка не смогла бы объяснить словами. Она испугалась своих желаний, напора Драко. Его руки очень профессионально блуждали по ее женским выпуклостям, лишая земли под ногами. Парень заставил испуг смениться желанием. Жгучим. Непреодолимым. Драко прижал разгоряченную Гермиону к стене. Кофта в пылу страсти приподнялась, оголяя спину. Мерзкий холод пронзил поясницу, отрезвляя девушку. — Стой! Гермиона сильно оттолкнула все еще подвластного страсти Малфоя. Парень не сразу понял, что от него хотят. Его будто оторвали от жизненно необходимого занятия. Блондин поднял затуманенные серые глаза на испуганное лицо девушки. Она смотрела на него с непониманием происходящего. Неверием. Примесью страха. Девушка резко отпрянула. Она отошла на шаг, чтобы хоть как-то создать расстояние между ними. Они все еще смотрели пристально друг на друга, не веря в то, что произошло. Гермиона опомнилась первой. Она опешила от своих желаний и чувств. Грейнджер не была готова. Занесла ладонь. Тишину коридора, нарушаемую только тяжёлым дыханием в унисон, разрезал хлесткий звук пощечины. Гриффиндорка ногтем задела нежную кожу губ. Брызнула кровь. Драко ухмыльнулся, стирая пальцами алую жидкость. Усмешка была грустной. Он не ожидал другой реакции. Знал наверняка. Гермиона не дожидаясь дальнейших действий слизеринца, развернулась и понеслась прочь. Она в который раз поклялась себе больше ни ногой в подземелья Хогвартса. Здесь с ней творилось нечто непонятное. Что-то, что заставляло забывать о своих принципах, уступая место животным инстинктам. Скрытым желаниям. Следующие дни Грейнджер прошли как в тумане. Из головы никак не шел ее первый настоящий поцелуй. Такой страстный, что только от воспоминаний вскипала кровь, а колени подкашивались. Она всю неделю ходила как сомнамбула, не реагируя ни на бредовые теории Поттера, ни на попытки Джинни растормошить ее. Первого марта Гермиона решила провести этот день с пользой. План был чёткий: сначала завтрак, после урок трансгрессии, а затем долгие часы в библиотеке, раз уж поход в Хогсмид отменили. Программу на выходные разрушила Джинни, появившаяся сразу после завтрака. Рыжая влетела в библиотеку. Волосы взъерошены, взгляд загнанный. — Гермиона! — Уизли со слезами бросилась к подруге. — Тише-тише, — Гермиона подхватила споткнувшуюся гриффиндорку и повела прочь из библиотеки. Грейнджер оперативно вывела подругу, чтобы избавить себя и окружающих от истошного визга мадам Пинс. Девушки расположились у ближайшего подоконника. Гермиона обхватила Джинни руками и заглянула в заплаканное лицо. «Дин бросил ее», — первая мысль. — Не плачь, — твёрдо произнесла брюнетка. — Что случилось? Давай по порядку. Прекрати всхлипывать! Я ничего не понимаю. Уизли подняла на нее свои глаза, покрасневшие от слез. В них плескаться страх вперемешку с волнением. — Рона отравили… Он в больничном крыле. Туда никого не пускают. Земля ушла из-под ног. Гермиона безвольно опустила руки, которыми придерживала подругу. Ее глаза расширились, а сердце рухнуло в пятки. Этого не может быть! Девушка со всех ног бросилась бежать на второй этаж, где располагался лазарет. Она неслась, не разбирая дороги. Лёгкие разрывались, а ноги болели, но она не останавливалась. «Рон. Он должен быть в порядке! Не смеет по-другому». Из головы вылетели все глупые обиды. Осталось только невероятное волнение. «Только бы с ним все было хорошо».