Ты моя ошибка

— Повелитель, вы я вижу расстроены… — начал Дервиш осторожно, когда они остались наконец наедине, после шумного многочасового заседания Совета Пашей, посвященного решению проблем с казной. Если быть точнее, то единственной проблеме — этой самой казны почти полному отсутствию. — О-о-нет… Я не просто расстроен! — прошипел Ахмед раздраженно и ударил по столу рукой, с такой силой, что стоящий на нем графин пошатнулся, расплескивая свое содержимое. — Я в гневе! Мужчина чуть вздрогнул от громкого крика и едва заметно поморщился, в очередной раз смиряясь с тем, что нрав у его воспитанника никак не омежий и успокоить его не удастся, до тех пор, пока он сам того не захочет. — Сипахи и янычары требуют свой законный бакшиш*. Пока что, они еще терпят, — омега нахмурился, — но надолго ли хватит их терпения?! Никто не верит в меня, народ недоволен, солдаты меня не боятся, я для них не авторитет! Ни сегодня завтра, они могут и бунт учинить! — Ахмед сжал руку в кулак, жмурясь и судорожно вздыхая. — Бакшиш необходимо раздать как можно скорее, и что я узнаю сегодня?! — юноша оскалился. — Я узнаю, что казна из Египта, которая должна была прибыть со дня на день, отправлена не по морю, а по суше, и доставят ее только через две недели в лучшем случае! — Повелитель, — возразил мужчина терпеливо, — Хасан Паша ведь объяснил вам, что это было сделано в меру предосторожности. Морские воды сейчас кишат пиратами. — Пираты, Дервиш, — оборвал его Султан резко и грубо, — на море, далеко, а бунтовщики близко. Очень близко! Что мы будем делать, когда, совсем уже скоро, они придут к воротам дворца?! Казна пуста! — омега театрально развел руками, словно пытаясь показать эту самую пустоту. — Чем я заплачу им?! Заберу драгоценности у бывших наложниц отца?! Распродам дворцовые сокровища?! Или мне пойти ограбить Сафие Султан, чтобы она мне точно ядовитую змею в постель подкинула?! — юноша небрежным жестом заправил за ухо непослушную прядь волос, а затем, щелчком пальцев качнул массивную золотую серьгу с рубинами и черным жемчугом. — Или же, может, мне с ними собой расплатиться?! Ну же, давай! Ответь, что мне делать?! Предложи варианты! Я тебя внимательно слушаю! — Повелитель, — мужчина приблизился и мягко, но настойчиво обнял омегу за плечи, удерживая на месте и успокаивающе поглаживая по напряженным спине и шее. Такой прием почти всегда срабатывал безотказно. Юноша обычно в такие моменты затихал и сменял гнев на милость, — если вы пожелаете, завтра я съезжу в корпус янычар и поговорю с Агами. Попрошу их проявить терпение. — Ладно! — Ахмед отстранился и все еще немного раздраженно принялся отряхивать кафтан от налипшей на него после общения с Елизаветой (любимой кошкой Сафие султан) белой шерсти. — Съездий. А сейчас, я пойду кормить льва. Вели там все подготовить. ***** Окончательно омега не успокоился, но все же немного остыл и уже не горел желанием резко сократить численность Совета Пашей посредством мастерского владения мечом. Однако, кровь в нем бурлила и требовала как-то выплеснуть напряжение. В подземелье было сыро и мрачно, и лишь оранжевый свет чадящих факелов, в строгом порядке разбросанных по стенам, немного разгонял густую вязкую темноту, пропитанную запахом плесени и дыма. — Откройте! — приказал Падишах. Стражники с сомнением, но повиновались, отворяя дверь клетки. Где-то там, в глубине своей тюрьмы, зашевелился, гремя цепью, разбуженный лев. Ахмед шумно выдохнул, выпуская в воздух облачко пара, и заговорил: — Я здесь Господин! Я хозяин! — тонкая ладонь крепко сжалась на рукояти факела и юноша осторожно сделал первый робкий шаг вперед. Зверь в углу сначала застыл на месте, а потом поднялся и принялся медленно, крадучись, приближаться. — Я не буду жесток! — Ахмед поднял взгляд, встречаясь с ним глазами и подходя еще ближе. — Я не буду жесток… Лев настороженно замер, впившись взглядом в человека, осмелившегося вступить на его территорию, гипнотизируя и ожидая, когда же жертва поддастся панике и броситься бежать, однако омега, не отводя глаз, сделал еще один шаг вперед.  — Тихо… Я не причиню тебе боли. Я не буду жесток! Зверь остановился, словно зачарованный мягким, но властным голосом. Внезапно, раздался грохот. Это один из слуг, засмотревшись на происходящее, споткнулся об стоящую на полу чашку с мясом. Юноша вздрогнул от шума, невольно отступая назад, и в этот момент, почуяв слабость, лев напал. Омега не успел даже испуганно вскрикнуть, когда осознал, что зверь больше не на цепи. А в следующий момент, одновременно, когтистая лапа ударила его в грудь, отбрасывая в сторону с такой силой, что юноша впечатался спиной в решетку клетки и съехал на пол, оставшись неподвижно лежать, и прозвучал выстрел. Тело льва, метко сраженного пулей в голову, упало сверху, придавив собой так, что клыкастая пасть уже мертвого зверя оказалась в нескольких сантиметрах от бледной тонкой шеи. Выстрели ружье позже хоть на пару секунд, он бы уже лежал сейчас с разорванным горлом, в луже собственной крови. — Лекаря скорее! — крикнул Дервиш, отдавая ружье слуге и вбегая вместе с еще несколькими стражниками внутрь клетки. Льва оттащили в сторону и мужчина опустился на землю рядом с Султаном, осматривая его на наличие травм. По белоснежной шелковой ткани на груди уже пугающе расползлось большое алое пятно — Повелитель, да вы ранены! — Дервиш судорожными движениями​ расстегнул несколько пуговиц, распахивая рубашку, и выдохнул с облегчением. — Слава Аллаху раны не серьезные! Альфа сам не знал, какие силы небесные помогли ему не только среагировать вовремя, но и выстрелить столь метко в почти что полной темноте, ориентируясь лишь на звук​ и движение. Выстрели он чуть левее или правее, пуля могла попасть совсем не во льва, и от подобной мысли невольно тряслись руки. — Помогите ему! — кивнул Дервиш слугам, а сам схватил за шиворот стражника, которому было поручено сторожить клетку. — Как такое могло случиться?! Почему ты не проверил, как закреплена цепь?! — Паша, — забормотал несчастный испуганно, — я проверял. Цепь очень прочная, она бы выдержала и пятерых львов! Дервиш отпустил его, брезгливо отпихнув в сторону, и прошел в угол клетки, освещая себе путь факелом. — Так я и думал! — хмыкнул мужчина, в душе едва не задыхаясь от злости. — Цепь перепилена! Повелитель, — Дервиш стремительно приблизился и положил руку на плечо омеги, помогая ему удержаться​ на ногах, — все во дворце знают, что вы лично кормите льва. Это было покушение. — юноша вздрогнул и поднял на альфу затравленный, полный слепой тоски взгляд. — Сегодня вас пытались убить. ***** В покоях царила суматоха. Сновали туда сюда слуги, подавая, по распоряжению лекаря, то чистую воду с травяным настоем, предназначенную для того чтобы промыть раны, то пузырек с пахучей жирной мазью, то успокаивающие капли для Госпожи, то бинты. Дервиш в другом конце комнаты допрашивал стражников, пытаясь разузнать, кто же всё-таки мог перепилить цепь. Девушка служанка, спотыкаясь от волнения, бегала по покоям от подсвечника к подсвечнику, заменяя огарки на новые свечи, Дженнет Калфа раздавала своим подчиненным команды одновременно на счет чистой одежды и ужина, из-за чего сама путалась порой и путала других, Хаджи Ага безрезультатно пытался успокоить свою Госпожу, главный лекарь что-то недовольно бормотал под нос и вместе все это создавало раздражающий монотонный гул и шум, тревожа и без того расшатанные нервы молодого Падишаха. — Сегодня бы они убили тебя, — Хандан судорожно выдохнула, — а завтра бы уже посадили на трон Шехзаде Мустафу! Пока он жив, ты в опасности! — Так вот чего вы добиваетесь?! — вспылил и без того уже разнервничавшийся до предела Ахмед. — Вы просто хотите чтобы мой брат умер! Чтобы я пошел против своей совести и пролил родную кровь! — Я хочу чтобы ты был счастлив! Я устала вечно боятся за твою жизнь! — женщина всхлипнула, быстро вытирая кулаком слезы. — Не думаешь о себе, обо мне хотя бы подумай! — воскликнула она резко и истерично. — Что со мной будет, если тебя не станет?! — Простите, матушка, — смутился омега невольно, растерявшись от того, что получил столь резкий отпор от своей обычно тихой и рабски безропотной Валиде, — я зря вас обидел. — А ведь я говорила! Предупреждала! — продолжила Хандан, воодушевленная этой маленькой, но приятной победой. — Ты видишь? Предатели пытались убить тебя! Они где-то совсем близко! Вот что случилось бы, не подоспей Дервиш вовремя! — женщина замолчала ненадолго, видимо представляя в полной мере те самые последствия, о которых говорила мгновение назад. — Кто же это мог быть?! Кто? — продолжила она наконец, и теперь, в ее голосе уже не было ни торжества, ни обиды, ни злости, только страх и бесконечная усталость. — Кто это сделал? — В этом​ дворце смерть постоянно меняет своё обличье! — нахмурился Альфа, понимая что вопрос был задан именно ему. — Я ожидал яда или стрелы, а они использовали льва. Но в любом случае, кто бы это ни был, я найду их и они ответят за все! — Оставьте нас с Валиде! — приказал Ахмед внезапно. Слуги и лекари повиновались и, почтительно склонив головы, быстро покинули Султанские покои. — Я был горд и не слушал вас, а вы были правы, матушка. — юноша понурил голову, всхлипывая. — Это тяжело! Мне казалось, что теперь, когда я стал Падишахом, наконец-то наступит конец постоянному страху смерти, что мне не придется больше вздрагивать по ночам, слыша чьи-то шаги. Но этот кошмар только начинается! По мне ли эта ноша?! Словно не я сижу на троне, а он лежит на мне, как огромный камень придавив меня к земле! — омега всхлипнул еще громче, и вдруг, доверчиво опустил голову матери на плечо, обдавая чужую шею горячим, рваным от слез дыханием. Хандан застыла в растерянности, не в силах выдавить ни слова, настолько сильно происходящее ее ошеломило. Чего чего, а такого развития событий Султанша никак не ожидала и даже надеяться уже перестала на что-то подобное, ведь обычно сын всегда старался держаться от нее на расстоянии, дичился, неловко и напряженно замирал, каждый раз, когда она пыталась его обнять, а тут, он сам обнимал ее сейчас, искал от нее тепла и поддержки. — Ахмед… Мой Ахмед! — женщина крепко крепко, так, словно желая никогда не отпускать больше, прижала юношу к себе, нежно гладя его рукой по судорожно вздрагивающей от рыданий перебинтованной спине и целуя в макушку, словно маленького ребенка. — Сыночек ты мой! — она и сама уже плакала. — Ты свет моей жизни! Ты мое солнце! Сегодня смерть прошла мимо тебя, лишь слегка задев… Но она вернётся к тебе! Твои враги снова нападут! Если ты не убьешь их, они убьют тебя! Ты должен решить! Это сложно, но ты должен, ради себя и нас — твоей семьи, которая любит тебя и надеется на твое здравомыслие! — Мама, — омега поднял на нее заплаканные глаза, прижимаясь еще сильнее, — я уже решил. Я поступлю так, как должен. Как должен был поступить сразу… Но почему?! Если так будет правильно… Почему же мне тогда так больно?!