Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос... Послание к Галатам 5:1
— Иешуа, — Люцифер сглотнул вязкую слюну — хотелось пить, и вовсе не воду — руки Дьявола буквально дрожали от волнения, накатывающего на уставший раненый разум. — Чего ты желаешь? — Чтобы моё рождение было не напрасным, — хрипло, словно в трансе, ответил он. На душе появилось такое сладкое умиротворение, какое обычно можно было ощутить только в Раю: никаких забот, никаких мыслей, ничего плохого или негативного в этот момент в голове не было, только чарующий сладостный покой. Человеку перед собой хотелось доверять, хотелось рассказать ему всё-всё, все свои самые сокровенные желания. Смотря ему в глаза, невозможно было даже подумать о лжи; в них, казалось, было столько тепла… В какой-то момент Иешуа ощутил себя парящим в синем-синем небе. Его взгляд был прикован к глазам Люцифера. — Чтобы я смог принести хоть кому-то счастье, пусть это и приведёт меня к правлению Адом, — продолжил Иисус. Как по щелчку пальцев чувство умиротворения исчезло, мир вокруг снова стал мрачным и страшным, небо перед глазами окрасилось в серый, постепенно темнея, пока не стало совсем чёрным: к цвету добавился красный и золотой, а затем картинка перед глазами приобрела чёткость и превратилась в дьявольские покои Люцифера. Иешуа моргнул. Так вот, как ощущается дар Люцифера «вытягивать самые сокровенные людские жаления». — Твою мать, — Дьявол нервно хохотнул, на секунду спрятав лицо в ладонях. — Или нашего отца, — едва слышно пробормотал Иисус, но Дьявол его вряд ли услышал: он был погружён в свои мысли. Лицо Люцифера выражало и радость, и горе одновременно. Казалось, что он хочет плакать и смеяться одновременно. Иешуа смиренно ждал, пока в мятежной душе брата уложится то, что он только что услышал. — Ты… ты хочешь эту, — Люцифер подскочил к высокому резному комоду у кровати, схватил оттуда обсидиановую корону и потряс её перед лицом Иешуа. — Хочешь… эту долбанную корону? Она мне… — Люцифер судорожно сглотнул, дёрнувшись к брату ближе, так, что теперь они стояли почти вплотную друг к другу. Своим полубезумным взглядом Дьявол сверлил корону. — Веками отравляла жизнь. Ты хоть знаешь, как.? — Люцифер замолк, вдруг осознав, что, между прочим, перед ним стоит распятый на кресте Иисус Христос. — Ты знаешь… — хмыкнул он. — Как тяжки грехи человеческие, ведь ты за них умер. Иешуа осторожно кивнул, медленно протянул руки вперёд и положил их поверх ладоней Люцифера, сжимавших адскую корону — предмет абсолютной власти здесь, в Преисподней. — Я знаю, — шепнул он, поднимая голову и встречаясь взглядом с братом. — Я знаю, Люцифер. Отпусти их, позволь мне принять эти грехи. — Я не… не могу позволить, чтобы кто-то страдал вместо меня, — выдохнул Морнингстар, крепче сжимая в руках корону. Он не готов был расстаться с ней, с властью, потому что тысячелетиями это место было его наказанием, и вот так вот позволить кому-то страдать, мучаться вместо него… Это было неправильно, так, словно Люцифер струсил, словно он перекладывалсвою ответственность на кого-то другого. — Люцифер, ты заслужил покоя, ты уже нашёл себя. На Земле. Вместе с Хлои и всеми остальными, — Иешуа тепло улыбнулся, закрывая глаза и вызывая в памяти лица всех тех, кем брат дорожил — то же самое должен был сейчас увидеть и Люцифер. Дар Иисуса действовал на настоящих ангелов только тогда, когда они этого хотели, тогда, когда позволяли ему проникнуть в их сознание. Он просто пытался вывести Люцифера к свету. Это можно было считать самой первой его попыткой в помощи потерянной во мраке душе. Люцифер боялся расстаться с этим местом, потому что был настолько добр и светел, что и не думал допустить даже мысли о передаче этой проклятой короны кому-то другому. Иешуа всегда нравились истории о Самаэле, которые втайне рассказывал Михаил — почти-что-близнец Люцифера: оба ангела родились в одно время, однако внешне разительно отличались друг от друга. Если у Самаэля были светлые, блондинистые кучерявые волосы, то у Михаила они были скорее пепельно-русыми и длинными. Богиня очень любила собирать их в косы, за что маленький Самаэль частенько дразнил брата. Михаил наполнял мир водой. Все океаны, моря, реки, маленькие ручейки, дожди и бури — всё это было его рук дело. Весь подводный мир до самых его глубин был обязан своим рождением именно Михаилу. Если Самаэль творил в небе, разжигая звёзды, то Михаил создавал океаны, наполняя глубокие кратеры суши водой. Без воды и света, что дают звёзды, трудно представить жизнь. Глаза у Михаила были сине-зелёными, такими глубокими и красивыми — Иешуа мог часами любоваться, утопая в невидимом океане и слушая истории о Самаэле. Михаил имел спокойный нрав, он никогда никуда не спешил, его существование текло размеренно, он всегда улыбался, был смиренен и тих, никогда со времён падения брата не выказывал печали или скорби — его видели плачущим лишь когда Отец отобрал у Самаэля его имя и низверг в Ад. Михаил, насколько было известно Иешуа, не поддержал брата, оставшись в стороне из собственного страха перед отцом — в нём не было столько мятежного духа, сколько в горячем, искрящемся Самаэле. — Самаэль был громким, таки-им громким, что иногда от него закладывало уши. Он постоянно чем-то гремел, хлопал в ладоши, смеялся — и тогда вокруг искрились маленькие звёздочки, — вспоминал Михаил. — Шустрый, иногда даже бешеный, он разжигал звёзды десятками, сотнями в день — одну за другой. Его улыбка была ярче с каждой новой точечкой, загоравшейся в ночном небе. Самаэль был ярким, — вздыхал ангел, прикрывая глаза. — А ещё… он был очень добрым и безумно искренним. Михаил улыбнулся, проводя рукой по распустившимся синим незабудкам. Они с Иешуа сидели в цветочном саду — это было одно из любимых мест Михаила в Серебряном Городе. Они часто там собирались: ангел рассказывал истории, а Иисус их с упоением слушал, пока никого рядом не было, пока никто не мог осудить их за разговоры об изменнике. Иешуа никогда не знал Самаэля, поэтому истории Михаила так сильно трогали его душу и так сильно будоражили эмоции: ему всегда казалось, что Люцифер был несправедливо осуждён. Так казалось многим, но никто не решался сказать это вслух. Даже Михаил. — Он так сильно переживал за всех созданий нашего Отца, — Михаил тепло улыбнулся, возводя глаза к небу, пробивающемуся сквозь ветки яблонь. — Сочувствовал каждому из них и расстраивался, сталкиваясь с несправедливостью. Он первым высказался, что это жестоко — создать только лишь двух человек и предоставить их друг другу, отобрав право выбора. Он следил за каждой своей звездой, он помогал многим видам животных пережить разные катаклизмы, происходящие на Земле, он предотвращал падение астероидов, расплавляя их в первородном пламени, что разжигало звёзды. Самаэль так сильно хотел сохранить как можно больше жизни на планете… однако однажды он не смог расколоть один крупный астероид, и… — Михаил многозначительно замолчал. — Итоги сейчас раскапывают земные археологи в попытке собрать полную коллекцию костей динозавров. Моменты с Михаилом в саду были самыми любимыми для Иешуа в Раю. Он так хотел однажды встретится с Люцифером, героем всех этих историй, однако понимал, что он, скорее всего, сейчас далеко не такой, поскольку успели пройти миллиарды лет, а это… довольно большой срок для того, кто провёл его в Аду. — Уже будучи изгнанным, он помогал животным добраться до ковчега Ноя, — продолжил Михаил, всё ещё смотря в небо: солнце, пробивающееся сквозь кроны деревьев, играло солнечными зайчиками на его лице. — Во многом человечество обязано Люциферу: он помогал ему выжить, являясь к людям в самые тяжёлые для них эпизоды. Зажигал костры во время долгой, казавшейся вечной зимы, не давая горсткам людей умереть в холодных снегах. Он всегда шёл тенью за человечеством, помогая ему преодолевать трудности, пока люди не разрослись, не разбрелись по планете. Даже тогда он продолжил являться на Землю в самые худшие её моменты: он помогал всем, кого мог спасти, однако везде оставлял следы, оттого и появилось поверье, что Дьявол являлся в самые тёмные часы человечества и устраивал хаос. Всё было совершенно иначе. Люцифер всё ещё был самым светлым из ангелов. Следующим, что представил Иешуа, было солнце. Яркое, почти ослепительное, оно возникло в его создании: шипящее, горящее алым, обжигающее… А перед ним — маленький-маленький ангел с белыми крыльями, в его руках — пламя, и пламя это обнимало звезду. Глаза ангела — голубые, бездонные, в них отражалось его творение, которое должно было оберегать будущих существ планеты Земля от холодов и давать им свет. Иешуа знал, что именно это сейчас видел и Люцифер. Что, если не собственный свет, поможет ему выбраться из тьмы? Нужно лишь немного заглянуть вглубь самого себя и увидеть свою истинную натуру, спрятанную за масками, что он веками надевал на себя. — Он был лучшим из нас, — Михаил закрыл глаза и втянул носом воздух, пахнущий мёдом и яблоками. — Может быть, я не должен этого говорить, но… — он посмотрел на младшего брата и подмигнул ему. — Никто ведь не узнает, верно? Иешуа отнял руки от ладоней брата и отступил на шаг назад, давая ему время. Люцифер не спешил открывать глаза, двигаться и даже дышать. Он стоял замершей статуей, сжимая корону до побелевших костяшек. Ещё немного — и острые неровные края обсидиана врезались бы ему в ладони, но Морнингстар этого не замечал. Для него, кажется, прошла целая вечность с тех пор, как в голове появилось первое видение — чужое воспоминание. Это был его брат, Михаил, которого Люцифер долгое время считал жалким трусливым предателем, ведь он ни слова не сказал против отца. Ну, он хотя бы не толкал Люцифера за райские врата. Не то, что Морнингстар готов был вопить от счастья от того, насколько Михаил его боготворил за глаза, но… это было приятно. Не то, что Люцифер простил брата и всех тех, кто никак не вступился за него тысячелетия назад, но он хотя бы понимал, что немногие готовы были пойти против отца, потому что подавляющим большинством двигал страх. Аменадилю понадобилась уйма времени на Земле, чтобы понять Люцифера и его мотивы как в прошлом, так и сейчас, в настоящем. Они оба прошли непростой путь, чтобы так… сблизиться. Так что, по крайней мере, сейчас Морнингстар не испытывал ненависти к своим братьям и сёстрам. Их тоже можно было понять, Отец хорошо надрессировал армию своих маленьких ангелов без свободы воли и выбора. А Михаил… Ненавидел ли его Люцифер? Нет, разумеется, нет. Он был обижен. Родной брат, едва ли не близнец… и ни разу его не навестил, ни в Аду, ни на Земле. Даже по прошествии миллионов лет с момента падения Самаэля, Михаил ни разу не пришёл к брату. Его никогда не было рядом, даже тогда, когда Люцифер отчаянно нуждался в помощи и поддержке, когда ему жизненно необходимо было знать, что он не один. Михаил не явился. Никто не явился, кроме Аменадиля. «Чёртовы марионетки», — горько подумал Морнингстар. — Сукин сын, — тихо хмыкнул Люцифер, всё ещё не открывая глаз. — У тебя прекрасный дар. Папочка не поскупился. Ангел разжал ладони и опустил руки. Посмотрел на брата и улыбнулся — на душе было удивительно спокойно. Иешуа смог успокоить шторм, бушующий в душе Люцифера. — Ты правда хочешь этого, да? — ещё раз уточнил он, кинув взгляд на уродливую обсидиановую корону. Иешуа молча кивнул. — Я видел твои помыслы, — продолжил Владыка Ада. — Они чисты, и я… — Люцифер сглотнул, с трудом подбирая слова. — Не вправе мешать твоей судьбе. Если брат действительно этого желал, если считал, что здесь — его судьба и предназначение, то Люцифер сделает хуже, отказав ему. В каком-то смысле поступок Иешуа впечатлял Дьявола и вовсе не потому, что теперь он будет свободен и… О Боже, сможет вернуться на Землю. Нет. Не поэтому. Люцифера впечатляло то, насколько мятежен и противоестественен был поступок Иешуа, насколько он порочил образ священного мученика, распятого за грехи человеческие, невинного сына Господня. Этот полуангел страдал всю свою (пусть и короткую для божественного существа) жизнь, искал себя и… нашёл. В Аду. На его троне. И пришёл сюда Иешуа добровольно, его никто не сбрасывал с Небес, никто не отбирал у него имя, никто не приговаривал его к правлению Преисподней. Иисус пришёл сюда сам. Может быть, именного такого правителя Ад и заслуживал? Выбранного добровольно. Образ пока был нечётким, но Люциферу казалось, что пазл начал складываться, и всё шло так, как и было задумано изначально. Долбанный Великий План. — Что ж, думаю, из тебя выйдет просто ахринительный Дьявол, — сказал он, подмигнув брату. — Спасибо, Люцифер, — Иешуа с облегчением выдохнул, чувствуя, как страх оставляет его сознание.***
Орфей присел на деревянное кресло и потёр виски кончиками пальцев. — Значит, ты уходишь? Эвридика подошла к нему сзади и положила ладони на плечи возлюбленного. Она улыбнулась, окинув взглядом лицо Повелителя. Он больше не выглядел таким мрачным и разбитым. — Да, — кивнул Люцифер. — Я хотел сообщить это вам прежде, чем об этом узнает весь Ад. — Твой брат — невероятный человек, — с восхищением отозвался Орфей, пребывающий в некотором шоке от услышанных новостей. — Почти человек, — поправил Люцифер, отхлёбывая горячий чай из кружки, заботливо поданной Эвридикой. В их доме было по-своему уютно, Морнингстар иногда удивлялся тому, как они смогли создать в этом мрачном уголке Вселенной что-то настолько тёплое. В их доме ненавязчиво пахло шалфеем и земляникой, однако ни то, ни другое никогда не росло в Аду. — Иначе он не смог бы претендовать на мою корону. В общем, — Люцифер хлопнул ладонями по коленкам. — Я пришёл сюда не только, чтобы сообщить вам о новом Короле Ада лично, но и для того, что сказать, что… вам тоже пора. Орфей дёрнулся. На его вечно юном лице появились изумление, смешанной с шоком. Он покосился на Эвридику, стоящую рядом, и вскочил с кресла. В неверии он взглянув в лицо Владыки. — Ты же это не серьёзно, Люцифер? — Орфей, — Дьявол протянул руку, призывая юношу сесть. — Вы оба не должны были здесь оставаться лишь потому, что я косвенно подтолкнул вас к избавлению от вины. Самое сложное вы с Эвридикой сделали сами и, честно говоря, вы совсем не обязаны были проводить свою вечность в этом дрянном месте, больше похожем на мир после Апокалипсиса. — Это был наш выбор, — возразил Орфей под одобряющий взгляд возлюбленной. Она продолжила стоять за его спиной, словно тенью. — Мы оба всё прекрасно понимали, и были благодарны тебе за предоставленный нам второй шанс. — Его можно было бы назвать вторым, отправься вы на Небеса, — Владыка Преисподней отмахнулся, взяв в руки чашку с чаем. Он отпил один большой глоток и поднял взгляд на мифическую парочку. — А здесь — лишь мучения. — Не говорите так, — взмолилась Эвридика, сжав плечи Орфея. — Мы ни разу не пожалели о своём выборе. Благодаря вам, Владыка, и вашему вмешательству в нашу историю, мы смогли встретиться после смерти. Если бы не вы, мы оба мучились от своей вины. В успокаивающем жесте Орфей накрыл ладонь Эвридики собственной и наклонил голову, щекой прижимаясь к их сжатым рукам. На секунду юноша прикрыл глаза. У Люцифера кольнуло сердце предательски-ярким воспоминанием о Хлои, которое услужливо подкинул разум. Чёртов Иешуа с его чертовски живыми видениями. Захотелось взывать от боли, что так яростно рвала его сердце на куски каждый раз, когда в памяти всплывал образ детектива Деккер. — Я хочу, чтобы вы были счастливы. Вы остались, чтобы служить мне в знак благодарности, так? — аккуратно уточнил Люцифер, делая очередной (последний) глоток чая. Было так непривычно пить что-то не алкогольное. В Аду не было иного настроения, пусть его и не пьянило ничего из того, что здесь имелось. — Так, — кивнул Орфей, уже прекрасно понимая, к чему ведёт Владыка. — И я ухожу, поэтому хочу, чтобы вы покинули это место тоже. Если… — он замолк на мгновение, чтобы глубоко вдохнуть. — Если вдруг вы действительно не хотите остаться. Просто я хочу сказать, что вы, Орфей и Эвридика, свободны. — Мы и не были здесь заперты, — Эвридика с улыбкой покачала головой. — Нам было честью служить вам, Владыка Люцифер. Маленький домик, в котором поселились греческие герои мифов, затрясся, как при землетрясении (стоило помнить, что землетрясений в Аду не бывало). В деревянном полу вдруг выросла зияющая светлая дыра, вмиг превратившаяся в дорогу из жёлтого кирпича, уходящую куда-то наверх, сквозь ветхие стены домика. Лицо Люцифера тронула слабая улыбка. Небеса были готовы принять эти души вновь, спустя столько времени. «Удивительно, какая щедрость, папочка», — пронеслось у него в голове. — Второго шанса не будет, — прошептал Дьявол, кивком указывая на сверкающую небесным светом лестницу. Воздух в домике вдруг преобразился: запахло морской свежестью, словно стоишь на берегу океана, по щиколотку в солёной прохладной воде, и густая белая пена лижет берег, камни, и растворяется с каждым маленьким отливом; тонкие нотки полевых цветов напомнили о детстве, когда юный Самаэль любил гулять по райским полям и разговаривать с незабудками и ландышами, а они отвечали ему взаимностью — цвели, распускаясь на глазах — они никогда не вяли, но не то, что в райском саду вообще что-то вяло, нет, просто и цветы любили Самаэля. Как-то уже на Земле Аменадиль обмолвился, что незабудки и ландыши — вечные спутники белокрылого ангела — впервые с самого сотворения завяли навсегда — когда он пал. И в райском саду их уже никогда нельзя было встретить, но… вместе этого они появились на Земле, словно отправившись на поиски своего ангела. А ещё пахло озоном — именно им был наполнен воздух, когда Самаэль творил. Звёзды появлялись, рождаясь из пламени и молнии. Он наслаждался этим запахом, потому что это был аромат его творений, его дара. Он был здесь главным, он был здесь Богом, архитектором целого неба, и все созвездия, которые люди так любят соединять во что-то причудливое, он сотворил сам. Пахло домом. В глазах защипало, и Люцифер поспешил сморгнуть эту неприятную влажную гадость. — Второго шанса? — с ухмылкой переспросил Орфей. — Владыка Люцифер, второй шанс нам дал ты. Морнингстар не смог спрятать улыбку. Эти ребята иногда скрашивали ужасно скучные и нудные будни в Аду, и за это им стоило сказать спасибо. До них ни одна живая душа не отказывалась от Рая… ради него. — Идите, — поторопил Люцифер. — Ступайте скорее, — он мягко подтолкнул Орфея и Эвридику к дорожке из жёлтого кирпича. — Но только… у меня будет для вас последняя просьба. — Всё, что угодно, — обернувшись, сказал юноша и склонил голову перед Господином. — Когда вы окажитесь на Небесах, то непременно встретите моего брата, Михаила. Вам нетрудно будет узнать его по длинным светлым волосам… Скажите ему… Нет, спросите от моего лица: «Сейчас ты свободен?» Орфей кивнул и вновь склонил голову, за ним повторила и Эвридика. Когда Люцифер вновь поторопил их, влюбленные шагнули на дорожку из жёлтого кирпича. А Люцифер, вновь ощутив волну родных уже почти забытых запахов, сглотнул ком в горле. «Идите», — с трудом шепнул он героям. Они благодарно улыбнулась Владыке, взялись за руки и, не оборачиваясь, зашагали вперёд. Дорога из жёлтого кирпича осыпалась пеплом, когда влюблённые ступили на последнюю, самую высокую ступеньку. Яркая вспышка света — и комната опустела, а райские запахи растворились в треске камина и рёве ветра за окном. Люцифер окинул взглядом домик, который верой и правдой служил Орфею и Эвридике не одну тысячу лет, и, сунув руки в карманы своего наверняка дорогого костюма за пару тысяч долларов, направился к выходу. Дверь за ним тихо скрипнула, а огонь зашипел в камине, обожжённый холодным адским ветром.***
Путь до озера Коцит был тяжёл. Люцифер сам не знал, почему, но ему было страшно взглянуть в глаза старого друга и сказать, что время пришло. Он откладывал этот момент до последнего — и вот: правление Люцифера в Аду подошло к концу, скоро здесь будет новый Король, а это значит, что сейчас — самое время исполнить то, о чём говорил ему отец очень и очень давно. — Ничто не может жить вечно, и этому существу тоже отмерен свой час. Когда-нибудь тебе придётся освободить его душу, раз ты отсрочил смерть. Сердце Дьявола сжалось уже который раз за день, когда он подошёл к огромным камням на берегу ледяного озера. Когда-нибудь это всё равно случилось бы. Куда отправлялись такие, как Левиафан, когда Отец стирал их сотнями? Вряд ли в Раю для них было припасено отдельное местечко. Оттого и прощаться было куда тяжелее. — Привет, — из середины озера вынырнула огромная голова чудища. Монстр медленно подплывал к берегу, плескаясь водой и приветствуя Владыку Ада, который уселся на большом, высоком, почти квадратном камне. — Приве-ет, — произнёс Люцифер, печально улыбнувшись. Он протянул руку вперёд, чтобы коснуться Левиафана, и чудище радостно ткнулась носом ему в ладонь. — Когда-то таких, как ты, было много. Ты был тогда совсем ещё крохой, размером с человеческую морскую черепашку, — Дьявол погладил чешуйчатую морду и опустил руку. Чудище улеглось на каменистый берег, внимательно слушая каждое слово Господина. Понимало ли оно что-то? Кто знает, может быть. Никто в этом мире, кроме Господа, ничего не знал об этих созданиях. — Мой Отец… — мужчина поднял глаза к тёмному небу. — Он стёр с лица Земли всех твоих сородичей. Морское чудище взвыло, будто опечаленное историей Владыки. — Если бы я мог, я бы спас вас всех, — тихо сказал он, опуская голову. — Сейчас же… что ж, пришло время прощаться, старый друг, — Люцифер горько хмыкнул и в последний раз погладил ледяную морду Левиафана. — Я ухожу, я больше не буду Королём Ада, — смешок вырвался из горла пока что Дьявола. Чудище плеснулось холодной водой на прибрежные камни. — Ещё очень давно Отец сказал, что однажды я должен буду отпустить тебя. Морнингстар потянулся второй рукой и прижал её к мокрой чешуе. Он закрыл глаза и прислонился лбом к голове Левиафана, который издал протяжный громкий рёв, сотрясший землю Преисподней. — Так вот… — Люцифер сглотнул, зажмурился, чувствуя комок в горле. — Я тебя отпускаю. Он вновь почувствовал себя мальчишкой — кудрявым, светловолосым, с восторгом в голубых глазах взирающим на зарождавшуюся Землю и первых её существ. Вот он, умоляющий отца сохранить жизнь крошечной «черепашке», вот он, стоящий на коленях у трона Господня, вот он, летящий с края Небес, вот он… горящий заживо посреди Преисподней. Вот — его сердце, прежде живое, а ныне… Вот он, Король Ада, вот она — детектив Хлои Деккер, вот — его идеальная жизнь рядом с ней, и вот он — вновь гниющий в Аду. А вот — земной спаситель, рождённый человеческой женщиной, бескрылый ангел; и вот — Люцифер в последний раз в королевском чине. Вот он, возвращающий душу морского монстра к её истокам, вон он, отдающий дань маленькому кудрявому светловолосому мальчику. — Спасибо за всё, дружище, — едва слышимый шёпот сорвался с сухих губ Люцифера. Левиафан издал последний прощальный вой и… напоследок лизнул хозяина огромным шершавым и холодным языком. Владыка по-доброму улыбнулся, а когда вновь открыл глаза, то увидел перед собой лишь пар — он был повсюду. Возможно, у него на душе стало легче. Сначала Асмодей, изгнанный на землю, потом Орфей и Эвридика, отправленные в Рай, а теперь… Левиафан, душа которого была свободна. Люцифер и так отсрочил его смерть на много тысячелетий. Непросто, наверное, было оставаться последним в своём роде… Люцифер спустился с высоких камней на берег и остановился на секунду, вдыхая морозный воздух у озера Коцит. Теперь оставалось совершить последнее и самое главное дело — короновать Иешуа и отправиться на Землю. Неужели это правда происходит с ним? Не чья-то небесная злая шутка, не сон и не иллюзия, а реальность… — Ходят слухи, что ты нашёл себе приемника, — услышал Люцифер слева, со стороны скалистого прохода. — «Владыка», — Каин изобразил на лице подобие дружелюбной улыбки и шутливо небрежно поклонился. — Я ожидал тебя так или иначе встретить, — вздохнул Морнингстар, на пару секунд прикрывая глаза. — Не отнимай у меня время, скажи, что тебе нужно. Каин хмыкнул, довольный отсутствием необходимости «выслуживаться» перед Люцифером и ходить вокруг да около. — Ты не забыл о нашей сделке? — спросил Пирс, подняв голову и посмотрев на Дьявола с вызовом. В глазах Первого Грешника не было ни толики страха перед ним. — Как там ты сказал? «Ты служишь мне какое-то время, и если всё идёт хорошо, получаешь возможность отправиться на Землю, если к тому времени у тебя ещё будет такое желание», — процитировал он, припомнив Дьяволу условия его же сделки. — Я помню, что обещал тебе, — процедил Люцифер сквозь зубы, сверкнув алыми глазами. — Но разве всё шло хорошо? Всё это время от тебя не было никакого толку, ты был бесполезен. О намерениях Лилит избавиться от моего советника и свергнуть меня я узнал от самого Асмодея, о том, что происходит сейчас, ты не докладываешь, лишь заливаешь горло отвратительным адским пойлом в местных барах. Мне нужно сказать что-то ещё или ты всё уже понял? Каин сжал зубы и шумно выдохнул, но ничего не сказал. Владыка приблизился к демону и посмотрел ему в глаза. — Хочешь вернуться на Землю? Ты этого не заслужил, — яростно прошипел Люцифер ему прямо в лицо и развернулся, чтобы уйти. — Сделал меня демоном, пообещал мне свободу, а теперь уходишь, наплевав на сделку? — Пирс дёрнулся вперёд и схватил Морнингстара за рукав пиджака. — Ты свободен: от заточения и пыток. Ты волен управляться своей душой как угодно в пределах Ада, потому что грешные души здесь и должны оставаться. Я уже сказал тебе, Каин, — Люцифер вырвал руку из хватки демона. — Что от тебя не было никакой пользы, — он поправил пиджак и окинул Маркуса брезгливым взглядом. — Я передам условия сделки новому Правителю. Каин цокнул языком и отвернулся, спрятав взгляд в белёсом тумане озера. — Наслаждайся свободой. В отличие от твоего брата, у тебя есть удивительная возможность не испытывать боль каждую чёртову секунду. Люцифер в последний раз посмотрел на Первого Грешника и развернулся, направившись к скалистому проходу, которым он часто спускался к озеру отдохнуть от обязанностей и навестить Левиафана. Дьявол прекрасно понимал, что Каин не посмеет последовать за ним: его выпад был совершенно не обоснован, поскольку условия сделки со стороны демона не были выполнены. Возможно, это даже к лучшему: одной проблемой на Земле стало меньше. Пирс всё ещё был убийцей. Люцифер отчего-то нервничал. Он думал, что вечно будет править Адом, пока мир не погрузится во мрак, пока во Вселенной не останется ни единой живой души… Люцифер успел смириться с тем, что никогда не станет свободным. Может быть, в юности, когда его звали Самаэлем, у него были какие-то мечты и надежды, может быть, на Земле, рядом с детективом, он о чём-то втайне от Неба и мечтал, но с восстанием Дромоса и его демонов всё это превратилось в пепел. А теперь что? Он свободен? Передаст корону брату и «привет, Лос-Анджелес»? Прошли века с тех пор, как он здесь оказался, покинув детектива на балконе Пентхауса. Вернуться будет непросто. Люцифер шёл по краю пустыни. Дорогие земные ботинки утопали в красных песках. Он не знал, что сказать детективу, когда вернётся наверх, не знал, как вести себя с Дэном, который едва ли не умер, не знал, как быть с Мейз, которая точно захочет его убить… Происходящее было похоже на какой-то страшно-сладкий сон, в котором Дьявол получает шанс на счастливый конец. Был ли у Отца план на всё это? Как давно? Как давно чёртов «старик на облаке» знал, чем всё в итоге закончится? Хотелось подняться наверх и спросить лично, спросить обо всём, что волновало и мучило его тысячи лет напролёт, но… оказавшись в Раю, Люцифер непременно сгорит, обратившись прахом. Удивительная жестокость. Как будто «Самаэлю» бы пришло в голову возвращаться «домой», по крайней мере, до этого момента. Он поднял взгляд на зияющую дыру, самый светлый клочок неба в Аду, и глубоко вздохнул. Не верилось, что дни его правления почти на исходе. — Ты ведь всё так и задумал, да, пап? — одними губами прошептал Люцифер, сквозь красную песочную дымку смотря в серое небо. Вряд ли Господь его слышал; в Аду было слишком много душ, молящих о помощи. Он иногда говорил с Отцом, но мысль, что тот его отсюда не слышал, одновременно и больно резала ножом по сердцу, и радовала: Люцифер может сколько угодно ненавидеть Господа вслух и тот ему ничего не сделает, не нашлёт ещё больше неудач и боли, не обрушит смерть и катастрофы на его путь, он… не сделает ничего. Но с другой стороны: Господь не слышал своего собственного сына, и, может быть, Люцифера это совсем немного обижало. Иешуа встретил его на ступенях дворца; за колоннами маячил недовольный Каин, который раздражённо ерошил свои короткие волосы. Люцифер заметил, что Первый Грешник о чём-то переговаривался с Иисусом, однако слов разобрать не смог; когда он подошёл, мужчины замолчали. Иешуа посмотрел на брата, а Каин быстро растворился в тенях колонн дворца. — Готов? — устало спросил Дьявол. Иисус кивнул. — Хорошо, тогда я соберу всех демонов, и мы начнём церемонию. Каин! — через пару секунд после возгласа Владыки перед ними появился Первый Грешник с крайне мрачным выражением лица. Скрипнув зубами, он поклонился господину, и максимально учтиво спросил, чего тот желает. — Собери всех: и демонов, и адских существ. Хочу, чтобы весь Ад был там, где меня короновали, когда я пал. — Любишь символизм? — уточнил Иешуа с улыбкой, когда Пирс, кивнув, удалился. Люцифер шумно выдохнул, мельком взглянув на небо. — Немного. Однако я выбрал это место показательно, ради вызова ассоциации с прошлым у этого отребья, — брезгливо поморщившись, сказал он. Иешуа ничего не ответил, лишь кивнул и сомкнул руки за спиной. Он не выглядел напуганным или взволнованным, напротив: его лицо выражало стойкое спокойствие, коему Люцифер мог позавидовать. Сам-то он внутри сгорал от непонятного страха, в то время как должен был радоваться. — Всё готово, — из тени вдруг появился Каин; он заставил себя учтиво поклониться и склонить голову перед Владыкой. — Ваши подданные ждут вас, Господин. Люцифер кивнул и щелкнул пальцами: на голове у него, словно из дыма, появилась величественная обсидиановая корона — предмет мечтания многих демонов, который никогда не станет им доступен (если Господь Бог вдруг не решится поменять адские законы). Тяжелая, неровная, с острыми грубыми краями, эта корона погубила многих, кто решался покуситься на неё. Чего только стоило восстание Дромоса, решившего дать Аду нового правителя… А Лилит, чьей главной целью было вернуть свою былую славу? Она была убита собственным сыном за жажду власти. Долгие века обсидиановая корона венчала голову Люцифера, ангела, выкинутого прямо с Небес в Ад, а теперь… что ж, Иисус Христос станет достойным наследником. В своём истинном дьявольском облике Люцифер предстал перед Адом. Его земной костюм сменился на королевские чёрно-золотые одеяния и лёгкий, почти прозрачный плащ. Вместо белой рубашки, купленной в дорогом бутике Лос-Анжелеса, на его теле появилась тёмная полупрозрачная рубашка, вместо костюма от «Prada» — чёрный камзол дублет, расшитый маленькими золотыми звёздочками, как напоминание о том, кем Люцифер был раньше; узорчатый пояс с золотыми полосами и шестиконечными звездами, как отсылка на его былые татуировки на теле, был крепко завязан на талии, чёрные брюки из мягкой шёлковой ткани были заправленные в высокие кожаные сапоги; за спиной струился такой же, как и рубашка, полупрозрачный плащ, также расшитый золотыми звёздами. Иешуа в своей чёрной толстовке, рваных на коленях джинсах и поношенных кроссовках резко контрастировал с ним. — Век моего правления окончен, — проревел Дьявол. — Пришло время нового Короля, — он мягко подтолкнул Иешуа вперёд: тот выпрямился и расправил плечи, смело взглянув в лица собравшихся демонов. Весь Ад взирал с любопытством и страхом на Люцифера и Иешуа — никто из демонов не знал, что будет дальше и чего ожидать от нового Владыки. За всю историю Преисподней у неё было два правителя, а сегодня корона ляжет на голову третьего — и последнего. Люцифер мысленно усмехнулся — Бог любит троицу. Шум голосов и шепот наполнял пространство, Ад гудел, дрожал, в ожидании следующих слов Люцифера. Он подумал о том, как бы исказилось лицо Лилит, если бы она дожила до этого момента, как бы она скривилась при одном только взгляде на Иешуа… Мысли о Лилит заставили Морнингстара вспомнить об Асмодее, и сердце болезненно кольнуло виной и тревогой — как же его верных советник и друг там, на Земле, изганный из Ада? Найдёт ли он свой путь? Люцифер пообещал себе, что если он вернётся на Землю, то обязательно разыщет Асмодея (не сам, для этого у него были услуги Мейзикин) и поможет ему всем, чем только сможет. В конце концов, за тысячилетия верной службы Асмодей должен быть получить хоть какое-то вознаграждение. Полуангел повернулся к брату и посмотрел ему в глаза, мягко и едва заметно улыбнувшись. Всё происходящее казалось Люциферу сном. Так много лет утекло с того дня, когда он впервые разрезал адкое небо падающей горячей звездой. Тогда он лишился истинного цвета своих волос и глаз, золотых «татуировок» и своего драгоценного дара — создавать звёзды. Со временем ангел привык к новому облику, более подходящему для Преисподней, но так и не смог смириться с тем, что его руки, созданные творить звёзды, больше не могли зажечь в небе даже одного крохотного уголька. «Интересно, — подумал Люцифер — его мысли с трудом продирались сквозь шум голосов всех жителей Преисподней. — Стану ли я таким же, как до падения, когда передам корону Иешуа?» Скорее всего нет. Да и вряд ли Люцифер захотел бы вновь получить те юношеские нелепые золотые кудри. Морнингстар сам не знал, что будель дальше, он лишь чувствовать, что делает то, что должен. И всё ещё ему не верилось, даже когда Иешуа преклонил перед ним колено и склонил голову. Люцифер сглотнул, чувствуя, как мёртвое сердце бешено стучит в его груди. Он попытался унять дрожь в руках, когда они тянулись к чёрной короне на его голове. Отчего же было так страшно и так горько на душе, если нутром он чувствовал, что всё делает правильно? Он вспомнил, как горел, стоило ему только опуститься на эту проклятую землю, и с болью посмотрел на Иешуа, склонившего голову. Он вспомнил ненависть и ярость, что горели в нём ярче тысячи солнц. Только благодаря им он не сошёл с ума, когда огонь объял его тело тысячи лет назад на этом же месте. Тогда он думал, что обязательно отомстит Отцу, и, корчась от боли, когда впыхнули его крылья, обещал, что Бог заплатит за всю ту нечеловеческую боль, что ему пришлось испытать. Иешуа поднял на Люцифера взгляд и пристально посмотрел ему в глаза, одними губами шепча «всё хорошо». Сейчас определённо было не время для личностных кризисов, но… Люцифер внезапно подумал, что больше не горит местью Отцу. Может быть, он просто хочет посмотреть ему в глаза спустя столько времени и спросить: «Почему ты поступил так со своим родным сыном, папа?». И, конечно, Люциферу очень хотелось узнать у матери, почему она позволила Отцу сделать всё то, что он сделал. А ещё очень хотелось посмотреть в глаза своего любимого почти-брата-близнеца Михаила. Интересно, передал ли Орфей его послание? Люцифер надеялся, что да. А ещё он надеялся на хоть какой-то ответ от Михаила. Глупо, да? Столько времени прошло, пора бы уже было переболеть этой надеждой. Люцифер сдела глубой вдох. Он смотрел только на Иешуа, когда снимал корону со своей головы. Он больше не слышал гула Ада, лишь своё прерывистое дыхание и стук сердца в груди. Иешуа улыбался. Это придало Люциферу уверенности, и он, больше не медля, воодрузил обсидиановую корону на голову Иешуа. В этот же миг он ощутил невероятную лёгкость, словно с плеч спала непосильная, удушающая ноша. Сердце трепетно кольнуло, тело прошибло дрожью, по нему пробежал приятный, хоть и немного обжагающий холодок. Было так холодно. Так чертовски холодно, но так приятно. Его настигло Благоговейное облегчение. Люцифер не заметил, как красная обожжёная дьвольская кожа сменилась светлой и человеческой, как на теле вновь проступили золотые татуировки. Его красные крылья стали белоснежными. Он ожидал боли, выламывающей кости, сжигающей внутренности, но вместо этого почувствовал лёгкость во всём теле. Люцифер был готов поклясться, что ему стало легче дышать. — Встань, Иешуа, Владыка Ада, — проговорил Люцифер, одновременно с трепетом и трепогой взирая на брата. В нём ничего не изменилось, он остался таким же, каким и был: те же длинные вьющиеся волосы, светлые глаза и земная одежда. Он не выглядел так, словно горит заживо или испытывает нечеловеческую боль. Иешуа выглядел счастливым. Обсидиановая корона на его голове сменилась тем самым терновым венцом. Символично, однако. Ад ревел приветствиями, но Люцифер никого не слушал, он смотрел на брата и тяжело дышал. Тяжесть, что он испытывал на протяжении тысячилетий, ушла, и Люциферу было так спокойно и так легко… Всё это время он жил так, словно постоянно, ежесекундно горел, а сейчас, наконец, оказался в успокаивающей прохладной воде огромного синего океана. — Спасибо тебе за этот шанс, Люцифер, — сказал Иешуа тихо, но Морнингстар его услышал. — А теперь не задерживайся. Лети обратно. Теперь ты свободен. Как же хорошо и страшно ему было одновременно. Страшно за Иешуа. Хорошо — потому что он действительно теперь был свободен и мог отправиться обратно на Землю. — Вообще-то это я должен говорить тебе спасибо, дорогой братец, — усмехнулся Люцифер дрожащим голосом. И, не помня себя от фейрверками взорвавшегося в груди счастья, он шагнул вперёд и порывисто обнял Иешуа. — Я тебя обязательно буду здесь навещать. Ты всегда можешь на меня положиться, брат, — прошептал Люцифер, поддавшись нежности и сентиментальности. Сейчас, в эту минуту, он мог быть каким угодно. — Лети уже, — фыркнул Иешуа, отстраняясь — В следующий раз, когда будешь меня навещать, захвати с собой гитару. — Ты уверен, что местный люд по достоинству оценит твои вокальные способности? — Кто знает, — Иисус пожал плечами и лукаво улыбнулся. — Может быть, в них всех есть какие-то скрытые таланты? Я уверен, вон те ребята, — он указал куда-то в толпу демонов, где Люцифер разглядел Асторота и Велиала. — Прямо-таки мечтают поучавствовать в мюзикле. — Да, — Люцифер оценивающе посмотрел на бывших слуг и задумчиво кивнул. — И какой мюзикл ты бы здесь поставил? — Думаю, Ииус Христос — суперзвезда им бы понравился, — расхохотался Иешуа, и Люцифер подхватил его смех, избавляясь от последних крупиц тревоги. — Теперь лети, Люцифер, — третий Владыка Ада посмотрел на брата с любовью и кивнул вверх, где над ними завис единственный светлый клочок неба. — Тебе пора. Люцифер Морнингстар кивнул и, не теряя больше ни секунды, расправил белоснежные крылья и устремился ввысь. Яркой звездой он прорезал небо Преисподней и исчез. Иешуа повернулся к своим подданым и внимательно на них посмотрел. Здесь предстояло много работы, но он обязательно со всем справиться. Теперь он на своём месте.***
Бокал с вином упал на пол и раскололся на маленькие кусочки, расплескивая алую жидкость по полу. Мейзикин резко выдохнула и резко приложила лодонь к руди. — Мейз? Что с тобой? — Хлои подалсь вперёд и схватила подругу за плечи. — Эй! Мейзикин мелко треслась. Она подняла взгляд и посмотрела на Хлои испуганным и шокированным взглядом. Она была крепко связана с Адом и Люцифером в частности. И там… — Что-то изменилось. В Аду что-то изменилось, — дрожащим голосом выпалила она. — Хлои. Я больше не чувствую Люцифера. В этот момент мир Хлои Деккер померк.