Summer snow (the predestinations or choices?)

…ибо умерший освободился от греха. Павла послание к римлянам. 6,7

      Адский холод забрался ему под футболку, словно обнимая и приветствуя старого друга. Иешуа коротко выдохнул, выпрямился и заставил себя идти вперёд: вокруг было тихо, только вдали что-то грохотало и шипело, словно какой-то огромный механизм нехотя выполнял свою работу. Иешуа чувствовал на себе чей-то взгляд, но вокруг, кроме густых чёрных теней, никого не было. Сглотнув вязкую слюну, сын Господень продолжил свой путь к возвышающемуся впереди мрачному замку господина Преисподней.       Сначала Иешуа увидел высокую гору с острыми вершинами, напоминающими шпили и башенки, однако по мере приближения он смог разглядеть в ней очертания замка, словно вросшего в пейзаж адского окружения. Небрежно вырубленные окна, подсвечиваемые слабым красноватым светом — выглядело просто и со вкусом, весьма устрашающе и мрачно. Иешуа был в Лаксе, так что одно о Люцифере сказать мог точно: владыка Преисподней обожал роскошь, поэтому подобный выбор интерьера замка вызывал вопросы и лёгкое недоумение как минимум для того, кто знал хоть каплю о жизни Морнингстара на Земле.       Холодный ветер бил по лицу наотмашь, песчинки, гонимые им с пустыни, больно врезались в щёки и забивались в глаза, вызывая непрошеные слёзы. Иешуа поморщился и сузил глаза, пытаясь спастись от начинающейся песчаной бури: видимо, здешний хозяин сегодня был не в духе.       Шорох за спиной и едва слышимый шёпот, скрип дверей, глухие шаги, лязг металла о металл — всё смешалось с гулом ветра. Тени впереди сгущались, извиваясь, словно языки пламени, тянули к его ногам свои угольно-чёрные щупальца: темнота была готова проглотить Иешуа и погасить его такой аппетитный, сладкий божественный свет. Он остановился, борясь с желанием обернуться. Волосы на затылке встали дыбом: Иешуа чувствовал жажду крови и яростный взгляд в спину. Холод сковал всё его тело: дыхание обжигало горло. Ад не покровительствовал никому, кто врывался сюда без разрешения его хозяина, Ад буйствовал, посылая своих демонов вслед отчаянной душе, что посмела переступить границы мира мёртвых.       Скрежет металла, тяжёлое чужое дыхание, визг ветра и пронзительный плач скованных и обречённых на страдания душ. Иешуа слышал их: они кричали, моля Господа о прощении, о пощаде, о милости, сгорая в собственной вине в зацикленном бесконечном круге. Сострадание накрыло мужчину с головой: он прикрыл глаза на секунду, сложил пальцы в молитвенном жесте и трижды перекрестился, привычно обращаясь к Отцу, впрочем, догадываясь, что Он не слышал, тем более отсюда, из самых глубин Ада. Взор Творца вряд ли падал на эти смердящие, покрытые пеплом улочки.       Спина горела. Иешуа чувствовал, как атмосфера здесь мрачнела с каждой секундой, шёпот был всё ближе, чужое дыхание уже почти касалось уха, а тени мягко обвивали его ноги, не давая сделать и шага вперёд. Он должен был испытывать ужас и кричать в страхе.       — Кто бы ты ни был, я не желаю тебе зла, — спокойно произнёс Иешуа, смотря прямо перед собой пустым взглядом. — Я пришёл поговорить с владыкой Люцифером.       Но ему отвечал лишь скрежет адских механизмов.       — Я сын Господень, — ещё раз с нажимом попытался мужчина. — Я пришёл поговорить с владыкой Люцифером. Не думаю, что он обрадуется, если вы меня убьёте.       — Похвально, — из-за мраморных чёрных колонн выскользнул мужчина с кривой ухмылкой и похлопал ему. Тени тут же нехотя отступили: дышать стало заметно легче.       Иешуа сощурился, чтобы в сумраке разглядеть говорившего. Лицо оказалось смутно знакомым: как только человек (а Иисус не сомневался в том, что это был именно он) вышел на свет, шепотки вокруг стихли.       — Ты не изменился, малыш-Каин, — ухмыльнулся Иешуа, свободно шагая ему навстречу. — Сколько прошло веков с нашей последней встречи?       — Не считал, — отмахнулся Маркус и похлопал старого знакомого по плечу. — Как же ты сюда попал, а?       — Попросил одного ангела подбросить меня, — невинно ответил Иешуа. — Я слышал, что с лёгкой руки здешнего владыки ты оказался в Аду, но как докатился до жизни демоном?       — Это была сделка, — Пирс небрежно махнул рукой и медленно направился вперёд. — Я здесь новенький, меня недолюбливают, но… поскольку я теперь заменяю временно Люциферу его советника, меня хотя бы не трогают. Можно не бояться клинка в спину в тёмном переулке, — горько хохотнул Каин и украдкой взглянул на спутника. — Зачем ты пришёл сюда, Иешуа?       — Исполнить свой долг, — тихо ответил мужчина, опустив голову: под ногами клубился пепел, сбиваясь в маленькие кучки.       — Ну, ты можешь попробовать, но-о… — Маркус скривился и покачал головой. — «Владыка» нынче не в духе.       — Тысяча двести лет.       — Что?       — Последний раз мы виделись в Мекке тысяча двести лет назад, — терпеливо повторил Иешуа. — Ты странствовал в поисках себя и прощения.       — Разве это сейчас важно? — менее дружелюбно спросил Пирс, нахмурившись и сунув руки в карманы.       Замок медленно приближался, а вместе с ним и холод: температура воздуха понижалась с каждым шагом к чёрной молчаливой цитадели.       — Нет. Просто забавно, где мы оба с тобой оказались, — в голосе Иешуа явственно проскользнула печаль.       Каин фыркнул и отвернулся: он не сказал своему спутнику больше ни слова, погружаясь в далёкие, подёрнутые дымкой времени воспоминания. Вот он ещё молодой, отвергнутый Господом и миром юноша, странствующий по всему миру в надежде избавиться от полученного проклятия. Поначалу казалось, что вечная жизнь — это дар, доступный немногим. Каин сполна вкушал плоды только зарождающегося человечества, брал, что хотел, и делал, что хотел: он был обижен на Небо и отрёкшихся от него родных. Но время текло в своём привычном неспешном ритме, забирая всех людей, что его окружали: и так повторялось век за веком: возлюбленная, друзья, дети… Они все уходили, смотря на него мутными глазами в морщинках, а он — всё такой же молодой, нетронутый временем, бессмертный…       — Ты как-то сказал мне, что я должен простить сам себя, — отрешённо проговорил Каин, качнув головой.       Они остановились у чёрных мраморных ступенек, ведущих внутрь замка. Пирс посмотрел на Иешуа задумчивым взглядом и вздохнул, опустив голову.       — Говорил, — кивнул Иисус. — И я готов сказать это снова, Каин.       — Не стоит, — демон махнул рукой. — Дело в том, что… я не виню себя в убийстве Авеля, — он горько хмыкнул, натянув на лицо улыбку. — Этот тупоголовый идиот сам виноват. Ведь не зря он оказался в Аду, да? — Каин окинул взглядом пространство вокруг них и показательно развёл руками.       Иешуа тяжело вздохнул и покачал головой. Тогда, тысяча двести лет назад, при встрече в Мекке, Каин был простым странником, скитающимся по Земле в поисках своего предназначения. Грешник оттолкнул от себя всех людей, которые были ему дороги, порвал связь со своей семьёй и никогда не вспоминал о них. Он не верил, что его судьба заканчивается на вечном наказании.       «— Неужели это всё? Я для этого и был создан? — в отчаянии спросил грешник, обращая полубезумный мутный взгляд на Иешуа, стоящего перед ним с явным сожалением на лице.       — Мы… не появляемся «для чего-то», — мягко ответил он. — Каин, мы сами выбираем свой путь, никто не заставляет нас совершать какие-то поступки, это целиком и полностью наш выбор».       Иешуа всем сердцем верил, что рыдающий тогда в Мекке грешник выйдет на свет и, прежде всего, простит самого себя за содеянное. Он готов был указать Каину верный путь, но тот не захотел: утёр слёзы, поднялся, отряхнул брюки от песка и пошёл прочь из города, на прощание поблагодарив и махнув рукой, как бы говоря: «Прощай, больше не увидимся». Но Иешуа знал, чувствовал, что впереди их ждёт ещё одна встреча, пусть и через сотни лет. И вот они здесь, в Аду, идут рука об руку по чёрному мрамору к покоям Дьявола. Конечно, мужчина надеялся, что, встретив Каина вновь, увидит в его глазах раскаяние и облегчение, но не всегда случается так, как того желает душа. В глазах теперь уже демона не было ничего, кроме усталости и смирения со своей участью. Его окутывала тьма, лёгкой и едва заметной дымкой — так было со всеми людьми, обратившимися в демонов.       Первый этаж цитадели представлял собой просторную тронную залу — огромное помещение из чёрного камня, по стенам которого тут и там виделись тёмные фрески различных сюжетов — от пыток грешников, наполненных самыми изощрёнными и кровавыми эпизодами, до самого возведения Люцифера на трон. Они не выглядели особо красочно, из общей цветовой палитры можно были выделить чёрный, бордовый, грязно-белый и изумрудно-зеленый. Картины были довольно большими и широкими, особенно те, где был изображён Владыка Преисподней. В самом центре залы сверкал трон Люцифера: абсолютно чёрный, каменный, словно выросший из пола: он отражал тусклый, льющийся из ниоткуда свет, из-за чего казалось, что он сделан из стекла. Иешуа быстро отвёл взгляд, не в силах выдержать неестественного блеска. Подняв голову вверх, мужчина чуть не ахнул: тянущиеся вверх огромные полотна картин, только теперь уже куда мрачнее и кровавее, бесчисленные лестницы и горящие ярко-красным факелы… Иешуа понимал: хоть в тронном зале и не видно потолка — это своеобразная иллюзия, созданная для устрашения.       Иешуа перевёл взгляд на Каина и вздохнул.       — Прекрати на меня так пялиться, — недовольно проворчал Пирс, пихнув мужчину в плечо.       — Как? — Иешуа непонимающе вскинул голову.       — Словно чего-то ждёшь от меня, — выдохнул Каин и покачал головой: они подошли к широкой чёрной лестнице, выполненной словно из тёмного стекла — Иисус мог видеть собственное отражение у себя под ногами. — Не нужно речей о всепрощении, я в этом не заинтересован.       Иешуа фыркнул и грустно улыбнулся, отведя от Каина взгляд. Он пошёл вперёд по гладким ступенькам: отсюда казалось, что их бесчисленное множество, они уходят и уходят высоко вверх, под самый потолок. «Как в Гарри Поттере», — пронеслось у Иисуса в голове. Они были заключены в каменные оковы перил. Стоило мужчине их коснуться, как он тут же резко одёрнул руку под насмешливый взгляд демона: этот камень оказался ледяным, на вид — чёрно-серым, напоминающим отдаленно гранит. По сравнению с подобными стеклу ступенями, перила грубые, громоздкие, шершавые на ощупь. Далее вместо факелов на стене висели большие кроваво-красные кристаллы, источающие неяркий, мрачный и нагнетающий свет, так что дьявольский лик хозяина замка в такой обстановке смотрелся ещё более пугающим. На каждом лестничном пролёте из стены торчал один такой красноватый кристалл, резко вспыхивающий при приближении к нему.       Что бы Каин не говорил, сердце Иешуа всё равно верило в него и желало помочь.       — Не оступись, — шею резко обожгло чужим горячим дыханием, и мужчина слегка отпрянул, едва не повалившись назад. Каин, сложив руки на груди, смотрел на мужчину невозмутимо, однако глаза его были наполнены искренним весельем. — Каждый демон испытывает ужас, ступая на эти лестницы, потому как при их изготовлении были использованы слёзы и эмоции ужаса тех людей, кто погиб чудовищной смертью… — на непонимающий и слегка шокированный взгляд Иисуса Пирс со вздохом добавил: — Наслушался таких историй в местном баре… То ещё местечко, похуже земных захолустных попойников.       Иешуа медленно опустил глаза вниз и замер: тело оцепенело. В чёрном отражении ступенек был не он. Лай собак, их бешеное клацанье зубов, гул голосов, серо-голубые стены якобы душевых, десятки голых обезумевших от страха людей — худощавых, с синяками на ногах и животах, с впалыми глазами… Резкое бьющее по ушам шипение и лёгкий горьковатый привкус на языке… Он почувствовал, как шею сдавливает невидимой верёвкой: Иешуа начал задыхаться, видя перед собой лишь блёклые стены душевой, оказавшейся одной из «комнат смерти» немецкого лагеря времён Второй Мировой войны. Стоны, кашель и беспомощные крики людей заполнили его сознание. Мир перед глазами куда-то поплыл.       — Пугает, правда? — как по щелчку пальцев всё прекратилось, и он увидел перед собой лицо Каина. — Смотря на ступени, можно на секунду стать одним из тех, чей страх использовался при изготовлении этого шедевра современной адской архитектуры.       Грешник фыркнул и развернулся, продолжив свой путь наверх. Иешуа вдохнул полной грудью, пытаясь выгнать липкий безумный страх, околдовавший разум. Мужчина смотрел только вперёд, в спину Каина, боясь теперь опускать глаза вниз.       — В Аду вообще нет нормальных материалов, насколько я уже понял, — зачем-то пояснил Пирс, не оборачиваясь. — Всё имеет какой-то чудовищный зловещий символизм… Жуткое местечко, — он передёрнул плечами, словно от холода. — Много что сделано из негативных эмоций и чувств.       — Здесь… действительно мрачно, — не найдя, что ответить, пробормотал Иисус, делая последний шаг и выходя в длинный просторный коридор, вымощенный ковром из кроваво-красного паласа.       По спине вновь пробежали мурашки, потому что под ногами он ощутил странную пульсацию. С плохо скрываемым страхом Иешуа посмотрел вниз: ткань текла, подобно густому киселю и переливалась перламутром.        — Среди демонов поговаривают, что ткани дорог дворца сотканы из крови всех грешников, что погибли во время великого потопа… — зловеще прошептал Каин, обернувшись и посмотрев в глаза своему спутнику. — Понимаю, звучит отвратительно… Я и сам ещё не привык, — он невинно пожал плечами и двинулся вперёд по коридору, стены которого были увешаны различными гобеленами и картинами в резных золотых рамах. Сюжеты здесь были куда светлее: грациозные, воздушные и эпичные библейские композиции. На одной из самых больших картин Иешуа узнал морское древнее чудище — Левиафана.       Когда-то давно, ещё до людей, Земля выглядела иначе: её населяли невозможные для человеческого представления существа, небо было выкрашено в иной цвет, а суша пестрела всевозможными чудесными растениями и деревьями. Ни одно из них так и не увидел глаз человека, поскольку такой сюжет стал не угоден Творцу, и он начал заново. Для него выражение «с чистого листа» больше не было фигуральным.       Они остановились перед большой железной дверью, украшенной резными страшными мордами невиданных животных: их оскал, острые когти и горящие алым глаза так и кричали ни в коем случае не трогать аккуратную серповидную ручку. Каин изобразил шутливый реверанс, остановившись у двери, и натянул на лицо притворно-вежливую улыбку.       — Я туда не пойду, не хочу терпеть недовольные речи «господина», — он нарочно выделил последнее слово чрезвычайно брезгливым тоном. — После казни Асмодея он не в духе, постоянно ходит со своей этой дьявольской рожей и пугает маленьких демонят. В общем, до встречи, — и Каин, не дождавшись ответа своего спутника, деловито кивнул и скользнул в тени коридора, туда, куда не доходили алые отсветы кровавых кристаллов.       Иешуа посмотрел на дверь, молчаливо стоящую прямо перед ним, и тяжело вздохнул. Вспомнив слова грешника о том, что в Аду нет нормальных строительных материалов, он с опаской посмотрел на кажущийся холодным металл и нервно сглотнул вязкую горькую слюну. Из чего же была выкована эта дверь? Что будет, если он, незваный гость Ада — дотронется до большой идеально гладкой ручки? Ведь этот ход вёл прямо к покоям Дьявола, а у Иешуа… не было назначено.       По спине вереницей пробежали мурашки: создавалось ощущение, что из сгущающейся в углах коридора тени на него кто-то уставился, но оборачиваться полуангел не хотел. Ад словно навязывал иррациональное чувство страха, гнал от покоев Владыки, предостерегая, что если войти в эту дверь — ничего хорошего не произойдёт.       Страх, сковавший тело Иешуа, постепенно отпускал, однако мужчина не сразу понял, почему. До оцепеневшего застывшего в ужасе сознания звуки доносились медленно и неохотно: из-за двери лилась приятная, но печальная мелодия, наигрываемая на пианино. Иешуа понял, что лучше момента войти не будет. Затаив дыхание, он, гоня от себя мрачные мысли, схватился за ручку и дёрнул её на себя. Мелодия, словно волна, едва не сбила его с ног: в первые секунды казалось, что его оглушило: вперемешку с нотами он слышал крики душ.       — А я уж думал, что ты не войдёшь, — сказал Люцифер, закрывая пианино.       Иешуа увидел его спину: белая рубашка со следами ожогов, взлохмаченные чёрные волосы… Люцифер держал руки на крышке пианино и смотрел прямо перед собой.       — Здравствуй, брат, — сбросив оцепенение, проговорил Иешуа.       — Ах… полуангел, получеловек: дерзкий эксперимент папаши, убитый во имя грехов людских, сошедший во второй раз бедный уличный музыкант захолустий Лос-Анджелеса! — Люцифер резко поднялся и посмотрел на брата. — Что ты забыл в Аду, брат мой? — Владыка Ада нацепил на лицо ухмылку и прошёлся к круглому стеклянному столику, на котором стояли графин с янтарной жидкостью, ваза с засохшими полевыми цветами, покрытыми паутиной, и пара пыльных стаканов.       — Я пришёл поговорить с тобой, Люцифер, — Иешуа шагнул вперёд, больше не страшась оказаться растерзанным злобными демонами, которые в своей жизни только и видели, что пытки.       — Поговорить? — мужчина обернулся и посмотрел на Иисуса, сощурив глаза. — А не отец ли тебя прислал, дорогой братец?       Люцифер разлил алкоголь по стаканам и протянул один гостю. Иешуа благодарно кивнул и одним глотком осушил горький напиток с терпким привкусом мёда: виски в Аду был ничуть не хуже, чем в Лаксе. Иешуа подумалось, что Флегетон — река из жидкого пламени — на вкус примерно такая же: жгучая, горькая и на кончике языка сладкая.       — После той участи, что он мне уготовил, разве ты веришь, что я пришёл сюда Его Волею? — спросил Иешуа, сжимая в руках гранёный холодный стакан.       Люцифер фыркнул.       — Разве не всё, что происходит — его Великий План?       Иешуа пожал плечами и вздохнул: холодный воздух Преисподней обжёг ему горло.       — Не знаю. Никто не знает. И, быть может, никто никогда и не узнает, — ответил Иисус. — Последний раз я видел Отца перед тем, как сбежать на Землю, но… он не говорил со мной.       — Ну да, — Люцифер усмехнулся. — Как же. Он и в пору моей молодости был молчалив, так что… неудивительно.       Владыка Ада уселся в роскошное кресло, обшитое красным бархатом, сложил ногу на ногу и вопросительно посмотрел на гостя, как бы говоря: «Ну, выкладывай, зачем пришёл». Иешуа вздохнул вновь, но тут же пожалел: ледяной адский воздух был ему пока что чужд.       — Люцифер, я хочу взять твою ношу на себя, — не сумев сдержать улыбки, наконец, проговорил Иешуа. Казалось, что это были самые важные слова за всю его долгую печальную жизнь. — Я стану новым Королём Ада.       Дьявол замер, сузив глаза. Он поставил так и нетронутый стакан с виски на чёрный мраморный пол и чуть подался вперёд: то ли с удивлением, то ли с подозрением во взгляде. Это что же, сам Иисус Христос, умерший за людские грехи и вновь воскресший, пришёл примерить на себя адскую корону? Немыслимо. Ледяной воздух рассёк раскатистый смех Люцифера: он поднялся с кресла и оказался напротив брата.       — Прости, мой бескрылый брат, — всё ещё с усмешкой проговорил Владыка. — Если ты пришёл разыграть меня на потеху Небесам, то у тебя получилось.       Иешуа печально посмотрел на Люцифера и отрицательно покачал головой. Он чувствовал, что Дьявола не удастся так легко убедить в искренности своих поступков — когда ещё «небесная семья» (кроме Аменадиля) делала для него что-то хорошее? Полуангел протянул руки к брату и положил их ему на плечи. Удивительная способность Иисуса — привносить в разбитые сердца покой — действовала даже на Владыку Преисподней, нужно было только пробраться сквозь мрак, сковывающий болящую душу Люцифера.       Иешуа глубоко вдохнул, набрав в лёгкие побольше холодного воздуха, словно собирался нырнуть глубоко под воду, и закрыл глаза, вызывая в памяти недавнюю встречу с детективом Деккер.       — Надеюсь, вы хорошо проведёте остаток вечера. Было приятно с вами поболтать.       — Мне… мне тоже, Иешуа. Надеюсь, ты найдёшь своё счастье.       — Спасибо, Хлои. И прощай.       Умиротворённое выражение на лице детектива, блаженная улыбка и искрящиеся надеждой глаза… В груди Люцифера потеплело. Она была такой красивой, такой светлой и доброй, что хотелось плакать от собственной любви к ней. Ему, Дьяволу, досталась такая невозможная и невероятная женщина, о какой он никогда и мечтать не смел. Боль и горечь, что отравляли душу некогда (всё ещё) светлого ангела, словно притупились, отошли на второй план, уступая место такому непривычному, сладкому и лёгкому счастью. Прошли уже сотни веков, как он оказался здесь, в Аду, попрощавшись с Хлои на балконе своего пентхауса, и все эти бесконечные годы внутри Люцифера не было ничего, кроме самых страшных и злых чувств: ненависть к Отцу и его ёбаному «Великому Плану», обида, обрушенная на Небеса и Ад, тоска и печаль, сковавшие сердце Дьявола, словно плесень или ржавчина. И с каждым новым днём, проведённым в Преисподней, надежда покидала душу Люцифера, а его терпение истощалось всё сильнее.       Он и сам не знал, в каком разбитом состоянии пребывал всё это время, находясь здесь. Сейчас Люциферу казалось, что от него уже не осталось ничего, кроме маленьких жалких кусочков.       Перед глазами возник облик Хлои, и ему показалось, что он снова цел.       — Х… Хлои… — вырвалось у Люцифера прежде, чем он успел подумать. Голос Дьявола был тихим, надломленным, слабым. Он рвано выдохнул: дышать было тяжело.       — Ты нужен ей, а она — тебе, — осторожно сказал Иешуа, медленно разрушая иллюзию. — Все люди, с которыми ты познакомился на Земле, все, кому ты стал дорог, нуждаются в тебе: Линда, Аменадиль, мисс Лопез, Мейзикин, Ева, Дэниэл, Беатрикс… Хлои Деккер.       Иисус опустил руки и отошёл на пару шагов назад, давая брату пространство. Люцифер открыл глаза, растерянно оглядев комнату вокруг, словно в поисках чего-то важного, что утратил когда-то давно.       — Я умер во имя людских грехов, думал, что это избавит мир ото зла и сделает хоть кого-то счастливым, но, — мужчина горько усмехнулся, поймав взгляд Люцифера. — Ты лучше меня знаешь, что это не помогло. Я знал, я верил, что моя судьба не заканчивалась распятием. Я вернулся на Землю, сбежав из Рая, чтобы найти себя, своё предназначение, то, что сделало бы людей счастливыми. В какой-то момент я понял, что не смогу помочь всем, как бы сильно ни старался.       Люцифер молча взирал на брата, не находя, что ему ответить. В голове было пусто, былое раздражение на названного гостя куда-то ушло. Иешуа говорил, и его хотелось слушать хоть до скончания веков, словно это был какой-то странный опьяняющий гипноз. Душа Люцифера так устала страдать. Дьяволу хотелось покоя.       — Но… услышав твою историю, я вдруг осознал, что если решусь, то смогу осчастливить целую кучу людей и не совсем людей, — он тепло усмехнулся, вспоминая Аменадиля, его сына и Линду, Мейз с Евой, Хлои, Беатрикс, Дэниела, Эллу… — Я могу совершить ещё одно, последнее чудо, — с жаром сказал Иешуа, подаваясь вперёд и разводя руки. — Да и тут, в Аду… я… я чувствую, здесь есть души, жаждущие света, тянущиеся к нему, запертые в клетках собственной вины. Тут есть те, кто не совершал ничего плохого в своей жизни и ты, как Король, знаешь, что система Ада несправедлива, но я… я мог бы помогать людям здесь, освобождая души от их собственных грехов.       Люцифер мутным взглядом окинул свои королевские покои и отступил на пару шагов назад. Это что, получается, спустя столько мучительных веков корона из обсидиана увенчает чью-то чужую голову? Этот груз, эта ноша, что давили на него тысячелетиями, наконец, растворятся? Неужели Люцифер теперь сможет быть свободным?       — Ты хочешь, чтобы я передал бразды правления Адом тебе? — спросил Владыка трясущимся от волнения голосом. — Ты по собственной воле хочешь возглавить Ад, Иешуа? — глупо было переспрашивать, мотивация брата была ясна Морнингстару: он мельком следил за жизнью полуангела, скитавшегося по Земле в поисках своего истинного предназначения. Ну да, конечно, папочка же как всегда хранил молчание, когда его голос был особенно важен.       — Да, — ответил Иисус, с готовностью подходя к Люциферу ближе и становясь с ним на одном уровне. — Я стану новым Королём Ада.       Дьявол с неким благоговением посмотрел на младшего брата и выдохнул с облегчением, когда не увидел в его взгляде ни капли лжи и притворства. Он был искренен. Иешуа действительно хотел помочь. Что же, в этом он видел своё предназначение. Кто Люцифер такой, чтобы мешать исполнению чьей-то судьбы?       — А не пожалеешь ли? — Дьявол пристально посмотрел в голубые глаза Иисуса и слабо усмехнулся — они были такого же оттенка, как и у… Самаэля много тысяч лет назад.       — В жизни моей нет места сожалению, только не теперь, когда я ясно вижу, что именно сюда шёл всё это время, — ответил Иешуа без толики сомнений в голосе. Его глаза блестели от нетерпения, наверное, впервые за такую долгую и наполненную событиями жизнь. Конечно, он, притворяясь человеком, мог бы и дальше играть музыку на улицах Лос-Анджелеса, но это бы значило, что две тысячи лет назад Иешуа умер просто так, и грехи людские его музыка ведь никогда не искупит. Иногда Иисусу казалось, что если бы его распяли на кресте ещё хоть сто раз, это не помогло бы никому почувствовать себя лучше. А здесь, в Аду, он может помочь многим душам обрести покой. Он может осчастливить целую ораву людей и мифических созданий наверху, вернув им Люцифера.       — Это ведь не уловка нашего папочки, верно?       Иешуа отрицательно покачал головой — он понимал беспокойство Люцифера. Иисус догадывался, что с тех пор, как его изгнали с Небес, старший брат жил в постоянном страхе манипуляций со стороны всемогущего божественного отца. Иешуа и сам задавался вопросом: какова его роль в Великом Плане Господа?       — У тебя есть дар. Так воспользуйся им и проверь, если сомневаешься в чистоте моих намерений.       Люцифер фыркнул. Дар? Даром была его способность зажигать звёзды. Солнце, что сейчас грело Землю, было когда-то сотворено его руками. Он же Светоносный, вот и нёс свет во все уголки созданной Богом Вселенной, пока не пал в самые глубины Ада. Способность вытаскивать из людей их желания появилась уже после его становления Правителем Ада. Он случайно узнал о ней, когда встретился с Евой впервые с тех пор, как она и Адам покинули Эдем.       — Иешуа, — Люцифер сглотнул вязкую слюну — хотелось пить, и вовсе не воду — руки Дьявола буквально дрожали от волнения, волнами накатывающего на уставший раненый разум. — Чего ты желаешь?