Пятьдесят оттенков Луи Томлинсона

– Ты и мертвого достанешь, Луи! – сказал Зейн и вышел на улицу. Сказал он это, потому что Луи пилил его уже две недели: купи да купи замок в ванную комнату. При том, с особой настойчивостью. На это у него было несколько причин. Первая — замок действительно был сломан. Вторая — ему нужно было выпроводить Зейна из дома хотя бы на час. Последние две недели Малик почти безвылазно торчал дома, а когда выбирался в магазин, в кино или пропустить по стаканчику, требовал, чтобы сосед шел с ним. В обычное время Луи был бы рад таким предложениям. Ему нравилось проводить с Зейном время, веселиться и просто болтать. Они неплохо понимали друг друга, словно были сделаны из глины, разной по цвету, но очень похожей по составу. Его внимания обычно очень не хватало, и Томлинсон старался пользоваться каждым моментом, проведенным вместе. Конечно, как сосед, Луи не имел никакого права на это внимание, а вот как человек, давно влюбленный в Зейна, ничего не мог поделать со своими желаниями. Он уже давно смирился со всеми любовниками Зейна, что периодически ночевали в его комнате, почти отучился плакать в подушку, слушая, как скрипит кровать в соседней комнате, приучился улыбаться и отпускать шуточки на следующее утро, когда Малик провожал случайных партнеров, но глупые привычки остались. Мечтать о Зейне и дрочить на него. Причина, по которой ушел Зейн, была очевидно выдуманной. Они уже полгода жили со сломанным замком, и никому это не мешало. Ей-богу, Луи даже радовался, когда заходил в ванную случайно, а Зейн во всю плескался в душевой кабине. После такого Томлинсон почти дрожал, и расставаться с таким зрелищем было почти смертельно. Луи просто нужно было немного времени наедине с собой, жалкий час или два, потому что невозможно было жить с таким напряжением. Но Зейн всё время был рядом и к тому же продыху ему не давал. То они вместе смотрели фильмы, то играли в игры, то курили... И это было здорово, но Луи просто хотел поразвлечься с какой-нибудь из своих игрушек. То, что он, зажимая рот, тихо дразнил себя в спальне, когда Зейн шел спать, в счет не шло. У него давно не было парня. В действительности последние отношения у него закончились спустя полгода после того, как Зейн переехал жить к нему. Парень, с которым он тогда встречался, внезапно сказал, что Луи стал фригидным. Томлинсон не спорил. У него действительно отпало всякое желание, но касалось оно лишь его партнера. Всё было не очень серьезно, никто не плакал и не слал пьяные письма на почту. Всё стало серьезно, когда Луи понял, что думает о Зейне каждый раз, как смыкает руку на своем члене. Томлинсон купил первый фаллоимитатор не сразу. Сперва он думал, что перебьется обычной дрочкой, периодически позволяя кому-нибудь себя снимать. Но самоудовлетворения стало недостаточно и привести кого-то Луи так и не решился. В конце-концов, поразмышляв, он понял, что ему действительно не хватает члена. Настоящий или резиновый, уже значения не имело. В один из особенно тоскливых дней Луи развернул каталог в интернет-магазине, и глаза у него разбежались. Надо сказать, Луи не стал мелочиться. После первой покупки к нему на почту пришел купон с именной скидкой, и Томлинсон, уже распробовавший первую игрушку, пошел в разнос. Купил себе ещё один член побольше, и шарики, и другие интересные штучки. Принимая из рук курьера два пакета, Луи не чувствовал ни капли стеснения. Той ночью — Зейн ушел на вечеринку и обещал вернуться под утро — он довел себя до края каждой игрушкой по два раза. В последствии, Луи делал заказы ещё пару раз, постепенно разобравшись, что именно ему нужно, но на полюбившийся сайт регулярно заглядывал, с любопытством проверяя, нет ли чего интересного. Не то чтобы он стал особенно искушенным в этом вопросе... Просто теперь Луи всегда мог доставить себе удовольствие, не ориентируясь на чужие настроения и не выискивая кого-то в гриндере. И вроде всё шло хорошо, но тут, как назло, Зейн перестал выходить из дома! Что за беда у него приключилась, Луи так и не понял — на эту тему Малик говорить не хотел. Просто попросил отпуск по собственному желанию и стал проминать на диване вмятину размером со свою задницу. Первую неделю Луи во всю наслаждался его компанией, но уже в начале второй начал скрипеть зубами. Шутка ли, он так близко, но позволить себе что-то кроме объятий нельзя и болезненное напряжение никак не снять. Тем более, Луи опасался, что Зейн ненароком кое-что заметит. Так что предлог выдумался как-то сам собой, и Луи с завидной регулярностью начал говорить Зейну, что следить за замками — его обязанность. Зейн об этом слышал впервые. Быт у них был вполне слаженный, почти семейный. Убирали жилище по очереди — чаще вместе, гоняя друг друга пылесосом, готовили и мыли посуду также. Быстро смекнули, что проще питаться вместе, чем по отдельности — дешевле выйдет. Поэтому Зейн страшно удивился, когда Луи вдруг взъелся на него из-за дурацкого замка. Удостоверившись, что Зейн ушел, Луи сразу же направился в ванную, чтобы немного освежиться. Если бы Томлинсон был уверен, что Малик пробудет в магазине долго, он бы провел в душе больше времени, растягивая подготовку. Насухо вытерев себя полотенцем, Луи направился в спальню и, наконец, достал драгоценную коробку. Тело уже приятно дрожало от предвкушения. Первое, что Луи сделал, достал баночку любимого ароматного масла. В этом он просто не мог себе отказать. Львиная доля ощущений была именно от масла, и Луи принялся осторожно наносить его на свое тело, минуя особенно чувствительные участки. Пока рано. Ему нравился этот мягкий блеск, и он вдохнул воздух особенно глубоко, чтобы удостовериться, что пахнет от него приятно. Член уже стоял, хотя он лишь немного себя погладил и увлажнил. На дне коробки лежали зажимы для сосков. Луи давно их не использовал, и это срочно нужно было исправить. Его соски были очень чувствительными, и тереть их после зажимов было за гранью добра и зла. Зажав один сосок, Луи выдохнул в полный голос. Пощипывание казалось таким приятным и тягучим! Он сразу же зажал второй и, недолго думая, вытащил эрекционное кольцо. Таких у него было несколько, небольшое колечко с зубчиками могло томить его очень долго, но Луи взял простое, резиновое, уж очень долго у него не было «приятных вечеров». Если бы только у него было больше времени на раздумья! Трахнуть себя хотелось нестерпимо, и большой акриловый друг с правдоподобными венками так и просился в руку, но Луи решил уделить себе как можно больше времени. Ещё вчера он пришел к мысли, что обязательно выставит Зейна из дома, даже если для этого придется с ним поссориться и отправить на день к кому-нибудь из друзей, поэтому ночь он провел с анальной пробкой. Ему так хотелось заменить её чем-то большим, но Луи не мог так рисковать, пока Зейн спал в соседней комнате. Сейчас он был не очень хорошо разработан, и вот поэтому Томлинсон решил сперва взять анальную цепочку. Выдавив смазку на руки, Луи немного растер её между ладонями, слегка согревая, после чего, наконец, устроился полулежа, оставив коробку с игрушками на полу. Он проверил себя всего двумя пальцами, не скупясь на звонкие стоны, пока растирал свой анус, надавливал на него и прощупывал горячую глубину. Наконец, Луи принялся смазывать шарики вместе с перемычками. От волнения у него сбилось дыхание. Всего несколько недель, а он уже изнемогал и даже не мог растянуть удовольствие со своими любимыми игрушками. Хотелось всего и сразу. По телу уже пошла горячая волна предвкушения, соски начали гореть, но очень слабо, резиновое колечко сдавило член, сосредотачивая все внимание на нем. Луи тяжело вздохнул, чуть погладил свой член с громким вздохом, чтобы увеличить напряжение. Желание никогда не было таким большим. Шарики, которые он выбрал, были разного размера, и Луи покружил первым, совсем небольшим, рядом со своей дырочкой, слегка подразнивая себя. Пульс участился. С губ слетело напряженное: «А-ах», когда первый шарик погрузился внутрь. Он бы хотел это видеть и жалел, что в комнате не было большого зеркала рядом с кроватью. Его дырочка сейчас буквально поглотила маленький шарик, и это наверняка было чувственное зрелище. Луи чуть сжался вокруг него, буквально обнимая игрушку своими жаркими стенками, но почти сразу напомнил себе, что это только начало. Ему будет что обхватить. Чуть-чуть поразминав пальцем проход, он относительно легко протолкнул и второй шарик. – Господи, боже мой, – застонал Луи, содрогаясь от звуков своего голоса. Сейчас ему не нужно было кусать пальцы или заталкивать в рот резиновый кляп. Он мог наслаждаться собой полностью. Хорошо представляя размеры шарика — второй был уже чуть больше, он подумал, что это невероятно развратно. Чуть-чуть оттянув его назад — шарик выпрыгнул из него с легким «чпоком», Луи резко загнал его обратно и чуть не задохнулся. – Ах ты ж, блять, Зейн, – сорвалось с его губ, и Луи мучительно застонал, захлебываясь своим голосом до мурашек. Конечно, он представлял Малика. О ком еще он мог думать, засовывая в себя игрушки? Третий шарик проскользнул уже не так легко, но медленно ввинчивать его было безумно приятно. Мурашки бегали по коже, пальцы сладко подгибались. Каждый раз, как Луи проворачивал игрушку внутри себя, его заметно потряхивало. Он снова оттянул шарики до самого первого и уверенно загнал внутрь, протяжно завывая. Не удержался, сделал так снова и снова, чуть всхлипнув, протолкнул четвертый. О, если бы Зейн сейчас играл с ним, он бы сделал это ещё резче. К пятому шарику Луи уже не выдерживал. Хотелось снять кольцо и кончить на смятую простынь, но Томлинсон сдержался, чувствуя, как пульс стучит рядом с гортанью. Выдохнув, он сел, потер руками рядом с покрасневшими сосками, не скупясь на гортанный стон. Боже, до чего развратно. Нет, определенно, Луи закажет большое зеркало, чтобы любоваться этим потрясающим зрелищем. После этого он протолкнул в себя последний шарик и чуть не задохнулся от удовольствия. Его распирало изнутри. Чуть-чуть раскрутив шарики, Луи осторожно вытянул их из себя. – Ах... как же... как же хорошо... – простонал Луи, чувствуя, что шарики проезжаются по каждому чувствительному местечку. Он бы поиграл с ними ещё немного, но член уже ощутимо болел, и это значило, что нужно переходить к самому вкусному. Склонившись к коробке, Луи почти десять секунд держал руку над самым большим имитатором, но в итоге выбрал свой любимый, из светлого латекса. У него был ещё хороший стимулятор с несколькими мощностями, но сегодня Томлинсон был настроен с оттяжкой кончить. Обычно стимулятор доводил его за считанные секунды, Луи просто не мог перестать увеличивать мощность и кончал с таким вскриком, что горло саднило. Облизнув головку латексного члена, Луи снова почувствовал невероятный подъем. Он вновь погладил себя около сосков — они уже потемнели от прилившей к ним крови, но пока было рано снимать зажимы, после чего чуть потер рукой член, заставляя его приятно саднить. Распределив остатки смазки по игрушке, Луи вновь удобно расположился на кровати. Чуть покружив вокруг входа пальцами, сосредотачивая напряжение в одном месте, Луи стал вводить в себя член. – Господи, – прошептал он сбивчиво и протолкнул член чуть дальше, вновь раздразнивая свою распаленную дырочку. – А-ах, как же хорошо, Зейн! Луи едва сдерживался, чтобы не потереть свой член, но тогда бы он разорвался. Вместо этого Томлинсон загнал игрушку ещё дальше и принялся, чуть раскручивая, с силой водить ей внутри своей ненасытной дырочки, покачивая бедрами, наращивая интенсивный темп. Это было так кармически хорошо — Луи понял, что кончит раньше, чем планировал, но значения это уже не имело. – Ох, Зейн, Зейн, Зейн! – иступленно вскрикнул Луи, наконец, задевая себя в чувствительном месте. У него чуть искры из глаз не посыпались, когда головка резинового члена оказалась там, и он не замечал, что немного ноет запястье. – Зейн, матерь божья, только не сдерживайся. – Ну, если ты просишь... Луи замер, громко и тяжело дыша. Его тело ещё била крупная дрожь. Влажные волосы прилипли ко лбу. Несколько секунд он не решался открыть глаза, но уже знал, что Зейн в его комнате. Чувствовал его запах, слышал, как глубоко он вдыхает, даже легкий шорох одежды. Наконец, Луи повернул голову в сторону двери. Зейн стоял, опираясь на косяк, и Томлинсон почувствовал себя настоящим извращенцем, потому что если бы не резиновое кольцо у основания, он точно бы кончил. Тяжело сев на кровати, он попытался представить, как выглядит сейчас перед Зейном. Извращенец, с резиновым членом в заднице, с зажимами на сосках, трахающий себя и при этом стонущий его имя. Какое развратное зрелище. Луи хотел бы видеть себя таким со стороны, но видел-то Зейн, его сосед! Видя, что Томмо не собирается ничего говорить, Малик качнул головой и подошел ближе, заинтересованно глядя на Луи. Такого он, конечно, раньше не видел, и Томлинсон кусал губы, чтобы не сказать ничего лишнего — хотя тут и без слов всё было ясно. – Удачно я забыл кредитку, а? – ухмыльнулся Малик, невзначай присаживаясь рядом. Луи тяжело выдохнул, особенно когда почувствовал, как пьянящий запах Зейна касается его влажной кожи. – Вхожу и слышу, как ты меня зовёшь. Сперва подумал, что показалось. А это что такое, Томлинсон? – поинтересовался он, поднимая увесистую коробку. Луи позволил себе смутиться и протестующе дернуться в сторону соседа, однако всё противилось этому — и игрушка в его анусе, и сама поза, в которую он сел. – Нихрена у тебя дилдаков, – присвистнул Зейн, заинтересованно перебирая члены и что-то очень похожее на них руками. – Господи, – его глаза расширились. – И ты каждым себя трахал? – Не трогай, – быстро сказал Луи, пытаясь выдернуть коробку, но Зейн отвернулся, закрывая найденное своим плечом, и продолжил рыться среди сексуальных игрушек. – Верни сейчас же, Малик. Я не шучу. Он снова дернулся в сторону Зейна и анальная цепочка, что лежала на кровати, с громким звуком упала на пол. – Ты, значит, эти шарики уже использовал, – хмыкнул Зейн, бросив взгляд на игрушку, лежащую на полу. Томлинсон густо покраснел — почему-то это стало последней каплей неловкости, хотя сосед только что видел, как он латексный член в себя всовывал, выкрикивая его имя на разные лады. – Тоже меня представлял? – не унимался Малик и снова нырнул в коробку. – А это что за малявка? – Это вибро-насадка для пальца... – начал было Томлинсон и махнул рукой, прерывисто выдохнув. – А вообще отдай мне коробку и убирайся. – Серьезно, Томлинсон? Убирайся? – спросил Зейн, положив коробку на пол, и серьезно посмотрел на него. – Сидишь передо мной с этими прищепками на сосках, с растраханной дыркой, и даже не предложишь мне присоединиться? Тело Луи снова пробрала сладкая дрожь, почти полностью поглотившая стыд. Неужели Зейн думал, что он опустится до такой степени, что будет выклянчивать секс, так развратно себя предлагая? О, он мог бы. Это не противоречило его моральным устоям. Но ведь речь шла о Зейне! – Давай ты потом посмеешься, я хочу кончить, – бросил Луи и решительно кивнул Зейну на дверь. Ему нужно было довести дело до конца, и теперь, когда в комнате даже пахло Зейном, долгожданная разрядка принесла бы куда больше удовольствия. – Даже так, – заискивающе протянул Зейн, быстрым движением положил руку на член Луи и принялся интенсивно тереть его, сдавливая головку до покраснения. Боль сладко потекла по всей длине, а Зейн всё ускорял движение руки, не замечая, как сильно ведет Томлинсона от каждого движения. – Хочешь, чтобы я ушел? – спросил он жестко. – Действительно? – Перестань, – застонал Луи, не замечая, что его бедра начали жить отдельной жизнью, и он действительно толкал свой член в плотно сжатый кулак Зейна. – Скажи, ты хочешь этого? – спросил Зейн, глядя в его глаза, и сжал член так крепко, что у Луи всё тело перекувырнулось. – Да-да, хочу, – бессвязно простонал Луи. – Что конкретно? – с нажимом уточнил Малик. – Чтобы я ушел или чтобы трахнул тебя? – Чтобы ты трахнул меня, – произнес Луи на пике, и Зейн резко сдернул с его члена кольцо, заставляя кончить парой быстрых движений. Стон оглушительно зазвенел в воздухе, и Луи, дрожа от затихающего экстаза, буквально завалился на спину, пытаясь понять, что произошло. В голове был какой-то бардак, перед глазами плыло. Он выпачкал спермой буквально всё, что можно было, себя, Зейна, постель, и теперь тяжело дышал. Осознать удовольствие целиком не получалось, и Луи отходил от него постепенно, шумно выдыхая. Постепенно тело остыло, и Луи собрал пазл воедино. Зейн пришел раньше времени и поймал его за таким занятием. И ладно бы просто с игрушками, черт, это личное дело Томлинсона, но он ведь действительно произнес его имя! Не один раз. Они встретились глазами. Малик провел языком по ладони, шумно облизывая каждый палец. Какой же он всё-таки горячий! Тело Луи снова начала бить дрожь, возбуждение стало стекать в одно место. Зейн швырнул на пол кожаную куртку и начал стягивать футболку, оголяя рельефный пресс. – Что ты делаешь? – сбивчиво спросил Луи. – Собираюсь трахнуть тебя, – сказал Зейн таким тоном, словно это было что-то разумеющееся само собой. – Вытащи это недоразумение из своей задницы. Кончишь от моего члена на этот раз. Поверь, это будет лучше, чем ты себе представлял. – Ты хочешь этого? – спросил Луи, чувствуя себя немного неловко. Казалось, что это всё — очень мокрый сон. Но даже если Зейн решил просто развлечься с соседом, оказавшимся тем ещё извращенцем, Луи уже почти не думал. Просто вытащил из себя имитатор и нетерпеливо заерзал на кровати, пока Зейн снимал с себя одежду. Член Малика казался большим и красивым. В возбужденном состоянии особенно. Луи не мог отвести от него взгляд и не отводил, пока полностью обнаженный Зейн не опустился перед ним. – Ты хоть представляешь, что я увидел? – спросил Малик, и теперь его голос звучал напряженно. – Я вхожу в комнату, а мой сексуальный, чертовски, блять, горячий сосед трахает себя какой-то херней и стонет мое имя. Эти ебучие зажимы, – Зейн решительно снял их двумя руками сразу, и Луи болезненно выдохнул, чувствуя сладкое высвобождение. – И эта хуйня у тебя на члене. Я подумал, что сдох по пути домой и попал в рай. Господи, я тебя до смерти затрахаю. Последнее он почти простонал и вдруг жарко приник к губам Луи, буквально присасываясь к его рту. Рукой Зейн скользил по его шее, другой держал за бок, сильно впиваясь пальцами. Луи тоже прикасался, почти тая от наслаждения, гладил спину и плечи. Целоваться с Зейном — всё равно, что пить воду из источника после долгой засухи — вот, что Луи понял, сплетаясь с ним языком. Кожа постепенно начала гореть, желание нарастало. – Болят? – спросил Зейн, отрываясь от поцелуя и кивнул на его покрасневшие соски. – Мне что-то сделать, чтобы уменьшить боль, или тебе нравится, когда... – Разотри их, не бойся, – произнес Луи, ещё отходя от поцелуя. Зейн возбужденно кивнул. Он слегка зажал ноги Луи между своими, хорошо фиксируя его в такой позе, и обе его руки пошли в действие одновременно. Луи сразу же разлился стоном, и Зейн, взявшийся за дело медленно, усилил трение. Теперь его пальцы почти выкручивали соски Луи, пока Томлинсон громко хныкал, наблюдая за тем, как смуглые руки уверенно работают с его телом. Лицо Зейна приблизилось к его грудной клетке — можно было пересчитать каждое ребро, один сосок пропал у него во рту. Луи ахнул, чувствуя, как саднящая кожа попала в теплый плен. Малик ласкал его недолго, язык покружил вокруг соска быстро-быстро, губы с контрастной нежностью причмокнули рядом, а потом вокруг небольшой горошинки сомкнулись зубы, и Луи, впившись пальцами в плечи Зейна, застонал. Жар заструился по конечностям. – Прекрати, кончу сейчас, – почти захныкал Луи, дернув Зейна за плечи. – Кончай, – выдохнул Зейн и снова занялся его сосками, усиленно натирая сразу два обеими ладонями. – Я жду, Луи. Кончай. Ощущения казались совсем уж разрывающими. Жар плавил натертую маслом кожу, заставляя её течь сладким соком. Соски уже так рьяно горели, что невозможно было их игнорировать. Луи чувственно выстрелил спермой на идеально выточенный живот Зейна и точно упал бы назад, если бы Малик не подхватил его за спину. Губы сладко сцеловали вскрик с его рта. – Так сладко пахнешь, – шепнул Зейн в густые волосы Луи и принялся мучить ушную раковину губами, зубами, языком. Одна рука усиленно сжимала бедро, перекатывая кожу между пальцами. Он был таким сильным, потому что удерживал Луи только правой, а левая рука исследовала натертую маслом ногу и сжималась вокруг упругого мяса на кости. – Со мной уже лучше, чем с этими игрушками? – вкрадчиво поинтересовался он, перекатывая мочку уха во рту точно леденец. Луи сбивчиво застонал. – Это да? – уточнил Зейн, скользнув рукой вверх, и принялся вырисовывать узоры на его животе. – Или нет? – Да, да, да, да... – Ох, Луи, – Зейн поцеловал его чуть ниже уха и провел влажным языком по шее. Луи хаотично обвивал его руками, пытаясь вжать в себя. – Какой ты жадный. Трахал себя сам вместо того, чтобы дать мне насладиться тобой. Не отпущу. Луи вскрикнул, потому что Зейн сомкнул свои зубы на его шее, прямо рядом с бьющейся артерией. Язычок вновь занялся сладкой кожей. Томлинсон оказался в его власти. Всё казалось таким ярким и жарким. Малик, продолжающий исследовать его тело, снова остановился на члене. – Ты уже готов, правда? – Зейн чуть отстранился и посмотрел в растравленные глаза Луи, с удовольствием отмечая, что Томлинсон едва соображает. – Сейчас ты получишь его. Возбужденно вздохнув, Луи вновь почувствовал, как тело содрогнулось от предвкушения. Он двинул бедрами, чтобы оказаться на коленях Зейна и оседлать его, но Малик только засмеялся. – О, нет, даже не думай. Я трахну тебя сам, – Малик погрозил ему пальцем и вдруг протолкнул указательный в рот Томлинсона, с удовольствием замечая, что Луи сразу же начал его обсасывать. – Ты не будешь видеть этого. Вытянув палец с громким звуком, Зейн тепло рассмеялся, наблюдая, как Луи инстинктивно потянулся за его рукой. Чувствуя, что больше не может терпеть, Томлинсон выскользнул сразу же, как Малик отпустил его. Хорошо, что он успел поиграть с собой, а то просто бы не выдержал долгой подготовки. Луи опустился лицом на руки, подставил Зейну свою задницу, раскрывая перед ним ещё влажную от лубриканта расселину. Он всегда хорошо смазывал игрушки. Зейн накрыл его ягодицы руками, немного поводил по ним, развел чуть шире, снова свёл. Его большие пальцы раз за разом проскальзывали между ними, и Луи сладко вздрагивал, особенно, когда Зейн задевал бархатную кожу рядом с анальным отверстием. Малик поочередно поцеловал две половинки, снова начал массировать их, становясь немного грубее. Луи тяжело дышал, вздрагивал, когда Зейн увеличивал радиус прикосновений, скользил к внутренней стороне бедер, вычерчивал линии до наружной. – Как же я люблю твою задницу, – произнес Зейн очень глухо и подул чуть выше мошонки. Луи содрогнулся, особенно, когда почувствовал, как Малик скользнул по расселине языком. Так горячо и мокро. Жар моментально скопился под его ртом. – Я сейчас сам себе завидую. Ведь это всё мое. Его язык снова проскользнул между ягодицами и виртуозно нашел почти раскрывшуюся дырочку. Зейн проник внутрь. – Ах, черт, Зейн, что ты... делаешь, – простонал Луи, чувствуя, как развратный язык Зейна толкается внутрь, увлажняя горячие стенки. Зейну даже не нужно было касаться его члена, это было слишком возбуждающе, тем более его руки всё ещё жадно массировали Томлинсона. – Зейн... Зейн снова подул на него и теперь, после того, как он сделал его мокрым, ощущения были просто космическими. Он словно трахал Луи воздухом. – Я тебя вылизываю, Луи, – шепнул Зейн, вновь ведя языком к сладкой дырочке. – Такую задницу нужно вылизать. Ты создан для секса, Луи. Я знал это всегда, а теперь я в этом уверен. Луи почти заскулил. Особенно, когда Зейн снова погрузился в бархатный плен его мышц. Он так причмокивал, так старательно делал это, что голова шла кругом. Без кольца Луи едва себя сдерживал и так сильно капал смазкой на кровать, что на простыни проступило большое пятно. Зейн лизал его до тех пор, пока не почувствовал, что у Луи дрожат бедра. Отстранившись, Малик зафиксировал его руками. – Скажи, что хочешь, чтобы я вошел, – произнес Зейн сильно просевшим голосом. – Скажи, что я нужен тебе. Что ты хочешь меня внутри. – Хочу-хочу-хочу тебя внутри, – забормотал Луи и чуть не вскрикнул, чувствуя, как Зейн приставил к нему свой член. Момент, который Луи так долго представлял, но теперь настоящее, горячее тело, и такой твердый член, что даже ему, искушенному, трудно было вообразить, что будет, когда он окажется внутри. Луи чуть двинул попой, упираясь анусом прямо в него, он мог бы полностью надеться на этот член, но Зейн звонко шлепнул его, и Томмо заскулил в свои руки. Теперь Зейн скользил между его ягодицами, будто специально не проникая внутрь. – Зейн, черт тебя возьми, – выдохнул Луи, дернувшись в его руках. – Я не могу... больше ждать. – Чтоб тебя, Луи, – почти простонал Малик, продолжая тереться между его теплыми скользкими ягодицами, постепенно наращивая темп. – Как же с тобой приятно. Как же, блять, хорошо. В груди Томлинсона разлилось пышное, тягучее тепло, практически воспламеняя кожу изнутри. Он так мечтал это услышать! Так жаждал почувствовать, что Зейну с ним хорошо, и вот... Луи вкушал этот момент. Миг, сладко разливающийся по всему его телу. Этот сочный голос, зовущий его по имени, говорящий всё то, что он так хотел слышать. Тонкая грань между мечтой и явью. Луи никогда не чувствовал себя настолько влюбленным. Зейн резко замер, дыша тяжело, как буйвол, и Луи снова двинул задней частью, слегка покачиваясь, чтобы дать Малику почувствовать это наслаждение. Руки Зейна сжали его ещё крепче, болезненно впиваясь в кожу. Зейн издавал такие глубокие звуки, словно его гортань разрывалась на части, и он готов заплакать. Несколько секунд он шумно дышал через нос, а потом подавился воздухом уже Луи. Он не знал, за что ему цепляться, пальцы сжали простынь, сильно натягивая её. Когда Зейн оказался внутри, его словно порвало на пополам. Луи сразу же сомкнулся вокруг его члена, со всей жадностью, на какую была способна его ненасытная задница, и когда Зейн проехался по нему всей длиной, Томлинсон почти рассыпался. Каким же он был жарким — никакое сравнение с прохладными игрушками, но именно это и было самым приятным. Малик распирал его изнутри с живой уверенностью, он был в движении постоянно, точно умер бы, если бы пришлось остановиться, и Луи чувствовал всё, и влажное дыхание, и грубые ласки руками, и огромный жаркий член, упирающийся в нужно место. Его трясло и крутило, как волчок. – Ох, Зейн, – громко вскрикнул Луи, сбиваясь на скулеж. – Зейн, ах, как же, блять... как же... Зейн... как же... сука... хорошо... Его язык уже ни на что не был способен. Они так шлёпались друга об друга телами, что не нужно было никаких слов. Зейн не просто входил в него, он буквально вбивался, влетал, словно настойчивая стрела, и Луи мог просто кричать и стонать, чувствуя, как приближается волна наслаждения, отражающаяся везде, особенно в напряженном и твердом, как камень, члене. Все эти звуки казались такими грязными — они тонули друг в друге, смешивались с пронзительным скрипом трясущейся кровати, их тела стали невероятно скользкими, капли пота падали на простынь — ей-богу, она вся была мокрая от их секса. Напряжение росло, росло и росло, Зейн раз за разом бил точно по чувствительной железе, завывая при этом так, словно это его усердно трахали, и Луи, наконец, взорвался, вскрикнув особенно громко, кончил с оттяжкой, очень сильно, почти болезненно. Малик опоздал всего на минуту, но зато слил всё глубоко, инстинктивно продолжая двигаться в залитой спермой дырочке. Он тут же опустился рядом, словно все его силы иссякли. Дыхание всё ещё было тяжелым и шумным. Луи перекатился на бок, посмотрел на него из под полуприкрытых век. У него был осоловевший взгляд. – Что за пиздец, – простонал Малик, отбрасывая с лица влажные волосы. Его грудь тяжело поднималась, ненасытно вбирая в себя воздух. – Твой трахадром такого больше не выдержит, скрипит как плохо смазанная... Я так никогда не кончал. – Да, на бензоколонке так не заправляют, – ответил Луи, чувствуя, как сперма медленно покидает расслабленный анус. Частички Зейна внутри него — умереть можно. – Меня так ни разу в жизни... Твою мать. Он снова опустил лоб на руку, тяжело дыша. Тело ощущалось таким тяжелым, несмотря на то, что Луи чувствовал, как его опустошили. Опустошение было приятным. Все накопленное напряжение выплеснулось, все желания удовлетворились. Однако Томлинсон всё равно не мог выровнять дыхание, точно до конца не осознал случившееся. – Нам нужна кровать получше, – сказал Малик. – Зачем? – спросил Луи, не поднимая головы. – Хочешь в следующий раз наебнуться на пол? – Не будет следующего раза, – Луи выдохнул и, наконец, бросил взгляд на Зейна. Малик смотрел на него непривычно серьезно, так что Томлинсон даже почувствовал жжение в животе. – Это всё было... я не смогу. Переспать с кем-то для него не было проблемой, но он просто не смог бы вступить в подобную связь с Зейном. Друзья с преимуществами — что может быть лучше, пока Вы действительно друзья? Но Луи любил его. Любил так давно и так сильно, что просто не выдержал бы подобного. Ему нужно было многое, нужен был весь Зейн, со всеми нюансами отношений, с глупостями, с ссорами, с Рождественскими открытками, всё или ничего. Смириться с тем, что ты просто развлечение для возлюбленного — не настолько Томлинсон был толстокожим. – Ах, – Зейн перекатился на спину и вдруг усмехнулся. – Значит, я всё не правильно понял. Я подумал, раз ты... ох и свинья же ты, Томлинсон, – бросил он, повернув голову в его сторону и одарив внезапно свирепым взглядом. – Знаешь, как сильно я в тебя влюблен и вот так издеваешься, да? Ты ещё приведи кого-нибудь, чтобы я точно знал, что другой парень так же тебя трахает. Что ты вот так же извиваешься под ним. Заявление показалось Луи возмутительным. – Тебе, то есть, можно, а мне нельзя? – спросил он, возвращая ему такой же озлобленно-болезненный взгляд. – Всё это время тебе было плевать, пока я мучился, наблюдая, как ты развлекаешься с другими. Я рыдал, как сопливая тринадцатилетка, потому что думал, что никогда тебе не понравлюсь, – с особенной горечью воскликнул он. – И тут вдруг выясняется, что ты меня любишь. – У тебя был парень, – почти крикнул Зейн, поднимаясь на локте. – Что мне было делать? Убить его, что ли? Я думал... ты его любишь, – уже тише добавил Малик. Его лицо очень странно помрачнело. – До сих пор любишь и поэтому ни с кем... я же не знал, что у тебя резиновых хуев целая коробка! Он произнес это так серьезно и так возмущенно, что Луи невольно засмеялся от абсурдности происходящего. Подумать только! Малик и вдруг ревнует его к бывшему, и ещё злится на его игрушки, которые он купил, чтобы заменить именно его. Зейн посмотрел на него раздраженно, и Луи рассмеялся ещё сильнее, понимая, что Малик, скорее всего, не думал, что Томлинсон серьезно сох по нему. Его буквально распирало от смеха. И он так и смеялся, пока Зейн не заключил его в скользкие от пота объятия. – Я тебя люблю, – произнес он, крепко прижимая Томлинсона к себе. Голос его звучал слишком покорно для того Зейна, которого Луи так хорошо знал. – Черт, Луи, я не могу так больше. Это мучение. Я держался, потому что, блять, не знал, как это — быть с тем, кого любишь, – сказал Малик с оттенком какой-то болезненной обреченности. – Но теперь, когда я знаю, уже не смогу просто стоять и смотреть, как ты игнорируешь меня. Я не такой сильный, как ты. Я тебя люблю. Понимаешь? – спросил он настойчиво. – Люблю. Луи болезненно вздохнул. Запах Зейна, тепло Зейна, объятия Зейна, Зейн, Зейн, Зейн... нет, он и сам бы не смог. Собрал бы вещи и уехал, а там спился бы или совсем упал на дно, если бы этот секс ничего не значил. Томлинсон проще пережил бы отказ, даже смог бы смотреть Малику в глаза, но если бы это был просто перепихон на раз, если бы Зейн считал его удобной дыркой на каждую ночь, Луи уже не смог бы находиться рядом. – Я не сильный, – ответил Луи, помолчав. – Я просто очень трусливый. Я тебя так люблю, Зейн, давно и сильно, невероятно сильно. Но я бы не смог сказать тебе. Мне кажется, я тебе не подхожу. Я бы... так и любил тебя, мучаясь и угрызаясь. Мне прислали купон на наручники, – зачем-то сказал он. – Ебучий ты случай, Томлинсон, – засмеялся Зейн в его волосы и нежно поцеловал в лоб. Луи посмотрел в его глаза с робкой надеждой, и сердце описало такой крутой мунсолт — Малик смотрел на него с любовью. С настоящей любовью, которую ни с чем нельзя было спутать, и Луи почувствовал себя невероятно счастливым. – Именно поэтому ты мне и подходишь. Ты же знаешь, я конченный. Правда, не знаешь насколько, – добавил он, пробегаясь пальцами по его боку. – Я же просто с ума схожу по твоей заднице. Разве что поэмы о ней не пишу. Уже всех знакомых затрахал разговорами о ней, – объявил Малик вдохновленно и снова посерьезнел. – А она даже ещё лучше. – Да, ты и мертвого достанешь, Зейн, – фыркнул Луи, но ему было так хорошо, так упоительно и здорово, что он больше ничего и не сказал. Просто сжал Зейна в объятиях ещё крепче. Чтобы никогда не отпускать.