Дар для Скорбящей

Прислушайся к своему сердцу. Прислушайся к своему сердцу — ведь это все, что тебе осталось. (Roxette, «Listen to your Heart», пер. с английского).

Долорес Амбридж считают трудоголиком. Она никогда не устает и почти никогда не болеет. Никто не знает, как у нее получается спорить с Дамблдором, жестко продавливать свою линию в дискуссиях с мужчинами, входить в любой кабинет с гордо поднятой головой и при этом подольститься к нужным фигурам. Возможно, ей просто повезло. Получив диплом, она не бросилась с головой в поиски мужа и устройство семьи, а с уверенностью пошла вверх по карьерной лестнице. Вечные декретницы и конторские «синие чулки» шептались, что ей только это и остается — с ее-то внешностью. Пусть радуется, если ей сделает предложение какой-нибудь неудачник годам к пятидесяти, которому уже несолидно ходить по проституткам, а нанять домработницу или сопровождение не хватает зарплаты. Сплетни местных замухрышек не вызывают у нее никаких эмоций. Пусть себе болтают. Разве на правду обижаются? Ей завидуют — потому что ни одна из кумушек не отважится сказать себе правду даже в темноте под одеялом. Ее боятся — она не боится говорить то, что думает и называть Волан-де-Морта «Темным лордом». Перед ней открываются двери любых кабинетов. Ею восхищаются — она ведет себя, как красавица, не будучи таковой по общепринятым канонам. У нее безупречный вкус — любимый розовый цвет разгоняет неприступную безликость делового стиля. Но вряд ли найдется хоть одна служительница Министерства, которая бы хотела стать на нее похожей. С некоторых пор Долорес Джейн Амбридж на это плевать. Конечно, так было не всегда. — Долорес, зачем тебе розовое белье? — Няня, мне нравится этот цвет. — Под слизеринскую форму носят белое, серое или зеленое. Исподнее подбирают под цвет одежды. — Но почему? — Так положено. И никаких кружев — они некрасиво выделятся под блузкой. Долорес так привыкла звать эту женщину «няней», что даже забыла ее настоящее имя. Она не помнила, с каких пор нудная воспиталка стала спать с ее отцом на месте сбежавшей в магловский мир матери. Слушая в гостиной рассказы подросших сверстниц о баталиях против неугодных мачех, Долорес только смеялась. Идиотки. Отвлекли бы своих папаш на полезное занятие — и гуляй сколько хочешь. С появлением у папеньки постоянной бабы обстановка в доме хотя бы стала напоминать благостную. Тетка нудела, что прилично носить благовоспитанной девице и учила Долорес пить чай, оттопырив мизинец. Недалекая баба и не подозревает, что в действительности эта привычка — дурной тон. Пусть ее. Можно подумать, Орфорд Амбридж мог найти кого-то лучше. Хоть не магла, и то спасибо. Ей нравился Хогвартс. От родового гнезда подальше — и то хорошо. И все-таки, когда сова принесла известие о том, что нянюшка отправилась в мир иной, шестикурсница Долорес искренне горевала. После прощани на свежий могильный холмик водружали алую гранитную плиту, на которой горели золотые буквы — Эстер Киферия Хьюс. Киферия… Кто бы мог подумать, что эта дебелая валлийка с ненакрашенным и каким-то полустертым лицом после захода солнца преображается в настоящую фурию из Дионисийских мистерий. Как-то во время летних каникул тринадцатилетняя Долорес долго не могла уснуть. Она уже забыла, сколько раз сбилась, считая прыгающих через забор овечек, а долгожданная дрема все не приходила. Днем и вечером было невыносимо душно, а вечером наползли грозовые тучи. Гром яростно ворчал за деревьями, небо озаряли рваные вспышки молний, но желанного дождя все не было. Девочке захотелось пить и она, тихонько выскочив из спальни, на цыпочках устремилась на кухню за лимонадом. Не то чтобы она была сладкоежкой. Конфеты чаще оставляли ее равнодушными, а если предоставлялась возможность выпить вместо чая или кофе лимонаду из лепестков роз или на худой конец, брусничного - то почему бы нет? Дальнейшее в точности повторяло изъезженные сценарии книг о «первом хочу» и «первом нельзя». Спальня отца оказалась не запертой и девочка, привлеченная странными звуками, остановилась… Ее поразил не сам факт того, что папаня — еще довольно молодой, энергичный человек — нашел партнершу для телесных утех, нет. Она была в шоке от великолепия образа, в котором предстала ее нудная воспиталка, облаченная в черные кружевные чулки с розовыми подвязками и черный же блестящий корсет. Он не замаскировал до конца напоминающий оркестровый барабан живот женщины, но придавал пышным формам несравнимую манкость и грацию. Нянька, издававшая томное мычание, извивалась на постели змеей, обхватив губами красный бугристый член Орфорда, пока мужчина с хлюпаньем погружал пальцы в ее багровеющее естество, все ближе и ближе подталкивая ее к пропасти рассудка. Картина оказалась столь будоражащей, что девочка чуть было не засунула пальцы под резинку трусов прямо там, не отходя от двери. Боясь, что ее заметят, Долорес поспешила ретироваться и забилась под одеяло. Здесь, в своей маленькой обители, где вся обстановка была выдержана в ее любимом розовом колере, девчонка могла быть собой до конца — читать, пытаться создавать новые заклятия или реветь, сама не зная, о чем. Долорес пока не понимала, чего хочет ее душа, но уже познала желания тела и научилась их удовлетворять. Девочка слышала о подобном от сверстниц, но в отличие от них не представляла никого перед мысленным взором во время сего действа. Ее редкие вылазки в обход дома к окну отцовской спальни по ночам приносили особую пикантность от сознания того, что она делает нечто запрещенное, что рискует быть разоблаченной и наказанной. Долорес научилась удовлетворять и успокаивать свое тело, но так и не смогла полюбить. Потому что его не за что было любить. У нее невыразительная грудь, плотные короткие ноги с тяжелыми ляжками. Такое нужно прятать и драпировать, как повторяла ей все та же нянька и те, кто претендовал на статус подружек. Пропади они все пропадом. -Долорес, ты что, собираешься идти в этом платье на выпускной? — А что такого, пап? — Такой вызывающий розовый? Это все-таки школа, а не дом свиданий! — Которую я уже благополучно закончила. И вообще, я совершеннолетняя! В день получения диплома Долорес переспала с другом своего отца — почти пятидесятилетним плешивым разведенным аптекарем, ненавидящим менять носки. Просто так, чтобы считалось. Ее мужчина из снов все равно никогда не придет. Как может придти тот, кого не существует? Значит и нечего терять время. Парни не спешили разделить свое общество с Долорес. Приятельницам она объясняла, что ровесники ей противны и воняют потом. Поэтому она и не пошла на выпускном танцевать ни с кем из них. Теперь же вокруг нее заблистали завистливые и уважительные взгляды сверстниц. А это куда ценнее, чем какие-то вздохи и ухаживания под луной. В Министерстве она не притворялась. Просто…училась подавать себя. Судя по всему, ей это удалось. — Великолепный доклад, мисс Амбридж. Я восхищен. — Это моя работа, мистер Яксли...