***
Вставать сегодня утром и идти в такой мороз на собрание было тупой идеей. Жаль, что он - самая большая страна в мире, а не самый маленький человек в мире. Тогда можно было просто жить незаметно от всех и вся. Но нет, он, Российская Федерация, рано утром, в семь, уже был возле здания ООН на земле пендоской. Какая же полезная штука «портал». В его жизни слишком много «чудес». Опять решил, что дед ему мерещится на пьяную голову, но он уже почти месяц не пил. Странно, но в глубине сознания он всё никак не мог принять тот факт, что РИ воскрес. Такими темпами скоро с ума сойдёшь. Но ладно, мы тут не для того собрались, чтобы с ума сходить, а на собрание идти. Какой там вопрос хотели решить? Плевать. Но больше стоять здесь, на улице, перед огромным зеркальным зданием, когда на тебя валит снег, больше не хотелось. Природа будто сговорилась, желая заковать тебя под холодными хлопьями снега. Но РФ не мог сдвинуться с места. Он наслаждался тишиной. Особенной. Да, там ездят машины, люди спешат на работу, проклиная такую ужасную погоду, привычная будняя суматоха. Но не для России. Он стоит в тонкой шапке, в лёгком пальто, зелёном шарфе и перчатках в такую погоду. Будто привёл с собой русскую зиму. И смотрит в небо. На него упало достаточно снега, чтобы задаться вопросом «сколько он уже стоит?» Но разве это сейчас важно? Федерация забыл, что через пару минут собрание. Не обращал внимания на посторонних и мимо проходящих стран, которые всё твердили ему зайти и не мёрзнуть. Но Росс только сейчас понял, что чувствует себя максимально спокойно. В своей тишине. Что не сразу заметил, как его дёргает за рукав Китай, при этом что-то крича. Наверное, пытаясь таким образом вывести Россию из транса. — Российская, твою за ногу, Федерация!!! — А? Китай? — опустив удивлённый взгляд вниз, спросил русский. Китай, в тёплой, и слишком большой для него, куртке, дрожа, стоял рядом с Россией, стуча зубами от холода. Он явно не был готов к такой зиме в этом году. — Ты что здесь делаешь? — Это я должен у тебя спрашивать! На улице мороз жуткий, а ты тут, ещё и одет, как для ранней осени! Совсем из-за работы крыша поехала?! Быстро в здание, окоченеешь! Ещё и собрание через десять минут! — с такими причитаниями азиат тянул Росса ко входу, пока до последнего только доходило, насколько он замёрз, что не чувствовал пальцев. С трудом шагнув на замерших ногах к двери, РФ ещё раз прислушался к тишине на улице, прежде чем зайти в здание ООН под бурчание недовольного Китая.***
— Россия! — Беларусь, завидев брата в дверях, подбежал к нему и прикоснулся рукой к красному лбу. — Фух, пока нормально. Так. Ты что там, решил украсить двор своей статуей в снегу? Какого хрена? Нет, я понимаю, у тебя здоровье сравнимо с чем-то совершенным, но не надо этим пользоваться! Ещё ляжешь тут, не достигнув старости, а нам что делать? Минск с Москвой на днях переговаривался, говорит, что ты у нас ещё в обморок упал из-за переутомления. Нет, ты иногда так бесишь. Погоди. Твои волосы… И пока Россия все это спокойно слушал под прицелом множества глаз, он ничего не чувствовал. Лишь сильное жжение на кончиках пальцев и пустоту. И в этой пустоте стало разливаться тепло от слов брата. Да, его ругали, отчитывали, но подумаешь. Не просто так же. И пальцы перестали дрожать, как у наркомана. — Ок, прости, Бел. И привет. Просто… В этот день как-то по-своему тихо, не находишь? А на счёт волос не переживай, я сам не знаю. Мне так и не объяснили, когда и зачем я это сделал. Да и отрастут, — весело произнёс русский, обходя своего брата и направляясь к своему месту, приветствуя уже всех собравшихся стран. Только он зашёл последним? Китай уже, восседая на своём стуле, пил горячий чай, стараясь согреться. Всё-таки он минут шесть стоял и звал Федерацию, только от страха не решаясь ударить его. — Россия… Вечно ты какой-то странный ходишь. С загадками. А зимой так вообще Мистер Непонятность, — произнёс белорус, массируя виски. Младший скоро его доведёт своими фразочками. До начала собрания две минуты. — Что значит твоё «тихо»? Не думаю, что сегодня тихо. Мне кажется, что зимой шума больше, чем в остальные времена года, — сев на свое место, Беларусь внимательно посмотрел на брата. В это время все присутствующие страны в зале внимательно следили за ними. Кроме Китая. У него есть чай. Горячий. — Я сказал «по-своему», но никто никогда не поймёт, — перевёл взгляд на ООН и кивнул. — Простите, что так не вовремя. Мы можем начать. Всё время Америка внимательно следил за ним, его движениями, словами, интонацией. Каждую зиму Росс ходил спокойный, расслабленный, с задумчивым взглядом, часто уходил в себя. Но именно в это время года он улыбался особенно часто. В это время можно было подойти к нему без страха и заговорить ни о чём. И чувствовал Аме, что это не только потому, что РФ любит зиму. И сейчас, рассматривая Россию, вертя в руках тёмные очки, он видел то же самое, что и всегда зимой. Прекрасную страну, с лёгкой улыбкой на губах, с особым светом в ярко-зелёных глазах, который так и не удаётся распознать. Если спросить, то каждый ответит одинаково — зимой Россия становился живым. Именно по этому это чудесное время года ждал не только русский. Да и не в Новом годе дело. А в нём. Живом. Настоящем. С любовью к жизни в прекрасных глазах.***
Медленно, лёгкой походкой, русский шёл по коридору к своему кабинету. В душе тихо. Как и вокруг. Все сидят в своих кабинетах и работают, а для России рабочее время закончилось. Он как раз пару минут назад отнёс бумаги в архив, и нужные для Великобритании и ООН. В принципе, он свободен и может идти домой. Останавливаясь напротив двери Украины, РФ замер. «Интересно, как там Ина? Я же собирался сегодня у Канады спросить, но он уже ушёл. Можно было бы и позвонить, конечно. Может, отправить сообщение? Мало ли он занят, ещё я тут со звонками». — Быстро достав телефон и отправив сообщение, на лице расцвела лёгкая улыбка. Продолжив свой путь, Федерация достиг своей цели — дверь его кабинета. Открыв его, он разложил пару документов по полкам, потом стал убирать лишнее со стола. Решил прибраться в этом сраче макулатуры, так сказать, а то утонет скоро тут. Что не заметил, как через не закрытую дверь проскользнула чья-то тень. Русский стоял спиной к ней, а поэтому… — Что делаем? — кто-то слишком близко наклонился к его уху, а затем аккуратно обнял со спины. По мгновенно покрасневшему уху России, да и по всему телу, прошлась дрожь. Но он даже не повернулся, и так ясно, кто это пожаловал к нему. В нос ударил лёгкий аромат дорогих духов. И что-то ещё. Запах. Клубника. — США… — с шумом выдохнул РФ. — Зачем пожаловал? Да и без стука? И вообще, отлипни от меня. — Oh, Russia, baka, — без лишних движений американец отпустил его и обошёл, бесцеремонно сев на кресло русского, в упор глядя в его зелёные глаза напротив. В кабинете пахло алкоголем, но Россия точно не пил. И сладким чем-то. Определённо запах мёда. Аме не любил мёд. — Не хмурься, тебе не идёт. — А тебе не помешало бы немного тактичности. Ты слишком беспечен, — и, не обращая больше внимания на США, Росс продолжил складывать бумаги и всю остальную макулатуру на столе. Америка же тихо сидел и смотрел на него. Всё равно русский знает, зачем этот омега пожаловал к нему. Он знает. Но хочет забыть. Через пару минут, закончив с мини-уборкой, РФ перевёл взгляд на собеседника, что всё так же сидел в его кресле и прожигал в нём дыру всё это время. — Иногда мне кажется, что ты совсем не моргаешь. Знаешь, не очень-то и хотелось, чтобы ты из-за меня зрение посадил. Надо увлажнять глаза. Ещё и вину на меня потом скинешь, — вглядываясь в золотые глаза американца, Россия нагнулся корпусом к нему. — И хватит сидеть на моем стуле, здесь есть другие. — На этом удобнее, он мягче, — специально заёрзав своей жопой по мягкой обивке кресла, чтобы побесить Россию, Аме всё же встал с места, обходя стол и ровняясь с русским. — Ну, как раньше? — Эх, — переводя свои зелёные очи на США, Федерация лишь вздохнул. — Ну да. — Пошли, — и, хватая бесцеремонно русского за руку, Америка уводит его с кабинета. Перед этим Россия не забывает забрать верхнюю одежду и закрыть дверь.***
Никто из них не знает, когда это началось, но у них была своя маленькая традиция. После каждого собрания, проходящего зимой, эти двое всегда направлялись в кафе напротив и брали горячий шоколад с собой. Стоя так на улице, когда снег шёл, когда ночью доводилось стоять, разговаривали о всяком. Странные у них однако отношения. Но не хотят они в этом разбираться. По крайней мере, сейчас. — Снова задумался, Россия, — произносит Ам с лёгкой усмешкой, вновь возвращая русского с небес на землю. — Тебе не впервой, — таким же тоном отвечает РФ, продолжая вслушиваться в тишину. Шёл лёгкий снег, а на душе свободно и легко. И больше не слышно молящего шёпота «матери». Уж точно не в это время года.