Квентин
10 декабря 2019 г. в 16:03
Удача в общечеловеческом понимании — это сразу после колледжа получить хорошую работу по специальности. Удача в понимании Питера получить хорошую работу и вместе с ней новые поступления любовников в свою постель.
В качестве стажёра отдела социологии в «Старк Индастриз» Питеру вменялось каждый день шарахаться по этажам, проводить всевозможные опросы, наблюдать за работой сотрудников, анализировать полученную информацию и делать из неё полезные для компании выводы, в то время как его непосредственный начальник сидел в кабинете, пил литрами кофе и играл в компьютерные игры.
У Питера, впрочем, тоже появилась своя слабость. Чаще, чем куда-либо, он наведывался в отдел инноваций и разработок. Официальная версия: собирал данные об изменении спроса населения на новые технологии. Реальная причина: горячий как пекло начальник отдела Квентин Бек, с которым Питер умудрился переспать ещё до официального начала работы.
Сразу после удачно пройденного собеседования начальница отдела кадров выдала Питеру приглашение на вечеринку, посвящённую удачному запуску в продажу очередной гениальной разработки компании, и Питер, разумеется, не мог упустить случая выпить, потанцевать и кого-нибудь склеить. А поскольку Питер всегда последовательно реализовывал свои планы, после трёх коктейлей и двух танцев он уже оказался на коленях в кабинке туалета с членом Квентина Бека во рту.
Правда, тогда Питер ещё не знал, что этот горячий мужчина, так похабно лапавший Питера на танцполе, а потом самозабвенно трахавший его рот, не обращая внимания на сальные комментарии людей, заходивших в туалет по нужде, окажется одним из ведущих сотрудников и членом правления «Старк Индастриз». Так что, когда Питер впервые пришёл в отдел инноваций и после беглого осмотра был представлен руководителю, в котором узнал своего случайного любовника, желание провалиться сквозь землю перебило желание повторить ту ночь.
Квентин, правда, был иного мнения. Он лично провёл Питеру экскурсию по отделу, подробно о нём рассказал, галантно улыбался, много шутил, предложил после осмотра выпить кофе у себя в кабинете и… В самом деле угостил Питера шикарным кофе. И кое-чем ещё после, а вечером скинул Питеру на почту запись с камеры в своём кабинете, где было отлично видно, как Питер отсасывает ему, сидя под столом, пока Квентин как ни в чём не бывало говорит с секретаршей.
Квентин пообещал, что, разумеется, из архива записей этот фрагмент он изъял, и предложил Питеру стать постоянными партнёрами. Только в сексе — никаких отношений. Питер, конечно же, согласился.
Чаще всего они тайком встречались на работе, в кабинете Квентина. Несколько раз он ловил Питера по дороге на работу, сажал к себе в машину, завозил в какой-нибудь безлюдный переулок, и они занимались сексом прямо в салоне. Когда Квентин уезжал в командировки, он звонил Питеру по «Скайпу» и давал указания, чтобы Питер себя ласкал. Злополучный вибратор почти не лежал без дела, каждый день его приходилось заряжать.
Но больше всего, кажется, Квентин любил приезжать к Питеру в гости, и вскоре эти визиты почти полностью вытеснили все остальные места свиданий. Чтобы не вызвать подозрений, они никогда не уезжали с работы вместе. Квентин приезжал прямо к дому, когда Питер уже успевал приготовить ужин. Они вместе ели, разговаривали о работе, о жизни. А потом занимались сексом. Квентин стал единственным любовником Питера, который оставался у него на ночь.
Постепенно график визитов смещался, и в итоге установилось негласное соглашение, что Квентин приезжает вечером в пятницу и остаётся до вечера воскресенья. Вернее, ночует две ночи. На день он всё равно куда-нибудь уходил: у него были свои хобби, круг друзей, и Питер был этому рад, поскольку тоже часто всю неделю не мог дождаться, когда уже сделает уборку, или посмотрит новый сериал, повидается, в конце концов, с Недом и ЭмДжей.
Но вот проводить ночь в чьих-то объятиях, а не на холодной простыне, обнимая плюшевого паучка (подарок ЭмДжей) было фантастично, а уж просыпаться рядом с кем-то, а не просто потому, что иначе можно проспать весь день, совершенно прекрасно.
Квентин был совершенно ненасытным любовником. Больше всего он любил заставать Питера врасплох, подкрадываясь сзади. Нагибал его над кухонной стойкой и использовал вместо смазки масло, запах которого потом преследовал Питера весь день, или прижимал его к оконному стеклу, когда Питер вечерами любовался закатами. Питер был уверен, что однажды их увидят жильцы соседних домов, но потом поймал себя на мысли, что такая перспектива его даже забавляет.
В самом деле, пусть молча завидуют тому, какого мужчину отхватил себе простой парнишка Питер Паркер. Таким не грех и похвастаться, а уж продемонстрировать всем, какое удовольствие он доставляет Питеру — вообще святое дело.
Питер многое узнал о Квентине. Что тот сбежал из дома, когда был подростком, потому что получил грант на обучение в МТИ, а отец — иллюзионист-пьяница ни за что бы его не отпустил. Матери Квентин почти не помнил. Из института его забрал к себе на стажировку Тони Старк, и с тех пор они были вечно на ножах, так как Тони забраковывал многие изобретения Квентина, а потом дорабатывал их на свой вкус и запускал в производство, или в обратном порядке.
А ещё у Квентина были жена и дети, которые трагически погибли во время очередного землетрясения на очередном курорте. И хотя это было довольно давно, Квентин чурался новых серьёзных отношений, хотя Старк вечно пытался его с кем-то свести, потому что боялся, что снова потеряет любимых. Но девать куда-то свою нежность ему было нужно, и Питер подвернулся очень кстати: податливый, отзывчивый и ничего не требующий, готовый без обид и слёз в любой момент расстаться за небольшие отступные за молчание.
В общем, оба были довольны, а через полгода романа Питер выдал Квентину дубликаты ключей от своей квартиры и сказал, что тот может приходить когда захочет, но чаще всего всё равно Питер был уже в ожидании, когда Квентин добирался с работы или возвращался после воскресных развлечений.
Но однажды Питер пришёл в субботу после встречи с друзьями и застал Квентина за изучением фотоальбома Питера. Подойдя ближе, Питер понял, что Квентин разглядывает его фотографию с первого дня в школе, на которой Питеру лет пять, а в другой руке у него фотография улыбающегося в камеру щербатого мальчика в песочнице.
— Как я раньше не понял, — произнёс Квентин ухмыляясь и поднёс две фотографии ближе друг к другу. — Питер, ты чертовски похож на моего сына.
— Сомневаюсь, что четырнадцатилетний ты заходил погулять в Куинс и походя переспал с дамой вдвое старше, — хмыкнул Питер и стал переодеваться в домашнее.
Квентин поймал его за руку, когда Питер собирался надеть треники, отнял одежду и повалил Питера на кровать. В глазах его плясали недобрые огоньки, но Питер знал, что это лишь знак внезапно обуявшей Квентина страсти.
— Я нашёл у тебя ароматические свечи, — сказал Квентин, обводя кончиком носа контуры лица Питера, — любишь играть с огнём?
— Просто пахнут вкусно, — Питер невольно вздрогнул и пожал плечами, — ну и зрелище завораживающее тоже.
Квентин встал с кровати, а когда Питер дёрнулся было следом, рявкнул, чтобы он оставался лежать. Квентин какое-то время изучал расставленные на письменном столе свечи разных размеров и цветов, и в итоге выбрал одну, которую Питер хорошо знал: яблоко с корицей, от неё всегда очень много воска.
Квентин зажёг фитиль, и комнату почти мгновенно наполнил химический, сладкий аромат. Квентин поднёс свечку почти к самому лицу Питера, он почувствовал жар, но не пошевелился, заворожённо глядя то на пляшущий огонёк пламени, то на потемневшие глаза Квентина в которых он отражался.
— А я боюсь огня, — сказал Квентин, — покажешь мне, что он не страшный?
Питер сразу понял, что от него просят.
— На лицо, член и на дырку не лить, стоп-слово «мартышка», — сразу расставил точки Питер, и Квентин согласно кивнул.
— И называй меня «папочкой», — велел он и отставил свечку на прикроватную тумбочку. — Встань, Питер, и раздень меня.
— Хорошо, папочка, — отозвался Питер.
Он встал на кровати на колени, подполз к краю, оказавшись с Квентином почти одного роста и почти касаясь с ним носами. Квентин всё ещё был в уличной одежде — рубашке и брюках. Питер медленно расстёгивал мелкие пуговицы, покрывая поцелуями каждый вновь открывающийся участок кожи. На левом боку был шрам, похожий на снежинку. Питер знал, что он остался, когда отец Квентина не слишком удачно испытал на нём новый трюк. Не со зла, а из чрезмерной пьяной самоуверенности. Квентин стеснялся этого шрама, говорил, что был дураком и не додумался отступить на шаг. А Питер беззастенчиво целовал этот ороговевший узелок на коже, и Квентин дрожал и запускал пальцы Питеру в волосы.
Рубашка была расстёгнута, и Питер мягко смахнул её с плеч Квентина, поцеловал его в губы, обеими руками тем временем играя с сосками. Они не были очень чувствительными, но Квентин позволял Питеру это баловство. Руки Питера переместились ниже, вслепую расстегнули ремень и ширинку, Питер достал через прорезь на трусах налитый кровью член Квентина.
— Что папочка хочет, чтобы я сделал? — спросил Питер, касаясь губами уха Квентина, и рукой мягко поглаживая чувствительный член. — Хочет, чтобы я взял его в свой шаловливый ротик? Кончить мне на лицо? Или в меня? Наполнить меня, пометить, чтобы я носил в себе его след?
Квентин захлебнулся воздухом, простонал и привычным жестом схватил Питера за волосы, запрокидывая его голову и впиваясь зубами в шею. Было больно, но не настолько, чтобы напугать Питера и вызвать дискомфорт. Квентин долго терзал его шею и ключицы, второй рукой крепко обнимая за талию, а Питер так и продолжал плавно и ласково поглаживать его член.
Наконец Квентин оторвался от Питера, самодовольно рассмотрел наверняка целую россыпь засосов и укусов на его теле, а потом легко оттолкнул его от себя.
— Ляг на спину, раздвинь ноги, дрочи себе, — приказал Квентин, и сам снял с себя штаны с трусами.
Питер безропотно выполнил приказание. Он не был любителем мастурбировать: в отличие от большинства сверстников, секса ему хватало, но если партнёр просит, Питер готов был доставить ему любое удовольствие. Питер прикрыл глаза и стал неспешно дрочить себе. Потянулся было к сфинктеру, но Квентин оттолкнул его руку.
— Делай только то, что я говорю, — процедил он, и Питер, облизав пересохшие губы, ответил:
— Хорошо, папочка.
— Не открывай глаза, или я их завяжу, — сказал Квентин, и Питер слышал и кожей чувствовал, как он потянулся за свечкой. — Если будет слишком, сразу говори. Предупреждать не буду. Готов?
Питер судорожно кивнул и крепче обхватил ладонью свой член, словно это был стоп-кран. В кромешной темноте закрытых век обострились обоняние, слух, кожа покрылась мурашками в ожидании чего-то пугающе неведомого, но наверняка упоительно сладкого. Питер не боялся. Он знал, что власть в его руках, последнее слово за ним, Квентин бы никогда нарочно не причинил ему боль. От предвкушения зудело в паху.
Когда первая обжигающая капля упала на диафрагму, Питер закричал, вскинулся и распахнул глаза. На его лицо тут же легла ладонь Квентина перекрыв кругозор.
— Не смотри, — приказал он. — Ты как? Нормально?
Питер прислушался к себе. Воск почти мгновенно застыл, стянул кожу, от места ожога расходились, как афтершоки, волны дрожи. Но боли не было. Питер набрал побольше воздуха в лёгкие и решительно кивнул.
Не видя и не подозревая даже, что может последовать далее, Питер был удивлён, когда его сосков поочерёдно коснулись тёплые, влажные губы. Питер вспомнил, что ему было приказано ласкать себя, и снова начал неспешно двигать рукой. Когда без предупреждения на его живот снова полился воск, Питер от шока так сильно сдавил хватку, что стало больно. Питер прикусил ребро другой ладони, мысленно заставил себя расслабиться и продолжил мастурбировать.
Странно, эрекция даже не опала. Питер почувствовал, как по его торсу скользят губы Квентина, как он зубами поддевает восковые корки. Они отходили легко и почти безболезненно. Воздух в комнате после ожогов казался ледяным.
— Перевернись, — снова раздался над ухом хрипловатый голос Квентина.
Питер послушно лёг на живот и уткнулся лицом между подушек. Одной рукой Квентин подхватил его под талию и заставил поднять повыше бёдра. В следующий миг сжатых мышц заднего прохода коснулся мокрый, горячий язык Квентина, и Питер застонал и задрожал от предвкушения. Квентин только лизнул его несколько раз и слегка проник внутрь, а затем заменил язык сразу двумя пальцами, до основания ввинчивая их в Питера, умело находя простату.
— Ничего не забыл, малыш? — проворковал Квентин, и Питер послушно снова сжал свой член дрожащей рукой.
Не успел Питер поймать ритм, с которым Квентин трахал его пальцами, как на спину водопадом полился горячий воск. Питер закричал в голос, и подушки заглушили его крик. Весь воздух словно выбило из лёгких, дыхание перехватило, но оно вернулось в следующую секунду, едва воск застыл, и Питер, чуть развернув голову, но не открывая глаз, стал судорожно хватать воздух ртом. Квентин ввёл в него третий палец, а вторая рука вдруг оказалась в волосах, нежно их перебирая.
— Ты такой молодец, малыш, — севшим голосов сказал Квентин, — самый лучший для папочки.
В следующий миг рука с головы исчезла и обрушилась на ягодицу тягучим шлепком. Питер рефлекторно попытался отстраниться, но лишь подался навстречу удару и трахавшим его пальцам. Вместо второго удара на поясницу упало несколько горячих капель, и Питер завыл, кусая подушку, и свободной рукой колотя по изголовью, то ли выплёскивая негодование, то ли подавая сигнал, что долго ещё не протянется.
— Всё хорошо, малыш, всё кончилось, ты справился.
Питер слышал, как Квентин отставил свечку, а потом он аккуратно оторвал от кожи воск. Питер даже не осознавал, что задерживал дыхание, и так резко вдохнул, что закружилась голова. В этот момент пальцы из его задницы исчезли, и во внешние мышцы упёрлась округлая, гладкая головка члена. Питер нетерпеливо подался назад, чувствуя, как она распирает кольцо мышц и проникает внутрь. Квентин одобрительно замычал и, одной рукой обняв Питера за талию, а другой удерживая его за плечо, буквально натянул его на себя, пока его яички не соприкоснулись с ягодицами Питера, и следом он обрушил на многострадальный зад ещё один шлепок.
— Давай, малыш, двигайся, покажи, как ты хочешь папочку, — прошептал Квентин Питеру на ухо и прикусил мочку.
Питер поджал губы, напряг каждую мышцу в теле и чуть отстранился, а потом толкнулся навстречу Квентину. Его член дёрнулся у него внутри, промазав мимо простаты. Питер разочарованно вздохнул и повторил движение. Ладони Квентина легли на его бёдра, разминая и время от времени пошлёпывая. Питеру было трудно дышать, и его бёдра болезненно ныли от напряжения. Он всё время сбивался с ритма, соскальзывал с члена, и тогда Квентин загонял его обратно до основания одним махом, вышибая из Питера громкие стоны.
Время слилось в одну большую, бесконечную величину, и Питер стал терять связь с реальностью. Наверное, он начал бормотать что-то умоляющее, раз его собственная рука на члене сменилась крепкой и уверенной хваткой широкой ладони Квентина, а самого Питера положили почти плашмя на живот и стали беспощадно втрахивать в матрас так, что заскрипела кровать. Горячее трение в заду стало почти невыносимым, но Питер никак не мог достичь пика, словно лез на гору и раз за разом в последний момент срывался.
— Сейчас-сейчас, малыш, — бормотал запыхавшийся Квентин, — папочка о тебе позаботится.
Квентин полностью вышел из Питера, перевернул его на спину, раскинул его ноги широко в стороны и резко вошёл в него. Питер выгнулся на встречу, зашарил руками по его груди и плечам, но Квентин поймал его запястья одной рукой и прижал их к подушке у Питера за головой.
— Я хочу капнуть на тебя ещё немного воска, хорошо, малыш? Самую капельку, — попросил Квентин, и Питер согласно кивнул.
Едва горячие капли поочерёдно упали на его соски, Питер выгнулся так, что, показалось, хрустнул позвоночник, в ушах зашумело и мгновенно пересохло во рту. На миг Питера окутала кромешная темнота, и как будто из другого мира он слышал собственный отчаянный вскрик. Следующее, что он почувствовал и осознал, было прикосновение чего-то приятно холодного к его разгорячённому телу.
Питер открыл глаза.
Рядом с ним на кровати сидел Квентин и бережно смазывал ожоги успокаивающим кремом. Увидев, что Питер пришёл в себя, Квентин улыбнулся и наклонился поцеловать его.
— Ты молодец, малыш, замечательно справился, — ласково сказал Квентин и помог Питеру перевернуться, чтобы смазать его спину. — Ты сразу отключился, как кончил. Я даже немного испугался.
— А ты? — спросил Питер, исподтишка опуская взгляд к паху Квентина.
— Сразу за тобой, — хмыкнул он. — Напрасно я боялся огня, Питер: ты во сто раз горячее. Кстати, у нас сегодня типа не-годовщина не-отношений.
Питер усмехнулся и подвинулся, чтобы Квентин лёг рядом.
У них впереди ещё целый вечер, вся ночь и утро воскресенья. А может, Квентин даже останется до понедельника, как делал иногда с тех пор, как об их отношениях стало известно. Над ними подшучивали все сотрудники, отдел кадров с пеной у рта требовал, чтобы они каким угодно образом, но зарегистрировали отношения, а у Квентина и Тони возник новый камень преткновения, но это уже совсем другая история.