A Minor Sealing Mishap

      Мадара смело мог признаться, что он был вне себя от радости, когда его маленькая дочь родилась. Она была таким трогательно крошечным нечто — хотя, конечно, он не мог бы называть её "нечто" — и когда она закричала, вместе с ее криком началась его новая жизнь. У неё были хорошие, крепкие лёгкие, о чём узнали весь дом в первые же две недели после её рождения. Хорошие для катон-дзюцу, думал Мадара, хотя он и не хотел чтобы она встала на путь шиноби. Она была его дочерью, его первой и любимой доченькой, и он мог точно сказать, что любит её. Была только одна проблема — эта любовь абсолютно точно не была взаимной. После того, как он в первый раз взял её на руки, слух пропал на час, а в голове ещё несколько часов звенело от её вопля. Единственным, что обидно кольнуло, было то, что она сразу перестала плакать, когда её вернули матери, и нет, он заперся в своей комнате до конца дня совсем не от обиды на вселенскую несправедливость. Когда малышку собирались кормить, молодому папе нужно было активировать шаринган и готовиться активно уворачиваться от кусочков еды, метко запущенных прямо в него, если только он не хотел остаток дня избавляться от зелёного горошка и кусочков других овощей, застрявших в его чудесных волосах. Как только она научилась ходить, первое, что она сделала - это ушла от него. Во время тренировки, когда старший брат следил за её метанием сюрикенов или кунаев, Мадаре приходилось держаться подальше — чтобы некоторые снаряды случайно не летели в него с идеальной точностью, прямо в жизненно важные точки. Действительно, её точность сильно нервировала, и это разжигало в нем гордость, несмотря на то, что она, казалось, пыталась покалечить его. Вероятно, именно то, что она была Учихой, делало её такой грозной на вид и заставляло думать, будто она хочет убить его. У каждого из их клана были свои странные причуды, включая его и его странную любовь ко всему маленькому, милому и пушистому. Как ни странно, его дочь казалась ему просто очаровательной, её маленькие ручки и прическа, так похожая на прическу самого Мадары, делало ребенка его маленькой копией. И он очень хочет, чтобы она перестала пытаться ранить его каждый раз, когда он обнимает её или несёт куда-нибудь, или как-то ещё пытался проявить заботу или ласку. *** Хаширама улыбнулся своему младшему сыну, не обращая внимание на едкую ухмылочку старшего, которому явно не нравились забавные рожицы, которые он корчил детям. Младший был ярким, довольно умным ребенком, и жутко похожим на него своим неуёмным темпераментом, особенно по сравнению с первенцем — который, казалось, ладил со своим дядей гораздо лучше, чем сам Хаширама со своим братом. Теперь, когда двое сыновей чуть подросли и не требовали всего внимания матери, Мито мечтала завести третьего ребёнка и хотя она говорила, что будет рада ещё одному сыну — первый Хокаге знал, что она безумно хотела, чтобы родилась дочь. Мадара как-то странно поддерживал его и не давал увидеть свою дочь. Он всегда одинаково отговаривался отговаривался, что встреча с "несносным Сенджу" не проходит даром и он "заразит" его малышку не совсем здоровыми взглядами на жизнь. "-Заразный? да кто тут ещё заразный!"- Недоумевал Хаширама, ведь Мадара был самым здоровым и живым человеком, несмотря на стресс и долгие часы, проведенные с Хокаге. Требовательный рывок рукава привлек его внимание к его младшему, его рука была в шелковисто-коричневых прядях, которые с каждым днём ​​становились всё длиннее. Его сын был похож на него, в отличие от старшего, который унаследовал ярко-рыжие волосы Мито. — Аники? — Тобирама просунул голову в дверь, через несколько мгновений вошел в комнату, неся маленького колючего малыша, чтобы встретиться со своим аники. — Я не уверен, что это самая лучшая идея…  — О, всё будет хорошо, Тоби! Они ведь двоюродные братья! — сказал он, ухмыляясь белыми прядями своей прически.  — И первые слова Саске были: Я собираюсь убить Наруто, — сухо пробормотал Тобирама. — Он выглядел так, будто готовил убийство. Хаширама усмехнулся. «Вероятно, это просто лицо, которое он унаследовал от тебя». Глаз Тобирамы дёрнулся. — Ну… — сказали они, глядя на маленького Хашираму. — Наруто-чан, познакомься с Саске, — сказал он, опуская сына на землю и ухмыляясь, когда тот подполз к тому месту, где сидел Наруто, прежде чем начать щипать своего кузена за щёки. Он тоже безумно улыбался — что-то, что он, несомненно, подхватил со стороны семьи Учиха. — Легко, я оставлю тебя под присмотром, аники, — сказал он, наклоняясь, чтобы погладить сына по голове. — Дай ему взглянуть на ад, Сасу-чан… Ответная улыбка Саске была достойна самого Мадары.

***

— Самое время Мадаре познакомить нас со своей милой дочуркой, — выпалил Хаширама, расхаживая по коридору. Прошло уже три года! Три! — Тобирама закатил глаза. — Подожди. Разве ты не должен присматривать за детьми?  — Мито присматривает за ними.  — Хорошо. Стук в дверь прервал их разговор, и Хаширама открыл её, усмехнувшись, когда увидел своего друга и его маленькую миниатюрную женскую версию в его объятиях. Они были практически идентичны, от нарядов до одинаковых хмурых взглядов. — Мадара! Ты пришел! — Очевидно, — проворчал Учиха. — Я же сказал, что приду. А теперь скажи мне, где твои два отродья, чтобы я мог представить их друг другу и сказать, чтобы они не связывались с моей драгоценной малышкой, — сказал он, воркуя над своей дочерью, которая, как ни странно, выглядела чрезвычайно раздраженной таким поворотом событий. " Или, может быть, это было просто стандартное выражение Учихи», — размышлял Тобирама. — Они начали через спину. Мито наблюдает за ними.  — Верно. Я представлю тебя позже, — сказала Мадара, как можно быстрее проходя мимо него и не обращая внимания на его надутые губы, когда он нес свою дочь к их сыновьям. — О, и ей не нравится, когда кто-то строит ей глупые рожи… Хаширама, я с тобой разговариваю. Тобирама усмехнулся. -Очевидно.

***

Сакура пристально смотрела на двух мальчиков перед ней, ожидая, когда они представятся, молча клянясь, что она отплатит Наруто тысячу раз за унижение, которое она вынуждена была терпеть в течение последних нескольких лет. Мини-Хаширама улыбнулся. — Я Наруто. Приятно познакомиться! Сакура моргнула.  — Саске. — Утиная крошка Тобирама кивнула… и о… Её губы скривились в кровожадной усмешке. — Сакура. Наруто побледнел. Саске ухмыльнулся. Сакура заметила, что ее отец удобно разместил гунбай.

***

Хаширама моргнул, когда Саске подошел и сел с ними. — Саске-чан… где Сакура и Наруто? Седовласый малыш только ухмыльнулся, потягивая чашку чая, аккуратно расположенную у открытых дверей, ведущих в энгаву. — Хм, — он хмыкнул, улыбка только расширилась, когда он услышал стук ног.  — Что за чертовщина?..- Мито замолчала, смущение омрачило её лицо, когда Наруто пробежал мимо. Затем послышались тяжелые шаги. — Вернись сюда, маленький трус! — пронзительный голос взревел, и обладательница этого голоса вскоре пробежала мимо, гигантский гунбай поднялся над её головой, готовый замахнуться. — Прими свое наказание, как подобает мужчине! Хаширама моргнул. Мадара ухмыльнулся. Мито отпила чай. Тобирама вопросительно наклонил голову. — Должны ли… мы должны пойти и остановить их? -Нет, — Саске махнул рукой. — Таким образом, я буду его соучастником, так что просто оставь это ей.

***

Один ушиб, и Сакура была почти довольна своей местью… но это было ключевым словом… Почти. Наруто отнесли в постель, а Сакуру отдали надутому Хашираме, который спросил, почему она ранила его сына. Он абсолютно заслужил всё, что она ему дала, и даже больше. Вздохнув, она пошла в комнату, где находился новоиспечённый отец. Упорно игнорируя, как его глаза загорелись, когда он увидел её. Вместо этого она направилась к Тобираме, ударившись локтем о его колени с усиленной чакрой силой, скрывая пузырек ликования, поднимающийся внутри неё. — Сакура, что ты делаешь у него на коленях? — её отец зарычал, ощетинившись, как кошка, и бросил на Тобираму свирепый взгляд. Она всё ещё избегала его, как чумы.  — Хн, — она пожала плечами. — Сижу с моим будущим свекром, — проговорила она, прижимая ладони к щекам и стараясь сдержать злую улыбку, когда Мадара напрягся.  — Что? — его голос был шепотом, дрожащим от ярости. Она наклонила голову настолько невинно, насколько это возможно. — Саске-кун получил, что хотел, теперь он обязан жениться на мне. Мадара медленно встал, глаза его покраснели, три Томоэ закружились. — Это отродье… — он выскочил из комнаты. — Я собираюсь поговорить с ним… — пробормотал он, поворачиваясь, и Сакура мельком увидела его вечный блеск Мангекью. Очевидно, что и Тобирама тоже заметил, поэтому Сакура оказалась сбитой с колен. — Не смей поднимать руку на моего сына, Учиха! — прошипел он, преследуя разгневанного мужчину, оставив в комнате только её и Хашираму. Сакура лишь ухмыльнулась, заняв место Мадары за столом и потягивая горячий шоколад, предоставленный ей. В её глазах вспыхнул намёк на злобу, выражение лица было настолько похоже на выражение лица её отца, что Хаширама вздрогнул. Маленький паршивец вырубил её и оставил на холоде, а потом сбежал со змеем-педофилом, а потом присоединился к организации, охотящейся за их товарищем по команде. Он заслужил всё, что ему предстояло. Её улыбка стала шире, обнажив зубы. — Месть — это блюдо, которое надо подавать холодным, — пробормотала она, потягивая горячий шоколад, не обращая внимания на то, что сладкая пена прилипла к её лицу. Хаширама захныкал в углу. Что, во имя Бога, Мадара обрушил на мир?