Слушай, как тебя там. Бэкхён, да? Так вот, перестань лезть и соблазнять моего парня! Его больницу ты всё равно не получишь. Еще раз увижу тебя рядом с ним, прибью. Тебе всё понятно, жалкая букашка?
Бэк хмурится, вчитываясь в текст. А потом возмущенно выдыхает. Безобразие. Это его начальник сам к нему лезет, он-то тут каким боком? Воздерживается от желания написать ответ, отложив телефон куда подальше. И мысленно отмечает тему для будущего разговора с Паком. Всё-таки не хочется, чтобы этот парнишка напал на него при всех. Услышав, что чайник закипает, идёт наливать чай. Не забыв добавить туда лимон. И сидит в таком положении до двух часов ночи, читая книгу и поглощая вкусные пряники с кисловатым чаем.***
На работу Бэкхён опаздывает. Всего на пять минут, но этого достаточно, чтобы его встретил недовольный Хань, что потом начал причитать о том, как вредны и опасны опоздания. И даже на пять минут! Ведь у фельдшеров много работы. — Очень много работы, — смеётся Ифань, когда они до обеда просидели в своём кабинете. Не было ни одного вызова. Лу хмурится и отворачивается, всем своим видом показывая обиду, а Бэкхён еле сдерживается, чтобы очень громко согласиться с Ву. Их сегодняшний день был необычайно скучным, потому что на вызовы чаще уезжал Тао и Ифань, а Бэкхён просто не успевал опомниться. Иногда уезжали и они, если были вызовы параллельно с другими. Весь день был слишком скучным, но при этом и немного тяжелым. На обед ребята решили не ходить никуда, а заказать с соседнего кафе какую-нибудь еду. Остановились на кимчи и рисовых булочках. А напитки заказали на своё усмотрение. — Ребята, там сейчас такое… — загадочно произнес Чондэ, врываясь в их комнату. Ифань отложил рисовую булочку и поднял одну бровь, тонко намекая на продолжение. — К нам вновь вернулся Чунмён. Только уже не к Паку, а насовсем. Работать, — Тао удивленно выдохнул, а Хань хмыкнул. Бэкхён же недоуменно уставился на водителя, что выглядит совсем уж раздражённым. — Что-то не так? — осторожно спрашивает Бён, чуть наклоняясь к китайцу. Хань аккуратно отмахивается от фельдшера, отворачиваясь. — Скажем так, — начал Тао, искоса поглядывая на Чондэ, — у него личная неприязнь к Киму. И скажу еще так, у них это взаимно. Бён кивнул, не желая дальше допытывать друзей. Да, эти ребята за несколько дней смогли стать ему друзьями. Они всегда были на позитиве, поддерживали и не давали заскучать. У них в коллективе была какая-то необычная и теплая атмосфера, словно они все родные, а не просто знакомые и друзья. Как только ушёл Чондэ, все более-менее расслабились, только один Хань как-то нервно дергал ногой и ни разу не притронулся к еде. На вопросы друзей отмахивался, натягивая улыбку. Но Бэкхён всё равно на него смотрел. Пристально, будто бы сканируя взглядом. А потом всё же отвернулся, взяв в руки теплый стаканчик кофе. Несладкий и с молоком. И коллеги возобновили разговоры ни о чём. — Бэкхён, — обратился Ифань к фельдшеру. Тот отложил напиток, кивая. Слушает. — А что у тебя с Паком? — и Бён уверен, если бы он пил в этот момент, то он либо подавился, либо выплюнул всё на рядом сидевшего Ханя. Если честно признаться, то Бэк не хотел слышать что-то о начальнике, ибо он слишком странный и это немного выбивает из равновесия. Не знаешь, что можно ожидать от такой личности, как Чанёль. — Молчишь, потому что что-то есть? — загадочно хмыкает Ву, а фельдшер краснеет. И непонятно: от злости или смущения. — У меня ничего нет с этим мудаком, — сквозь зубы произносит Бэк, глубоко вдыхая свежий воздух из приоткрытого окна. Стало слишком душно и атмосфера стала немного напряженной. — Он покраснел от злости. Гони деньги, — важно говорит Тао, протягивая ладонь к водителю. Ву хмурится, но достает крупную купюру и кладет прямо тому в карман халата, а потом подмигивает. — Придурок. Я же руку протянул. — А мне так нравится больше. Бэкхён хмыкает. Они спорили. И он готов поклясться, что Тао заранее знал, что выиграет. Но мысли невольно вернулись к Паку. И перед глазами всплыло его лицо, на котором красовались все эмоции: от недоумения до злобы. И парень понял — он не хочет видеть его, по крайней мере, неделю, чтобы остыть. Бён просто боялся, что не выдержит, и выскажет всё, что у него накопилось. А еще хотелось просто прижать Пака к стене и телефон ему в лицо пихнуть, чтобы он все прочитал, и успокоил своего бешеного парня. Ибо он знает, что люди в гневе — ужасны. А этот… Кенсу точно к таким относится. По глазам видно. Фельдшер хочет застонать в голос, когда Сора даёт ему папку, и убегает в туалет. А эту розовую папочку с котятами ему надо вручить Чанёлю прямо в руки. Ни на стол, ни на другие бумаги, а прямо в его огромные ручищи. Он хотел попросить Ханя, но тот тоже куда-то пропал, а Тао помогает осмотреть новоприбывшего пациента. Кусает губу, проклиная свою жизнь. И так всегда. Когда он не хочет это делать — ему приходится. Вообще, если бы у него был выбор и куча других больниц, куда бы его взяли работать, он бы уволился. Но такой роскоши тут нет, поэтому он натягивает более-менее правдоподобную улыбку и поднимается на нужный этаж. Хочет зайти, но останавливается, услышав посторонний голос. Это голос Чунмёна, и судя по другим звукам, они либо занимаются сексом, либо к этому идут. Но Бэк растерял чувство самосохранения, потому и заходит без стука. И его домыслы не ошиблись. Чунмён сидит на столе, широко раздвинув ноги, а Чанёль устроился промеж их, чуть ли не высасывая его лицо. Они целовались с такой страстью, что, можно сказать, кабинет пропах этим. Любовники отпрыгивают друг от друга. Точнее Чанёль отходит, и смотрит недовольно. А этот новенький, который и не новенький, не скрывает гнева, злобно смотря на Бёна. Фельдшер хмыкает, подходит к начальству и вручает в руки папку. — Это вам не сериал, Господин Пак, — с гадкой улыбкой произносит Бэкхён, вручая папку. — Это больница, где лежит много больных, которые нуждаются в лечении и уходе, поэтому прекратите сосаться на столе. Мой вам совет: терпите до дома. — А какое тебе дело, Бён Бэкхён? — спрашивает Пак, поправив волосы назад. — Не уж-то ты меня ревнуешь? — Прикройте свой стояк, Пак Чанёль. Я выполнил своё поручение и теперь предпочту покинуть ваш кабинет, — и уходит, прикусывая губу. Это было слишком неловко, и он отчего-то уверен, что получил выговор или штраф за неподобающее поведение на работе. И когда он об этом думает, то тут же вспыхивает от злости. Этот Пак и Чунмён тоже не снимки обсуждали, а чуть ли не потрахались на этом чертовом столе. И парень мысленно отмечает, что больше не прикоснется и не тронет этот ужасный предмет мебели. Из своих мыслей его вырывает Хань, которые вручает ему чемодан и кричит громкое:"в машину, у нас вызов».***
В больнице они оказываются уже вечером, ибо им пришлось ехать еще и на вызов Тао, потому что те категорично не успевали из-за пробок, а они были поблизости. Бэкхён так вымотался бегать туда-сюда, что ему казалось, он уснет за неудобной диванчике в их кабинете, от которого потом жутко болит мягкое место. Но такие проблемы казались мелочью перед усталостью и головной болью. Фельдшер вымученно улыбнулся Ифаню, что поинтересовался его состоянием, и лег на диван, простонав от боли в мышцах. Да уж, парень подозревал, что работа врача — сложное дело, но чтобы настолько… Бён думал, что сейчас его душа покинет тело. Такие противные ощущения были в голове, будто бы там взрывались фейерверки. Виски пульсировали, а во рту пересохло. Кажется, он за сегодня слишком забегался. Голоса ребят смешивались в один, скрипучий такой и противный. Но он старался не подавать виду, что его состояние и вправду ужасное. И это получилось слишком отвратительное. Тао сразу же прищурился, почуяв неладное, а Хань притронулся ко лбу. — У тебя температура, дружище. Иди-ка ты домой, — нахмурился Лу, всем своим видом показывая, что отказов не принимает. — Я сейчас за тебя отработаю, потом как-нибудь вернешь. Лечись! — и мягко поднимает, толкая в сторону двери. Бэк со всеми прощается, пообещав китайцу, что обязательно потом выручит и его. На улице ему становится чуть легче; прохладный воздух бьет по горячему лицу и это немного отрезвляет. Голова болит не до таких масштабов и немного проясняется рассудок. Набирает Минсоку, у которого сегодня выходной, и просит купить лекарств, потому что дойти до аптеки, что находится через улицу от его дома — кажется ему непосильной задачей. Ответ от Кима приходит сразу. В смс говорится, что медбрат придет через минут сорок. И фельдшер спешит его поблагодарить. Уже собирается идти в сторону своего дома, желая еще и прогуляться, чтобы «остыть», но рука, что дернула его за края куртки, не дает этого сделать. Поворачивается, натыкаясь на колкий взгляд Чунмёна. И теперь его кукольная внешность не казалось такой прекрасной и идеальной, ибо куколка показала истинное лицо. Мён оскалился, оглядывая парня с ног до головы. А потом громко смеётся. — Ты такой замухрышка. И не тешь себя мечтами, что Ёли-и на тебя посмотрит, — выплевывает Ким, поправив дорогой шарф. Бэкхён не спешит отвечать, внимательно всматриваясь в черты напротив. Фельдшер уверен: Мён привлекает всех только из-за красивой внешности и довольно приятного голоса, но этого не достаточно, чтобы окончательно связать себя с кем-то отношениями. По крайней мере, с Паком точно. — А я об этом даже и не думал, — непринужденно отзывается Бён, отойдя немного назад. Край белой куртки оказался на свободе, а её владелец в комфорте. — Я не смешиваю личную жизнь и работу. Ты для меня всего лишь коллега, а Пак Чанёль — начальник и наставник. Так что, Чунмён, разберись сначала со всем, а потом уже лезь, — желания язвить нет из-за температуры, как и раздражаться. А этого очень хочется, потому что в поле зрения появляется Чанёль. Тот смотрит на них удивленным взглядом, а потом решается подойти. — А ты почему здесь? У тебя дежурство, — стальные нотки проскальзывают в голосе, а взгляд так и бегает по бледному лицу, что больше напоминало труп, нежели живого человека. Пак не подходит ближе и, тем более, никак не реагирует на Кима, что смотрит на свой предмет обожания вызывающим взглядом. — Сегодня меня подменит Хань. У меня температура и в таком состоянии я, скорее всего, не смогу толком ничего сделать, — спокойно отвечает, пожимая плечами. Он сделал это так резко и по телу прошлась волна слабости, из-за чего потянуло в сторону. Но сильная рука начальника предотвратила падение. — Может, тебя подвезти? — но Бэк отрицательно мотает головой. Их отношения исключительно деловые, и о подвезти нет и речи. Чанёль хочет что-то сказать, но фельдшер натягивает капюшон и разворачивается в противоположную сторону, сразу же сворачивая в маленький проулок. Он не хочет связываться со странным человеком, не хочет повторять свои старые ошибки и ворошить шрамы на сердце. Он просто не хочет оказаться вновь преданным, как несколько лет тому назад. Не хочет ощущать чувства предательства, после которого так неприятно кровоточит сердце. Да и просто не хочет привязываться к кому-то в любовном плане. Всё равно семьи у него не будет из-за его предпочтений в партнерах, так что можно и не напрягаться, чтобы искать того самого, с которым хочется прожить всю жизнь. За такими мыслями он доходит до дома позднее, чем обычно. И на пути пересекается с Минсоком. Тот спрашивает о самочувствие, что было на работе. И Бэкхён ему рассказывает абсолютно все: про смс, про увиденную картину в кабинете Пака, про Чунмёна и про то, как тот чуть ли не перегрыз ему глотку. И самый главный вопрос: за что? Он им ничего не сделал, чтобы они волками на него бросались, но фельдшер быстро об этом забывает. Зовёт Минсока на чай, и друг соглашается. — И всё-таки, Бэкки, какие у вас отношения с Паком? Вы выглядите со стороны, как парочка, когда ругаетесь, — скрыл улыбку Мин за чашкой горячего чая и перевел взгляд на пачку с пряниками, лишь бы не наткнуться на сердитый напротив. Бэкхён давится водой, запивая таблетки, и Минсок спешит похлопать его по спине. — Что вы все заладили с этим Паком-то? Он что, пуп земли? — недовольно высказывается Бён после того, как откашлялся. Ким только загадочно улыбается и присаживается обратно, а фельдшер только хмыкает на это, скорее скалясь, чем улыбаясь. Минсок посидел с другом до одиннадцати часов, а потом вызвал такси и уехал домой. Бэк проводил его и зашёл в подъезд, мысленно помечая, что стоит купить лампочку, иначе можно разбиться на этих ступеньках. Он медленно по ним поднимается, раздумывая, что за хулиган появился в их подъезде, постоянно ворующий лампочки. Поставив галочку насчет того, что он поговорит, заходит в квартиру. Заходит в ванную, смотря в зеркало. Горько улыбается. Перед ним стоит совершенно чужой человек: синяки под глазами, бледное и усталое лицо и тусклые волосы. Подумав, что нужно будет сходить к парикмахеру, заходит в душевую кабину. Ему самому неприятно, что челка противно лезет в глаза и колется. Намылив себя гелем для душа с пряностями, смывается. Услышав сквозь шум воды звонок в дверь, дергается. И кого же могло принести в такое позднее время? Укутывается в халат и идет открывать дверь, забыв посмотреть в глазок. Открывая, удивляется. Перед ним стоит Чанёль. Сам, мать его, Пак. И в нос ударяет крепкий запах алкоголя. Фельдшер хмурится. Пак что, приперся к нему пьяным? Мужчина глупо улыбается, прикладывает к горящим щекам ладони и пытается что-то сказать. Но парень ничего не понимает. Во-первых, из-за заплетающегося языка; во-вторых, из-за ладоней, что легли не только на щеки, но и на рот. — И что вы здесь забыли? — махает головой, не желая пропускать гостя в свою квартиру. Пак сначала пытается выпрямиться, но потом дует губы и опирается об дверной косяк. — Отвечать не будете? Ну и славно, езжайте домой, — громко хлопает дверью, направляясь в гостиную. Он сейчас очень удивлен, потому что не ожидал встретить Чанёля у порога своей квартиры, да еще и в таком… пьяном состоянии. Он же даже не ведает, что творит. Вспомнив про машину, подбегает к окну, замечая авто начальника. И прикусывает губу от ужаса, — он же мог попасть в аварию. А там неизвестный итог, который был бы плачевным, потому что Бэкхён до сих пор не отошёл от его ужасной езды. Он бы так и остался стоять в ступоре, если бы ему не позвонила соседка, сказав, что под его дверью сидит какой-то странный мужчина. Парень извинился и, громко выругавшись, пошёл открывать дверь непутевому начальнику. — Заходите, — отходит в сторону, махнув рукой. И Чанёль встает с холодного пола, обтряхивая обтягивающие джинсы, и заходит в квартирку, смешно шатаясь из стороны в сторону. Бэк подавляет смешок, чтобы не распалить своего начальника, и предлагает крепкий чай, чтобы протрезветь. Чанёль соглашается, прекрасно понимая, что внятно ответить не сможет. Бэк наливает крепкий чай, предварительно добавив туда сок лимона, чтобы было вкуснее, и зовёт Пака, сидящего на диване в гостиной. Тот откликается не с первой попытке, а где-то с пятой. Вяло проходит и присаживается на стул, выдыхая. А Бён цокает. И сколько же влезло в него алкоголя. А главное — что он пил вообще? — И что вы пили? — спрашивает подчинённый, когда кружка чая опустела, как и пачка с пряниками. Взгляд у Чанёля уже не такой мутный, как минут двадцать назад, а сам мужчина уже не старался держаться за стол, чтобы не свалиться на теплый пол, покрытый линолеумом. — Виски и какие-то коктейли, что заказывал мой друг, — тихо, но Бэкхён услышал, что надо. Цокнув языком, поставил чайник снова. — Сейчас вы выпьете ещё одну кружку чая, а потом я вызову вам такси, хорошо? — Но я не хочу уезжать на такси. Я не могу оставить свою малышку, мало ли, что утром с ней сделают ребятишки. Бэк возмущенно покраснел. Это что, получается, он ещё и у него в доме спать будет? Не уж, он не допустит того, чтобы эта шпала-начальник остался у него в доме… на целую ночь. Нет, это выше его сил — оставить ночевать. Даже если выделить супер неудобный диван ему — это уже роскошь. — Тогда идите спать в машину, я не собираюсь оставлять вас у себя дома, — встает и направляется к чайнику, но горячие руки притягивают его к такому же горячему телу и сжимают поясницу. Бён носом уперся в грудь начальника, запоздало думая о том, что сейчас произошло. А когда проворные руки поднимают медленно халат, толкает мужчину, успев ударить кулаком по скуле. Хоть этот удар и слабый, но зато за дело. — Да вы извращенец. Выпьете чай и идите в свою машину. На все вам двадцать минут, дальше я вас провожу, — фельдшер не уверен, что смог точно передать свой отрицательный настрой. Но надеется, что звучало хотя бы понятно. Кулаки безумно зудели, хотелось пройтись ими по лицу Пака, но он себя сдерживал. И то, что Чанёль полез под его халат, неимоверно раздражало. А мужчине хоть бы хны. Он дальше пьёт чай и потирает скулу, что уже успела покраснеть. А за дело! Вон, у него парней очень много, пусть к ним и приходит, под халаты лезет. На работе Чунмён, дома тот пучеглазик. — Ты мне нравишься, Бэкки… — сонно произносит начальник и лбом стукается об стол. Уснул. А Бэкхён не знал, как на это реагировать…