Господин Пак

Для Бэкхёна этот день — самый сложный. Во-первых, он не выспался. Во-вторых, сегодня слишком много пациентов, для которых нужно быстро провести осмотр. В-третьих, сегодня у него ночное дежурство. Самое убийственное комбо в его недолгой жизни. Но Бён не жалуется. Делает всё шустро, иногда натыкаясь на Чунмёна. Тот позволяет себе нелестно отзываться в сторону новенького, что «скачет по чужим койкам». Но врач старается умело пропускать такое мимо ушей, хоть это ему и не нравится. — А ты всегда без доказательств набрасываешься на людей? — не выдержал очередного высказывания Бэк, остановившись около Кима, держа в руках медицинскую карту нового пациента. Тот отвлекается от разглядывая стены, искривляя губы в притворной улыбке. — Почему же? — высокомерно смотрит, поправляя новенькую и модную укладку. Чем не барби? — Сегодня я наглядно увидел всё, что нужно. Он был у тебя. Он спал с тобой! — Громкое заявление, — Бэкхён не хочет ничего доказывать, ведь таким людям, как Чунмён, доказывать что-либо бессмысленно. Они уверены в себе и своих выводах, даже если они ошибочны. А унижаться и с пеной у рта говорить, что ничего не было, Бэк никогда не будет. По крайней мере, перед таким человеком. — Думай так и дальше. С твоим-то мозгом на большее ты не способен, — фыркает и скрывается в палате. Чунмён щурится и идёт в кабинет к Паку. Чанёль в это время занят заполнением бумаг новых пациентов. Большинство поступило с пневмонией, и это заставляет насторожиться. Скачки таких болезней бывают редкими, а если они и есть, то болеет максимальное количество людей. От маленьких детей до пожилых людей. И в такое время лучше иметь большие запасы лекарств. Всё утро он обсуждал это со своим заместителем, который обязан в течении недели договориться с доставкой всех медикаментов. Пак не хотел так поступать с Бэкхёном, но его поганый характер сделал всё за него. И, возможно, он об этом сожалеет. Но никогда не признается об этом кому-либо вслух. Да и Бён не тот, по кому стоит убиваться долгое время. По крайней мере, так думает Пак. Отвлекается от бумаг из-за стука в дверь, а потом видит довольное лицо Кима. Он проходит в кабинет, не дожидаясь даже разрешения. И это немного раздражает Пака, привыкшего быть главным. Не скрывая явного раздражения, смотрит на своего любовника. Тот немного тушуется под таким взглядом, но в конце концов расправляет плечи, вышагивая гордо. Со стороны это выглядит совершенно неуместно и дико смешно. Пак и не такое видал. И, если подумать, то Чанёль бы отказался от такого любовника в лице Ким Чунмёна. Но дикий характер того мешает разорвать отношения, ведь тогда об этом узнает и Кёнсу, а лишней мороки ему не надо. По крайней мере, в данный период, когда больница отнимает всё личное время. Масло в огонь подливает ещё и непостоянство Чанёля. В детстве он часто ломал игрушки, лишь бы ему купили новые, беря пример с матери, которая в отсутствие отца приводила различных мужчин. Маленькому ребенку она говорила, что это её коллеги. Но раз за разом мужики менялись. И тогда маленький Пак решил, что так можно делать и с игрушками. Жаль, что во взрослом возрасте игрушками становились его партнёры.

***

Больница к вечеру стала пустой. Изредка по коридорам проходили медсестры и врачи. Бэкхён же трёт уставшие глаза, пытаясь так прогнать сонливость, пока ждёт кофе из автомата с напитками. Изначально он планировал купить малиновый чай, но в итоге решил взять кофе со сливками. Хоть он и противно пахнет, а на вкус ещё хуже, это хоть как-то, но помогает взбодриться. А мысль о том, что он снова уснёт во время дежурства, особой радости не приносит, если учитывать, что Пак Чанёль сегодня, вроде как, останется тут ночевать из-за бумаг. Он мельком слышал разговор Тао и Ханя насчёт этого, так что толком не знает. Взяв в руки бумажный стаканчик, присаживается на рядом стоящий стул. Взгляд цепляется за регистрационную стойку, за которой кто-то оставил цветастую кружку, отдаленно напоминающую флаг лгбт сообщества. Раньше такой висел на стене в спальне Бэка, пока Сехун не забрал его себе, напоследок сказав, что у него нету денег на покупку такой вещицы, а его Бэкки добрая душа. Так в его комнате одна стена стала скучной. Улыбнувшись теплым воспоминаниям, не замечает фигуру в другом конце коридора, которая медленными шагами направляется к нему. Когда расстояние между ними минимальное, обращает внимание на… Пак Чанёля. Тот идёт непринужденной походкой, слегка ухмыляясь. Бён сразу же хмурится, отворачиваясь. Ему не нравится общество этого человека, и он любыми способами будет его избегать. Быстро встав, собирается уходить, но чужая ладонь, накрывшая его запястье, не даёт этого сделать. — И куда же убегаете? Вся ночь впереди, всё успеете, — спокойно говорит Пак, стараясь не ослаблять хватку, иначе Бэк просто сбежит. В общем, он и так собирается это сделать. — Извините, но вы позволяете себе слишком многое по отношению ко мне. И ведете себя совершенно неправильно, — пытаться вырвать свою руку и вести себя вежливо — достаточно трудно для Бэкхёна, ведь у него на языке одни ругательства, которые начальству говорить, даже в худшем случае, просто не стоит. — И как же я себя веду? — поднимает бровь Пак, подходя немного ближе. Ему безумно интересно, что же на этот раз скажет парень. — Грубо, отвратительно и отталкивающе, — шипит Бён, — и перестаньте держать мою руку. Я не разрешал к себе прикасаться! — и Чанёль отпускает. Правда, для того, чтобы в следующую секунду прижать врача к стене, нависнув над ним тучей. Разница в росте нравилась только одному из них. — Что вы творите? Отойдите, немедленно! — пытается оттолкнуть Чана. Но тот всё равно стоит горой, хоть силы у них практически наравне. Бён не был слабаком, вроде Кёнсу или Чунмёна. Он мог постоять за себя и морально, и физически. И это, несомненно, привлекало. — А то что? Разве мне что-то мешает поцеловать тебя? — Для начала, моё нежелание этого. А для конца, здесь пациенты. Не уверен, что вы хотите прославиться на эту больничку, что являетесь любителем мужских задниц. Или попок? Как вам больше нравится, мистер извращенец? — злится Бэк. Пак хмыкает, сильнее придавив его к стене. Двумя ладонями обнимает его лицо и целует. Влажно, горячо и слишком глубоко. Бэкхён, слегка впавший в ступор, позволяет проникнуть чужому языку в рот. — Вы ебанутый! — злобно проговаривает Бён, размахиваясь. Кулаком точно попадает по носу начальника, из которого тонкой струйкой начинает течь кровь. Чан не стал сопротивляться или как-то прятаться от удара, а молча принял его, как есть. — Ты считаешь человека ебанутым только потому, что он пошёл на поводу своих желаний и поцеловал другого? — Лично ебанутым считаю я вас, а не других людей. Вы понимаете, что ваш детский сад, которым вы успели обзавестись, мне жизни не даст? Если вам не нравится тот факт, что я тут работаю, то могу уволиться и найти другую работу. Думаю, этого вы и добиваетесь, дорогой начальничек. — Я не подпишу заявление об уходе, — ухмыляется Пак, будто сказал крутое. — Я просто не выйду на работу, Господин Пак. Изначально я подумал, что вы очень странный, но потом решил, что этот вывод ошибочный. И даже вас уважал, пока не понял, что вы ещё ребёнок. Вы не прислушиваетесь к чужому мнению, не уважаете чувства других. В конце-концов, вы просто мучаете людей, в особенности вашего любовника и парня. Я разочарован в вас. — Ты всегда судишь человека только по внешним качествам? — неожиданно спрашивает Ёль, удивляя Бэка. — Слушаешь чужие сплетни и им веришь? — Хах, — хмыкает врач, нервно поправив волосы, — А вы вели себя адекватно, чтобы я не судил только по внешним качествам? А ваш поганый характер, м? И я на собственной шкуре убедился в том, что это далеко не сплетни, а чистой воды правда! Кёнсу, Чунмён, а теперь хотите, чтобы в этом списке появилось моё имя? — Да, хочу! — кричит начальник, психанув на больных. — Ты, блять, как игрушка, которую мне не могут купить родители. А я, блять, безумно хочу тебя! — Спуститесь с небес на землю, Господин Пак. Я не игрушка, а живой человек. И на данный момент, находясь с вами рядом, мне тошно.

***

Бэкхён хорошо дежурил ночью, делая обходы каждый час. А во время маленького отдыха, он забивал голову тем, что действия Чанёля не поддаются логике. И спустя несколько часов таких раздумий у него заболела голова. Таблеток, как назло, не было в их комнатке. А идти к Паку не было никакого желания. И Сил. Голова раскалывалась, глаза слипались. И, по ощущениям, у него начала подниматься температура. Благо, Хань уже приехал, правда, вышел куда-то. А Минсок должен явиться только через полчаса. — Ты чего такой убитый? — спрашивает Хань, наткнувшись на бледного коллегу. Бэк промямлил что-то про тошноту и быстро убежал в сторону туалета. Лу пошёл за ним. Врача выворачивало наизнанку. Спазмы были слишком болезненными, а желудок полностью опустошен. И, по сути, должно отпустить, но стало только хуже. Спазмы, буквально, выкручивали все органы, а рвота так и продолжалась. Хань присел рядом, осторожно поглаживая по спине друга. — Думаю, тебе следует взять больничный. В последнее время твоё состояние меня пугает. — И не только тебя, — в проходе стоит Минсок. — И я, возможно, знаю причину таких стрессов. — Не думаю, что в этом виноват Пак, — пожимает плечами. Чанёль ещё ни разу никого не доводил до такого состояния. По крайней мере, на памяти водителя. Ребята чуть ли не пинками отправили Бэкхёна домой, сказав лишь то, что разберутся с начальником и выбьют ему хотя бы два дня отдыха. А то, по их словам, он слишком изматывает себя и губит своё здоровье. Около двери Бён находит белый конверт. Взяв его в руки, заходит в свою квартиру. Конверт падает на пол, а следом и стопка фотографий. Руки врача дрожат. Кто-то был ночью в больнице. И этот кто-то сфотографировал их. И, возможно, заснял эту ругань на видео, ибо там оказалась и флешка. И этот кто-то грозится отправить всё это отцу Пак Чанёля…