— Главный, ты меня извини, конечно… но ты не чувствуешь, что что-то не так?
Главный уставился на Машу, широко выпучив глаза.
— Что?
— Это ты или не ты?
— Я…
— А тогда почему ты другой?
Главный хлопнул себя по высокому лбу огроменной ладонью.
— Я регенерировал, — спокойно и обыденно сказал он.
— Что ты сделал?
— Регенерировал, — ответил Главный. — Эти твари меня ранили так сильно, что я регенерировал.
И тут Маша поняла, что ничегошеньки не понимает.
— Так, стоп, — глаза Маши округлились, потому что коротко стриженные волосы Главного засверкали, и от них в разные стороны полетели золотистые искры. — Тебя ранили твари, и ты должен был умереть, но не умер? Ты вообще кто?
Главный приосанился. Это было его любимым моментом в знакомствах с людьми.
— Я Повелитель времени.
Реакция Маши не заставила себя долго ждать.
— Ты кто? — девушка прыснула. Спустя секунду она разразилась смехом.
— Я Повелитель времени. Вид у меня так называется.
— А что не так с твоим видом? Нормальный вид, ну, за некоторыми исключениями, — Маша меланхолично проводила взглядом сноп золотистых искр, вырвавшийся изо рта Главного, когда тот резко выдохнул.
— Не, я про биологический вид, — Маша заметила, что у Главного изменился голос. Он стал выше, а еще в его речи появилась какая-то неуловимая особенность. — Не каждый день земляне летают в будке, которая внутри больше, чем снаружи?
Маша кивнула. Тут он точно прав. Такое не каждый день увидишь.
— Вот я и не с Земли. Моя планета называется Галлифрей, — Главный поник, и Маша, хотевшая было сострить, прикусила язычок. — Мы были величайшим народом во Вселенной, и мы умели избегать смерти, меняя лицо.
— Главный… почему… были? — спросила Маша. Она резко ощутила, как настроение Главного переменилось.
— Была война. Ужасная война. Моя планета сгорела. Ее больше нет.
Маша видела довольно много за свою не очень долгую жизнь, но такого она еще не видела. Двухметровый серьезный дядька сел на корточки, закрыл руками лицо и заплакал. Маша ощутила укол вины, что хотела наговорить ему гадостей, и невероятное облегчение, что все-таки промолчала.
— А твой народ?
— Умерли.
— Все до одного?
— К сожалению, нет, — Главный сидел на корточках в этом ужасном гидрокостюме и сжимал кулаки. От его рук рассыпались уже знакомые искры. Маша решила дальше не расспрашивать, вместо этого она спросила:
— Главный, а это что?
— Регенерационная энергия. Организм еще перестраивается.
— Главный… это больно? — Маша сама поражалась своему косноязычию, но не каждый день ты летаешь в будке и не каждый день твой новый знакомый спасает тебя от разумных лягушек, а потом превращается в другого человека. Не человека. Черт.
— Больно, не больно, какая разница, — ответил Главный, поморщился и поднялся с ног. — Ты хочешь что-то у меня спросить, я вижу. Валяй.
— Главный, я видела некоторое дерьмо, — начала Маша.
— Какое дерьмо? — спросил Главный, направляясь к консоли.
— Я была еще маленькая, когда в Лондоне космические пауки стреляли по людям. Я никому не говорила, потому что боялась, что меня упекут в психушку. А еще по всей планете ходили призраки, превратившиеся в роботов-убийц, которые маршировали по Красной площади. А еще… — тут она замялась. — Еще британский премьер, которого не было, и в интернете про него ни слова. И…
— Ты помнишь Саксона? — Главный аж вскочил. — Не может быть!
— Его звали Саксон? — спросила Маша.
— Гарольд Саксон. Крайне мерзкий тип, я честно надеялся, что про него все забыли. Никогда не прощу ему токлафанов. А, остальное тоже было. Уверен, часть из этого многие помнят. Иди переоденься, а я попытаюсь приземлиться в Москве, пожелай мне удачи.
Когда Маша вернулась из больнички, в которой лежали ее почти просохшие джинсы и топик, Главный уже вовсю колдовал над консолью. Как только она показалась в двери, он дернул рычаг. ТАРДИС, и так не отличавшаяся плавностью хода, затряслась, как будто в агонии. Судя по звуку, где-то в двигателе (???) что-то взорвалось. Консольную заволокло дымом. Их в очередной раз тряхнуло так, что Маша аж взлетела, и все стихло.
Не говоря ни слова, Главный схватил Машу за руку и выскочил наружу. Как только дверь ТАРДИС закрылась за ними, Маша услышала внутри еще один взрыв.
Они приземлились в Москве. Очевидно, это была Москва — один из полуцентральных районов с липами и тополями, двухэтажными домами с завитушками над подъездами и фонтаном во дворе. Московский дух выдавали и толпы голубей в сквере вокруг фонтана, и национальное многообразие детей в песочнице, и почтенная старомодно одетая пара, прогуливавшаяся под ручку. Для полноты впечатлений не хватало только саундтрека какого-нибудь советского фильма про Москву, играющего на фоне.
— Явно не Чертаново, — ухмыльнулась Маша и решила подойти к той пожилой паре.
Она потянула Главного за собой. Главный бормотал что-то про северо-запад.
— Извините, где здесь ближайшая станция метро? — спросила Маша у прогуливающихся пенсионеров. Женщина со снежно-белыми волосами и маленькими темными глазами, одетая в странную кремовую с кружевами блузку, ответила, что Октябрьское поле в двух остановках отсюда. Главный просиял. Женщина брезгливо смерила обоих взглядом и, задрав носик, продолжила променад. Ее муж не проронил ни слова.
— Я же говорил про северо-запад! — защебетал Главный. — Посмотри на этот прекрасный фонтан! Его построили в 2008 году и назвали в честь района!
Фонтан мерно шумел под сенью деревьев. Вокруг него с важным видом прогуливались голуби, спасаясь от московской жары. Солнце щедро шпарило сквозь кроны. Было душно.
— Какой фонтан? — Маша работала недалеко от метро Октябрьское поле, и неплохо знала Щукино. — Главный, тут этого фонтана нет уже лет пять!
Главный замер. Втянул носом воздух. Напряженно выдохнул. Из его носа с силой вырвалась струйка золотистых искр. Солидная грузная женщина, проходившая в этот момент мимо них, презрительно бросила что-то про наркоманов.
— Неужели я ошибся… — он резко развернулся и кинулся к ТАРДИС, которая замаскировалась под наглухо закрытый и исписанный матюгами цветочный ларек. Только он дернул за ручку двери, внутри раздался глухой взрыв. Дверь не открылась.
— Черт, — громко выругался Главный. Маше показалось, что его манера речи изменилась еще сильнее, но расспрашивать его об этом времени не было.
Увидев торчавшую из мусорки газету, Главный ринулся за ней, словно хищник, нападающий на добычу. Маша не успела даже пискнуть.
— Черт!!! — Главный выкрикнул на всю улицу. — Мы в две тысячи десятом. ТАРДИС взорвалась, и ей нужно время, чтобы себя починить.
— И долго она будет чиниться? — спросила Маша после глубокого вздоха.
— Не знаю. День. Два. Неделю. Час. Она непредсказуемая.
— И что мы будем делать все это время? — спросила Маша. Она начала въезжать в то, как работает ТАРДИС, и была бесспорно рада, что они приземлились летом, а не зимой. С другой стороны, торчать в 2010 году без денег и даже проездного на метро (Маша настолько привыкла к «Тройке», что даже не могла вспомнить, как выглядели проездные девять лет назад) было такой себе перспективой.
- Импровизировать, — угрюмо отозвался Главный.
Маша не умела импровизировать без сигареты. В ее кармане завалялась сторублевая купюра, на удивление хорошо сохранившаяся после питерских водных процедур. Поэтому Маша решительно потопала прочь из двора. Главный скинул уже не нужные баллоны и отправился за ней. Небольшой подвальный магазинчик обнаружился прямо на выходе из двора. В 2010 году купить сигареты без паспорта можно было относительно не напряжно, поэтому поначалу все пошло хорошо. Продавец протянул ей пачку, взял сторублевку… его глаза медленно и неумолимо округлились.
— Она фальшивая, — бескомпромиссно заявил он.
— Нет, — твердо ответила Маша.
— Вы меня за идиота держите? — продавец потянулся куда-то под прилавок. Маша схватила Главного за руку и рванула из магазина. Пачку сигарет она все еще сжимала в другой руке. Успокоились они только где-то в двух кварталах от магазина. Щукино утопало в зелени. Между кронами деревьев выглядывали сахарные фасады старых домов, еще не знающих слова «реновация».
- Ты украла сигареты? — спросил Главный. Маша, с трудом дыша и ощущая мерзкий вкус молочной кислоты на языке, внимательно его разглядывала. Судя по всему, он делал это часто. В смысле, убегал. Он дышал спокойно и размеренно, даром что прочесал два квартала в сраном гидрокостюме, который отвратительно скрипел, шуршал и шлепал по дороге.
— У тебя с этим проблемы? — спросила Маша. — Хуже все равно уже быть не могло. Я подсунула ему купюру из две тысячи семнадцатого. Даже если бы я отдала сиги обратно, он вызвал бы полици… милицию. Не суть.
— Я конечно не знаток, — с отсутствующим видом проговорил Главный, — но, кажется, нам надо заныкаться.
Маша кивнула на крайне удачно расположенный забор. Прутья забора были раздвинуты, и из-за дыры доносилась весьма и весьма характерная вонь.
Маша знала, что с деклассированными бывает несложно договориться. Конечно, утащи она из магазина водку, было бы намного проще, но сигареты тоже технически подошли бы. Надо полагаться на удачу.
Маша присела на корточки, полезла в карман джинс, которые наконец просохли, и извлекла зажигалку. Колесико пропиталось солью. Девушка взвыла. Из дыры высунулась патлатая блондинистая голова.
— Што за шум, а драки нет? — проговорила голова. Язык нещадно заплетался. Это явно был шанс.
— У меня зажигалка испортилась, а курить пиздец охота, — призналась Маша. — У вас нет?
— Залезайте, — миролюбиво кивнула голова. Как только обладатель головы увидел Главного в гидрокостюме, его уверенность приглашать кого-то в свою берлогу чуть-чуть поубавилась. Главный отразил офигевший взгляд хозяина берлоги, а потом дружелюбно улыбнулся. Хозяин пропустил их внутрь. На нем были засаленные треники и не менее засранная белая рубашка в красный горох, которая вдобавок была велика ему на два размера.
Берлога была насквозь пропитана бомжиной вонью. Помимо этого синяка, в ней обитал еще один, лежавший на матрасе в углу. Он не оглянулся поздороваться с гостями. Он лежал почти неподвижно, и, если бы не мерные движения грудной клетки, можно было бы подумать, что он мертв.
— Да у вас тут по-царски! — воскликнул Главный. Берлога была обставлена с шиком. Ее «крышу» образовывали связанные ветки кустов боярышника, на которые заботливо был накинут плед. На земле лежали два матраса, стояли два покосившихся стула. Роль стола выполняла дощечка, лежащая прямо на земле.
— Да скажешь тоже, — усмехнулся горошек. Он выглядел смущенным — это жилище явно было его проектом. — Я Крыса кстати, а это Ромео.
— Я Маша, а это Главный, — ответила Маша с максимальным дружелюбием, на которое ее хватало в такой вонище. — Зажигалка есть?
Крыса кинул ей фиолетовую пластиковую зажигалку. Маша прикурила и с облегчением втянула дым. Даже вонь перестала так остро действовать на нюх.
— Мужики, у вас переодеться есть? Ну или вы хотя бы знаете, где? — взмолился Главный. — Не могу, заебался я!
Крыса принялся долго и в красках объяснять, где находятся помойки, самые злачные на еду, а где — на одежду. Главный рассыпался в благодарностях.
Перед тем, как уходить, Маша решилась задать один вопрос, который ее волновал с самого начала их знакомства.
— Крыса… А почему Ромео?
Крыса нахмурился.
— Эх, Машуня. Веришь, он ученым был, в каком-то институте работал. А потом бабу эту встретил, черт ее дери. Влюбился, как малой. А потом она его киданула, да как-то жестоко. Так он и запил. Мы с мужиками хотели ее найти и вразумить, так он про нее ни хуя не помнит. Королевой называет. Фиолетовой. Про какую-то Алису несет. Самой красивой называет, а внешность описать не может.
Пламенный монолог Крысы прервал утробный рык. Это был Главный. Его лицо покраснело, глаза вываливались из орбит.
— Опять она. Чтоб ей пусто было. Сука, — отрывисто проговорил Главный, отобрал у Маши сигарету (она курила вторую подряд) и затянулся.
Оставшуюся пачку сигарет Маша презентовала Крысе и поспешила увести Главного оттуда. Они удалялись под громкий пьяный крик в стиле «вернись, я все прощу». Очевидно, Ромео оживился, услышав о своей даме сердца.
— Главный, ты чего разошелся? Ты что-то понял в этом бреде?
— Помнишь Саксона?
— А он тут при чем, он же вроде му…
— Он мой земляк. Тот самый, который второй в войне выжил. Его зовут Мастер, и он, как ты уже догадалась, мразь. Он пропал на хуеву тучу времени, и я уже вздохнул было, как вдруг он объявляется в виде ба… женщины. Личико милое, сущность еще гнилее. Прости, бомбит.
Главный сделал еще пару глубоких затяжек и кинул сигарету в урну. Они относительно миролюбиво пошагали по подробно описанному Крысой маршруту. Помойка действительно оказалась смачной и городскими властями явно не облюбленной. Порывшись в завалах, Главный извлек на свет божий потрепанный костюм от адидас и шлепанцы, которые были ему малы. Переоделся он на той же помойке в уголочке. Теперь надо было решить, что делать дальше.
Занятие на ближайшие несколько часов не заставило долго себя искать. Как только Главный увидел охранницу, убегающую от здания школы с перекошенным лицом, он приосанился и отправился ей навстречу.
— Помогите! Там! — прокричала охранница Главному и хлопнулась в обморок. Тот еле успел ее подхватить.
— Итак, у нас есть крайне перепуганная женщина, убегающая с работы. Как думаешь, куда я ее понесу?
— В полицию? — предположила Маша и тут же прикусила язычок. Возможно, эта самая полиция их сейчас ищет вовсю. Если конечно они не забрали продавца, описавшего фальшивомонетчиков как полторашку в джинсах и каланчу в гидрокостюме.
— А вот и нет! Я понесу ее обратно в школу! — как-то слишком жизнерадостно объявил Главный.
— Серьезно? Типа…
— Да ладно тебе, не бросим же мы ее в конце концов! — беспечно бросил Главный и длинными шагами направился к белому трехэтажному зданию. Маша засеменила за ним.
В здании школы царила традиционная июньская полутьма, щедро попшиканная неврозом. Маша поежилась — флэшбеки ОГЭ, который она сдавала не так давно, мгновенно настигли ее.
Вторая охранница, увидев Главного, несущего коллегу на руках, рассыпалась в благодарностях.
— Слава богу, вы ее нашли! Я ей говорю, Роза, что ты все себе придумываешь, нет там никого, а она туда и смотрит, и смотрит, а потом как завопит!
— Подождите вы, лучше скажите, нашатырь у вас есть? — немного грубо перебил ее Главный. Коллега охнула и убежала в свою коморку.
Главный огляделся и даже принюхался. Маша чувствовала, как в нем разгорается азарт.
— Роза, Розочка! Что случилось? — защебетала коллега, когда Розочка очнулась. Розочка посмотрела осоловелым взглядом сначала на свою коллегу, потом на Главного с Машей, а потом указала пальцем куда-то под потолок и снова отрубилась. Маша проследовала взглядом ее жест и обнаружила трубу воздушного отопления. Ничего необычного труба в себе не скрывала.
— Она убежала, когда посмотрела туда? — спросила коллегу Маша.
— Она весь июнь туда смотрела, но ничего не объясняла. Я думала, что у нее кукушка съехала.
Главный достал из кармана разводной ключ и решительно направился к трубе. Он ткнул ключом в трубу. Раздался противный скрежещущий звук. Главный посмотрел на ручку ключа и помрачнел.
— Что там, Главный?
И Главный начал вещать. Он вещал про инопланетные технологии. Про необычное электрическое поле. Про следы ползания какого-то гигантского червя в трубе. Еще про какие-то вещи, которые никто из присутствующих не понимал. Маша, кажется, начала улавливать ту самую особенность речи нового Главного. Он говорил со странной интонацией и будто как-то смягчал согласные. Будто он иностранец, который очень хорошо выучил русский язык, но его все равно выдавал акцент.
Пока Главный вещал, из трубы будто высунулась… другая??? довольно широкая??? алюминиевая???? труба???? Она высунулась буквально на пару секунд и снова спряталась в трубе воздушного отопления.
Спустя пару секунд оглушительный визг раздался из одного из кабинетов на первом этаже. Маша с Главным подорвались и побежали на голос. Кричали в кабинете математики. Насмерть перепуганная женщина неопределяемого возраста с чашкой кофе в руках стеклянными глазами уставилась на трубу отопления.
— Марья Петровна! — вторая охранница подбежала к учительнице математики, обняла ту за плечи и попыталась вывести из кабинета.
— Римма, оно пыталось на меня напасть! — Марья Петровна будто застыла на месте.
Главный бесцеремонно провел вокруг Марьи Петровны жужжащим разводным ключом. От звука женщина будто очнулась. Она внимательно осмотрела Главного, потом Машу, а потом задала сакраментальный вопрос:
— Вы пришли поступать в десятый класс?
На лице Главного отразилась самая высокая степень недоумения. Маша сначала остолбенела, а потом, когда до нее дошло, она согнулась напополам от хохота. Лицо Марьи Петровны медленно поползло наверх. Она явно не сталкивалась с таким хамством за весь ее солидный педагогический стаж. А судя по благоустроенности (нет) района, контингент тут был тот еще.
— Извините, Марья Петровна, но нет, — проговорила Маша, когда вновь обрела способность разговаривать. — Мы просто мимо проходили, — тут ее снова скрутило в приступе хохота.
Марья Петровна захлопала густо накрашенными ресницами. От непонимания ее круглые глаза увеличились раза в два, а пышно уложенные светлые волосы заколыхались без какого-либо постороннего вмешательства.
— Марья Петровна, я Главный, а это моя подруга Маша, — аккуратно начал Главный, и Марья Петровна внезапно расцвела.
— Какой у вас акцент приятный, молодой человек, — кокетливо сказала она. — Когда я училась в институте, с нами учился Зоран. У него акцент был прямо как у вас, — тут она мечтательно вздохнула.
Главный нервно сглотнул. Маша попыталась объяснить ему, что Марья Петровна с ним флиртует, но Главный, кажется, физически этого не понимал. По нему было заметно, как ему некомфортно, и как ему хотелось поскорее куда-нибудь смотаться. Поэтому он оперативно ускользнул, ударившись высоким лбом о дверную коробку.
Маша пожала плечами, вежливо улыбнулась и выскользнула из кабинета математики. Математика никогда не была ее любимым предметом, и долго находиться там ей совершенно не улыбалось. Главный активно нарезал круги по коридору, исследуя разводным ключом то трубы отопления, то водопроводные трубы, то проводку. Вид у него был не самый жизнерадостный.
— У вас капучинососатели, — внезапно заявил он. Маша нахмурилась. Римма возмущенно захлопала глазами. Марья Петровна поперхнулась кофе. — Вы не знаете, что это такое?
Все присутствующие замотали головами.
— Это такая аномалия, вызванная хаотическими всплесками электромагнитного поля в подвале здания, — вот сейчас Главный ощущал себя в своей тарелке. — Их формирует металлическая пыль, и они могут мирно обитать в здании годами. Но иногда они звереют.
Все присутствующие, кроме, наверное, Маши, смотрели на Главного со смесью интереса и недоверия, и, возможно, брезгливости. Больше всего на свете сейчас он походил на обычного психа, вещающего о своих галлюцинациях. Маша ничему не удивлялась, потому что считала, что ее уже невозможно удивить.
— Они нападают на людей, влезают им в желудок через пищевод и высасывают содержимое. Особенно почему-то любят запах кофе, потому в семитысячном году на планете Макоу им присвоили ироничное название «капучинососатели».
Все присутствующие сглотнули. Марья Петровна с недоверием покосилась на свою чашку и в итоге выкинула ее из окна. Римма покачала головой.
— У вас бывали аномалии с электричеством? — спросил Главный. Абсолютно дезориентировавшиеся в пространстве сотрудницы школы рассеянно кивнули. — Как давно?
— Вчера свет мигал весь день. Мы звонили электрику, он ничего не нашел.
Главный тяжело вздохнул и затребовал ключи от подвала. Что было дальше, Маша не поняла от слова вообще. Главный ограбил кабинет физики. Из завхозовых закромов он добыл какие-то колеса и ремни. Потом они совместными усилиями утащили все это в подвал, где Главный прошел пару-тройку кругов с жужжащим разводным ключом, что-то разыскивая. Остальные присутствующие беспомощно таскались с грузом за ним. В итоге Главный воскликнул что-то среднее между «О!» и «Эврика!» и приказал складировать груз на пол. Потом он достал откуда-то (Маша так и не поняла, откуда) мятый лист бумаги и начал что-то на нем рисовать. Маша поняла, что это был чертеж, а потом она не понимала уже ничего.
Главный что-то монтировал, собирал, крепил, жужжал ключом, но в какой-то момент он застыл.
— Ты только не волнуйся, но скоро я упаду… — с этими словами Главный завалился набок. Из его рта вырвалась слабая струйка золотистых искр. Маша вздохнула.
Попытки разбудить Главного успехом не увенчались, зато всем было очевидно, что перед тем, как отключиться, он прозрачно намекнул, чтобы его шедевр инженерной мысли был завершен. Маша, Римма и Марья Петровна взялись за чертежи. Марья Петровна как учитель математики была единственным более или менее компетентным человеком в области чтения чертежей. Ну как, все думали, что более или менее. Марья Петровна приосанилась, бодро заявила, что вообще-то она инженер-конструктор, и начала командовать. Надо отдать должное, Главный почти успел собрать свой шедевр, и нашей бригаде доморощеных монтажников в составе швеи, охранницы и завхоза осталось только замкнуть кое-какие контакты да подключить чудо-сооружение к сети.
Чудо-сооружение заискрило, заходило ходуном и развалилось на составные части. Маша, Римма и Марья Петровна удрученно созерцали груду металла, зато проснувшийся Главный (а прощался так, будто засыпает на сто лет) был крайне доволен результатом. Он подорвался, схватив Машу за локоть, и побежал прочь из подвала, а потом — из школы.
— А как же капучинососатели? — с паникой в голосе спросила Римма.
— Они вас больше не побеспокоят! — оптимистично заявил Главный.
Им вслед раздался громкий всхлип. Предположительно, это Марья Петровна продолжала сетовать о своей любви по имени Зоран.
Маша изо всех сил дернула Главного за руку, потому что бежать дальше было невозможно — дыхание сбивалось, а легкие хрипели.
— Главный, стой, — задыхаясь, проговорила она. — Куда ты?
— В ТАРДИС, — и опять такое чувство, что он не пробежал два квартала трусцой. — Она уже восстановилась. Я знаю, куда мы полетим!
Маша, хоть убейте, не помнила дорогу к ТАРДИС. Зато Главный нашел ее на раз-два. Цветочная будка, обклеенная бумажками и исписанная матами, так и стояла в уютном дворике. Кажется, бумажек и матов на ней даже прибавилось. Главный нежно погладил дверь, прибитую к косяку длинной деревянной планкой. Дверь бесшумно открылась. Главный глубоко вздохнул и сделал шаг. Маша поспешила за ним.
Она поняла, что это совершенно другая консольная. На полу лежал неизменный линолеум, зато вся остальная обстановка напоминала спорт-бар, особенно шесть огромных плазменных мониторов, висевших над консолью. Четыре из них отображали надписи в виде кружочков, а еще два, видимо, были неактивны, и они светились нежным белым светом. На них красовалась эмблема какого-то спортивного клуба в виде синего кольца с красно-белой шаховницей внутри. Маша пригляделась. На синем кольце красовалась белая надпись «Hajduk Split». На двери, ведущей в коридор, висел флаг с такой же шаховницей в центре. Маша напрягла память. «Хорватия?» — подумала она. «Да, вроде Хорватия».
Главный подошел к консоли и, быстро потыкав в кнопочки, дернул рычаг. Очевидно, эта версия консоли была гораздо проще в управлении. И перемещения в пространстве теперь давались ТАРДИС и ее пассажирам куда легче. Маша даже не упала с ног, когда они приземлились.
Им открылся ничем не примечательный среднерусский индустриальный пейзаж. Берег озера, заросший ивами, да несколько серых металлических ангаров-коробок с дымящими полосатыми трубами. Воздух аж искрил от электричества, и волосы на голове Маши зашевелились.
«Ебаная Шатура», — бросил Главный и удалился в коридор ТАРДИС. Вскоре он вернулся с миниатюрной копией той конструкции, которая так бесславно развалилась в школьном подвале.
— Антимагнит, — бросил он в ответ на недоумевающий взгляд Маши и отправился в сторону ангаров.
***
Теперь Маша знает. Теперь Маша точно знает, что тогда произошло. Она может точно назвать причину возгорания торфа в ебаной Шатуре. Антимагнит Главного, который тот запустил, поставив его на землю, загорелся, а дальше торфу много энергии не надо, чтобы эта дрянь начала расползаться, став причиной смога и испорченного всей Средней полосе России лета.
***
Тем не менее, сложная и полная потрясений высадка в Москве 2010 года подошла к концу. Главный увлеченно пил самогон, который он гордо именовал ракией, и пытался угостить им Машу. Маша долго колебалась, но когда все-таки согласилась, пространные объяснения, при чем здесь капучинососатели в Щукино и электростанция в Шатуре, а также чем грозило Москве дальнейшее их распространение, стали гораздо понятнее и интереснее. Электромагнит в электрогенераторе оказался с вкраплениями метеоритной породы, из-за чего поле, формируемое катушкой, стало аномальным. Аномальный же ток распространялся по всей Москве, вызывая массовые сбои электричества и появление всевозможных чудовищ по типу капучинососателей.
Так за разговорами Главный и уснул, а Маша отправилась в больничку ТАРДИС. Надо будет стребовать с Главного, чтобы тот выделил ей отдельную комнату, потому что жить в больничке ей было совершенно не охота.
