Преданный неизвестной богини

— Как можно выявить хоть какую-то закономерность? — не успокаивался Чандра. — Кшатрий со шрамом, дэви и юноша с загадочными пергаментами, металлический ракшас, рука из облака, два асура, меняющих окружающие предметы и убивающих одним движением пальцев — что между ними общего? — Одно общее точно есть: они все обладали невероятными способностями и приходили на помощь к Дхана Нанду, когда он находился в шаге от гибели. — Вы в одном не правы, учитель, — не согласился Чандрагупта. — Не все, кто приходил, обладали нечеловеческими способностями. На шестой день обычные воины ударили нас в спину. Чанакья тяжело выдохнул. — А ведь верно… Они неожиданно появились за нашими спинами. Что сказал тебе напавший на тебя кшатрий перед тем, как отрубить тебе руку и вонзить меч в основание шеи? — «Как ты посмел напасть на того, кто любил тебя так же сильно, как я моего Изуми?!» Кто такой «Изуми»? Вы знаете, учитель? — Понятия не имею, — мрачно отозвался ачарья. — А мне было сказано, прежде чем отравленная игла воткнулась в горло: «На тебя мне плевать, но в кои-то веки я согласен с братом: тех, кто позорит честное имя мастеров кэндо и предаёт любимых, надо убивать». Что такое «кэндо», мне тоже неведомо. В тот раз, Чандра, мы даже не узнали имён и не увидели лиц наших убийц… — Зато я видел лицо Дхана Нанда, — задумчиво прошептал Чандра. — Я готов поклясться, он сожалел, что так вышло. Он точно сожалел! — Сомневаюсь, — поджал губы Чанакья. — Если все эти кшатрии, асуры, ракшасы и млеччхи приходили к нему на помощь, ему должно быть известно, кто они. Но он ни за что не скажет! К тому же это нелепо — задавать вопросы злейшему врагу, которого собираешься уничтожить. — Он не скажет, — эхом отозвался Чандрагупта. — Однако самый первый наш убийца говорил, что пришёл во имя некоей «праматери Мангаки-доно». Что бы это значило? — Их богиня? — предположил ачарья. — Но ведь остальные ничего подобного не говорили? — Нет. — Значит, другие никак с богиней не связаны. Но они все связаны с Дхана Нандом. А если не убивать нечестивца, а попытаться взять его в плен и лишь потом убить? — Вы уже пытались на седьмой раз, но ничего не вышло. — Может, кто-то нас предал? — Исключено. О вашем намерении никто не знал, кроме вас и меня. Никто не мог предупредить Дхана Нанда! Ударив его и заставив упасть, я отошёл в сторону, а вперёд вышли вы и попытались сковать его цепью. Внезапно перед вами возник странный воин. Он был высок ростом и весь закутан в чёрное. Его лицо скрывала белая маска. Никто из лучников даже не пытался стрелять, и вы, удивившись этому, обернулись. То же самое сделал и я. Мы увидели необыкновенное зрелище. Все наши лучники и мечники простёрлись ниц перед девушкой-якшиней с зелёными волосами, чью фигуру плотно облегали неизвестные одеяния белого цвета. Что она сотворила с нашими воинами — неизвестно, но никто не посмел выстрелить ни в неё, ни в её спутника. Все внезапно поклонились ей, словно божеству. Воин в чёрном снял маску, явив нам своё лицо — красивого юноши, примерно одних со мною лет. — Я не заметил красоты, — уточнил Чанакья. — Возможно потому, что у него были глаза цвета того же металла, из которого состоял раздавивший нас ракшас, и я невольно задумался: не то ли страшное создание обрело плоть? Юноша назвался королём Священной Британнской Империи**… — Что за государство, ачарья? Ведь не существует такого? — Разумеется, нет! — фыркнул Чанакья. — Даже Селевк, много где побывавший, не рассказывал о таком государстве. Значит, его не существует. Пока мы с тобой молчали, а наши воины поклонялись зеленоволосой дэви с такими лицами, словно втайне мечтали её раздеть и обладать ею, юноша вдруг пафосно сказал, что убивать имеет право лишь тот, кто сам готов быть убитым… — А ещё сказал, будто умер зря, если до сих пор в мире существует ненависть! — подхватил Чандра. — А потом обернулся к Дхана Нанду и произнёс совсем загадочную фразу: «Не жертвуйте собой, великодушный король, это бесполезно. У вас нет Гиасса, ваша смерть не избавит мир от ненависти! Даже моя жертва, как видите, не помогла». И дальше, ачарья, не знаю, что случилось… Чандра действительно не понимал. Юноша в чёрном повернулся к нему и вымолвил с приятной улыбкой: «Смотрите, сейчас вылетят птички!» И — великий Шива! — Чандрагупта действительно узрел, как из расширившихся до размеров радужки зрачков парня вылетают две красные птицы. Юный самрадж Магадхи готов был поклясться, в тот миг Дхана Нанд закричал что-то, но Чандрагупта не разобрал его слов. Он не мог оторвать глаз от необычного юноши, назвавшегося королём Священной Британнии. А юноша промолвил спокойно и нежно, обращаясь к Чанакье и Чандрагупте: «Убейте друг друга». — Его слова втекли ядом в мою голову, учитель! — каялся Чандра. — Я пытался противиться неведомой злой силе, вошедшей в меня, но она овладела моим существом, и я не сумел сопротивляться. Я взял меч и выполнил приказ… Огромным облегчением было то, что и вы убили меня, отплатив за моё предательство, — Чандра помолчал немного, затем обратился к Чанакье умоляющим голосом. — Скажите, даже после этого вы ещё хотите продолжать войну? — Само собой! — упрямо воскликнул Чанакья. — И мне непонятно, почему отказываешься ты?! Во всём виноват Дхана Нанд! — А если не он? — горячо перебил Чандрагупта. — Я видел, Дхана Нанду самому не по нраву происходящее, он бы остановил всех этих людей и существ, но у него нет власти над ними! А мы оба и на восьмой раз ничего не смогли сделать, когда явился зловещий тип с серебристыми волосами в белых одеждах, ликом и ростом похожий на Махакала, держащий в руках и на плечах огромные колёса. Он размолол нас и нашу армию в труху меж этих страшных колёс со словами: «Вот и всё. В этом мире вы можете быть лишь мертвы — и в то же время жить!» Всё верно: мы с вами давно умерли, ачарья! Я — после сражения в Хава Мехел! Селевк выпорол и бросил в колодец моё мёртвое тело, а вы даже не заметили, ибо сами умерли раньше! Вы пришли в Магадху уже мёртвым! Мы продолжаем жить, благодаря чьей-то воле, воскресая снова и снова — но лишь для новой смерти! Я больше не хочу этого! После того случая на другое утро я едва ли не на коленях умолял вас прекратить сражение, отдать трон Дхана Нанду или договориться с ним, но вы не послушали… И тогда пришёл безобидный посланник с глазами цвета горных фиалок, кроткий, безоружный. Он просто встал, загораживая спиной Дхана Нанда, и мягко попросил вас не трогать того, кто беспомощен. Кроткий сказал, что больше не вынесет, если на его глазах убьют кого-то, а он не сумеет защитить. Но что сделали вы?! Приказали лучникам стрелять! — Это было правильно! — возразил Чанакья. — Он бы всё равно нас убил. Помнишь ведь, что случилось дальше? — Ещё бы. Вы изрешетили его стрелами, но Кроткий не умер. Он лишь улыбнулся, вынимая из своего тела всё, что попало в него. Его раны затянулись на наших глазах, и снова он сложил руки перед грудью, умоляя нас одуматься. А вы? Бросились с мечом. — Странно, что ты сам не сделал того же — не помог мне! — Это было неправильно, ачарья. Кроткий просил мира. Упорствуя в намерении уничтожить его, вы вызвали с небес второго. — Безумца… — прошептал ачарья, и его глаза помертвели, когда он вспомнил. — Да, — подтвердил Чандра. *** Безумец явился в вихре белоснежных перьев, спустившись с небес, словно божество, подобное сверкающему снегу на вершине Гималаев. Оба глаза мужчины защищал непонятный предмет, напоминавший два соединённых вместе металлических обода, внутри которых поблёскивало нечто прозрачное, но это точно были не алмазы. Правый глаз прикрывала длинная прядь. Когда же дул ветер, заставляя серебристые волосы слегка шевелиться, можно было заметить, что правый глаз мужчины выглядит неживым, но в то же время сияет ослепительным блеском. В руках Безумец держал нож, настолько тонкий, что, казалось, таким оружием невозможно даже поцарапать кого-то. Приободрившись, Чанакья бросился на нежданного гостя с мечом, но внезапно на пути ачарьи, рыча, встало на лапы трёхглавое чудище с тремя разверстыми пастями. — Поиграйте пока с собачкой, — мило улыбнувшись, промолвил Безумец, убедившись, что Чанакья на некоторое время будет занят. Затем повернул голову в сторону Кроткого. — Сколько раз повторять: в таких ситуациях не нюни распускать надо, а шикигами вызывать. У меня плановая операция через час, а я вынужден подчищать за тобой плохо сделанную работу. — Прошу, не надо! — раздалось вдруг из-за спины Кроткого, и Чандра понял, что это голос Дхана Нанда, с трудом вставшего на ноги. — Уходите! Возвращайтесь, откуда пришли! Оба. — Ну уж нет, — лицо Безумца стало жёстким. — Я никогда не ухожу, не доведя задуманное до конца. Работа будет выполнена. Цузуки-сан, будь синигами, хватит отлынивать! Вызови Тоду или Сузаку, а лучше обоих. Я, конечно, справился бы сам, но плащ пачкать не хочется, да и переодеваться некогда. Будешь так мил, поможешь заполучить его голову для опытов? — с этими словами Безумец кивнул в сторону Чандрагупты. — Обещаю, в этом случае отстану от тебя! И да, бесплатный сеанс психотерапии за мной. В любое время суток. Кроткий задумался. — Прости. Не могу. — Слабак, — презрительно выплюнул Безумец, сверкнув правым глазом. — Опять всё на меня свалите, один я грешником буду, как и здешний изгнанный царь, который тоже во всём виноват, по мнению некоторых, — Безумец, не целясь, метнул свой тонкий нож в сторону Чандрагупты. Это произошло так внезапно, что новый самрадж Магадхи не успел уклониться. Нож глубоко погрузился в его шею, кровь хлынула фонтаном. — Вот так, — удовлетворённо вымолвил Безумец, — обрати внимание, mon chéri: и внутренняя, и наружная сонные артерии очень аккуратно перебиты. Больше никто не может так точно и быстро разрезать сосуды, как я. Учись, пока я жив, Цузуки-сан. — Нет, — Кроткий упал на колени, закрывая лицо руками. — Только не это… — Сеанс психотерапии за мной! — потрепал его по плечу Безумец, игриво подмигнув. — Ну, хоть поле битвы подожжёшь? — Достаточно!!! — сквозь подступающий смертный обморок Чандрагупта услышал крик бывшего императора Магадхи. Где-то неподалёку слышалось смачное чавканье и удовлетворённое утробное урчание — похоже, трёхглавое чудище поглощало свою честно пойманную пищу. — Я вас непременно отправлю обратно! Убирайтесь! Все! — К сожалению, заставить нас убраться не так-то просто, уважаемый Нанда-сан, — вежливо отозвался Безумец. — Разомкнуть кольцо в одиночку вам не под силу, ибо замкнуто оно не только вами… Цузуки-сан, жги! Сам знаешь, пока этого не сделаешь, нам не вернуться обратно. — Тода, Сузаку, призываю вас… — это было последнее, что донеслось до сознания Чандрагупты, прежде чем оно окончательно угасло. Впрочем, нет. Последним оказалось самое невероятное — прикосновение тёплых, вздрагивающих губ ко лбу и тихий выдох: «Живи». «Чудится», — подумал Чандрагупта, погружаясь в бездну.